Kitobni o'qish: «Субъект, личность и психология человеческого бытия»

Памяти выдающегося российского психолога – Андрея Владимировича Брушлинского

Российская академия наук Институт психологии

© Институт психологии Российской академии наук, 2005

Предисловие

Современная психология является динамично развивающейся областью научного познания. В двадцатом веке она, как и другие науки, эволюционировала от классической парадигмы к неклассической, а затем – постнеклассической. В начале ÄÄI века российская психологическая наука, находясь на постнеклассическом этапе своего развития, характеризуется, по меньшей мере, двумя основными тенденциями.

С одной стороны, методологическая рефлексия оснований психологии, присущая постнеклассическому типу мышления, способствует осознанию учеными внутренних противоречий развития психологического знания. В значительной степени они появились в результате изучения одного и того же предмета исследования – психики человека – различными методами: когнитивными и экзистенциальными. Сосуществование в психологической науке когнитивной и экзистенциальной парадигм отчетливо проявляется в том, что одни и те же психологические проблемы (модели психического, субъектная идентичность, аутентичность личности, соотношение бытия и мышления и т.п.) исследуются под разными углами зрения. Естественно, что это порождает противоречащие друг другу описания психических феноменов. Противоречия проявляются в неоднозначности представлений о предмете психологии и детерминации психики (т.е. в психологической науке нет определенности в том, в каких областях корректно применять позитивистские причинно-следственные схемы объяснения психических явлений, а где более уместно использовать идеи непрямой каузальности, приводящие психолога к отказу от жестких схем анализа причинно-следственных связей). Они отчетливо видны также в разрыве между академическими психологическими теориями, основная цель которых заключается в разработке методов направленного формирования психики человека, и практиками, ориентированными на помощь пациенту и создание условий для саморазвития его личности. Как названные, так и другие противоречия в структуре психологического знания препятствуют созданию непротиворечивой теории психического и целостного представления о психологии человека.

С другой стороны, постнеклассический тип рациональных научных рассуждений в психологии побудил исследователей по-новому взглянуть на природу объективного научного знания. Сегодня уже очевидно, что такое знание, во-первых, закономерно включает в себя субъектный угол зрения ученого на предмет познания. Содержание предмета становится объективным содержанием знания, только преломляясь через внутренние условия познавательной деятельности познающего субъекта. Следовательно, объективность знания – это и результат познавательной деятельности субъекта, и отражение бытия. Такая точка зрения на происхождение объективного знания была разработана в отечественной психологии в трудах С.Л. Рубинштейна и приобрела логически завершенную форму в психологии субъекта А.В. Брушлинского. Во-вторых, объективно истинные описания и объяснения психологических феноменов и явлений обязательно включают в себя ценностные (аксиологические) компоненты. Субъект всегда соотносит знания о мире не только с выбираемыми им средствами познавательной деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами, воплощенными в нормах (юридических, социальных, моральных) и ценностно-смысловых образованиях личности (как своей, так и других людей).

Признание значимости субъектного угла зрения исследователя и ценностных контекстов, с которыми он соотносит познаваемое, для научного познания неизбежно повлекли за собой осознание необходимости дополнения когнитивных методов анализа психического экзистенциальными. И это не удивительно, поскольку в экзистенциальном подходе основной акцент делается на анализе аксиологических аспектов бытия человека в мире. Появились новые тенденции и в психологических исследованиях личности. В последнее время в отечественной психологии интенсивно развивается смысловой подход к личности и общению. С его позиции взаимодействие общающихся людей представляет собой, прежде всего, согласование их индивидуальных смыслов. Представители смыслового подхода не только анализируют глубинные ценностно-смысловые образования личности, но и пытаются понять, как ценностно-смысловая направленность субъекта проявляется в его поведении, конкретных поступках.

Отмеченные тенденции развития психологии особенно отчетливо прослеживаются в психологии субъекта и формирующейся на ее основе психологии человеческого бытия. Психология субъекта, ставшая вершиной развития субъектно-деятельностного подхода, возникла в результате интеллектуальных усилий психологов, направленных на решение фундаментальных проблем нашей науки. К ним относятся такие проблемы, как «биологическое и социальное в психическом развитии», «сознательное и бессознательное», «индивид, личность, субъект, индивидуальность» и многие другие. Психология человеческого бытия имеет более узкую тематическую направленность, ее предметом являются главным образом такие проблемы, которые невозможно решить исключительно когнитивными методами: смысла жизни, ценностных ориентаций, свободы, духовности и другие. Не удивительно, что с позиций психологии человеческого бытия наиболее важным считается изучение процессов смысло-образования, и, следовательно, понимания. Смысл – не когнитивный феномен, его корни следует искать скорее в мотивационной сфере личности и глубинах бессознательного, в том числе – коллективного. Для субъекта смысл явлений, событий и ситуаций является связующим звеном между научными и вненаучными формами знания о мире. Вместе с тем анализ смыслообразования объединяет психологов когнитивной и экзистенциальной ориентации: без выявления специфики ценностно-смысловой сферы личности невозможно адекватное описание как типичных, так и индивидуально неповторимых способов бытия человека в мире.

При работе над предлагаемой вниманию читателя коллективной монографией главная цель ее авторов заключалась в развернутом и углубленном обсуждении идей, отмеченных выше. Научноорганизационной основой книги стали две конференции, проводившиеся Кубанским государственным университетом и Институтом психологии РАН в Краснодаре осенью 2002 и 2003 годов. Результаты серьезных, интересных и продолжительных дискуссий по проблемам психологии субъекта, психологии личности и психологии человеческого бытия опубликованы в восьми томах тезисов докладов (Личность и бытие. Материалы Всероссийской научнопрактической конференции / Под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова. В 5-ти томах. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2003; Личность и бытие: субъектный подход. Материалы II Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова. В 3-х томах. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2004). В настоящей книге представлены работы двух групп психологов. Одни из них непосредственно участвовали в конференциях, задавали теоретическую направленность анализа обсуждаемых проблем и высокий уровень научных дискуссий. Другие – те, кто не только проявляют интерес к проблемам психологии субъекта, личности, человеческого бытия, но и стремятся в своем научном творчестве развивать идеи С.Л. Рубинштейна и его последователей, главным образом, А.В. Брушлинского. Я полагаю, что в какой-то степени (хотя, может быть, и небольшой) задачу развития идей мы выполнили. Я также надеюсь на то, что вопросы, поставленные авторами, и результаты их теоретических и эмпирических исследований послужат содержательной основой для определения тематического ядра, выбора значимых проблемных областей, на которых следует сфокусировать внимание ученых на следующей конференции (мы планируем провести ее в Краснодаре осенью 2005 г.).

Читатели, несомненно, обратят внимание на то, что авторы монографии в своих исследованиях основывались на идеях психологии субъекта. И это неудивительно: как показали, например, упомянутые конференции, сегодня российские ученые проявляют большой интерес к этой области психологического знания. И я убежден, что в дальнейшем он будет только возрастать, особенно у молодых психологов. В связи с этим в приложение к книге мы поместили программу курса лекций А.В. Брушлинского для психологических факультетов «Психология субъекта». В последние пять лет своей жизни он читал этот курс в ведущих университетах России: Московском государственном университете, Российском государственном гуманитарном университете, Государственном университете гуманитарных наук и др. К сожалению, в настоящее время студенты ни одного из университетов страны не имеют возможности прослушать этот курс. Современным студентам-психологам трудно сформировать целостное и непротиворечивое представление об этой области психологического знания. Мы считаем, что знакомство с кратким, информативным и структурированным изложением данной дисциплины Брушлинским не только позволит студентам открыть для себя это направление психологического познания, но и даст сложившимся ученым возможность по-новому, более глубоко взглянуть на традиционные проблемы психологии.

Книга предназначена для психологов, социологов, философов, культурологов и ученых других специальностей.

В. В. Знаков

Психология субъекта и психология человеческого бытия
В. В. Знаков

Проблема субъекта является одной из ключевых в психологической науке, как российской, так и западной. Как отмечает Л.И. Анцыферова, «в западной психологии, в теориях личности, построенных на основе психоаналитической практики (А. Адлер, А. Маслоу, К. Роджерс, К. Юнг, К. Хорни и др.), понятие "субъект" занимает одно из центральных мест. Оно обозначает способности человека быть инициирующим началом, первопричиной своих взаимодействий с миром, с обществом; быть творцом своей жизни; создавать условия своего развития; преодолевать деформации собственной личности и т.д.» (Анцыферова, 2000, с. 29 – 30).

Одной из областей российской психологической науки, исследования в которой вносят существенный вклад в изучение проблемы субъекта, является психология труда. Например, Д.Н. Завалишина осуществила обстоятельный анализ реализации принципа субъекта в исследованиях разных видов трудовой деятельности. В ее работах особенно подчеркивается значимость динамики формирования и развития человека как субъекта трудовой деятельности, а также то, что в современной прикладной психологии преобладает понимание субъекта как «специфического качества», психологическая структура которого обусловлена преобразующей действительность функцией конкретного вида труда. Также как А.В. Брушлинский, Завалишина полагает, что «важнейшая функция субъекта – функция интеграции. Во-первых, субъект интегрирует свое "внутреннее", обеспечивает целостность, взаимосвязь своих разных психических свойств, состояний и т.д. Во-вторых, он осуществляет соотнесение и согласование внешнего (объективных требований, обстоятельств) и внутреннего (своих возможностей, ценностей и т.д.), т.е. активно организует свое взаимодействие с миром в форме решения определенных задач» (Завалишина, 2002, с. 50).

В.А. Бодров, анализируя современные исследования в этой области, приходит к выводу, что большинство психологов труда придерживаются такого определения субъекта, которое включает понятия «специальных (профессиональных) способностей», «профессиональной мотивации», «профессионально важных качеств», не только отражающих психологическую специфичность структурнофункциональных свойств и качеств человека, но и предопределяющих его профессиональную пригодность (Бодров, 2004). Подобное определение субъекта трудовой (профессиональной) деятельности сформулировано Е.А. Климовым: «В общем виде под субъектом труда можно понимать системную разноуровневую организацию психики, включающую ряд свойств человека как индивида и как личности, соответствующих социальной ситуации развития, предмету, целям, средствам и условиям деятельности (трудовой)» (Климов, 1998, с. 107).

В отечественной психологии родоначальником субъектного подхода, по-видимому, следует считать Г.И. Челпанова. В начале ХХ века он описывал субъекта как интегрирующее начало психологических свойств человека, субстанцию, объединяющую сознание и психические процессы. Причем, его понимание субъекта как воплощения активности и единства проявлений психологической сущности человека удивительно созвучно мыслям современных психологов: «Даже описание такого процесса, как, например, суждение, уже предполагает допущение какого-либо субъекта, который является активным в собственном смысле слова» (Челпанов, 1999, с. 325).

В наши дни в российской психологической науке категория субъекта играет системообразующую роль: вряд ли кто-то из современных психологов решится опровергнуть это утверждение. История конкретно-научного анализа проблемы субъекта восходит к началу XX века. Почему же тогда именно в последнее десятилетие названная категория приобрела для нас совершенно особое значение, а многочисленные теоретические и эмпирические исследования породили новую область знания – «психологию субъекта»?

Ответ на этот вопрос следует искать не только в логике развития научного познания, но и в индивидуально-психологических особенностях ученых, работающих в этом направлении. Их характеризует устойчивый интерес к проблеме, ясное осознание научных позиций, стремление доказать собственную правоту оппонентам и желание привлечь на свою сторону все больше новых сторонников. Таким психологам присуща убежденность в том, что категория «субъект» носит интегративный характер. Они считают, что в ней воплощено всеохватывающее, наиболее широкое понимание человека, обобщенно раскрывающее целостность всех его качеств: природных, индивидуальных, социальных, общественных.

В отечественной психологии проблематика субъекта является закономерным следствием последовательного и одновременного изучения нескольких основных проблем. В них отражены усилия психологов, направленные на определение соотношений: биологического и социального в психическом развитии; сознательного и бессознательного; внешних причин и внутренних условий в детерминации психики; индивида, личности, субъекта, индивидуальности как различных проявлений сущности человека.

В науке разрозненные факты, эмпирические данные и теоретические концепции объединяют в границах единой научной области конкретные люди. Как правило, они отличаются профессиональной эрудицией, глубиной ума, умением теоретически мыслить. В «психологии субъекта» одним из ее основателей и бесспорным лидером был Андрей Владимирович Брушлинский. Об этом свидетельствует не только впечатляющее количество его выступлений, докладов, статей, написанных и отредактированных им коллективных и индивидуальных монографий по проблеме психологии субъекта (Брушлинский, 1996 – 2003). Главная тема его научных работ последнего десятилетия оказалась в значительной мере завершенной, доведенной до некоторой логической точки. Андрей Владимирович разработал целостный, оригинальный и вполне сформированный вариант психологии субъекта. Брушлинский не просто развивал субъектно-деятельностный подход, продолжая идеи своего учителя С.Л. Рубинштейна. Он, несомненно, сделал принципиально новый шаг в этом направлении, описав научные основы психологии субъекта. Вместе с тем эволюция научных взглядов Ученого не только отражает продуктивные попытки тщательно проанализировать обозначенные выше основные проблемы, стоявшие перед психологами в ХХ веке, но и соответствует этапам становления и развития психологии субъекта.

Анализ научных взглядов Брушлинского обнаруживает, во-первых, что за полвека творческой деятельности они значительно эволюционировали. Во-вторых, эволюция не означает последовательного перехода от исследования одних проблем и использования одних методов к другим. Например, от микросемантического анализа мышления к макроаналитическому способу познания психического. Конечно же, такая последовательность была: даже беглый просмотр списка публикаций Андрея Владимировича сразу дает представление о том, что большинство его работ о соотношении природного и социального в детерминации психики вышли из печати раньше, чем результаты исследований проблем выбора при решении нравственных задач или сопоставления философско-психологических взглядов С.Л. Рубинштейна и С.Л. Франка.

Вместе с тем, Брушлинский был большим ученым, не только чутко улавливающим парадигмальные изменения в структуре и методах психологического знания, но и способным устранять, казалось бы, непреодолимые противоречия между ними. Основой такой способности стали для него «сквозные» фундаментальные проблемы. Многолетнее обдумывание этих проблем дало ему возможность рассмотреть их с классических, неклассических и постнеклассических позиций, а также осознать достоинства и недостатки типов рациональности, присущих каждой из названных парадигм. Оказалось, что многие проблемы могут быть предметом анализа, включающего одновременное использование разных способов рациональных рассуждений.

Среди проблем, остававшихся в фокусе его внимания многие годы, были:

1) вопрос о наследственных предпосылках психического развития, соотношении биологического и социального в развитии личности;

2) принцип детерминизма, соотношение внешних причин и внутренних условий в детерминации психики;

3) проблема дискретности – недизъюнктивности и непрерывность организации психических процессов:

4) проблема общественного – индивидуального в психике человека и культурно – историческая теория мышления;

5) мышление как процесс и проблема деятельности;

6) идущие от С.Л. Рубинштейна исходные положения субъектно-деятельностной теории и проблема субъекта в психологической науке;

7) наконец, психология субъекта как целостная область психологического знания, психология созидания, ориентированная на анализ таких ценностей, как свобода, духовность, нравственность, гуманизм.

Сразу нужно отметить, что в постнеклассической психологии субъекта в сконцентрированном виде отражена тематика всех предыдущих исследований Андрея Владимировича.

Не имея возможности подробно обсудить все названные проблемы, я кратко остановлюсь только на некоторых из них.

Типичной проблемой, казалось бы, явно классической по своей сути, для Брушлинского стал вопрос о наследственных предпосылках психического развития человека. Логика решения сначала привела его к постановке проблемы биологического и социального, в которой в зародыше уже содержалась вся линия развития субъектнодеятельностного подхода и контуры психологии субъекта. Творчески развивая теорию своего учителя С.Л. Рубинштейна, Брушлинский полагал, что общение, совместная деятельность людей, вообще социальное видоизменяет и развивает биологическое, природное в человеке. Разнообразные виды активности, включающие деятельность, общение, созерцание, совокупность отношений к себе и другим, совокупность гносеологической, природной и социальной характеристик определяют субъективные способы существования психического как процесса. Субъектность оказывается сущностной характеристикой психического, сопоставимого с биологическим и социальным.

С позиций психологии субъекта проблема соотношения биологического и социального предстает в новом, преобразованном виде, а принцип субъекта выдвигается Брушлинским в качестве ведущего методологического принципа психологии. Глубинное преобразование, новое осмысление проблемы с позиций субъектно-деятельностного подхода дает психологам возможность по-новому взглянуть и на другую классическую дилемму: «бытие определяет сознание» или «сознание определяет бытие». Как отмечает А.В. Брушлинский в последней книге, по отношению к обеим указанным крайностям есть наиболее перспективный, «третий путь» в решении фундаментальной общей проблемы детерминизма. Он заключается в том, чтобы считать, что «не психическое и не бытие сами по себе, а субъект, находящийся внутри бытия и обладающий психикой, творит историю».

Другой проблемой, ставшей краеугольным камнем системы научного мышления Андрея Владимировича, была идея недизъюнктивности психического. Под недизъюнктивностью психических процессов вслед за Рубинштейном он понимал целостное единство чувственного и рационального, познавательных и эмоционально-волевых аспектов психических процессов. И главное: онтологическую непрерывность, неразрывность, взаимопроникновение стадий психического процесса и слитность его компонентов, которые «никогда четко не отделены друг от друга наподобие деталей машины или циклов ее функционирования».

Впервые эта идея была опубликована в 1973 году (Брушлинский, 1973) и затем получила развернутую аргументацию в исследовании мышления как прогнозирования. Идея недизъюнктивности легла в основу континуально-генетического подхода к анализу сначала мышления, а затем и психики человека в целом. Концепция недизъюнктивности психики заключается в рассмотрении ее как непрерывного, развивающегося, континуально-генетического процесса. Основными свойствами процесса являются пластичность и динамическая изменчивость.

По способу собственного мышления Андрею Владимировичу была чужда идущая от аристотелевской логики привычка противопоставлять, разделять «А» и «не-А»: абстрактное и конкретное, психологическое и физиологическое, процесс и результат формирования психологических новообразований.

Он считал, что подобные якобы «взаимоисключающие противоречия» в действительности представляют собой такую иерархически организованную целостность, которая не требует от субъекта выбора – либо одно, либо другое. Как бы это ни было трудно, современный человек должен научиться мыслить целостно и стремиться к интеграции казалось бы несовместимых противоположностей. Он не только так считал, но и доказал это на примерах решения математических задач, а затем и моральных дилемм.

В логико-математических теориях принятия решений главным способом решения является выбор из альтернатив. Такая ситуация выбора дизъюнктивна вследствие изначальной данности альтернатив. Однако в экспериментах по изучению мышления Брушлинским было обнаружено, что дизъюнктивная ситуация выбора не возникает даже в таких условиях. Испытуемый сам выявляет и формирует способы решения задачи, т.е. альтернативы не даны изначально в готовом виде. Эксперименты показали, что испытуемый на различных этапах мыслительного процесса действительно выявлял и разрабатывал несколько способов решения задачи, но в каждый конкретный момент субъект обдумывал только какой-то один путь решения.

Он считал, что даже кажущаяся очевидной необходимость осуществить моральный выбор между добром и злом, нравственным и безнравственным далеко не обязательно рассматривать как дилемму, дизъюнктивную по своей сути. По его мнению, даже в этом случае выбор далеко не всегда является неизбежным. Например, для честного человека не существует выбора, совершать или не совершать бесчестный поступок. Однако в жизни очень часто бывает нелегко понять, какой поступок в данной сложной ситуации будет хорошим или плохим. В этом случае активизируется мышление и вообще вся деятельность субъекта, и тогда мы снова возвращаемся к проблеме процессуальности мышления. Эксперименты, проведенные на материале принятия решения об отмене смертной казни и известных дилемм Л. Колберга (явно предполагающих наличие ситуации выбора), показали, что даже такие задачи могут решаться без выбора альтернатив.

Проблема соотношения требуемого и искомого при решении задач в интерпретации Брушлинского (особенно позднего периода его творчества) далеко выходит за рамки психологии мышления. Опираясь на рубинштейновскую категорию долженствования, в духе постнеклассической науки он формулирует ее как проблему соотношения сущего и должного. При решении задач искомое для него было ничем иным, как поиском должного через фактическое. Решение задачи – это одновременно и поиск должного, и поиск сущего.

Впоследствии, при обращении к иным ценностным контекстам, например, психологическому анализу духовности, вопрос был поставлен шире. Мир как он есть, описываемый и воспринимаемый ученым, становится тем же, что и мир, который ценит и в котором хочет жить субъект. При пристрастном субъектном рассмотрении мир, который есть, становится миром, который должен быть. Следовательно, для субъекта познавательное суждение оказывается совпадающим с ценностным суждением, сущее совпадает с должным, а факт становится ценностью. Такая логика рассуждений привела Андрея Владимировича к размышлениям над проблемой соотношения Бытия и Становления, сформулированной А. Маслоу. Путь к решению этой проблемы он видел только в недизъюнктивном по своей природе психическом развитии субъекта.

Закономерным итогом полувековой научной деятельности стало фактическое оформление контуров новой научной области и методологии понимания человеческого бытия – психологии субъекта (Брушлинский, 2003а).

Принципиальная новизна психологии субъекта заключается главным образом в трех основных положениях. Во-первых, в переходе от микросемантического к макроаналитическому методу познания психического; во-вторых, в значительном расширении представлений о содержании активности как фактора детерминации психики; в-третьих, в целостном системном характере исследования динамического, структурного и регулятивного планов анализа психологии субъекта.

Теперь обосную приведенное выше утверждение о трех основных положениях психологии субъекта.

1. Отличительная особенность современной научной методологии заключается в стремлении ученых снять главное противоречие картезианской картины мира, в которой человек противостоит дискретным отдельным объектам, событиям и ситуациям реальной действительности. Противоречие устраняется путем признания неизбежного для научного познания мира (учитывающего взаимодействия субъекта с объектом) включения познающего в познаваемое. С такой точки зрения, объективная ситуация включает в себя воспринимающего, понимающего и оценивающего ее человека. «Воздействие любой "объективно" стимулирующей ситуации зависит от личностного и субъективного значения, придаваемого ей человеком. Чтобы успешно предсказать поведение определенного человека, мы должны уметь учитывать то, как он сам интерпретирует эту ситуацию, понимает ее как целое» (Росс, Нисбетт, 1999, с. 46).

Объективные процессы развития научного познания в психологии XX – XXI веков были направлены как на дифференциацию разных областей психологической науки, так и на их интеграцию. Тенденция к дифференциации характеризует развитие не только психологии: по этому пути идут все фундаментальные науки, и степень их дифференциации является показателем прогресса научного знания. В психологической науке эта тенденция наиболее отчетливо проявлялась в 1960—1970 годах, когда происходило интенсивное формирование инженерной, социальной, педагогической, юридической и других отраслей психологии. В то время интеллектуальные усилия ученых были сфокусированы скорее на изучении отдельных сторон психики человека (памяти, мышления, свойств личности), чем на стремлении понять ее как системно организованное целое.

В конце ХХ века ситуация изменилась: в науке стало явно преобладать стремление к целостности, осознание психологами того, что анализ разнообразных психологических феноменов должен гармонично сочетаться с их синтезом. Соответственно, наше время характеризуется все возрастающим интересом психологов к комплексным, системным проблемам и усложнением методов их анализа. Примером может служить психосемантика, которую уже невозможно представить без различных компьютерных вариантов математической обработки данных (Петренко, 1997а). Комплексные, системные проблемы побуждают ученых рассматривать анализируемые психические феномены не только с позиций исследования их отдельных сторон, признаков, характеристик (такая традиция наиболее отчетливо воплощается в экспериментальной когнитивной психологии). Комплексные проблемы нужно описывать как нечто единое, феноменологически целое (в психологической науке это больше соответствует экзистенциальной и гуманистической традициям).

Проблемы, на которые сегодня обращается наиболее пристальное внимание, непосредственно связаны с традиционной для психологии постановкой вопроса об основных единицах анализа психического. Объективные обстоятельства и методы, с помощью которых исследователи узнают что-то новое о человеческой психологии, существенно изменяют научные представления о «единицах психики». В разные исторические периоды единицами анализа психики выступали ощущение, рефлекс, действие, отношение, значение и т.п. На современном этапе развития психологической науки есть основания считать, что в качестве единиц психики следует рассматривать более интегративные образования, основанные на трансформации структур индивидуального опыта человека. Примером могут служить события (Барабанщиков, 2002а) и ситуации (Росс, Нисбетт, 1999). Сегодня ученым стало ясно, что любая ситуация включает в себя воспринимающего, понимающего и оценивающего ее человека. Иначе говоря, взаимодействие субъекта с объектом фактически приводит к включению познающего в познаваемое. Человек парадоксальным образом и противостоит как нечто внешнее объективным обстоятельствам своей жизни, и сам является их внутренним условием. Субъект не только пассивно фиксирует, понимает природные и социальные ситуации, но и пытается активно воздействовать на них. Вследствие этого он преобразует не только мир, но и себя в мире.

Естественно, что изменение научных представлений о единицах психики не могло не сказаться на методах ее исследования. Хорошо зарекомендовавшие себя микросемантический, микрогенетический и другие приемы микроанализа психики сегодня необходимо дополнить макроаналитическим методом познания психического. Используя в исследовании этот метод, психолог вычленяет в качестве единиц анализа психического такие интегративные образования, которые отражают обобщенные схемы трансформированного в течение жизни индивидуального и коллективного опыта человека. В этом случае тщательный анализ отдельных сторон психики субъекта (ощущений, состояний и т.п.) оказывается для исследователя далеко не главной задачей. Его интересуют, прежде всего, такие целостные фрагменты человеческого бытия, в которых представлены процессы и результаты субъект-объектных и субъект-субъектных взаимодействий: события, ситуации общения – учителя с учеником, руководителя с подчиненным, психотерапевта с пациентом.