Kitobni o'qish: «Соратники. Монстры. Битва кланов»

Shrift:

Пролог. В Зале Советов

Зал Общего Совета Царств был огромен и прекрасен. Свет, одновременно лунный, солнечный и звездный, падал сквозь разноцветные мозаичные окна, создавая причудливые рисунки на стенах, полу и резных скамьях. Плитки пола переливались, сменяясь деревом, мхом, коврами, цветным стеклом, разным камнем – от грубого гранита и мрамора до прозрачного хрусталя и драгоценных изумрудов, сапфиров, рубинов. В мире людей такое сочетание, возможно, смотрелось бы странно, аляповато и даже безвкусно, но не здесь. Здесь, в Прави, все, что только способно появиться в фантазии человека, обретало жизнь, выглядело уместным и именно так, как представлялось авторам, придумавшим когда-то ту или иную деталь.

В Зал Совета обитатели вымышленного мира проходили через множество дверей и сквозь стены, влетали через крышу, вырастали из-под земли или просто появлялись в Зале так, будто всегда там и были. Посмотрев в любое из витражных окон, можно было увидеть, как их корабли причаливали к берегу широкой реки: у пристани уже стояли суда всевозможных конструкций и размеров. Ладьи и дымящие трубами пароходы, парусные фрегаты и индейские пироги, древние галеры и современные многопалубные круизные лайнеры, грубо сколоченные плоты из сучковатых бревен и подводные лодки – от числа и невероятного разнообразия судов рябило в глазах.

Участники Совета Царств прибывали верхом, в колесницах, в каретах, в автомобилях всевозможных марок и моделей, от первых, старинных, сохранившихся у людей разве что в музеях, до самых невероятных, футуристических, которые человечеству еще только предстояло изобрести (а возможно, и не предстояло). Обитатели Прави прилетали по воздуху: на собственных крыльях, на драконах, на волшебных птицах, на самолетах, вертолетах, звездолетах или ином фантастическом транспорте будущего, на метлах, на восточных коврах, на летающих досках, с помощью реактивных ранцев или просто так.

Кого тут только не было! Античные боги и герои, египетские и скандинавские божества, русалки и эльфы, феи и ведьмы, вампиры и оборотни, призраки и единороги, персонажи «Тысяча и одной ночи» и аниме, антропоморфные животные и реально существовавшие исторические личности, ставшие героями литературных произведений, пираты и всевозможные инопланетяне, индейцы и мафиози, фотомодели и русские помещики, дамы парижского полусвета и ученики магических школ, бродячие актеры и пожилые английские леди… Каждый, кто явился на Совет Царств, был одет в соответствии со своим литературным образом, и потому трибуны являли собой пеструю картину самых невероятных сочетаний цветов и фасонов одежды, где гусарские мундиры и кивера соседствовали с туниками и звериными шкурами, космические скафандры – с веерами, кружевами и кринолинами, яркие купальники и набедренные повязки – с шубами и горностаевыми мантиями, а смокинги, изысканные вечерние туалеты и драгоценные украшения – с заплатками и лохмотьями.

Вся эта пестрая толпа рассаживалась по местам на трибунах, уходящих в бесконечную высоту, шумела, толкалась, здоровалась, болтала и переругивалась на всех возможных языках, при этом отлично понимая друг друга. Зал мгновенно наполнился гулом голосов, а кое-где и смехом. Многие собравшиеся были рады увидеться вновь: нечасто выпадает шанс встретиться, например, грозному ацтекскому Уицилопочтли и утонченной японской Аматэрасу, пусть даже они оба солнечные божества. Или Асклепию, Гулливеру, Евгению Базарову, доктору Ватсону и профессору Преображенскому – несмотря на то, что все они коллеги.

Однако шум в огромном зале мгновенно утих, стоило подняться с места седовласому Бояну. Сказитель пользовался в Прави заслуженным уважением и любовью. Даже те, кто тайно или открыто завидовал ему, – а таких было немало, особенно после того, как Боян сделался правой рукой Повелителя волшебного мира, Громовержца Перуна, – признавали авторитет мудрого старца.

– Приветствую вас, братие! – произнес Боян, и зычный голос его полетел вверх, без труда достигая самых высоких рядов амфитеатра. – Принес я вам нынче две вести: дурную и добрую.

– Коли так, начни с дурной, – прозвучал густой бас с той стороны, где расположились жители Царства античных мифов. Говорил Зевс, верховный владыка этого царства, царь всех его богов и людей. Именно он был когда-то Повелителем Прави, предшественником Перуна, и высокий лоб его еще хранил отпечаток Звезды.

– Дурная новость такова, что от Повелителя нашего, Перуна, по-прежнему нет никаких известий, – сообщил Боян, на миг понурив голову.

По залу прокатился тяжелый вздох. Перуна если и не все любили, то, по крайней мере, все уважали и понимали, что правителя, который стал бы лучше, найти нелегко.

– Поведай хотя бы, жив ли Повелитель! – послышался с филы, занятой персонажами кельтской мифологии, нежный голос прекрасной Гвиневры – супруги короля Артура.

По лицу Бояна пробежала тень. Видно было, что ему почему-то не хотелось отвечать на этот вопрос. К счастью для сказителя, делать это ему не пришлось. В фи'ле напротив поднялась, грациозно изогнув изящную спину, женщина-кошка Бастет – египетская богиня любви и веселья.

– Раз нет Перуна, – спросила она нежным голосом, отчетливо напоминающим мурлыканье, – кто же теперь будет споры разрешать да защищать нас от Монстров?

– Совсем не стало житья от этих Монстров! – послышались недовольные голоса с филы, где расположились гномы – крошечные персонажи европейских сказок и легенд. – Мы уж со счету сбились, сколько раз они на нас нападали да сколько драгоценных камней отобрали.

– В подвал мой тайный, к верным сундукам, наведались, – пожаловался, кашлянув, Барон по прозвищу Скупой рыцарь.

– И в нашу пещеру с сокровищами тоже ломились, – поделился одноглазый Атаман разбойников из «Тысячи и одной ночи». – Да Сим-сим-Сезам не пустил.

– Монстры невыносимы! – пропищал откуда-то с верхних рядов Крошка Цахес. – С ними надо что-то сделать! Сделайте же что-нибудь!

Немалая часть зала отозвалась одобрительным гулом. Крошку Цахеса в Прави не очень-то жаловали, но сейчас, похоже, его готовы были поддержать многие, даже те, кто терпеть его не мог.

Громче других зашумели божества египетской мифологии.

– Они похожи на нас, но они совсем не такие, как мы! – прорычала Сехмет, богиня войны с головой львицы, и взмахнула зажатым в левой руке анхом.

– Монстры не признают законов Прави! Они злы, жестоки и беспощадны! Они нападают на наши царства! Грабят нас, похищают нашу собственность! Это надо прекратить! – слышалось с трибун тут и там.

Однако возмущение зала не стало единым порывом. Со стороны хорошо было видно, что шумят и жалуются в основном царства, обитатели которых не слишком популярны в Яви, а истории о них подзабыты. А представители тех царств, что имели силу благодаря интересу людей к ним, все больше молчали и поглядывали на собратьев с недоумением, а то и с усмешкой – как, например, верховный бог скандинавской мифологии Один.

– Да полно вам делать из мухи слона! – послышался его зычный голос. – Можно подумать, мало мы видали на своем веку таких выскочек. Все они грозны да смелы лишь до поры до времени. Принимать их всерьез и тем более бояться просто смешно.

После этих слов в Зале Советов вновь поднялся шум. Многие собравшиеся повскакали со своих мест. Все они – мужчины, женщины, звери, древние божества, охотники, дети, гуманоиды, роботы, крестьяне и крестьянки, элегантные дамы и джентльмены, моряки и космолетчики, ведьмы и колдуны, президенты и короли всех стран и времен – говорили наперебой. Слова трудно было разобрать, но смысл их и так был понятен – жители волшебного мира разделились на два лагеря. Одни поддерживали Одина и считали, что Монстры не стоят того внимания, которое им уделяется, другие же уверяли, что Монстры – совсем особенное царство, и они действительно опасны.

– Мы должны объявить им войну! – решительно заявила ирландская богиня Морриган, и ворон на ее плече хрипло каркнул. – Пусть их автор и задумал их неуязвимыми, но если мы выступим против них все вместе, то сможем их одолеть!

Ее поддержали многие: суровые божества древности, античные греческие и римские – воины, средневековые рыцари и множество военных более поздних эпох – от королевских мушкетеров до андроидов из далекого будущего. Однако немало нашлось и персонажей, настроенных более миролюбиво, которые были против жесткого столкновения и предлагали хотя бы попробовать уладить конфликт с Монстрами мирным путем. Особенно много пацифистов оказалось среди героев литературы, написанной в последние два-три века, – эпохи, когда авторы массово стали придерживаться гуманистических ценностей. Романтически настроенные юноши и девушки, элегантные леди и рабочие в видавших виды комбинезонах, писатели и поэты, учителя и врачи, ученые и летчики и даже некоторые полицейские и частные детективы были категорически против войн и массового кровопролития.

Обстановка в Зале Советов накалялась. Еще мгновение – и закипели бы нешуточные страсти. Но слово вновь взял мудрый сказитель Боян. Он поднял руку – и шум сразу утих.

– Позвольте мне, братья и сестры, прервать вас, – произнес Боян. – И напомнить вам о доброй вести.

Он снова поднял руку – на этот раз для того, чтобы торжественно указать вверх. – Потолок Зала Совета Царств тотчас пропал из виду, и взорам открылось безоблачное небо, где и днем видно было небольшое, но очень яркое, точно малое солнце, сияющее светило.

– Вещая Звезда взошла! А это значит – народился новый Повелитель. И народился он – впервые за все время существования Прави – не в нашем мире, а в мире людей.

– И не просто в мире людей, а над Русью! – уточнила грудным голосом Ярославна, верная супруга князя Игоря.

– Именно о том я и хотел вести речь, – поддержал Боян. – Обсудить всем вместе и решить, что нам делать.

– О чем же тут толковать? – это снова произнес Один. – Раз взошла Вещая Звезда над Россией, стало быть, и править новому Повелителю от какого-то из ваших царств.

Слова Одина казались более чем логичными. Если бы верховный трон Прави пустовал, то в вымышленном мире наверняка нашлось бы – и немало – желающих за него побороться. Но судьба уже выбрала законного Повелителя, Вещая Звезда точно указала на страну, где он родился, и спорить с этим никто не стал.

– Значит, решено! – провозгласил Боян. – И отныне…

«Ту-у-у-у-у», – то ли запел, то ли захрипел на последнем издыхании неведомый инструмент, перекрывая мощным звуком речь сказителя. Дикая заунывная мелодия заставила вздрогнуть, сжаться от страха и с ужасом внимать надвигающемуся и неизбежному.

Шум на трибунах затих, все головы с самыми мыслимыми и немыслимыми прическами и головными уборами как по команде обернулись ко входу. С лица сидевшего в первом ряду Ходжи Насреддина исчезла, казалось, никогда не покидавшая его улыбка, и он проговорил с сарказмом:

– Явились – не запылились, гости дорогие, только вас и ждали…

Арена и трибуны содрогнулись от тяжелой поступи.

В Зал Совета Царств тяжелой чеканной походкой вошли Монстры.

Их было много. Даже очень много. Все царства, как было заведено, присылали на Совет всего по нескольку своих представителей. Но Монстры, поправ законы Прави, явились целой армией: не иначе, чтобы поразить и напугать остальных своей силой и мощью.

Они шли колонной по четыре: огромные, на голову, а то и больше, выше самого высокого из людей. Человеческие тела с буграми перекатывающихся мышц, закаленные в бесконечных боях за выживание, были полуобнажены, покрыты бесчисленными шрамами и татуировками с головы до ног и увешаны мерзкого вида амулетами из отрубленных пальцев, ушей и тому подобных жутких трофеев. Мощные торсы Монстров венчали звериные головы – тигров, львов, волков, медведей, крокодилов. Острые клыки грозно оскалены, в глазах застыла тупая жестокость, длинные, крепкие и острые когти на могучих руках готовы разорвать любую плоть. Каждый Монстр был вооружен: кто мечом, кто топором, кто копьем, и у каждого на поясе обязательно висел здоровенный кривой нож, который мог с одного маху перерубить дерево средней толщины. Грохот подкованных сапог выбивал жуткий ритм, от которого стыла кровь в жилах даже у самого мужественного богатыря или наделенного сверхспособностями супергероя. Казалось, так шагает сама смерть.

Пройдя через весь зал, Монстры остановились, и близлежащие первые ряды мгновенно, как по волшебству, опустели. Предводитель Монстров, звавшийся, как знали все в Прави, Левсом, жестом приказал своим воинам занять места, но сам остался стоять и с грохотом опустил на пол перед собой огромный боевой молот.

Левс – наполовину человек, наполовину лев, сам себя назначивший лидером Монстров, выглядел наиболее грозно и устрашающе. Во всей его огромной фигуре чувствовались невероятная сила и мощь, а ловкость, гибкость и плавность движений выдавали опытного и опасного противника. Из одежды на нем были только кожаные штаны да высокие сапоги. Обнаженный торс покрыт множеством татуировок и шрамов. Руки украшали браслеты из кожи убитых врагов, а могучую грудь – ожерелье из зубов, когтей, костей и прочих добытых в боях трофеев, бывших когда-то частями чьих-то тел. Нехитрый наряд дополняла латная перчатка на левой руке с угрожающего вида длинными лезвиями вместо когтей.

Левс грозно прорычал, легко перекрывая гул, поднявшийся в зале после появления нежданных гостей:

– Звезда взошла! Перун мертв! Быть новому Повелителю, и править он будет от нашего имени!

Взмахнув молотом, полулев словно припечатал свою фразу, молот обрушился на ближайшую скамью и разнес ее в щепки. Обитатели Прави сначала опешили, а потом вновь заговорили все разом.

Один лишь Боян оставался невозмутим, во всяком случае, с виду. Повернувшись к Левсу, он спокойно проговорил:

– Негоже на Общем Совете силушкой хвалиться, чай не дите малое. На Совете Царств испокон века друга дружку почитают. Возжелал слово молвить – дождись череда.

Левс в ответ только отмахнулся высокомерно:

– Не тебе меня учить, старый хрен! Хочешь отправиться вслед за своим господином?

В зале снова поднялся крик, в котором теперь отчетливо слышалось угрожающее рычание присоединившихся к спору Монстров. Один лишь Боян, не теряя достоинства, молчал до тех пор, пока шум, наконец, не поутих. После чего заговорил вновь, продолжив с того места, на котором его прервали, и не обращая более внимания на Монстров, точно их тут и не было.

– Рождение Повелителя в Яви в диковинку для нашего мира, – говорил Боян. – Но раз уж так распорядилась Судьба, нужно отправляться в мир людей и отыскать отмеченного Звездой младенца. Общий Совет решил, что это должно стать привилегией российских царств. Так что все мы, россияне, соберемся на Малый Совет и обсудим наши действия. Придем к общему решению, откроем портал и отправим посольство в Явь. Пусть отыщут нового Повелителя и присмотрят за ним – ведь это еще младенец. А когда – царственный ребенок подрастет, то…

Снова раздался грохот – это перебил речь Бояна удар молота.

– Не будет никаких посольств! – взревел Левс. – И ждать мы не намерены! Кто первым найдет Повелителя – то царство и будет править. И хватит пустых разговоров. Открыть портал, и немедля!

Последние его слова потонули в реве Монстров и возмущенном гуле, волной пустившемся по залу. Добрая половина собравшихся повскакивала на ноги, жители Прави что-то кричали во весь голос, перебивали друг друга, отчаянно жестикулировали – и никто никого не слышал…

Часть 1. Урод

Тот день выдался прохладным, но ясным и безоблачным. Солнце уже успело преодолеть половину пути по небосклону, а из женской хижины так никто не показался. Крики роженицы, беспокоившие всех с самого рассвета, утихли.

Это могло означать многое, в том числе – самое худшее, но никто не позволял себе обронить хоть слово на этот счет. Каждый знал: если произносишь что-то вслух – оно может сбыться. Оттого все, кто сейчас был в стойбище клана Львов, как ни в чем ни бывало занимались своими делами. От хижины к хижине расхаживали полуголые мужчины с человеческими телами, увенчанными головами крупных кошачьих: львов, давших имя клану, тигров, леопардов, рысей… Женщин было видно куда меньше. Их число на Боудике сильно уступало числу мужчин, а сейчас многие находились в женской хижине или рядом с ней. Одни пытались помочь жене вождя, Таяре, разрешиться от бремени, другие подбрасывали хворост в костры, третьи крутились у огня, помешивая варево в больших чанах. Даже издали можно было видеть пышные гривы их волос: серо-стальных, зеленовато-коричневых, в рыже-черное пятно, в полоску, разных оттенков и раскрасок, словно на головы были накинуты шкуры зверей. Как и у всех племен Боудики, далеко не все женщины, что жили в клане Львов, в нем и родились. Однако никто придавал значения тому, откуда они родом: ведь у женщин, в отличие от мужчин, человеческими были не только тела, но и лица. О том, в каком из племен женщина появилась на свет, говорили разве что татуировки на предплечьях да иногда окрас их волос.

Вождь клана, могучий львиноголовый великан, свысока поглядывавший на всех своих, даже далеко не низкорослых, собратьев, ожидал снаружи женской хижины.

Его звали Арнар – это тогда новое для себя имя он, по старой традиции клана, принял много лет назад вместе с ролью вождя. С тех пор минуло много лет, и Арнар был уже далеко не юн, но рождения наследника так до сих пор и не дождался. И сегодня он с самого утра сидел у отдельно горящего костра вместе со своим военачальником, тигроголовым Рабашем, чьи уши были изодраны в клочья, а кожа едва проглядывала под вязью татуировок. Всеми силами стараясь не выдать все сильнее терзающее беспокойство, Арнар неторопливо рассуждал, каким будет долгожданный первенец.

– Я назову сына Прай, – сообщил он как минимум в третий раз за время ожидания. – Это сильное имя. Оно принесет ему удачу.

Рабаш склонил голову и пошевелил густыми усами.

– Возможно, старуха ошиблась, и у тебя родится дочь, – заметил он. – Не раз бывало, что она толковала знаки неверно. Старая Донги умеет рассказывать истории о прошлом, но не умеет предсказывать будущее. Помнишь, на твоей первой свадьбе она сказала, что у вас будет дюжина детей? Но Лэина, пусть дух ее не знает горестей, умерла, так и не дав жизни ни одному.

Арнар сморщил нос, который пересекал длинный шрам – отметина, оставленная прошлым вождем в битве за главенство над кланом. На тот момент старик был еще силен, хоть и осознавал, что его час в любом случае пробил, и потому дрался отчаянно. Арнару нелегко пришлось, прежде чем он сумел отправить своего противника в Навь – край мертвых, откуда никто никогда не возвращается. С той поры прошло уже много лет, но вождь клана Львов до сих пор считал ту битву одной из самых тяжких в своей жизни. И, без сомнения, одной из самых главных. Он надеялся, что, став вождем, сможет прославить свое имя и оставить множество потомков, но злая судьба распорядилась иначе: долгое время его первая жена не могла зачать, после – потеряла дитя, так и не доносив, а через год, когда снова понесла, умерла родами, произведя на свет мертвую девочку.

В клане шептались, что вдова прошлого, старого, вождя прокляла Арнара. А кое-кто, пока их не заставили замолчать навек, намекали, что власть должна была бы перейти не к Арнару, а к его брату Грару, чья жена родила уже несколько детей. Но, похоронив Лэину, Арнар снова отправился вместе с теми из клана Львов, кто был достоин женщины и еще не был женат, на Остров Невест. Там-то он и встретил Таяру, которая сразу положила глаз на вождя-льва, оценив по достоинству его покрытое шрамами и татуировками тело, густую гриву и то, со скольких врагов он содрал кожу. Молодая жена ничем не напоминала погибшую Лэину: оказалась выше и шире в плечах, волосы ее были рыжеватыми с подпалинами, а не черными, а кожа – светлее и нежнее. И Арнар радовался этому, потому что провел слишком много лет близ первой жены и устал видеть в ее глазах горечь тем большую, чем дольше им не удавалось завести детей. Напоминай ему Таяра Лэину, каждый день с ней походил бы на пытку. Но, к счастью, женщины были совсем разными, и в сердце поселилась надежда, что теперь все сложится иначе.

Чтобы приблизить рождение долгожданного первенца, Арнар даже выменял у колдуний несколько амулетов, которые должны были помочь в этом деле, и положил их под супружеское ложе. В них ли было дело или в чем-то другом, но Таяра и впрямь скоро понесла. Так что теперь Арнар ждал, затаив дыхание, когда позовут взглянуть на его новорожденного сына Прая.

Такое событие, как рождение наследника вождя, всегда широко праздновалось всем кланом. Младший брат Арнара, Грар, вместе с несколькими охотниками еще до рассвета ушел лес, собираясь принести достойную дичь для торжественного пира. Брат звал с собой и будущего отца, но Арнар боялся упустить тот момент, – когда сможет переступить порог женской хижины и впервые взглянуть на свое дитя.

– Тебе все же стоило пойти с братом, – усмехнулся Рабаш, когда Арнар подался вперед, заметив очередное колыхание шкуры, завешивающей вход. – Отвлекся бы. Сил нет смотреть на тебя. Ты дрожишь как котенок перед посвящением и выглядишь смешно.

Рабаш был примерно одного возраста с Арнаром, они дружили с первых лет жизни, вместе выросли, вместе учились сражаться, вместе победили в бессчетном числе битв. Потому он мог позволить себе говорить прямо, не опасаясь гнева вождя.

– Вот сам бы и пошел на охоту, – буркнул в ответ Арнар.

– Зачем молодым гепардам да львам компания старого тигра? – фыркнул Рабаш. – О нет, я охочусь теперь по-другому. Нападаю из засады, ставлю ловушки… Изматывающая погоня – это не по мне.

Шкура у входа снова заколыхалась, выпуская из хижины Донги, самую старшую женщину клана. Ее когда-то густые волосы поредели и утратили цвет, кожа одрябла и выглядела чужой, будто не кожа, а одежда, татуировки казались грязными разводами, но взгляд раскосых темных глаз до сих пор оставался пронзительным. Донги остановилась у входа, сложив тонкие руки на животе, отчего браслеты на запястьях глухо стукнули друг о друга. Она смотрела на Арнара с Рабашем и словно не решалась подойти к ним.

– Таяра? – только и смог спросить Арнар, поднявшись со своего места и сделав шаг вперед.

Он вглядывался в лицо Донги, но видел на нем только недоумение, отчасти страх и что-то еще, непонятное и знакомое лишь смутно.

– Она жива, – медленно проговорила старуха, – и ребенок тоже. Но…

Сердце Арнара забилось быстрее, словно он уронил врага на лопатки или готовился в последний раз ударить кинжалом загнанную дичь. Только силой воли удалось заставить себя направиться к хижине неспешным шагом, как пристало вождю, пусть и хотелось помчаться со всех ног.

Рабаш остался на месте. Ему было нечего делать в женской хижине, ведь рожала не его жена, не Анайэ.

Донги вошла первой, Арнар последовал за ней в жаркий полумрак хижины, наполненный тревожными запахами крови, пота, трав и чего-то сладковато-горького, отчего шерсть на загривке вставала дыбом.

Все женщины в хижине сегодня были одеты просто, – в такие моменты нет места изысканным нарядам, – все босые, ни на ком, кроме Донги, нет украшений. То была особая магия, которую никогда не объясняют мужчинам. И, по всей видимости, она сработала. Ведь Таяра осталась жива, она полусидела на куче соломы в дальнем углу, прислонясь спиной к стене, и прижимала к груди попискивающий сверток. Рядом суетилась рыжеволосая Анайэ, жена Рабаша и ближайшая подруга Таяры.

Вроде все выглядело благополучно. Но Арнара сбивали с толку взгляды женщин. Они все смотрели на него с тем же выражением, что и Донги.

«Они растеряны, – понял Арнар. – Не знают, что сказать или сделать. Как будто чего-то боятся… Но чего?»

Арнар подошел к Таяре, которая укачивала сверток, и заглянул в него, ожидая увидеть в проникающем сквозь крохотное окно под потолком луче света все что угодно. Раны вместо глаз, сросшиеся губы, отсутствие носа… Или даже морду не львенка, а тигренка или рысенка. Слухов об изменах жены Арнар не слышал, но это ведь ни о чем не говорит… Но вместо всех ужасов, которые ему представились, у ребенка оказалось милое личико. Не звериная мордочка, а именно лицо, как у всех женщин Боудики, – крошечный аккуратный носик, похожий на нос Таяры, круглый подбородок, пухлые красные щеки.

Арнар посмотрел на жену и облегченно оскалился.

– У нас очень красивая дочь, – проговорил он. – Наш первый ребенок родился живым и здоровым. Значит, духи к нам милостивы. Сегодня ты родила девочку. Следующим будет мальчик.

По тяжелым вздохам, раздавшимся со всех сторон, Арнар понял: он сказал что-то не то.

– Это не девочка, любимый, – тихо произнесла Таяра. – Это мальчик. Наш сын.

Арнар моргнул, пытаясь понять, о чем она говорит. Неужели у его жены помутился рассудок после родов? Ведь все знают, что если девочки иногда могут родиться со звериной головой, то мальчики никогда не рождаются с женским лицом. Такого просто не бывает. Только женская природа выше сущности зверя. Лишь так, а не иначе.

– Что ты сказала? – переспросил он, все еще надеясь, что слух его обманул. Или что он просто не так понял…

Вместо ответа Таяра молча развернула пеленку. Потревоженный ребенок заворочался, недовольно заголосил, суча ручками и ножками. Арнару хватило одного взгляда на голое тельце, чтобы убедиться в правоте жены, после чего он медленно осел прямо на земляной пол хижины.

– Мальчик… – ошалело пробормотал Арнар и добавил:

– Сын… Но так же не бывает…

Малыш последний раз пискнул и снова затих. Анайэ, Донги и другие женщины в хижине отводили взгляд. Их было много, ведь клан Львов мог похвастаться силой и успехами, а значит, их мужчины становились желанными для – невест.

– Я рожу тебе другого ребенка, – тихо и быстро заговорила Таяра, – который будет настоящим, достойным сыном вождя. Не каким-то уродом. Я буду носить амулеты и каждый день жечь травы. Донги рассказала, что на одном из маленьких островов живет колдунья, – и она…

Не дав ей договорить, Арнар закрыл ей рот ладонью и забрал сверток из ее рук.

– Это тоже наш ребенок, – произнес он. – Наш сын. Я нарекаю его Праем. Теперь пришла пора показать дитя племени. Пусть знают, что родился новый вождь.

Таяра сжала губы и кивнула. Она попыталась подняться с кучи соломы, и это даже почти удалось, но она покачнулась, и несколько женщин кинулись к ней, заворковали, укладывая обратно и убеждая, что вставать еще рано, нужно немного подождать. Арнар с ребенком уже шел к выходу. Младенец в его огромных руках был почти незаметен и, казалось, почти ничего не весил.

Арнар вышел из хижины первым, за ним – старая Донги, следом потянулись и другие женщины, лишь несколько остались с Таярой.

Снаружи Арнар понял, что пока он был в женской хижине, его брат успел вернуться с охоты. Соплеменники несли к кострам освежеванные туши косуль и оленей, радостно переговариваясь: клан ждал сегодня славный пир.

Арнар взглянул на младенца, мирно спавшего в его руках, и сердито оскалился. Он прекрасно представлял себе, что будет дальше – судьба уродов во всех кланах была незавидной. Даже девочек – несмотря на то, что женщин на Боудике было гораздо меньше, чем мужчин, и они высоко ценились. Мальчика же, скорее всего, ждала смерть. Но Арнар не собирался отдавать на растерзание своего первенца. Младенец был его плотью и кровью, единственным и столь долгожданным ребенком. И за те несколько шагов, что вождь проделал с малышом на руках, он уже успел не только принять решение, но и найти для него убедительную аргументацию. В передаваемых из уст в уста законах ничего не говорилось о мальчиках с лицом, а не звериной мордой, поскольку такие дети еще никогда не рождались ни в одном из племен. А раз нет закона, то Арнар ничего и не нарушит, оставив сына в своей семье.

«Он не будет моим наследником, – думал Арнар, касаясь свободной рукой рукояти ножа на поясе. – Но будет расти под моим надзором. Быть может, Прай принесет удачу, и у нас с Таярой появятся другие дети. Другие сыновья, не уроды, здоровые и сильные».

Грар, брат Арнара, заметил его и женщин у хижины и направился к ним, скаля пасть в улыбке. Его штаны и голый торс были заляпаны подсохшей кровью, и он сам едва заметно прихрамывал. Наверняка, как и всегда, набрасывался на добычу почти без оружия и разрывал жертве горло клыками, как настоящий зверь. Грар был младше Арнара на несколько лет, но не такой плечистый, а более гибкий, его грива отличалась темным, почти каштановым оттенком. Он славился буйным нравом и там, где его старший брат сначала размышлял и обдумывал, Грар предпочитал нападать, не тратя время на рассуждения.

– О, Арнар! Мой вождь, наконец-то тебя можно поздравить! – произнес он, подойдя ближе.

Слова Грара звучали почтительно, но в голосе слышалась ирония и даже легкое превосходство. У него-то самого уже родилось четверо детей, трое из них были мальчиками, и лишь один не дожил до сегодняшнего дня.

Его друзья следовали за ним, да и другие члены племени, которые не были слишком заняты, стягивались поближе. Все заметили сверток в руках Арнара и ждали, когда он покажет им свое дитя и можно будет начать праздник.

Грар первым заглянул в лицо младенца, и все увидели, как у брата вождя выразительно дернулись усы. Но Грар постарался не выдать своих чувств, и его голос зазвучал преувеличенно бодро:

– Что ж, еще одна девочка в нашей семье! Счастье улыбнулось тебе и твоей новой жене.

Все еще держа младенца на руках, Арнар взглядом отыскал среди собравшихся Рабаша. Военачальник кивнул и показал клыки, не в полноценном оскале, только намеком, но Арнар покачал головой, дав понять одним взглядом: «Просто будь наготове». Пока опасности не было, и Арнар надеялся, что все же сумеет не довести дело до драки.

– Что же ты не рад? – продолжал Грар. – Ведь у тебя наконец-то появился ребенок. В твои-то годы! Другой на твоем месте прыгал бы от счастья.

Арнар отлично понимал его чувства. Рождение девочки, конечно, тоже было радостью, но для обычной семьи, а не для семьи вождя. Девочка не могла стать наследницей, а значит, по закону Грар продолжал оставаться первым претендентом на власть.

Набрав побольше воздуха, Арнар заговорил громко и четко, чтобы слышали даже те, кто был у дальних костров.

– Мой народ, я должен вам сообщить вам добрую весть, – начал он, – сегодня у меня, вашего вождя, родился сын. Первенец, которого я нарекаю именем Прай.

Со всех сторон раздались радостные крики. Удивленно молчали только те, кто стоял близко и успел увидеть лицо младенца или услышал слова Грара. Младший брат вождя больше не тратил усилий, чтобы скрывать свои чувства, и на его морде отражалась, быстро сменяясь, целая буря эмоций – растерянность, недоумение, сомнение, недоверие…