Kitobni o'qish: «Terra Mirus. Тебе не кажется», sahifa 40

Глава 3

– Илона, хватит витать в облаках. Сосредоточься.

Снова ничего не получается. Илона вздохнула и попробовала еще раз поднять повыше три розоватых булыжника, принесенных с речки в тренировочный зал. Но камни по-прежнему болтались на уровне коленей и постоянно падали на бетонный пол, поднимая тучу пыли.

«Мыли же тут недавно, откуда снова грязь? – мрачно думала Илона, утирая пот со лба.

Как не одергивали ее кикимора с Рагнаром, в тренировках она все равно невольно напрягала то шею, то живот, будто каменеющие мышцы могли ей хоть как-то помочь в поднятии тяжестей ментальной силой. До сих пор с трудом осознавалось, что магия здесь, на расстоянии вытянутой руки, и совершенно реальна. Илона была материалистом до мозга костей, верила в науку, в официальную медицину былой эпохи, а также в то, что большую часть проблем со здоровьем и в отношениях можно решить регулярными физическими нагрузками, ограничением обжорства и честными разговорами по душам.

На практике же собственная жизнь неслась под откос, и прописные истины не помогали. Одна маленькая ложь из лучших побуждений привела прямиком в адову бездну, привычный и родной мир словно раскололся пополам. Муж много дней обращался к ней только по необходимости, холодно и отстраненно. При окружающих они соблюдали правила приличия и делали вид, что ничего не случилось, но так топорно, что не замечали этого только Индра с Алисой. Влюбленные и счастливые, в своем нынешнем состоянии они не заметили бы и ищейку, вдруг вставшего у кого-то из них за спиной.

Остальные тактично не задавали вопросов, и Илона была им очень благодарна, но в то же время поговорить о случившейся беде ей оказалось не с кем. Да и что ей скажут? Сама виновата, надо было не врать? За прошедшую неделю она успела пожалеть об этом тысячу раз. Но подойти и покаяться в случившемся не хватало духу, да и злость мешала. Муж ведь тоже ее обидел.

«Пятнадцать лет вместе прожили, были друг другу надеждой и опорой. Неужели это конец?»

Глаза снова заволокло слезами.

– Илона, ты что творишь?!

Рагнар сидел неподалеку на гимнастических «козлах» – высокий, с прямой спиной, прямо-таки дышащий силой и могуществом. Вот уж у кого нет никаких проблем, лишь задача – успеть рявкнуть вовремя на того из подчиненных, кто больше всех напрашивается на воспитательные меры.

Камни, зависшие у пола, медленно и с глухим стуком бились друг о друга.

– Это намек на моих балбесов, у которых разума не больше, чем у этих булыжников? – хмыкнул командир соколов. – Я перед тобой какую цель поставил? Поднять на уровень головы и закрутить вихрем. А ты что делаешь? Не выспалась сегодня, что ли? Надеюсь, булок не наелась втихомолку?

Илона отрицательно помотала головой. Булок хотелось немилосердно, да вприкуску с тортом послаще и пожирнее, а на десерт пару килограмм черешни. Но обновляющуюся фигуру было жалко, поэтому она держалась из последних сил.

– Ладно, леший с тобой, – махнул рукой Рагнар. – Пробуй вон с той кучкой, что помельче. Несобранная ты сегодня. Не нравится мне твое состояние.

«Можно подумать, мне оно нравится, – с тоской подумала Илона. – Уже неделю такая свистопляска, все из рук валится».

Осколки скалистой породы лежали в противоположном углу мусорной кучей, серой и некрасивой. Илона попыталась сдвинуть ее с места, но тщетно. Ощущение силы пропало, как будто его и вовсе не было. Зато заныло в голове – противной надоедливой ломотой, после которой начинают болеть виски, да так, что спасает только холодный компресс и полное спокойствие.

Илона закрыла глаза и попыталась на расстоянии ощутить под пальцами энергетическую оболочку камней. Обычно этот фокус удавался без труда, но сегодня явно был не ее день. Земля ничего не слышала и не собиралась слушать.

«Никому я больше в этом мире не нужна, – невольно всхлипнула она. Острое чувство жалости к себе накрыло с головой. – Лучше бы я и вовсе на свет не родилась, чем жить вот так…»

Пальцы будто кольнуло иглой. Через мгновение резкий толчок откинул ее к стене, от удара о которую едва не вышибло дух. Рагнар со всей мочи вдавил ее в потрескавшийся от старости цементный раствор на кирпичной кладке, помогая себе раскинутыми крыльями. Илона забилась в ужасе, силясь закричать, но сокол прижал ее еще крепче, вздрагивая и тяжело дыша.

А затем протяжно застонал и сделал шаг назад на шатающихся ногах. И Илона с ужасом увидела кровь на больших серо-сизых перьях. Рагнар оттолкнулся руками от стены и согнулся, уткнувшись лбом ей в плечо.

– Вурдалак тебя задери… – прошептал командир, дыша с присвистом. – Ты что творишь, умалишенная? Вытаскивай теперь по одному, и не смей в обморок падать, пока все не достанешь!..

Из перьев торчали уродливые и бугристые, но все равно острые каменные ножи. Некоторые из них пробили крыло навылет.

– Сложились из кучи скального мусора в углу и летели в тебя, – хрипло выдохнул Рагнар, встретившись с ее ошарашенным взглядом. – Хорошо, что я двигаюсь и соображаю быстрее человека. Не бойся, очухаюсь в любом случае. А вот выжила бы ты – большой вопрос. Три из них целились прямо в голову…

Илону прошиб холодный пот. Понимание, что она могла сейчас умереть на месте, накрыло с головой, коленки задрожали.

– Ну?.. – рыкнул Рагнар сквозь стиснутые от боли зубы. Нос заострился, как у Индры в приступах гнева, а проклюнувшиеся клыки оцарапали до крови нижнюю губу.

Этого хватило, чтобы устыдиться собственной слабости. В самом деле, командир ценой здоровья спас ей жизнь, а она бьется в истерике. Илона нырнула под дрожащую руку и выскочила за его спиной.

– Только ради всех богов, не тяни, выдергивай рывком! – прошипел из-за плеча Рагнар. – Жалость в таком деле только вредит.

Ран было семь или восемь. Один из осколков, страшный и кривой, как орудие пещерного человека из палеонтологического музея, успел вывалиться сам, и проделанная им дыра затягивалась на глазах, оставляя после себя лишь уродливые бурые пятна на светлых перьях. Илона взялась за осколок под лучевой костью, потянула на себя, и он с влажным хрустом вышел наружу. Рагнар закашлялся и выругался.

– Дальше, – сипло скомандовал он.

Пахло пылью, сыростью и кровью вперемешку с дорогим мужским дезодорантом, стоившим в магазине натуральной косметики, как шасси от самолета. Ну, дают! За несколько недель жизни на Земле успели не только приодеться, но и в уходовые средства людей клювы свои засунуть. Илона старалась думать обо всякой ерунде, даже о ценах в магазинах органики, только бы не зацикливаться на тошнотворном аромате разделываемого мяса и не слышать тихие стоны пострадавшего по ее вине мужчины.

На последнем кинжале, выдернутом прямо из плечевого сустава крыла, Илона не выдержала. Увидев белеющую кость в ореоле розовой плоти и переломанных перьев, она уронила окровавленный камень, зажала рот и опрометью кинулась в угол.

– Ты ж моя нежная лебедушка, – насмешливо съязвил Рагнар, наблюдая, как ее выворачивает наизнанку над мусорным ведром. – Вот все вы смелые, пока мясо с кишками наружу не увидите. Как же ты в заварушке участвовать собралась?

– С закрытыми глазами! – еле слышно прошептала Илона, опираясь рукой о стену и пытаясь отдышаться.

– Правильно, мало одному мне досталось, надо и остальных ребят покалечить, – скривился командир, отхлебывая из маленького пузырька рубиново-красную жидкость. – Не смотри так, это кровь повелителя, она исцеляет раны за считанные минуты. Хочешь, кстати?

Илона в ответ простонала два неприличных слова и нагнулась над ведром еще ниже.

– Ах, прости, тебе моей крови хватило, я вижу, – продолжал с издевкой сокол. – Тогда отдышись, попей водички и выкладывай, о чем думала, когда все это произошло. Почему земля, бывшая тебе другом, надеждой и опорой, вдруг стала врагом, желающим убить?

Илона вздрогнула. Неужели?..

– Потому что я захотела, чтобы меня не было.

Затем сделала несколько шагов до столика с бутылкой воды, глотнула, стуча зубами о стеклянное горлышко, и села на пол. Перед глазами все плыло, голова трещала по швам.

Рагнар пару минут ошарашенно молчал, затем сменил ипостась на человеческую, чтобы подзажившие крылья исчезли, подошел и присел рядом.

– Я бы спросил, не рехнулась ли ты окончательно, но боюсь услышать утвердительный ответ, – начал он осторожно. – Поэтому хочу лишь спросить, стоит ли оно того? Что бы у тебя не произошло, обязательно нужно решать проблему вот так, уйдя из жизни окончательно?

Илона, сгорая от стыда, уткнулась лицом в ладони.

– Пойми, земле все равно, в каком варианте бытия ты будешь дружить с ней, и есть ли у тебя физическое тело. Душа бессмертна, только путь ее лежит в царство мертвых, где она обретет покой. Но тебя планета не отпустит, останешься здесь неприкаянным духом, который постепенно озлобится и потеряет рассудок. О друзьях ты подумала? А о девчонке своей? О муже?

– Я не хотела умереть, и мысли такой не возникало никогда, я что, ненормальная? – всхлипывая, пробормотала сквозь пальцы Илона. – А мужу я все равно больше не нужна…

И отчаяние, переполнившее душу, выплеснулось наружу горючими слезами, а слова полились потоком. О том, как соврала самому близкому, желая оградить его от боли, и как эта боль превратилась в обжигающую обиду, разрушающую твердыню, крепче которой, казалось, нет ничего на свете. Как многолетний союз с любимым человеком не смогли развалить незапланированная дочь, затем невозможность иметь других детей, безденежье, непонимание окружающих по многим вопросам. Они все равно устояли, укоренились друг в друге еще больше, а там и дела потихоньку наладились, даже с учетом власти белобрысых.

Но теперь все пошло прахом из-за одной сиюминутной лжи, рожденной из страха. И что делать дальше на обломках былой жизни, оказалось совершенно непонятным.

– Как я могу ему доверять, если он, зная, насколько нам всем тяжело, так себя ведет? – всхлипывала Илона, уткнувшись в рукав рубашки, уже промокший насквозь. – Да, я поступила, как идиотка, но это ведь не повод наказывать меня безразличием! Неужели он не знает, что это больно?! Лучше бы ругался и кричал, но только не молчал, будто все закончилось, и это ясно любому, кроме меня!..

Рагнар глядел на нее, как смотрит на дурного щенка-подростка старый волкодав, весь в шрамах и с седеющей шерстью.

– Какие же вы, люди, все-таки детишки! – огорченно вздохнул он. – Развиваетесь семимильными шагами, строите дома высотой до облаков, летаете в небо без крыльев, лечите друг друга без магии, добываете золото и камни с помощью техники, научились преобразовывать энергию в свет и тепло, но разума это вам так и не прибавило. Вы же живете максимум по сотне лет, но продолжаете тратить драгоценное время на ссоры и обиды, когда лучше бы расходовать его на любовь и радость…

Илона в ответ зарыдала еще горше.

– Ну-ну, не реви, – Рагнар с ласковым вздохом уставшей многодетной матери погладил ее по голове. – Горе ты мое луковое.

И, помявшись с половину минуты, спросил.

– Первый он у тебя?

– Чего? – Илона подумала, что ослышалась. – В каком смысле? Эммм…

И почувствовала, как краска заливает щеки.

– Значит, первый, – покачал головой седой сокол. – Плохо.

– Почему?

– Потому.

«Ну, вот и поговорили, – подумала Илона, чувствуя, как внутри закипает гнев. – Как они надоели своими односложными ответами, когда ощущение, что тебя послали подальше, становится постоянным».

– Не знаю, как в вашем мире, – заговорила она звенящим от обиды голосом, – а у нас считается нормальным и правильным, когда люди ждут и ищут того, о котором мечтается с детства, и кого ты всегда узнаешь из сотен тысяч других. И пусть он будет первым и единственным. Ты сам сказал, мы слишком мало живем. Неужели лучше менять партнеров направо и налево, особенно если ты с юности знаешь, что тебе такое не подойдет, и для этого не обязательно пробовать? Личная жизнь на то и личная, чтобы никто посторонний не совал в нее нос, потому до других мне дела нет, пусть живут, как хотят, никого судить не собираюсь. Но для себя я решила, что вот так – правильно. А теперь, оказывается, это плохо?

От досады слезы быстро высохли. Остались звенящая пустота в голове и слабость в теле. Илона снова глотнула воды, пытаясь унять предательскую дрожь в конечностях.

Рагнар посмотрел на нее с непривычной теплотой.

– Прости старого циника, девочка. Конечно, и у нас это считается правильным. Какой мужчина не будет рад подобному отношению к себе со стороны любимой женщины?

Сокол снова помолчал, а затем вдруг спросил.

– Ты знаешь историю нашей академии Золотого крыла?

Илона очень удивилась перемене темы, но не подала виду.

– Которая летает по небу? Слышала про нее, но историю не знаю…

– Она не всегда летала по небу, когда-то стояла на земле. И училась в ней огненная колдунья, сила которой была велика. Храбрая девчонка, красавица и умница. И мужа нашла себе под стать, любила его с детства, и боги к ним милосердны оказались, он тоже ее полюбил. Казалось, удача на ее стороне – богатство, любимый супруг, трое детей, один краше другого. А затем и пост ректора академии. Да только ушел муж на Землю, славы геройской искать, и не вернулся. Нашел себе женщину в вашем мире, здесь и осел. Говорят, устал жить в тени талантливой жены. Девочка вчерашняя поплакала, потом взяла себя в руки и стала жить дальше. А через месяц здание академии рвануло в воздух, с тремя ближайшими кварталами. Повезло несказанно, что накануне в Аквиллариуме отмечали праздник Великого Солнца, и практически все жители столицы по храмам толпились. Погибли чуть больше двух сотен горожан, среди них были и дети. А могли бы сгореть заживо тысячи… Академию отстроили новую, но с тех пор совместными усилиями столичных магов летает она по небу, от греха подальше.

Илона слушала, онемев от ужаса. Как, наверное, тяжело и горько было выжившим соколам оплакивать близких, ушедших по дурости брошенной жены!

– Она была разумной и спокойной с самого детства, – Рагнар будто прочитал ее мысли. – Просто мир перевернулся, когда единственный, которого девочка любила и желала больше жизни, ушел. С тех пор почти пятьсот лет существует негласное правило – не выходить замуж чародейкам за первых возлюбленных. Привязка идет по всем фронтам, и душевная, и плотская, и ментальная. Слишком уж это опасно, особенно для сильных в магии женщин. Думаешь, хотела она умереть, еще и забрав с собой две сотни жизней? Нет, просто в какой-то момент она тоже пожелала исчезнуть и «чтобы это все прекратилось». Оно и прекратилось… самым простым и легким способом.

– Рагнар, но нельзя же по одной тетке, сдвинувшейся на супруге, судить обо всех остальных! – возмутилась Илона.

– Так если бы она одна такая была! Просто лишь ей удалось спалить на почве глубокого отчаяния целый район. Мужчины все же к этому проще относятся – бросила их зазноба, пойдут в таверну, напьются хмельного меда да вина, получат в жбан по пьяной лавочке, и уже на душе легче. Женский пол сложнее и строение души у него запутаннее, так наши маги говорят. Потому и не знаешь, когда и где может рвануть, а заранее соломки не подстелешь…

– Мне не нравятся такие мысли, – твердо сказала Илона. – От них прямо попахивает дискриминацией, причем, и мужчин, и женщин. Мы все разные. И ваш пол может тосковать на почве неразделенной любви, и мы способны держать себя в руках. Я просто не думала, что в магии все настолько серьезно. Впредь буду себя контролировать лучше. Я просто очень устала…

Некстати она вспомнила о дочке, и от мучительного стыда жар прилил к лицу. Об Алисе ведь действительно практически не думалось в эти горькие дни – счастлив ребенок, светится от радости, и хвала всем богам, накормлен, напоен, выгулян в приятной компании, чего еще желать? И зачем к ней лезть со своей кислой миной?

– Помни об ответственности, – строго сказал сокол. – Ты жена и мать, а еще друг и наставница для большого количества обездоленных людей. В конце концов, зверьки твои пушистые как будут без тебя? Они же калечные через одного…

– Рагнар, я живу с ощущением ответственности за весь окружающий мир едва ли не с детства, и профессию выбрала помогающую, и на работе выкладываюсь на все сто, куда уж дальше? – рассерженно парировала Илона. – Забыла уже, когда была просто женщиной без хлопот и забот. Наверное, никогда.

И сокол задумался на минуту. А затем улыбнулся.

– Вот в этом и кроется загвоздка. Желая защищать и заботиться, ты стала мамочкой даже для собственного мужика. Это противоестественно по сути своей, а потому отвратительно в любом из миров, отсюда ссоры и непонимание. Поэтому на сегодня отменяем все тренировки, и ты едешь из бункера подальше выполнять одно важное задание. Сейчас озадачу Кирию, чтобы не давала тебе сачковать.

– Рагнар, но ведь и здесь дел по горло…

Сокол моментально превратился в привычного командира солдафонов, пусть и крылатых.

– Прекратить разговорчики! – рявкнул он, и уже тише добавил. – Не спорь со мной. Это именно тот случай, когда я, как старший по возрасту и званию, действительно знаю лучше. И насчет Рика не думай и не хандри. Поговорю я с ним, чуть позже.

А затем он протянул мозолистую ладонь, потрепал ее по волосам, как мальчишку-сорванца, встал и пошел к выходу. Илона, подавившись смешком, затрусила следом.

«А ведь у него не только разведчики, но и учебный отряд под началом, – вспомнила она. – Сотни соколят, выросших и ставших воинами на его глазах. Интересно, скольким из них он вытирал сопливые от слез носы после первых битв с чудищами, скольких помирил после стычек и защитил в трудную минуту от совершенно взрослых напастей? Если подумать, может статься, что всех…»

– Рагнар, а у тебя есть жена и дети? – вдруг спросила Илона неожиданно для самой себя.

– Жена была, очень давно, – ответил сокол, и в глазах его мелькнула тоска. – С детьми не сложилось, и хвала всем богам…

– Почему?

– Потому что жену мою убили по приказу сумасшедшего Стратора много столетий назад, – с грустью ответил Рагнар. – Она имела дар, представлявший для него угрозу. А были бы дети – уничтожил бы их тоже. После этого я и решил, что хватит с меня. Боролся с собой долго и в итоге сломал обезоруживающее подчинение тирану, ушло оно с частью жизнеогня, но это и к лучшему. С повелителем Гарудой мы его и свергли.

Илона молчала, ошарашенная новостью.

– Поэтому контроль прежде всего, – внимательно посмотрел на нее сокол. – Нельзя допускать потери разума, особенно, если владеешь магией. Цена может оказаться слишком высокой не только для тебя, но и для целой страны, или даже мира.

**

Сначала Рагнар отправил Илону переодеться для поездки в город и пообедать, но наказал сильно не наедаться. Затем они вышли к поросшей белокопытником реке, где из тихой заводи торчали четыре головы: рыжая, две темных и одна светловолосая, с длинной косой.

– Кирия, поди сюда! – зычно крикнул Рагнар. – Дело есть.

Девушка недоуменно переглянулась с бывшими сослуживцами, но послушалась. Вода стекала по спортивному синему купальнику и длинным ногам. Илона, глядя на перекатывающиеся под кожей валькирии канаты мышц, вдруг осознала, что она ненамного слабее соколов.

Рагнар отвел Киру в сторону и шепнул ей на ухо несколько слов. Кира взглянула на подругу, довольно хихикнула и кивнула. Тогда командир сунул руку в карман джинсов, достал оттуда свернутые трубочкой красные купюры и протянул ей. Илона, сгорая от любопытства, подошла поближе, но оба тут же сделали вид, что ничего не произошло.

Затем Рагнар перевел взгляд на троицу, плещущуюся в речке, и лицо его помрачнело.

– Почему у Гелиоса синяк на скуле и ссадина на подбородке? Я же говорил во время спаррингов не лупить друг друга по голове и лицу! Нам что, одного отбитого Финиста мало?

Кира посмотрела на рыжего и прыснула в кулак.

– А это не ребята, а Июлия. Он к ней ручонки шаловливые попробовал протянуть, ну и она его в ответ тоже приласкала от души. И умно поступила, догнать поганца в птичьей ипостаси не получилось, так она, зная, что парни после тренировок остывать и плескаться пойдут, около воды их и подкараулила, прямо в лопухах.

Илона вздрогнула. Только еще одного серьезного конфликта людей с иномирцами не хватало!

Но Рагнар вдруг довольно ухмыльнулся.

– А, ну если феечка, то так ему и надо. Давно пора было. Ну, давай, дуй собираться.

Кира, зажав деньги в кулаке, убежала в крепость, оставляя за собой мокрые следы босых ног.

Илона перевела взгляд на командира.

– Ты не накажешь Июлию за драку в команде? – с тревогой спросила она. – Рыжий сам виноват, напрашивался давно…

В глазах Рагнара заискрил смех.

– Когда Гелиосу из славного рода Ульвара исполнилось восемнадцать, отец устроил в честь младшего сына пир. Неудивительно – подающий надежды юноша, которого приняли в разведотряд; сильный, рассудительный и смелый, гордость всей семьи. Вот только ближе к концу праздника вышел парень из дому, якобы прогуляться перед сном, и пропал. Спустя три дня поисков мои ребята нашли его в главном храме Утешений Аквиллариума и силком притащили в казармы, хмельного и с головы до ног перепачканного в женской краске для губ. Мы быстро отправили его в бани, приходить в чувство и отмываться. Но тут явился разъяренный отец…

Илона рассмеялась.

– И начал убивать дитятко, дорвавшееся, наконец, до всех радостей взрослого гражданина?

– Ну, не сразу, – усмехнулся сокол. – Сначала он орал, словно баньши с Бретонских островов, что, если хоть одна из жриц понесет от рыжего дитя, то он лично их поженит, чтобы неповадно было сыну уважаемого семейства шарахаться по злачным местам. На что не успевший протрезветь сопляк прямо в лицо папаше заявил, что в мире уже тысячи лет существуют средства защиты от этой напасти, и отцу в его почтенном возрасте стыдно о них не знать. Вот после этого и начался процесс убивания…

Илона едва не согнулась пополам, стараясь сдержать хохот.

– Ума-то с момента совершеннолетия не прибавляется, как по волшебству! Зачем ждать разумного поведения от вчерашнего подростка? Надо было напоить чаем и положить спать, утром дать водички, подождать, пока голова перестанет болеть, а уже потом вести беседу до тех пор, пока не поймет, в чем именно был неправ.

– Так откуда ему знать, как детей воспитывать, если занимались ими сначала мамки-няньки, а потом армия? Водички, конечно, рыжему с утра никто не поднес, вот еще, баловать засранца. Сам поднялся и сходил, когда невмоготу стало. Потом я уже с ним разговаривал, долго и поучительно. В итоге с тех пор он ни разу хмельного в рот не брал и в храмах Утешений ноги его не было. Но шляться по бабам не перестал, смазливый же, щедрый и не дурак. В академии Золотого крыла девицы от него в восторге были, не знал он ни единого отказа до сегодняшнего дня, еще и лучших выбирал, не абы кого. Жениться ни на одной не собирался, у Ульваров в роду заповедано верность супругам хранить, он и не торопится. Зачем, если любая в его объятия и так упадет, нужно лишь немного постараться?

– Получается, Июлия первая, кто ему отказала? – поразилась Илона.

– Не просто отказала, судя по побитой физиономии. Он же привык общаться с чародейками, которые не особо переживают о моральных устоях. А Июлия из другого теста: драгоценных камней и сундуков с золотом ей не надо, дорогих платьев и иных подарков – тоже, на красоту его неземную и речи медовые ей плевать, феечка на поступки смотрит и поведение. А здесь рыжий подкачал, мы же все понимаем. Поэтому я только рад, что это произошло. Получить от ворот поворот от девчонки, которая нравится, в его случае неприятно, но донельзя душеспасительно. Может, хоть так ума прибавится. Но хватит болтать. Я вижу, Кирия ушла заводить свою машину. Отправляйтесь в город, и чтобы я вас здесь в ближайшие сутки не видел.

**

В город приехали аккурат к обеду, но куда везла ее Кира, Илона так и не поняла. Подруга лишь ограничилась коротким: «Увидишь».

На центральных улицах было удивительно много патрулей Полиции нравов, и даже пару раз попались Великие с ищейками.

– Фею ловят, – шепнула валькирия после того, как блюститель проверил у нее документы и, улыбнувшись знакомой фамилии, взял под козырек и посоветовал беречь себя. – Ориентировка поступила задерживать всех, кто чрезмерно пахнет цветами, и брать пробы крови. Рептилоид же отправился ее ловить и пропал. А затем нашли его с отрубленной лапой и поднялись на дыбы, весь лес прочесывали, поляну змеиного царя истоптали вдоль и поперек. Теперь боятся, что фея силу обрела и опасна.

– А чего же ты нам не сказала? – ахнула в ужасе Илона. – Июлия даже не подозревает об этом!

– Зачем? Зря волновать только. Отвар из иномирных травок она пьет, цветами не пахнет, да и в город всего раз в неделю выбирается, на ваши занятия по вокалу. У вас же выступление скоро?

– Через две недели, на фестивале. Соколы против, говорят, не надо бы нам в такой ситуации лишний раз толпой светиться, но девчонки устали от ожидания войны и требуют хоть чего-то, оставшегося от нормальной жизни.

– И я прекрасно их понимаю. Ничего, сходим все вместе, развеемся. Там еще самая большая городская ярмарка будет? Я их с детства обожаю! – Кира мечтательно зажмурилась, и тут навигатор в машине приятным мужским баритоном сказал: «Сударыня, мы прибыли».

В конце улицы, куда они заехали, стояло двухэтажное розовое здание. Вывеска изображала сказочно красивую девицу с табличкой: «Неземное блаженство» в руках. На клумбах около здания пышными купчихами в юбках-кадках стояли кудрявые пеларгонии, крыльцо было увито зеленым плющом с лаковыми листьями.

– Ты меня что, в подпольный дом терпимости привезла? – напряглась Илона.

– Тьфу на тебя! – сплюнула валькирия. – Рыжий, что ли, покусал? Откуда такие мысли в голове? Салон красоты это, для женщин, чьи мужья и любовники максимально приближены к новой власти и потому не страдают от недостатка финансов. Тут удаление волос с ног какой-то хитрой сахарной пастой стоит почти твой недельный заработок.

– Тогда что мы здесь делаем? И как же тяга к роскоши? По новым законам люди должны быть равны в материальных благах! Неужели они не боятся наказания?

– Ты же хорошо знаешь историю, вспомни – всегда были те, кто ровнее других, – Кира пожала плечами. – А мы будем гулять не на свои, так что все в порядке.

– Мы будем гулять здесь? Это и есть задание Рагнара?!

– Оно самое. Он сказал: «Сходите с Илоной в бани, где почтенным горожанкам делают массажи, умащивают горячими маслами и прочими вашими женскими штучками, пусть отдохнет от забот и вспомнит, кто она есть на самом деле». Конечно, имел в виду он то, что есть в Аквиллариуме. С поправкой на Землю это как раз салон красоты. Вылезай, нас ждут.

На крыльце уже стояли две девушки в длинных зеленых платьях из чистого льна. Воркуя, они повели гостий внутрь – в комнату, где было темно и прохладно, горели соляные светильники, якобы обеззараживающие воздух от вредных низких вибраций, а еще пахло лимонным маслом с какими-то терпкими листьями. Здесь же стояли кушетки, накрытые узорчатыми покрывалами, каждая была огорожена ширмой. Илона вдохнула нежный аромат чистых горячих полотенец, опрысканных лавандовой водой, и внезапно поняла, как сильно устала, и как хочется просто выспаться в тишине и покое. Если кто-нибудь вдобавок помассирует затекшие от напряжения шею и плечи, будет вообще сказка.

Кира сразу же выложила из кармана принесенные купюры, от количества которых у Илоны едва не случился ступор, и начала водить пальцем по карте услуг, отпечатанной на тонкой и пахнущей дамасской розой бумаге. Неужели валькирия бывала здесь раньше? Но разве это целесообразно, тратить такие деньги на уход за собой?

«Нет, надо все спустить на мешки риса и картошки, чтобы семье на полгода хватило, вот это будет правильно, а то вдруг в магазине продукты закончатся. А ты на себе давно уже крест поставила», – ехидно прошипел внутренний голос. Илона приказала ему заткнуться и с улыбкой шагнула к крайней кушетке.

**

После обеда палящее солнце затянуло облаками, в воздухе запахло дождем. Июлия сидела на пригорке, поглядывая на купальню. Хоть бы гроза началась! Одуряющий зной начал утомлять, вот уж точно – макушка лета.

Тихий омут, манящий прохладной водой, был занят чертями, явно по какой-то ошибке природы воплотившимися в красивых мужчин с крыльями. Глядеть на них было досадно и стыдно. Ну почему рыжий ведет себя, как последняя скотина? Чем она ему не угодила, или наоборот, угодила?

Девушка потерла ноющее запястье. К чести Гелиоса, когда она выскочила из лопухов, искусанная лесными клопами, и от этого злая еще больше, отвесила ему оплеуху и прошипела: «Я на тебе тоже след оставлю», он не сказал в ответ ни одного плохого слова. Лишь ойкнул, схватившись за щеку. Июлия развернулась и ринулась в крепость, содрогаясь от мысли, что разобиженный паскудник кинется следом. Но нет, обошлось, только братья цинично расхохотались ей вдогонку.

Видимо, Гелиос понимал, что перешел все адекватные границы. Но теперь ей самой было мучительно стыдно. Кира давно советовала дать ему в лоб, но Июлия не понимала, как взрослые и умные люди могут решать проблемы с помощью рукоприкладства, ведь всегда проще поговорить. Правда, с рыжим разговаривать было бесполезно. Он подшучивал над всеми, кроме Алисы, но именно фее доставалось больше других. Так что поделом, сам напросился!

Из-за спины раздался скрип колес. Старый дворф на инвалидной коляске вкатился на поросшую скудной травой каменистую площадку и закурил трубку, которую сам и собрал из подручных средств. Артур метко назвал его изобретение «дендрально-фекальным творчеством», но трубка действительно была хороша – она не давала едкого вонючего дыма, от которого плевались все остальные. Особенно зеленоглазые братья-соколы, наглухо не переносившие запахов спиртного и табака.

Гиннар хитро зыркнул на нее слегка раскосыми черными глазами из-под густой челки, отросшей уже ниже бровей.

– Ждешь, когда еще удастся энергии дернуть? Правильно, все равно с этих лбов никакого толку, на них пахать можно, а они бездельничают целыми днями.

– Неправда, они тренируются с утра до вечера, – машинально вступилась за парней Июлия, и вдруг спохватилась. – Постойте, о чем вы? Какой энергии?

– Ты не поняла, что два часа назад произошло? – удивился старик, попыхивая трубкой. Сизое колечко дыма улетело вверх.

– Я не понимаю даже, о чем вы говорите, – нахмурилась фея. – Никогда никаких чужих энергий не тягала, я и не умею.

– Да здрасьте, – ухмыльнулся Гиннар. – Ты не помнишь, при каких событиях твоя сила резко возрастала?

Июлия задумалась.

– При стычках с соколами. Но я ничего у них не брала, я бы почувствовала!

– Не просто в стычках. Там было ключевой момент. Думай, – снисходительно сказал дворф и выпустил в воздух целую стайку дымных колечек.