Услышав, что на русском языке вышел новый роман Орхана Памука «Чумные ночи», я решила именно с него начать знакомство с этим знаменитым автором. Очевидно, это была ошибка, потому что ничего, кроме недоумения, эта книга у меня не вызвала. И дело не в том, что это не похоже на произведение лауреата Нобелевской премии по литературе, а в том, что это просто-напросто (плохо) беллетризованный справочник по истории Османской империи начала 20 века.
Вкратце об описываемых событиях: на вымышленном средиземноморском острове Мингер, входящем в состав Османской империи, в 1901 г. начинается эпидемия бубонной чумы. Губернатор острова и его ближайшие подчиненные, а также случайно оказавшийся на острове врач-эпидемиолог пытаются справиться с болезнью, но их меры раз за разом оказываются половинчатыми и недостаточными, в том числе из-за противоречивых указаний из Стамбула, которые сводят на нет усилия островного правительства. Смертность быстро растет, великие державы блокируют Мингер во избежание распространения чумы за его пределы. В этой ситуации один из военных, приближенных к губернатору, на свой страх и риск закрывает телеграф, таким образом прерывая связь с метрополией и давая свободу действий местному правительству. На острове происходит революция, власть несколько раз переходит из рук в руки, пока не оказывается у бывшего начальника политического сыска, который после окончания эпидемии (ее удается победить благодаря единоначалию, установившемуся на Мингере) начинает править твердой рукой своим теперь уже независимым островом.
Казалось бы, выбранная эпоха упадка империи и придуманные сюжетные вехи создают все возможности для художественного высказывания. Но хотя книга нашпигована колоритными историческими терминами, типа «вилайет», «шехзаде», «мутасаррыф», «эфенди», в ней начисто отсутствуют яркие ситуации, характеры, вкусы, запахи, краски, мысли – все то, что делает художественное произведение художественным произведением. Описываются процессы, но не поступки отдельных героев, тенденции, но не отдельные события, факты, но не связанные с ними мысли и чувства персонажей. Сами персонажи безлики, сведены к функциям и существуют лишь для того, чтобы предлагать те или иные трактовки происходящего или изредка продвигать вперед топчущийся на месте сюжет. У них нет ни собственного характера, ни убедительных целей, ни масштаба, которого требует эпоха распада империи и создания новых государств. На протяжении 825 страниц (!) электронной книги не ощущаются ни трагизм эпидемии, опустошающей маленький остров, ни революционное опьянение свободой, ни острота религиозных противоречий, которые, если верить автору, столетиями тлеют на Мингере, ни, наконец, облегчение и счастье после прекращения чумы.
Конечно, некоторые интересные факты из той исторической эпохи из книги почерпнуть можно (например, я не знала, насколько хорошо было развито карантинное дело в начале 20 века), но от этого она не становится лучше. Читать ее ужасно утомительно. Кроме того, у меня не раз возникало ощущение, что автору был поставлен KPI по определенному количеству печатных знаков, поскольку описания некоторых мест и предметов почти дословно повторяются по нескольку раз. То чуреки, обязательно пропитанные розовым сиропом и никак иначе, и самое вкусное курабье из местной кондитерской кочуют из одной главы в другую, то читателю предлагается наизусть заучить, какой вид открывается на крепость Арказ с моря, то в сотый раз говорится про розово-белый камень, из которого построены местные дома. В какой-то момент становится просто смешно.
В заключение добавлю, что автор на протяжении всей книги постоянно подчеркивает отсталость и недалекость мусульманского населения Мингера, которому противопоставляются цивилизованные и образованные греки-христиане, что меня неприятно удивило. Конечно, в истории того или иного сообщества могли быть именно такие расклады, но желание автора смаковать и из раза в раз обращать на это внимание даже там, где повествование совершенно того не требует, показалось мне очень странным и неприятным. Было бы еще понятно, если бы он писал об этом с болью, как Чаадаев о России, например, но здесь это выглядело, к сожалению, совершенной конъюнктурой.
Izohlar
43