Kitobni o'qish: «Собрание творений. Толкование на Послания апостола Павла», sahifa 2

Глава 4

Что же, скажем, Авраам, отец наш, обрел по плоти? (Рим. 4, 1), то есть почему же сыны упорные произошли от поколения его? Ибо если Авраам от дел оправдался, то имеет, чем хвалиться, от дел, которые его оправдали, но не по отношению к Богу (ср.: Рим. 4, 2), Который пожалел его. Потому Писание не говорит, что Авраам сделал, и это вменено ему было в правду, но только: Поверил он Тому, Кто нечестивых оправдывает, и это вменено ему в правду (ср.: Быт. 15, 6). Если таким образом желаете оправдаться, то какую имеете нужду в обрезании? Ведь вера оправдала Авраама до обрезания, ибо делающему награда не вменяется по благодати, но по долгу (ср.: Рим. 4, 4), между тем награда вменена Аврааму по благодати. Но если, – говорит, – вы хвалитесь делами вашими, то мы прибегаем к Аврааму, который, как и мы, был немощен и был оправдан через веру. Если бы народ израильский и язычники остались верны своим законам, то по заслуге и награда. Но если все согрешили и потому неспособны к восстановлению, то уже оправдываются через благодать. То есть когда, как Авраам, уверуют в Того, Кто грешников оправдывает, то это послужит для раскрытия того, что помилования благодатью желают те, которые, став несчастными, уповают на закон.

Продолжает: Давид говорит: блажен тот, кому Бог правду Свою вменил (ср.: Рим. 4, 6), дабы показать, что Бог оправдывает его без дел. Блажен, кому отпущены беззакония (Пс. 31, 1). Приди, – говорит, – рассмотрим, в чем это блаженство. В необрезании? Но они уверовали, и покрыты грехи (ср.: Рим. 4, 7) их через крещение. В обрезании? Но они ежедневно обнажают его блаженство, и законы жертв бесчестят его, то есть бесчестят открытием грехов, которые допускались во время жертв.

И опять речь его останавливается на необрезании Авраама. Итак, – говорит, – как вера вменяется Аврааму в правду? Когда он был в обрезании или в необрезании? (ср.: Рим. 4, 10). Смотри, – говорит, – какова сила веры. Не написано, что Авраам оправдан, когда принял обрезание, но когда уверовал. Впрочем, не пренебрегал им и не считал его бесполезно данным, но поставил его, как венец, оканчивающий победу. Венец не есть победа, но удостоверяет победу. Обрезание установил как знак, чтобы осудить оправдание, которое было в необрезании, то есть оправдание, которое получил в необрезании, чтобы быть отцом всех верующих в необрезании, так что как ему, так и им вменится вера в правду, и он назовется отцом обрезания для тех, кто следует по путям веры в необрезании Авраама.

Ведь не через закон, который дан спустя четыреста¹³ лет (см.: Гал. 3, 17), давалось обетование Аврааму, что он будет наследником мира, но через правду веры. Если же от закона было бы наследство, то тщетна была бы вера, тщетно обетование, ибо исполнения закона быть не могло. Потому Бог дает другу предварительное обетование вне закона; впрочем, о грехах, которые были вопреки правде, предвозвещение выражено кратко, только сосредоточил его в благословениях, – и это ради закона, что все могло препятствовать проклятиям.

Ибо закон производит гнев (Рим. 4, 15). Верующие и неверующие должны были принять обрезание так, чтобы никто не отказывался. Поскольку вера зависит не от тирана, а от воли человека, то все дела тирании совершены были во имя закона, а дела свободы – во имя веры. И поскольку мир погрешил в отношении веры Авраамовой, что было произведением свободной воли, между тем как закон был страшным тираном, то время закона апостол сравнил с детством, а другое время – с юностью не потому, чтобы эти времена властвовали над нами, но потому, что и самые эти времена получили названия от наших дел, как люди – от плодов дел своих. И как во время слабости закон был полезен, так теперь он вреден, ибо пришла вера, которая оправдала Авраама прежде закона. Поэтому, – говорит, – не от дел, но от веры, дабы тверда была благодать (ср.: Рим. 4, 16) во всех поколениях, не только у тех, которые суть от закона, то есть не у иудеев только, то также и у язычников, которые суть от веры отца нашего Авраама. Он, как написано, есть отец многих народов – всех верующих, как ты, в Бога, животворящего мертвых и называющего несуществующее как существующее (ср.: Быт. 15 и 17); как воззвал Исаака к бытию из того, чего не было, так и отъял его от жертвенника (ср: Быт. 15, 17; 22, 12). Если бы об обрезании только шла речь, то оно могло быть совершено слушающими. Но поскольку говорится о супругах без потомства, которое, однако, возрастет и умножится, как песок и звезды, то рассудите, что заслуживает большего удивления: наказание ли всеобщее за один миг или же терпение в будущем?

Поверил, – говорит, – Богу, животворящему мертвых и называющему несуществующее как существующее (ср.: Рим. 4, 17), то есть из омертвелого тела Авраама и бесплодной утробы Сарры оживотворил и произвел тех, которых в то время не было. Поскольку же через данное им обетование будущие наследники дарованы, то Бог похвалил веру отца их, который уверовал в поколения свои, и чтобы, кто родится от него, подобен был бы по вере отцу своему и имел бы такую же веру, какую родители имели прежде рождения сына. Таково значение слов, которые говорит: Вопреки надежде по надежде уверовал (ср.: Рим. 4, 18), то есть вопреки ожиданию, естественным соображениям, по желанию, по надежде сильной получить обетование. И прибавляет: И не помыслил о теле своем омертвелом и омертвелой утробе Сарры (ср.: Рим. 4, 19) и прочее. И не только, – говорит, – ради него написано, что вменено ему в правду, но и ради нас (ср.: Рим. 4, 23–24), поскольку как ему, так и нам вменится в правду, ибо мы уверовали в Того, Кто воскресил Господа нашего Иисуса Христа, Который предан ради грехопадений наших и воскрес ради оправдания нашего (ср.: Рим. 4, 24–25).

Глава 5

Итак, оправдавшись верою, верою крещения, мы имеем мир с Богом чрез Господа нашего Иисуса Христа, ибо через Него мы получили… доступ… к благодати (Рим. 5, 1–2) этого Евангелия, в которой стоим и хвалимся в надежде славы (Рим. 5, 2) Его, то есть силой чудес Его. Но также и в скорбях, ради Него претерпеваемых, хвалимся, зная, что скорбь производит терпение (ср.: Рим. 5, 3) в нас, и мы переносим испытания, ибо имеем надежду, которая никогда не смутит нас. И это потому, что любовь Божия разлита в сердцах наших через Духа Святого (ср.: Рим. 5, 5), то есть через Духа Святого, Которого мы получаем.

Ибо когда мы еще были без добродетели, в последнее время это, за нечестивых (ср.: Рим. 5, 6), которые не были в силах исполнить закон, Христос умер, ибо едва ли за праведного кто умирает (ср.: Рим. 5, 7). Какая благодарность и от кого может быть воздана тому, кто умер бы за праведника? За праведников и мучеников, может быть, кто-то решился бы умереть лишь в надежде получить от Христа награду по скончании времен. Через это более этого показывает Он любовь Свою в нас (ср.: Рим. 5, 8), то есть через смерть, которую претерпел ради грехов наших. Ведь если ради нечестия нашего умер, то тем более Он оправдает нас Кровью Своей и спасет от того гнева, который придет при кончине мира. Ибо если, когда мы были врагами с Богом из-за дел наших, примирен с нами Бог чрез смерть Сына Его, то не тем ли более, при самом примирении, спасет нас через жизнь Его (ср.: Рим. 5, 10)? Также и похвала наша да будет в Боге чрез Господа нашего Иисуса Христа (ср.: Рим. 5, 11), Который умер за нас и примирил нас с Пославшим Его.

Но, кроме того, сделал всех людей единым телом, и говорит в лице Адама грешника, и начал доказывать, что Он есть Адам, сравнительно с Адамом. Как первый Адам посеял греховную нечистоту в чистые тела, и вложена была закваска зла во все наше естество, так Господь наш посеял праведность в тело греха, и закваска Его все наше естество смешала. Как чрез Адама грех вошел, и чрез грех – смерть (ср.: Рим. 5, 12), так и на всех эта самая смерть распространилась, ибо как все предки, так и потомки грехом согрешили. Впрочем, до закона Моисеева, благодаря которому умножились заповеди, грех некоторым образом не вменялся (ср.: Рим. 5, 13). Сказал это, может быть, ради Адамова закона, который потом пишет то, что прежде того не было законом.

Но царила смерть от Адама до Моисея (ср.: Рим. 5, 14) и прочее. Не ясно, однако же, доколе царила? До того ли времени, когда Бог провозгласил закон, или когда Моисей получил славу на лицо свое (см.: Исх. 34, 29), или пока не было сказано ему: Я… Бог Авраама… Исаака… Иакова (Исх. 3, 6), или пока Осия не был назван Иисусом (см.: Чис. 13, 17), или же до последнего из пророков, то есть Иоанна? Царила, – говорит, – смерть даже и над несогрешившими, наподобие преступления Адама (ср.: Рим. 5, 14)¹⁴, то есть даже и над теми, которые вовсе не преступили заповеди вкушением от древа знания. Ибо Адам есть образ будущего времени. Так он учит, что как после преступления Адамом заповеди смерть воцарилась над всеми, так и жизнь воскресения воцарилась над всеми через Господа нашего.

Но не как преступление было, так и дар благодати (ср.: Рим. 5, 15). Это значит, что польза благодати была сообщена через Господа нашего несоразмерно вреду грехопадения Адамова. Если ради преступления одного созданного человека могло явиться царство смерти, то и тем более, конечно, те, в которых изобиловала благодать крещения и праведность по закону сердца, получат уготованную им жизнь вместо жизни тленной и будут опять царствовать чрез одного (ср.: Рим. 5, 17) Его, Который не тот же первый Адам, но Господь наш Иисус – творец Адама.

Суд произведен нам через одного в осуждение, то есть через одного было нам осуждение. Благодать же и дар крещения, излитые по причине многих грехов, ведут нас к оправданию (ср.: Рим. 5, 18) и оправдывают нас через очищение, данное нам даром. Ибо как чрез непослушание одного человека и ради него грешниками стали многие, так и чрез послушание одного, Который был для них образцом добра, праведными станут многие (ср.: Рим. 5, 19). Закон же привзошел, чтобы показать, что он в качестве стены вошел между двумя периодами времени и установлен был, дабы увеличилось преступление (ср.: Рим. 5, 20). Сказал это о прибавлении многочисленных узаконений: Ибо где увеличился грех, там преумножилась благодать, то есть у язычников, у которых увеличился грех, у них преумножилась благодать Творца. Дабы, как воцарился грех в смерть, то есть ввел в грех и умертвил, так и благодать воцарилась чрез правду (ср.: Рим. 5, 21), которая нас оживотворяет и оправдывает.

Глава 6

Что же скажем? Будем ли пребывать почаще в этом самом грехе, как над нами насмехаются враги, чтобы благодать умножилась? (ср.: Рим. 6, 1). Да не будет, ибо мы, кои умерли греху через очищение крещения, как будем в состоянии в нем еще жить? (ср.: Рим. 6, 2). Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? (Рим. 6, 3). И мы своей жизнью умерли для мира, как и разлучившийся с телом умер для жизни временной.

Итак, поскольку мы пострадали с Ним чрез крещение, то как Он воскрес из мертвых чрез славу Отца Своего, так и мы в обновлении жизни да шествуем (ср.: Рим. 6, 4) после оживотворения, которое от самого крещения. Ибо если мы сродными сделались (ср.: Рим. 6, 5) Ему, очевидно, что не смертью, а крещением, ибо это и есть самое подобие смерти Его. Подобным же образом и воскресением Его будем жить и будем процветать, как ветви при течениях вод, от самого крещения, поскольку через крещение мы стали сродными Ему.

То знайте, что ветхий человек наш со-распят (ср.: Рим. 6, 6) с Ним, дабы нам не вступать снова в прежнюю жизнь. Ибо как умерший оправдан от греха (ср.: Рим. 6, 7), так и мы, кои умерли со Христом в крещении, веруем, что и жить будем вместе со Христом (ср.: Рим. 6, 8) и здесь, и там. Здесь – жительством нашим, а там – наилучшим воздаянием за наше житие. Ведь как Христос воскрес из мертвых и уже не умирает (ср.: Рим. 6, 9), поскольку претерпел должную смерть в воздаяние за наш грех, и кто ожил, тот живет во век, так и вы, которые умерли греху, да не царствует более грех в вашем смертном теле, но представьте себя Богу, как из мертвых живущих (ср.: Рим. 6, 11).

Ведь если члены ваши были орудиями правды Богу (ср.: Рим. 6, 13), то ясно, что грех уже не будет владычествовать над вами, ибо вы не под законом находитесь (ср.: Рим. 6, 14), то есть под наказанием закона.

Поистине неприлично нам, когда отнят от нас страх закона и мы под благодатью находимся, снова грешить и совершать преступления. Как можем получать оправдание, так легко нам и грешить, потому что кому представляете себя рабами в послушание, рабы есть того; кому повинуетесь: или греху – к смерти или послушанию – к правде? (ср.: Рим. 6, 16). И если вы были рабами греха, то теперь стали послушно служить делами вашими, ибо образ учения дан вам (ср.: Рим. 6, 17). Итак, так как освободились вы от греха и поработились праведности (ср.: Рим. 6, 18), то остерегайтесь. Говорю это ради немощи плоти вашей (ср.: Рим. 6, 19), да не восстанут на вас грехи и не победят вас. Итак, как представляли вы плоть свою, как бы орудие рабствовать нечистоте, то есть пустым прикрасам, объедению и похоти, так ныне представьте плоть свою постам, молитвам и воздержанию, чтобы сделаться вам рабами праведности и святости.

Когда рабами были вы греха, свободны были от дел праведности (ср.: Рим. 6, 20), потому что не в состоянии были угождать обоим, и повиновались одному только греху. Какой же тогда был плод дел ваших, кроме того, чего ныне стыдитесь? (ср.: Рим. 6, 21). Ибо они в награду принесли нам стыд, а как конец их опять получается смерть вторая (ср.: Откр. 2, 11; 20, 14; 21, 8). Теперь же, так как освободились вы от греха и благодатью стали рабами праведности (ср.: Рим. 6, 22), приносите плод Тому, Кого конец есть жизнь вечная. Ибо дань греха смерть (ср.: Рим. 6, 23) есть, дары же, которые даны нам через Господа нашего, будут к жизни вечной.

Глава 7

Ведь как замужняя женщина привязана к закону мужа своего, пока жив муж, если же умрет муж ее, она освобождена от закона мужа (ср.: Рим. 7, 2), то есть брак с умершим мужем считается уничтоженным, так что вольна выходить за кого угодно; так и вы умерщвлены были для закона чрез Тело (ср.: Рим. 7, 4) Господа нашего, Которое приняли, – и достойно и праведно, – чтобы вы принадлежали Тому, Кто нисшел к мертвым ради нас и восшел, чтобы во время пришествия Своего принести вас Богу, как плод святой. Ибо когда мы были во плоти (ср.: Рим. 7, 5), то есть пока были под законом, тогда скорби, которые были чрез закон, а именно: не прелюбодействуй, не укради и прочее, – господствовали над нами, так что мы приносили плод смерти. И себя также включает апостол в число их для того, чтобы не показалось, что сам он не имел нужды в этом искуплении, милостиво дарованном нам через Господа нашего, чтобы не дать кому-либо повода для похвальбы.

Ныне же, ибо освободились мы от закона того, то есть поскольку излишен стал для нас закон, и мы умерли для того, кому преданы были в рабство, находясь именно в подчинении его владычеству, то да ходим в рабстве духа, а не в ветхости письменной (ср.: Рим. 7, 6), то есть в духовном жительстве, а не в ветхом житии по букве. Новый Завет, исполненный духовного и небесного содержания, называет апостол животворным, так как он возвещает жизнь осужденным на смерть – именно тем, которые по Ветхому Завету были преданы смерти. Что же скажем? Закон есть грех? Никак. Но греха не знал бы я, если бы он (закон) не говорил, и пожелания не ведал бы в раю, если бы он не говорил: не пожелай (ср.: Рим. 7, 7).

От этой заповеди животворной грех взял повод и произвел во мне всякое пожелание свое, ибо без закона, данного Адаму, грех мертв (ср.: Рим. 7, 8) был для него. Однако он жил и был облечен славой прежде закона. Но когда пришла заповедь, то грех, который был мертв, ожил (ср.: Рим. 7, 9). И Адам умер для жизни славы, и заповедь, данная для жизни, оказалась для него к смерти (ср.: Рим. 7, 10).

Итак закон, разумеется Адама, свят и благотворен (ср.: Рим. 7, 12). Итак добро мне стало смертью? То есть положено было добро заповеди ему для того, чтобы через него умер Адам? Никак. Но грех, дабы явиться во зле своем, чрез добро навел смерть (ср.: Рим. 7, 13) на меня, то есть через животворную заповедь убил меня, чтобы был очевиден грех грешным через заповедь, то есть чтобы навеки осужден был грех за то, что заставил Адама преступить заповедь.

Апостол сказал о грехе, который вошел в мир и силе которого не мог противостоять закон. Но, видя, что читателям трудно понять разнообразное сочетание его слов, он снова излагает свое рассуждение без прежних многих прикровенностей, ясной и краткой речью. Посредством общей плоти, в которой заключаются похоти, он раскрыл на плоти моей все то зло, о котором повествуется Моисеем. Пусть, прошу, каждый из вас, людей, взвесит, сколько зол обитает в плоти его. Итак, оставив мир, сосредоточил внимание на одной плоти, как на символе мира, ибо всякому человеку легко обращаться к одному чему-либо, между тем как рассматриваемое отовсюду разбрасывает во все стороны взор смотрящих.

Если зло, – говорит, – внутри нас, то какая мне польза, когда обрезываюсь и соблюдаю субботу? Ведь вот эти внешние средства, которые совершаются во плоти, не могут воспрепятствовать и удержать дух от той похоти, изнутри приводящей в смятение и смущающей. Итак, апостол видит, что природа побуждает грешить, а закон проклинает, природа изнутри возжигает, а закон извне держит обнаженный меч. Так копятся грехи на грехи. И смутились, и стали безрассудными грешники; лишившись надежды, они предались всякого рода злу. Поскольку видели, что надежда их пресекается самым законом, а по всем делам своим они предавались на смерть, то и остановились в смущении между природой и законом, и грех воцарился над ними. Так подверженные опьянению действуют таким образом, как желает опьянение. Так и человек, тело которого погружено в грязь и который желал бы выйти, как бы ни вращался в этой грязи, но он по воле своей и не по своей воле вращается. По своей воле, ибо никто другой не вращает его, и не по своей воле, ибо внутренне он не желает вращаться так.

Посмотри на жену-грешницу и на Закхея-мытаря (см.: Лк. 7, 38; 19, 2). Ничего другого не было присоединено к свободе их, кроме милосердия Того, Кто отпустил им долг их, – и вот они восстали и укрепились, как если бы Он предоставил им какую-либо новую доблесть или силу. И это потому, что Он уже не возложил на них того долга, какой имели они в отношении к самому закону.

Что же касается до приводимого апостолом изречения псалма: Нет праведного ни одного (ср.: Пс. 13, 2–3), то при таком условии пришедший Господь наш нашел Израиля поистине подобным жене-грешнице, ибо желала та женщина совершить покаяние и не могла. Слезами женщины, пролитыми на ноги Господа, обращен Израиль через прощение грехов Господом нашим, то есть через то же средство, каким обращена была Им и женщина. Ведь через крещение простил Он всех людей, как и жену грешную через слово. Поэтому возлюбили Сына за прощение Его, и восстановлена свобода из ниспадения ее. Также и похоть побеждена пришествием Его, и слабость – укреплением Его. Побеждено и отчаяние надеждой Его. А что сам закон не осмелился бы отпускать каждому грех, о том свидетельствуют даже и сами законоведы. Кто, – говорят они, – может прощать грехи, кроме одного Бога? (Мк. 2, 7). Так если кто убивал кого-либо невольно, то убегал в город убежища и после этого только спасался от казни; а кто убивал преднамеренно и по своей воле, тот в любом случае подвергался смертной казни (см.: Нав. 20, 1–6; Чис. 35, 6; Втор. 19, 13).

Покаяние, дарованное Богом, Он дал всему народу: Не отринет Господь семя Авраама (ср.: Рим. 11, 1; 1 Цар. 12, 22; Пс. 93, 14). Каждого из злодеев после совершения ими преступления ожидало возмездие за дела его. Ведь если о прелюбодеях, ворах и преступниках закона дано было бы повеление, чтобы не подвергались ответственности, – если бы это было так, – то, следовательно, нарушен был бы закон. Итак, покаяние, которое им было дано, не было между человеком и товарищем его, но – между поколением и поколением, между пленом и пленом.

Рассудите же, – говорит он, – в уме своем и решите, кому лучше бы царствовать над вами? Закону ли, который меч имел в руках, или Евангелию, которое исполнено милосердия и сострадания? Если вы не можете выдержать правосудие Его, то неужели недовольны благодатью Сына? Кто преследует вас завистью, что вы отступили и от того, и другого? Имея в виду все это, апостол начинает говорить: Закон духовен (Рим. 7, 14). Заставил этим гордиться их, чтобы обратились, а чтобы покорить их, говорит затем о бессилии закона. Закон духовен в отношении плоти нашей, полной грехов;

в отношении же к Евангелию закон плотян, будучи полон земных обещаний и жестоких наказаний. Итак, хотя закон духовен, но к его духовности были сопричастны плотяность и чувственная услада, так же, как с воплощением Господа нашего соединено распятие дел. Потому Господь наш облекся плотью нашей и нас помиловал, чтобы, вопреки ничтожным удовольствиям и чувственной усладе, даровать нам возможность приобретать жизнь праведную.

Поскольку народу необходимо было подчиняться закону, то чаще обещал ему земное, чтобы ради благ, которые любил, подчинялся закону, которого не любил. Обещание ему дал, чтобы ради него возлюбил закон, который, однако, чувственностью своих наград удерживал его от соблюдения заповедей. Но если бы ему было воспрещено и отнято у него земное, то уже через распятие плоти своей он предохранялся бы от тех грехов, которые преобладали в нем через обещание закона. Напротив, – говорит, – я продан под грех (ср.: Рим. 7, 14), то есть я пойман на самом совершении греха.

Ибо что совершаю, того не знаю (ср.: Рим. 7, 15), так как никто не знает во время своей земной жизни, когда растет в нем грех. Ибо не что желаю, это делаю, а говорит вот что: тело имеет пожелание того, что не по его воле, то есть не по намерению духа. Подлинно, как раб греха, я делаю не то, чего желаю, также и не знаю того, что делаю, хотя уже и не как раб. Но как дух раба желает быть свободным, так внутренний наш человек желает свободы. Поскольку же, раз получив свободу, раб снова может продать ее в рабство, то и говорит: «Бог освободил тебя – не вступай под иго рабства; через крещение освободил тебя от греха, который совершил ты – не возвращайся ко греху и не вступай под иго греха, от которого освобожден ты очищением крещения». Что ненавижу, – говорит, – то есть что ненавидит ум мой, то господствует в плоти моей. Если же, чего не желаю, творю, то соглашаюсь с законом, который мне запрещает это, потому что он добр (ср.: Рим. 7, 16). Теперь же уже не я совершаю то, но грех (ср.: Рим. 7, 17), который некогда, даже в отдаленные времена, заставил меня повиноваться ему. Ибо ведаю, что не живет в плоти моей доброе (ср.: Рим. 7, 18). О плоти своей сказал сначала, чтобы показать необходимость благодати для смешанной со злом природы нашей, а также для того, чтобы вывести заключение, что сам он вместе со всеми, облеченными плотью, получил оставление грехов в крещении. Если же, чего не желаю, то творю, уже не я совершаю то (ср.: Рим. 7, 20), ибо совершает это не внутреннее мое намерение, но грех, который я заставил обитать в плоти моей.

Итак, вижу я закон некий, который желает совершать во мне доброе, что трудно для воли моей, ибо она склонна к совершению зла. Соуслаждаюсь закону Бога, то есть по внутреннему человеку (ср.: Рим. 7, 22) нахожу удовольствие в законе. Но, кроме того, усматриваю и другой также закон (ср.: Рим. 7, 23) в плоти моей, ибо он есть сама греховная привычка, которая застарела в плоти моей, – закон, вооружающийся и противоборствующий закону, которому радуется ум мой, пленяющий меня законом греха, который я поселил в плоти моей.

Горемычный я человек: кто же избавит меня от тела этого (ср.: Рим. 7, 24), то есть от этих плотяных дел тела? Одна только благодать Господа нашего Иисуса Христа (ср.: Рим. 7, 25), которая дана жене-грешнице и всем, кто приняли или собираются принять крещение. Если, таким образом, не отступит тело и не отрешится от всех земных предметов, которые суть корни его, то, соответственно, самым этим земным предметам дает оно и плод свой. Итак, надлежит человеку избегать той приманки и закона греховного, ибо потому грубеет человек и неохотно прибегает к благодати, спасающей нас при посредстве духовного жития. Итак я сам умом моим служу закону Бога, плотию же моею закону греха.