Kitobni o'qish: «Человек слова», sahifa 2
Шумит наша жизнь суетная мирская
Шумит наша жизнь суетная мирская
И не спешит замедлить свой бег,
И, всю жизнь так день за днём пробегая,
Понимаешь, как короток человеческий век.
Не услышишь ты шум волн Дуная,
Не увидишь ты прекрасный Байкал,
Ведь, день за днём в суете пробегая,
Ты думаешь о том, что денег кот нарыдал.
И бежишь ты за материальным миражом,
Забывая жестоко о мире духовном,
Ведь не об этом у тебя думы,
А о том, где взять чего-то, да покрепче.
И ударит внезапно шторм,
И умчит тебя мирская буря,
Прополощет грубо тебя,
Вывернет наизнанку твою шкуру.
И посмотришь своими очами после бури той,
Увидишь чистым и ясным взором,
Что жизнь – это пустой вздор,
Но и смерть тоже не ново.
Поймёшь, может, под закат своих лет
Или после болезни тяжёлой,
Что жизнь – это не только денежный конверт,
Но и жить всему миру на злобу.
Жить, невзирая ни на что,
Жить отчаянно и смело,
Писать стихи, даже если тебя никто не поймёт,
Может, ты опередил своё время.
Что ж, окончен жизни твоей странный пируэт,
И танцы притихли несмело,
Станцевал ты свой последний балет,
И время спуститься со сцены.
Спустись под смелые овации столпотворения,
Спустись под гул голосов своей толпы,
Спустись не под ярким полуденным солнцем,
Спустись под зов призрачной луны.
И сольёшься с этим миром ты,
Исчезнешь в бесконечности,
Умчишься куда-то за пределы вечности
И исчезнешь, словно призрак-метеорит.
Прощай, моё творение беспечности,
Ведь ты моя вечность бытия,
И уйду я в смертельную бездну,
Где остались врата моего Рая…
И не услышу я отчаянных молитв за упокой,
Ведь мне теперь уже всё равно,
В этой страшной беспечности смешной,
Ведь я нашёл свой дом и покой.
19–26 марта 2025 г.
Сергей Бобровский
Родился в 1985 году на острове Сахалин.
В юношеском возрасте увлёкся поэзией.
Писал тексты и музыку для лирических композиций.
Особое внимание в творчестве уделяет малоизвестным историческим фактам, которые пытается осветить в своих стихах и донести до читателя в более художественной манере.
В настоящее время является сотрудником астраханской Росгвардии.
Личность!
Ты человек! Ты личность! Помни это!
И никогда ни от кого не жди совета.
Решай всё сам, чтоб никого не делать виноватым.
Один девиз: «Отец за сына! Брат за брата!»
Если упал, подняться нужно снова.
Чтоб встать, тебе не нужно чьё-то слово.
Тебе решать, когда и с кем тебе сражаться.
Вставай! Не смей лежать! Не смей сдаваться!
Поднялся, пыль стряхнул – и снова в битву.
С собой возьми лишь веру и молитву.
Немало тех, кто мог идти твоей тропою.
Сражайся, будь смелее, будь собою.
Когда ты слово дал своим родным и близким,
Если не сдержишь, падать будешь низко.
Чтоб человеком быть, тебе не нужен повод.
Будь ЧЕЛОВЕКОМ! ЧЕЛОВЕКОМ СЛОВА!
Подставь плечо, когда поддержки просит слабый,
Поступки совершай не ради славы,
Пройди свой путь достойным самурая,
Держись всегда по центру, а не с краю.
Решил простить – прости. Оставь свои сомненья!
В конце пути всегда вознагражденье.
Поверь в себя, когда никто не верит!
И уходи, не затворяя двери!
И каждый раз с самим собой ты бьёшься на пределе,
Чтоб доказать себе, кто ты на самом деле.
В конце пути стоишь изнемождённый.
Один! Побитый – но не побеждённый.
* * *
Ты ранен был судьбою, а не пулей.
Ты жизнь прожил по чести, по закону.
И, пробираясь сквозь руины улиц,
Бредёшь ты с уцелевшею иконой.
Альфред Бодров
Родился в 1942 году в Грузии, в Кутаиси, получил среднетехническое и высшее педагогическое образование. Окончив исторический факультет МГПИ им. В. И. Ленина (ныне МПГУ), преподавал и затем перешёл в СМИ, увлёкся литературой. Начал публиковаться в 2018 году, печатается в коллективных сборниках, вышедших в Москве, Санкт-Петербурге, Костроме и других городах, награждён литературными дипломами. Альфред Николаевич – член Союза журналистов России и Интернационального Союза писателей России. Проживает в городе Хотьково Московской области.
Культурная игра
Пародия
Если вы меня ненароком спросите, где и когда произошло событие, о котором я собираюсь вам поведать, то не сразу отвечу по одной банальной причине, именуемой у неучей чем-то вроде амнезии. Однако, если напрячься, то, во-первых, на ум приходит такое мало о чём говорящее слово «Ливадия», хотя не уверен, потому что это понятие у меня фигурирует в другом повествовании, где главную героиню, убийцу врага её родителей, зовут Олимпиада, то есть дамочка севастопольских кровей. В данном же случае на первое место у меня выходит гражданин мужского пола родом из Свияжска. Это я точно помню, хотя могу перепутать с каким-нибудь другим наименованием, например, Саранск или Семипалатинск. Хочу успокоить себя и заодно читателя в том, что не имеет значения, откуда родом мой несчастный герой. Принципиальное значение имеет то обстоятельство, что он прибыл куда-то под названием «Ливадия».
Теперь самое время вспомнить, когда это случилось. Во-первых, это было точно до запрета азартных игр в Москве и вообще в крупных городах, а также в курортных и других населённых, с массовым скоплением народа, пунктах. Значит, это было в Ливадии, когда не запрещалось играть в такие игры. Читатель справедливо спросит, мол, при чём здесь азартные игры, на что ответить я пока не готов. Мне бы сейчас вспомнить, когда произошло событие, о котором я собираюсь поведать. Предельный срок я установил, остаётся определить начальный срок случившегося события. Определённо оно состоялось после международной ливадийской конференции в феврале 1945 г. с участием господина Рузвельта, господина Черчилля и товарища Сталина. Почему я это так точно запомнил? Нетрудно понять: мой герой прибыл в Ливадию, чтобы по горячей путёвке провести в бывшем Воронцовском дворце, то бишь в санатории для сотрудников КГБ, не двадцать четыре дня, как положено согласно записи в путёвке, а двадцать один день, опять же по той причине, что путёвка была «горячая». Путёвка была оформлена на двух языках, украинском и русском. Что это значит? Это значит, что событие произошло после 1954 года, поскольку Ливадию передали во владение киевских властей, и до 1991 г. Почему я так думаю? Неужели не понятно? В тот год объявили о прекращении существовании Союза ССР. Какая-то нестыковка: азартные игры запретили по истечении миллениума, а событие произошло ещё до сговора в Беловежской пуще осенью девяносто первого. Как же быть? Кто что ни говори, остаётся признать, что описываемое событие, связанное с прибытием моего героя в Ливадию, не могло произойти прежде 1954 года и позднее 1991 года. Слишком большой разброс во времени, никто не поверит. Будем уплотнять время события. Мысленно я хлопнул себя по лбу и воскликнул, радостно потирая руки: «Башка, ведь мой герой прибыл в Ливадию для прохождения санаторно-курортного лечения в учреждении, предназначенном для сотрудников КГБ, а не МГБ или ОГПУ. Это значит, что моё событие имело место после 1956 года, а именно по окончании работы ХХ съезда КПСС, на котором лидер большевиков товарищ Хрущёв Н. С. подверг резкой критике методы руководства своего предшественника и учителя товарища Сталина». Мой герой хорошо помнит, что до этого несчастья он был сотрудником МГБ, теперь же именуется сотрудником КГБ, хотя на пенсии и, так сказать, «реабилитированный». Почему «реабилитирован», ведь служил партии и государству верой и правдой и вдруг оказался в местах весьма отдалённых? Как-то странно даже выглядит словосочетание «реабилитированный сотрудник МГБ». Хорошо бы покопаться в его биографии, пока он сам оформляется в приёмном покое ливадийского санатория для сотрудников КГБ и их семей.
Будучи командиром отряда Смерш в звании капитана, мой герой был отозван в Москву в центральный аппарат МГБ с повышением в звании до майора. Здесь он приступил к службе с ещё бóльшим рвением и усердием в поисках и разоблачении врагов народа, мешающих строительству нового общества и претворению в жизнь объявленного вождём и учителем мирового пролетриата коренного поворота. Но вот незадача, в самый разгул борьбы с враждебным космополитизмом моего карьериста вдруг отправили за решётку на пять лет, чтобы немного подостыл и одумался. Как ему объяснили на суде, за грубое нарушение социалистической законности и прав личности. Так ничего не понявшим, его отправили в казахстанский Семипалатинск. Там он был поставлен охранником закрытого объекта, где вскоре рождались дети с шестью пальцами, тремя руками и вообще с неизвестными дотоле лейкозами, лейкемиями, лимфатическими воспалениями. Попав под амнистию, поселился в родном Свияжске, там же в год сорокалетия октябрьского переворота большевиков получил реабилитацию и в награду – «горячую», то есть просроченную путёвку.
– Как ваша фамилия, гражданин? – спросила его сотрудница санатория.
– У вас мой паспорт, посмотрите, там написано.
– Гражданин, я должна знать, что это ваш паспорт. Назовите свою фамилию.
Приезжий уловил подозрительное движение руки сотрудницы, и тут же в волшебном покое появилась крупная фигура дежурного охранника.
– Иван Сергеевич, этот гражданин предъявил паспорт, но назвать свою фамилию отказывается. Поговорите с ним.
Охранник обратился к моему герою с тем же вопросом:
– Гражданин, как ваша фамилия?
Приезжий возмущённо воскликнул:
– Я не понимаю, в паспорте всё написано, прочтите, или вы оба безграмотные?
– Гражданин, – грубо оборвал его охранник, – не советую грубить сотрудникам при должности. Вы назовёте свою фамилию, или вызвать наряд милиции, там быстро установят вашу личность.
– Венера Наумовна, вызывай наряд, пусть потрясут его как следует, в отделении всё скажет, кто он и откуда.
– Не надо милицию, зачем милицию, не помню я. Если вы напомните, я назову свою фамилию. Хотя бы намекните, чтобы я вспомнил. Я помню, что прибыл сюда из Свияжска, но фамилию совсем не помню, но помню, что это какая-то культурная игра.
– Вспоминайте. Вспомните, тогда оформим вас.
В это время в приёмный покой вошла парочка с чемоданами, сумочками, пакетами. Наш герой обратился с мужчине с необычной просьбой:
– Извините, пожалуйста, вы не поможете мне сейчас в одном деликатном деле?
– Пожалуйста, я вас слушаю.
– Видите ли, я не помню своей фамилии, а они требуют, чтобы я назвал себя.
– А паспорт есть у вас? Там написано, прочтите. Вы читать можете? – отвечал гражданин вопросом на обращение незнакомца.
– Читать я умею, но проблема в том, что паспорт у них в руках, но они меня проверяют. Если я им не назову своей фамилии по паспорту, они отправят меня в милицейский участок.
– Так назовите свою фамилию, и нет проблем. Чем же я вам могу быть полезен?
– Проблема в том, что я не могу вспомнить собственную фамилию, но если вы мне подскажете, то я смогу вспомнить и назову. Меня тогда оформят в санаторий.
– Как я могу вам подсказать, если я не видел вашего паспорта?
– А вы попросите.
– Смеётесь, кто же мне даст?
– Может быть, вам поможет название культурной игры? Я помню, что моя фамилия напоминает какую-то культурную игру. Если вы назовёте её, то я смогу вспомнить свою фамилию. Какую вы знаете культурную игру?
– Оригинально, – удивился гражданин необычной просьбе. Он наморщил лоб и стал что-то шептать себе в усы. Немного поразмыслив, он произнёс:
– Футбол подойдёт?
Незадачливый герой переспросил:
– Простите, я что-то упустил. При ком его стали считать культурной игрой, при Калигуле, Ганнибале или Цицероне?
– При Чингачгуке.
– Я такого не знаю. Он кто, сенатор, император, папа римский или военачальник?
– Вождь американских индейцев.
– Я сотрудник компетентных органов и не позволю никому со мной разговаривать в таком тоне.
– А сами своей фамилии не знаете.
– Ты знаешь ли, что с тобой сделаю.
С этими словами он бросился на гражданина, схватил его за шею, но был отброшен сильным ударом охранника.
В отделении милиции от него потребовали назвать фамилию и предъявить паспорт.
– Я сотрудник МГБ и прошу со мной разговаривать уважительно. Паспорт остался в приёмном покое санатория для сотрудников КГБ. Фамилию я не могу назвать по причине отсутствия памяти. Могу только сказать, что она напоминает культурную игру.
Начальник отделения спросил:
– Какую культурную игру, шах-бокс?
– Я такую не знаю, шахматы знаю, я кандидат в мастера по шахматам, но шах-бокс не знаю. Бокс я знаю, имел первый разряд по боксу, но не знал, что это культурный спорт, он разбивает нос и оставляет синяки под глазом. Когда его записали в культурный список? – удивился мой сотрудник KGB.
Теперь удивился капитан милиции:
– А с каких пор ваши шахматы стали культурной игрой, если шахматисты по туалетам прячутся во время игры? На каком основании вы называетесь сотрудником KGB?
– На основании штатного расписания. Я вас разочарую, я сотрудник не KGB, а МГБ.
– Врёшь ты всё, лапшу на уши вешаешь. Посиди в тёмной комнате со свинцовыми стенами, а мы пока твою личность устанавливать будем.
– Вы не смеете так грубо со мной вести себя, имейте уважение.
Мой герой снова не выдержал и бросился на нечестивца, но его быстро скрутили и увели.
Не прошло и часа, как перед начальником отделения милиции в Ливадии лежал весь послужной список нашего героя с указанием всех паспортных его данных. Личность задержанного была установлена, но отпускать его не было никакого желания, поскольку опасались последствий непредсказуемого поведения сотрудника органов в отставке. Капитан милиции с удивлением смотрел в паспорт задержанного и не мог понять, какое отношение его фамилия имеет к культурной игре. Он стал вспоминать все известные ему игры от домино и городков до преферанса и русской лапты, но ничего похожего на фамилию не вспоминалось. Оставалось прибегнуть к испытанному средству, оно быстро приведёт мысли в порядок, но это крайний способ, к нему дозволено прибегнуть не раньше окончания рабочего дня и дежурства по отделению. Поскольку до окончания рабочего дня оставалось около трёх часов, он пригласил к себе в кабинет заместителей. Никто из них тоже не мог ничего подобного назвать, перечисляя самые экзотические, например, каратэ, го, пауэрлифтинг, регби. Казалось, всё было названо, не забыты были теннис, пинг-понг, хоккей, баскетбол, волейбол, самбо, грузинская чидаоба. Начальник отправил подчинённых искать новые варианты культурной игры.
Тем врёменем он сам спустился в дежурную часть, где в застенках свинцового куба, называемого «тёмной комнатой», содержался наш герой. Капитан Боулингов намеревался допросить задержанного с пристрастием. Спускаясь со второго этажа по лестнице, он вдруг сообразил, что у него самого фамилия напоминает буржуазную игру, ту, что в советских парках культуры и отдыха называется «кегельбан». Начальник милиции, открывая дверь в дежурную часть, возгордился собственным интеллектом.
– Буду здесь допрашивать коллегу из KGB, – сообщил он младшему лейтенанту Городошникову, дежурившему у телефона. Затем он вошёл внутрь куба и вытащил из него нашего героя за шиворот, посадил на скамью рядом с собой и приступил к делу.
– Фамилия?
– Не помню.
– Какой сегодня день недели?
– Пятница.
– Имя?
– Герман.
– Отчество?
– Ильич.
– Фамилия?
– Не помню.
– Какое сегодня число?
– 19 августа 1957 года.
– Фамилия?
– Моя?
– Твоя.
– Не помню.
– Назови культурную игру.
– Кегли.
– Какую ещё знаешь игру?
– Не помню.
Не выдержал капитан, снова взял за шиворот задержанного, затолкал его в куб и без свидетелей надавал ему увесистых тумаков, после чего вытащил на свет.
– Фамилия?
– Не помню.
– Как играть в кегли?
– Разбивают кегли в ряду при помощи шара.
– В какой еще игре используют шары?
– Не помню.
– Где работаешь?
– В отставке.
– Где служил?
– МГБ.
– Врёшь, нет такой службы.
– Сам врёшь, вчера была.
– Вчера была, сегодня нету.
– МГБ нету, значит, социализма тоже не будет.
– Не лепи антисоветчину. Фамилия?
– Не помню, а социализма всё равно не будет.
– В каком звании вышел в отставку?
– Майор.
– Какой праздник будем праздновать седьмого ноября в этом году?
– Сорок лет Великой Октябрьской социалистической революции.
– Значит, социализм есть?
– Сегодня есть, завтра не будет.
– Что такое кий?
– Не помню. Я знаю Киев, я знаю кит, я знаю закидон. Я помню, на фронте мной командовал полковник, так себя он называл Кий.
– Как ты себя называл на фронте?
– Карамболь.
– Карамболь. Шары. Кий. Фамилия?
– Не помню.
– Почему пропадёт социализм?
– Придёт плохой дядя и скажет: «Социализму баста!» Народ поверит и обрадуется.
– Снова нужен МГБ?
– Без Сталина нет МГБ.
– Сталин лежит в мавзолее рядом с Лениным.
– Сегодня нет, завтра будет.
– Будет Сталин, будет и социализм?
– Сталин будет, социализма не будет.
В этот критический момент у дежурного нетерпеливо и требовательно зазвонил телефон. Городошников поднял трубку и тут же услышал на другом конце провода грубый и сердитый голос с оглушающими децибелами:
– Где ваш начальник, почему его нет на месте?
Дежурный передал трубку капитану Боулингову:
– Вас.
Начальник отделения взял трубку и тоже услышал командирские интонации:
– Полковник Кегельбачич. Почему вы держите у себя нашего сотрудника майора Бильярдиста? Немедленно освободить, доставить в санаторий для сотрудников KGB и их семей, не забудьте извиниться за произвол ваших оперативников. Исполнение доложить своему руководству.
– Разрешите доложить.
– Ничего слушать не хочу. Докладывать будушь начальнику управления по городу Ялта полковнику Кегельбанцу. Исполняйте.
Послышались частые гудки.
Капитан Боулингов положил трубку на рычаг и произнёс загадочно, глядя в глаза задержанного:
– Товарищ майор KGB в отставке!
Бильярдист поднялся на ноги, чтобы выслушать продолжение.
– Пожалуйста, извините сотрудников нашего отделения милиции за допущенное недоразумение. Я проведу расследование, и виновные в этом будут наказаны. Вас сейчас доставят в санаторий.
Через полчаса Бильярдист снова вошёл в приёмный покой санатория. На этот раз его приняли радушно, как старого знакомого, и не требовали называть своей фамилии.
За три дня до отъезда в Свияжск Бильярдист узнал, что произошло после того, как оперативники увезли его в отделение.
Главврач санатория, полковник медицинской службы, узнав о незаконном задержании сотрудника органов в отставке, немедля позвонил начальнику Главного управления KGB по Республике Крым и городу Севастополю генералу Сержанову и доложил о самоуправстве местных сотрудников УВД. История с культурной игрой окончилась полной заменой руководства в Ливадийском отделении милиции.
Вениамин Бычковский
Родился в 1953 году. Проживает в Беларуси. Член Союза писателей Беларуси. Лауреат конкурса «Золотое Перо Руси», лауреат и дипломант ряда международных конкурсов, победитель всероссийского конкурса «Герои Великой Победы».
Награждён медалью имени Адама Мицкевича, медалью Московской литературной премии, медалью имени Владимира Набокова.
Издан сборник стихов и четыре сборника рассказов. Публиковался в журналах России и Беларуси.
Как краевед, Вениамин Николаевич изучает прошлое Полесья: создал два музея, разработал ряд экскурсий, построил часовню в память безвинно убиенных жителей четырёх деревень Полесья.
Награждён Православной медалью и медалью «За личный вклад в сохранение памятников военной истории».
Межа
Я не считаю себя сельским жителем, но десять лет жизни в деревне Полесья наложили отпечаток на мой характер. Например, на дачников, которые появляются в деревне, я смотрю другими глазами, хотя сам родился в городе и прожил там бóльшую часть жизни. Но неожиданная связь с землёй изменила что-то во мне. Словно стал принадлежать какой-то новой касте людей – не горожанин, но и селянином меня не назовёшь. Что-то между ними. Хорошо это или плохо – не знаю. Но я легко понимаю горожан и, по-моему, уже разбираюсь в привычках сельских жителей. А понял это, когда познакомился с новым дачником из Минска. Сначала увидел в нём себя прежнего, когда сам жил в столице, а ещё почувствовал, насколько я далёк от города. Потом, большая семья дачника – супруга, трое деток – помогла осознать ещё одну дальность – непреодолимое расстояние от своей семьи. И чем больше отдаляюсь от своего прошлого, тем сильнее сближаюсь с прошлым этой земли. Стоит увидеть камышовую крышу на окраине деревни, как тут же представляю старую хату, скрипучую дверь с клямкой, а за дверью – крестьянский быт во всём многообразии глиняной посуды, самотканых рушников, деревянных скамеек и пузатых расписных сундуков… Странные ощущения переживаю в деревне: своя жизнь отдаляется, а чужой мир приближается и становится родным. Кажется, я врастаю в эту землю. Как будто раньше жил в какой-то скорлупе и перекатывался по земле как придётся – земли не чувствовал. А здесь, в Полесье, пятками ощущаю мягкость и тепло земли, точно вылупился и каждой клеточкой почувствовал тёплую грудь матери-земли, её заботливые руки. Особенно сейчас, когда руки родной мамы уже остыли и покоятся на ближнем погосте.
А что же заставило минчан купить здесь дом? Триста километров от Минска – во всех отношениях далековато для дачи. А деревенским людям и вовсе непонятен их выбор: ведь, ясное дело, – могли бы и поближе к столице купить дом, по виду – не бедные. И деревенских можно понять. Большинство их детей и внуков живут намного ближе к деревне, но приезжают к ним всё реже и реже. А оправдываются не чем иным, как дальней дорогой. Старики соглашаются. Да и как им судить своих детей? «Ну а дачники просто с жиру бесятся…» – пришли к единому мнению селяне.
Мне же показалось, что это не каприз богатых людей. Не всякий готов терпеть комаров почти всё лето. Потом, минчане въехали в дом с каким-то уважением ко всему старому, что также было непонятно селянам. Зато мой интерес к ним удваивался. А тут и случай подвернулся поговорить – яблони и груши в их саду были просто усыпаны цветами! Даже старожилы не могли припомнить такого бурного цветения. Что уж говорить о дачниках, для которых цветение – это лучший подарок! Как люди, пропитанные культурой города, они особенно живо чувствуют радость при встрече с природой, и под это настроение дачники поведали мне историю старой изогнутой груши на меже, которая досталась им вместе с домом.
История началась с того, что груша проросла на меже таким образом, что корень на одном земельном участке, а ствол и крона – на другом. И вряд ли на это обратили бы особое внимание, если бы плоды на ней были несъедобные, а тут – самые сладкие в деревне. И чем больше был урожай с груши, тем сильнее возникал спор из-за них. Хозяин земли, где рос корень, считал грушу своей, с чем категорически не соглашался сосед, на участок которого падали плоды. Каждый из них считал себя единственным владельцем спелых груш и в этом убеждал свою семью. И в этот спор были втянуты оба семейства от мала до велика. Да и спором нельзя было это назвать, оба семейства откровенно враждовали из-за груши. Однажды владелец корня до того обозлился, что вылил кислоту на грушу. А груша не только выжила, но и продолжала плодоносить. До самой смерти ругались хозяева из-за груши. Затем их дети враждовали, пока не разъехались по городам.
Проходили годы, люди мало-помалу уезжали в город. Они увозили своё добро, забивали досками окна изб и навсегда уезжали на поиски нового счастья. А груша безмолвно стояла на меже – равнодушная и безучастная не только к своей судьбе, но и к судьбе деревни. Она уже знала, что выгон в деревне зарос высокой сорной травой, что глухая крапива поднялась у порогов, что полынь серебрится на полураскрытых крышах.
История груши показалась мне очень интересной, и я напросился посмотреть на неё вблизи. Долго топтался под грушей, чтобы лучше разглядеть искривлённый ствол, потрогать морщины старого дерева. И пока был под грушей, на мои плечи упало с десяток лепестков, отчего почудилось, что в этих лепестках воздушные поцелуи старой груши, и она хочет сказать мне больше, чем увидел с первого взгляда. Тогда я задумался о её судьбе, удивительной судьбе! В войну всю деревню сожгли, а груша уцелела, кислотой поливали – не высохла и даже пережила всех своих хозяев. Сейчас в деревне на каждом пустыре растут груши, немало их и вокруг заброшенных домов, но все они стали дичками и радуют только кабанов. Умирает деревня. Даже там, где во дворах ещё теплится жизнь, уже не услышать звона косы по утрам, а вместо тяжёлых вздохов коня на пашне – вздохи стариков в огороде. Хорошо, что у старой груши на меже появился покровитель в лице дачника. Но хватит ли его сезонной любви, чтобы плоды на груше стали сладкими? А пока на старых грушах в деревне ночуют только грачи да вороны, которые немало видели перемен на этом свете. Вырубленные леса, обезлюдевшие старинные поселения, города – шумные скопления людей, где большинство живёт на чужбине, в то время как все отчизны заброшены. У всех есть родина. Даже крошечная птичка помнит родное гнездо, и куда бы она ни залетала на время холодов, к весне всегда возвращается на родину, порой ценой жизни – и всё же по направлению к дому. А ведь летит без карт, без указателей, только по зову сердца! А человек, имея самые подробные карты, указатели на всех дорогах, так часто сбивается с пути к родному дому, что невольно подумаешь – а хотел ли он вернуться домой? Плачьте, добрые люди, о родине, кто потерял её. И чем помянуть, чем вспомнить нам родину, если отчий дом покосился и сгнил в заброшенной деревне?
Родина – понятие не только физическое, но и духовное. Оно олицетворяет рубеж… или межу, разделяющую повседневную жизнь с её обычными заботами от иного мира, неведомого и далёкого. Мы, горожане и странники, как я, фактически утратили эту родину – она стала для нас невидимой и оттого несуществующей. Только в случайных видениях и в снах она вдруг воскресает в нашем сознании как нечто бывшее, близкое нам, но без нашего на то согласия отторгнутое. Может, проклятие? А город – то место, где любое проклятие приживается. Здесь есть чем заманить человека – все тридцать три удовольствия! Вот и бегут люди из деревень, бегут в города, где больше комфорта и развлечений, где любой сорт груш просто лежит на прилавке, только плати. А ведь любой прилавок – это тоже межа и тот же нескончаемый спор, и какой ещё спор – сплошной базар! Если деревенская межа – это нераспаханная полоса между огородами, то городская межа – каменная стена между людьми.
Правда, и здесь бывшие селяне не растерялись: возвысив себя над природой, они захотели верховодить и среди городского населения. И первыми в высоких рядах оказались выходцы из деревень, которые со своим стремлением к росту и со своей живучестью быстро возвысились в городах. И всё бы хорошо, но с быстрым ростом они стали терять родовые связи – забывать родителей и предков, забывать родные места и погосты, а кто-то и вовсе, стесняясь деревенского происхождения, спешит вписать себя в городскую интеллигенцию. Но немало людей, кто не выдерживает городского ритма, и им остаётся только забыться, не думать – память и очи залить. Город вытягивает из деревень энергию и разум без всякого зазрения совести, а получив сокровенное, оставляет крестьянских детей без корней. Это у груши плоды падают рядом с корнями, а большинство людей в городах устраиваются, как на базарных лотках: кто-то красуется, пока его не купят и не съедят, а кто-то может залежаться, подгнить и в результате оказаться в мусоре.
И всё же в каждом человеке есть память о родной земле, она в крови и в дыхании – как у груши, есть аромат и нежность лепестков, даже если в плодах появилась горечь.
P. S. Недавно я проезжал святые места Жировичского монастыря (Гродненская область), где опять вспомнил о груше на меже… Было ощущение, что на мои плечи снова упали нежные лепестки весенней груши! Правда, на этот раз от «цветения» другой груши – иконописной. Более 500 лет назад в этих местах явилась чудотворная икона Богоматери, и явилась она на груше. Самой груши уже нет, но там, где она росла, стоит сейчас большая церковь, где и хранится чудотворная икона. Но люди не забывают и саму грушу – вписали в икону и молятся ей! Вот и пойми род людской – одну грушу поливают кислотой, другой молятся. Выходит, и в человеческом сердце есть межа, которая разделяет нас…
