Kitobni o'qish: «Наташина любовь»

Глава 1.

«Моя любовь тебя хранила,

Когда вдали ты был, мой милый.

Моя любовь тебя встречала, когда вернулся.

Пусть немало есть впереди путей-дорог,

Забот, желаний и тревог,

Но путеводною звездою

моя любовь всегда с тобою!»

В день Наташиных похорон шёл снег. Он валил большими влажными хлопьями с самого утра, покрывая собой только что начавшую всходить зелёную травку и уже почти распустившиеся кустики вербы, отчего они, качаясь, печально роняли снег с облепленных прутиков. Ветки деревьев тоже согнулись под тяжестью снега и замерли в каком-то тягостном, цепенеющем и, казалось, мучительном ожидании.

Потом влажные хлопья снега как-то незаметно перешли в мелкие, но частые снежинки и они, то торопливо падали по прямой, то, как бы, спохватываясь, начинали медленно вытанцовывать, плавно кружась в своём последнем, прощальном танце перед падением, а потом сливались с лежащими уже на земле белым пушистым ковром, покрывшем собою все дороги, дома, перелески и следы, ….твои следы, Наташа, ведь, сегодня мы простимся с тобой навсегда.

 Только одного человека не будет на твоих многолюдных похоронах: того, который собой заменил весь мир, которого ты любила так, как не дано любить никому и о ком так долго и мучительно тосковала.

 * * *

Замужество Наташи было неудачным. Только благодаря её кроткому и терпеливому характеру этот брак продержался так долго. Валера, хоть и обещал ей в период ухаживания «горы золотые», на деле оказался грубым, эгоистичным и далеко не хозяином своих слов.

Мало того, что гулял направо и налево, не пропуская ни одной юбки, но ещё и пристрастился к спиртному, он и раньше позволял себе лишнее, когда они ещё дружили, только тщательно скрывал это. А после женитьбы, не сразу конечно, окончательно разнуздался. Находясь поочерёдно в этих двух состояниях: если не в загуле, то в запое, очень редко уделял должное внимание семье.

Наташа мужественно несла на своих хрупких плечах груз домашних забот, растила сыночка Витеньку, отдавая ему всю нерастраченную любовь и нежность своего сердца. Мальчик рос добрым и сострадательным. Валерия очень раздражало это и, прицепившись к какой-нибудь мелочи, таким образом распаляя себя, устраивал скандал, зная, что обвинения, грубость, обидные слова, – всё это останется безнаказанным.

Сколько бессонных ночей провела Наташа, плача в подушку. Мало того, в следствии постоянных измен мужа, у Наташи сформировался комплекс неполноценности. Она стала считать себя виноватой. Вот это-то чувство вины и заставило её сделать вывод, что она недостаточно хороша собой и, как жена, неважная, поэтому она старалась изменить напряжённую обстановку в семье, создавала уют и умела прекрасно готовить, но её старания оставались незамеченными, а Валера всегда находил повод, в чём можно было упрекнуть её. Время шло, а отношения между ними только ухудшались.

Вырос Витенька, отслужил в армии, устроился на работу. К этому времени жизнь с Валерой стала совсем невыносимой и Людмила, родная сестра Наташи, приехавшая погостить к ним во Владивосток, не выдержав угнетающей атмосферы, увезла Наташу с собой в Славянку. Это был самый лучший вариант выхода из подобной ситуации. Жизнь Наташи кардинально изменилась и это требовало немалые расходы.

На дворе было начало 2000-х годов. В это непростое, можно сказать, тяжёлое время многие отправлялись за пределы нашей страны работать по контракту. Вот и Наташу судьба привела в южнокорейский город А*. Здесь было много русских, трудившихся в сфере обслуживания. Наташа работала в прачечной. Труд был тяжёлым, по двенадцать часов в смену. Здесь она и встретила Андрея, такого чуткого, доброго и заботливого.

Была весна и их первое свидание произошло в старинном городском парке. А* вообще примечателен своими древними постройками, домами, буддийскими святынями и этот парк был не исключение. Повсюду, повсюду витал здесь дух старины! Этот парк и эта скамейка, расположенная  у пруда, окружённого каменными фигурками двенадцати дракончиков, стала их любимым местом встреч.

 Андрей окружил Наташу вниманием, нежностью, романтичностью и обаянием, которое исходило от него. Цветы, сувениры, дорогие витамины и конфеты, – всё говорило о его заботе и щедрости. А, однажды, где-то в конце календарного лета пригласил в ресторан и заявил, что у них сегодня юбилей. На её вопрос, обняв, прижал к себе и, глядя нежно и загадочно в её глаза, ласково прошептал: «Сто дней нашего знакомства.»

 Наташа, не знавшая мужской ласки, всем сердцем потянулась к нему. Андрей стал для неё солнышком, щедро посылающим свои ласковые и благодатные лучи на замученный подвальной сыростью цветок.

Часто они посещали кафе, а потом долго ходили по улочкам этого старинного города и говорили, говорили и, кажется, не могли наговориться. Они так хорошо и с полуслова понимали друг друга. Стоило одному только о чём-то подумать, другой уже озвучивал эту мысль.

Андрею нравилось, что эта ясноглазая женщина, маленькая и хрупкая, была настолько развита и так хорошо начитана, что могла поддержать беседу на любую тему, кроме того, так заострить поставленный вопрос, что Андрей либо не мог на него ответить, либо вовсе кардинально менял свой взгляд и мнение.

Они подолгу сидели, обнявшись, на заветной скамейке, шутили, смеялись, делились своим прошлым. Луна отражала свою улыбку в тёмной воде паркового пруда, а звёздочки задорно перемигивались. Тёплая южная ночь и дух старинного города соединили эту пару здесь в одно целое и теперь, казалось, нежно обнимали их, так долго шедших навстречу друг другу.

С семейной жизнью Андрею тоже не повезло: первый брак оказался неудачен, по молодости с кем не бывает. Не заладились отношения и со второй женой: Галина оказалась весьма легкомысленной и её однобокое суждение о предметах и явлениях несколько раздражало Андрея, но он старался не показывать этого, был терпеливым и сдержанным.

Основные проблемы семейной жизни упирались в материальный вопрос, из-за которого, по словам Андрея, их отношения уже давно «висели на волоске». Чтобы как-то выправить ситуацию, Андрей решил поехать сюда на заработки в надежде на то, что семейная жизнь наладится и войдёт в своё русло.

 Теперь Андрей не знал как поступить: добрая улыбка Наташи, исходящая от самого сердца и здоровое чувство юмора, внушающее оптимизм, притягивающее не только его, но и окружающих, её счастливые глаза сильно перевешивали тот «волосок», на котором висели его, с Галиной, отношения.

А время шло. Нет, не шло, а летело быстро в ожидании встреч и труд не казался таким уж невыносимым и тяжёлым, как в самом начале их работы здесь. Между тем, прошёл уже сезон дождей и неумолимо приближался срок окончания действия трудового договора, после чего Наташа должна будет покинуть эту страну, возможно, навсегда. Заканчивался и у Андрея срок работы.

Встречи теперь несли элемент грусти, ведь скоро их дороги должны будут разойтись. Чуя близкую разлуку, они теперь больше молча сидели, обнявшись, на той своей любимой скамье в старом, ставшем таким до боли родным, парке. Андрей обещал Наташе, что будет почаще навещать её, приезжая в Славянку.

И ещё они договорились, что, когда выйдет срок их пребывания здесь, отправятся на одном пароме, идущим во Владивосток и у них будет ещё немного времени для общения. Паром ходил раз в неделю, по пятницам. Чтобы ещё побыть вместе, они назначили день отъезда на самый крайний срок, после которого в этой стране они уже не имели права быть.

Глава 2

Наташа вышла пораньше, чтобы не опоздать на автобус. Она всегда так делала, – не любила суету и торопливость. Утро было солнечным, но довольно прохладным. С собой у неё была небольшая сумочка и чемодан на колёсиках, содержимое которого она собрала вчера, с грустью вспоминая каждое свидание, связанное с той или иной вещицей её немудрёного гардероба.

Чемодан, катясь по выложенному брусчаткой тротуару, издавал жалобные тарахтящие нотки. Наташе было очень грустно покидать этот нарядный, красивый, с яркими вывесками, город. « Хорошо, что уезжаю утром, – подумала она, тяжело вздохнув. – вечером всегда тяжелее расставаться, …даже с городом.».

Чем ближе она подходила к остановке, тем внимательнее всматривалась в идущих с ней в одном направлении людей, пытаясь отыскать глазами Андрея.

Автобус на Пусан отправлялся через семь минут. Наташа беспокойно ходила взад и вперёд по остановке, ожидая, что вот-вот подбежит сзади Андрей и, как обычно и как делают все, закроет ладонями глаза.

Погода портилась: большая туча закрыла солнце и поднялся ветер. Наташа поёжилась и подняла воротничок своей белой курточки. Объявили посадку. «Ничего страшного, он просто проспал, поэтому и не успел на автобус… Доберётся на такси… До отправки парома времени ещё очень много…» – подумала Наташа, усаживаясь в мягкое и удобное автобусное кресло.

Автобус тронулся. За окном замелькали знакомые улицы, перекрёстки, дома и мосты. Наташа, немного успокоившись, стала смотреть в окно. Пошёл дождь. Он бил в оконное стекло, стекал маленькими быстрыми и переплетающимися струйками. Наташа сидела, не шевелясь и не могла да и не хотела отвести от окна взгляда своих тревожных голубых глаз.

Паром отошёл от восьмого причала по расписанию, но Андрей так и не появился. Наташа была измучена долгими часами переживаний, отчаяньем неизвестности и предчувствием беды. Последнее беспокоило и выматывало её больше всего: с Андреем случилось что-то нехорошее и страшное, а паром уносит её всё дальше и дальше от него.

Мысли её перемешались и путались, голова разболелась от страшных догадок. Чтобы хоть немного прийти в себя, она вышла на палубу и глубоко дышала, чтобы не расплакаться, не хотелось посторонним показывать свои чувства.

Ветер рвал облака и дождя уже не было. Носящиеся над волнами чайки издавали жалобные крики и их пронзительные стоны разрывали Наташино сердце от невыносимой боли, в горле образовался ком и стало трудно дышать. Спустившись в каюту, упала на постель и, обняв подушку, расплакалась.

Во Владивостоке Наташу встречали с нетерпением и радостью. Солнечный ноябрьский денёк и радостные лица родных перебили тягостные мысли и заставили на время забыть о мучительных переживаниях и только уже поздно вечером, когда за столом осталась сестра Людмила и любимая племянница Юлия, Наташа поделилась с ними своим горем.

Глава 3.

Андрей открыл глаза.

Он не помнил который день и который час находится здесь, в госпитале. Да и сами воспоминания возвращались к нему с трудом, нехотя. Боль ампутированных ступней не давала покоя ни днём, ни ночью, а из памяти вырывался только один кусок: ночной парк, где согнутые деревья протягивали к нему корявые руки, как монстры, и злорадно подмигивающие качающиеся фонари.

Как оказался там и отчего потерял сознание, Андрей вспомнить не мог, как ни старался. Собственно, он и не старался восстанавливать по деталям своё недавнее прошлое, всё равно уже его не вернуть и не изменить. Лучше было, если бы он замёрз в этом парке насмерть. Кому он нужен теперь без ног? Никому. Даже самому себе.

Всё, что произошло с ним приносило не только физические, но и моральные страдания и не только из-за беспомощности. Днём он как-то сдерживался, но часто просыпаясь среди ночи долго не мог заснуть от тяжёлых безрадостных дум и горячие слёзы текли ручейками по его щекам, скатываясь на подушку.

Часто он брал в руку телефон и сжимал его в ладони, не решаясь позвонить и радуясь тому, что, даже если бы и захотел это сделать, то всё равно не получилось бы,– телефон был специально разряжен.

Время шло, боль в ногах притупилась, но безвозвратная потеря физических частей тела приносила чувство неполноценности и какой-то бракованности. Всё время снились одни и те же сны: он бежит или прогуливается быстрым шагом и там, во сне, знает, что не было вовсе никакой ампутации и что всё это лишь сон и шутка.

Действительность обдавала его, словно кипятком, при пробуждении. Господи! Да какое же это счастье, – просто встать и пойти! Неважно куда, просто пойти, уметь передвигаться самому, без посторонней помощи. Никто, никто об этом не задумывается, пока с ним не случится нечто подобное, а в его случае, самое худшее из худших.

Его соседом в палате был уже немолодой кореец, тоже лежачий, со сложным переломами, нога которого торчала на вытяжке. Положение этого корейца по сравнению с ним, с Андреем, было весьма завидным. Кроме того, к его соседу почти каждый день приходила жена, а также довольно часто посещали уже взрослые дети с внуками.

Когда они заходили в палату, Андрей старался повернуться так, чтобы не видеть их. И, хоть они и разговаривали по-корейски, Андрей улавливал ласковые и подбадривающие интонации. Эти люди напоминали ему о семье, находящейся очень далеко. «Матери сообщать, точно, не буду…пока…, а, вот, Гале надо бы…позже …»

Воспоминания о Наташе приходили к нему в виде тонкого, лёгкого облачка, которое имело такую окутывающую и притягательную силу, что сердце начинало щемить и болеть так, что Андрей старался переключить свои мысли на другое, более прозаическое, тем более, что в его жизни уж этой прозы было предостаточно.

Тем временем, февраль, самый короткий месяц, заканчивал свой бег и во время обхода лечащий врач сообщил Андрею первую, за всё время, приятную новость: для него уже скоро будут готовы протезы. И даже солнечные лучи, врывающиеся в окна освещали уже по-другому привычную и порядком надоевшую обстановку больничной палаты в это утро.

Наконец-то впереди замаячила хоть какая-то надежда, правда, его ожидали трудности: надо было ещё научиться ходить заново. Он решил позвонить Галине.

Андрей сидел на кровати прижав одной рукой к уху телефон, другой, волнуясь, сминал в кулаке краешек одеяла, накинутого на ноги. Сердце билось гулко и отдавалось в ушах. Казалось, нестерпимо долго и мучительно шли позывные гудки, затем Андрей услышал голос Галины:

– Привет, Андрей! Ты где? – Андрею показалось, что в голосе жены прозвучали встревоженные нотки.

– Галя, здравствуй! Я в А*. Со мной случилось несчастье: мне ампутировали ступни ног. Я ещё в больнице. Понимаю, что наши отношения оставляли желать лучшего, но теперь всё будет по-другому.

– Не будет по-другому, Андрей! Ты мне давно уже не нужен. Даже не заявляйся!

Из трубки шли короткие гудки. Андрей сидел, застыв, неподвижно глядя на стену, по которой беспечно прыгал солнечный зайчик и продолжал держать телефон у уха, как будто ожидал сквозь эти равнодушные гудки, что Галина изменит своё решение. Кровь бросилась ему в лицо горячей волной и Андрей, застонав, упал на подушки.

Сердце его сжалось от ужаса: «Один! Остался один! Безногий калека! Не нужен, не нужен никому! Как это страшно! Страшно!!!…Умереть… Господи! Как хочется умереть…» От нестерпимой душевной боли, Андрей, сжал зубы так, что они заскрипели и накрылся одеялом с головой. Так и лежал до утра следующего дня. Затем, не надеясь уже ни на что, набрал ещё один телефонный номер.