Kitobni o'qish: «Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах», sahifa 3

Свет мертвых очей

…Черепа горели, как в сказке.

Свет лился из глазниц, сочился сквозь оскал пожелтевших зубов, стекал вниз по кольям. Вечный свет, способный сжечь дотла при нужде или вывести из чащи. Черепа – помощники, охрана от любопытных и маяки для заблудившихся душ. И каждый из них я зажгла кусочком от большого пылающего сердца…

– Янина, не спи, – пихнул меня в бок староста, оборвав прекрасное видение.

Я и не спала, просто отключилась от реальности, где тихий голос лектора вводил в транс, и нашла ответ на мучивший вопрос. Как долго я его ждала, сколько вариантов перебрала – ничего не подходило. В черепах ведь не простой огонь, нельзя в них поставить свечи или лучины, необходимо волшебство.

Ради него придется постараться и кое-что отдать.

– Не сплю, – отозвалась я. До конца учебного дня меньше получаса, и снова я пропаду на все выходные, чтобы изучать неведомые тропы Лукоморья. Приятные мысли.

– Вся группа шепчется, что ты со своей работой совершенно изменилась. – Серые глаза Славы выражали тревогу. Я поняла, куда он клонит.

– Там мухоморы выдают, – «призналась» я и подмигнула. – Это они во всем виноваты.

Он вежливо хмыкнул, давая понять, что оценил шутку.

– Нам практику в лагере летом проходить. Давай без них.

– Конечно.

Только непонятно, как мне практику проходить с такой работой. Отпуск мне оформят от аниматорства? А когда успевать души провожать, если вожатый должен бдеть, и по ночам тоже?

Слава снова улыбнулся и вернулся к пометкам в конспекте. Парней в группе по пальцам одной руки пересчитать, и все они настроены дружелюбно, а вот остальная часть – серпентарий. Досадно, конечно, что шепчутся, но правду я им сказать не могу. Хорошо еще, они не знают, какие сообщения мне от Юли приходят. В сети она гораздо общительней, и черный юмор через край хлещет. С утра рассказывала одну занятную историю с душой и про количество человек скошеных за несколько дней. Мне пока в диковинку травить шутки про души, а у нее за столько лет, наверное, профдеформация, как у всех, кто с людьми работает.

***

Всю неделю Бальтазар наблюдал за чередой курьеров со сдержанным любопытством: я ничего не объясняла, он не спрашивал.

Поверили? Ха! Где Бальтазар, а где сдержанность?

– Раньше курьеры с обувью приезжали, а теперь с ножами? – Вот что он мне выдал после первого же. И продолжил язык разминать с каждым новым:

– Этим мясо не порежешь, только если живое и размером с бизона.

– Можно в Кощея метать, мне кажется, ему подойдут как украшения. Вроде пирсинга по всему телу.

– А с ним ты что собралась делать? Цветы пересаживать на кладбище? Сойдет за лопату.

– О, вот это хорошая вещь, ветки в лесу рубить.

– Ягуся, воительница требует жертв?

И тут он оказался прав. Моя воинственная половина потребовала дань. С того ножа в комиссионке начался зуд в ладонях – я хотела больше и позволяла себе больше. Заказ, заказ… Предвкушение до дрожи. Любовалась отражением в клинках, крутила в руках, метала их в Убежище – не каждый выдерживал такие испытания, большинство были просто красивыми безделушками.

Переданные мне навыки воителей играли в мышцах и просили действий.

Надеюсь, меня не потянет на покупку боевых коней.

– Все не то, – резюмировала я, глядя на кучу лезвий в спортивной сумке.

– Не то – это твой парень, – фыркнул кот. – Я бы сказал, престарелый ловелас, а не парень. Дернула меня нелегкая познакомить вас, готов хвост свой сожрать, как вспоминаю.

– В чем ты сейчас его обвиняешь? – усмехнулась я.

– Сомнительная работа и плохая стрижка, мр-р.

– А у меня просто мечта, отличная работа, хоть кому расскажи – позавидуют! – Я пнула сумку поближе к двери. – Мне нужен кузнец, настоящий, выковать крепкое и надежное, как кладенец.

Пока что лучшим приобретением был нож с костяной ручкой. За нее приятно было держаться, и лезвие после заточки просилось в работу. Я то и дело крутила его в руках, и даже смастерила ножны на пояс.

– Все дороги ведут к Казимиру, – без раздумий ответил кот.

– С чего это?

– Он кузнецом был, мне Баст говорила.

И военачальник, и на гуслях играет, метлы-ступы делает, на рынке торгует и мечи ковал. Везде, чертяка, поспел, а мне с друзьями некогда поговорить о своих «обновлениях».

Почти неделя прошла с перехода в новую не-жизнь. Я отработала аниматором, посещала занятия, звонила родителям, оплатила кредит – ничего не изменилось, кроме мелочей. Одна из них – отсутствие голода, вторая – сплю меньше, но не чувствую сильной усталости.

– Эй, на Марсе! – позвал кот. – Вернись ко мне, нам в Лукоморье пора. Тоха ждет, души вокруг избы стенают.

– Они так не делают!

– Не будь занудой, – махнул он лапой. – И пора черепа зажечь! Великое событие, не каждый день увидишь!

Я рассказала коту про озарение, и он настолько впечатлился, что почти подталкивал на выход из квартиры и уже мечтал жарить с помощью черепов сосиски.

Кощунство.

– Родителям позвонила?

– Да.

С недавних пор звонки и сообщения от мамы стали поступать чаще, она волновалась, сама не знала почему, и как-то неловко даже извинилась за навязчивость. Сердце матери не обманешь – она знала, чувствовала перемены. Но мой голос, лицо на экране смартфона за несколько дней вроде бы ее успокоили.

Тоха тоже позвонил, будто дело есть ко мне, помощь нужна с неким зельем. Голос звучал взволнованно. Представить не могу, зачем ему зелье, – для Бастет мы сварили впрок, и оно еще не кончилось.

– Кощею тоже написала, что пора в путь. Он будет ждать нас. – Гвоздей и саморезов для его коня прихватила.

– Готова встретиться с Казом и спасибо сказать за одолжение? – участливо спросил кот.

– Встретиться готова.

Насчет «спасибо»… Не думаю, что наш конфликт закрылся сам по себе спустя неполную неделю. Кажется, мы разошлись каждый при своем мнении и между нами не все сказано, далеко не все.

– Репей мне на пузо, что ты будешь с ней делать…

– Пойдем уже, а то, пока собираемся, зима настанет. – Я бросила в сумку детскую книжку для Насти, летные очки – купила наконец-то! – и открыла дверь.

Супчик обогнал нас с радостным писком.

***

В Лукоморье вечерело. Воздух казался чуть прохладнее, чем обычно, трава – не такой сочной, и небо немного другим. Полагаю, сезон вскоре сменится. Осени и весны здесь, в центральном Лукоморье, нет, как говорил Бальтазар. Зима лишь четыре месяца и лето. Сложно устроена система, заковыристо. До сих пор снег я видела только в измерении, где спрятана Академия, но там представлены все времена года. К Дубу пришла, когда здесь лето уже было. Как будто сто лет назад…

Бальтазар с удовольствием сменил форму и померцал к берегу, где слышались крики и звон мечей. Полагаю, Настасья и Казимир там упражняются. Хорошо, будет время подготовиться к встрече. С неудовольствием отметила, что немного волновалась.

– Яна! – раздался голос с неба.

Давно не видела Тоху в полете и всякий раз удивляюсь его уникальности. Ну где вы видели летающего парня в трениках?

Супчик с радостным писком кружил рядом с ним, соскучился. Тоха заложил вираж над гостевым домом и приземлился рядом. Большие крылья обняли меня, в глазах тревога.

– Че как не родная? Почему не звякнула, не пришла?

– Эм-м…

– Каз растрепал нам все. Знаю, что ты кони двинула его стараниями. – Он нахмурился. – Мне пришлось следить за тобой, типа убедиться, что ты в норме.

– Я едва смогла удержать Антона от необдуманных поступков, продиктованных гневом, – сказала Бастет где-то за пределами моего поля зрения. – Здравствуй, Яга.

– Привет! – немного напряженно поздоровалась я. Стало совестно, не знала, что у меня за спиной кипят страсти.

Тоха убрал крылья и потащил меня в дом.

– Мне нужно было побыть одной, – оправдывалась я, скидывая сумку с оружием на лавку. – Я в порядке, насколько возможно. Теперь мне есть что рассказать.

– Вот это спасибо типа. Начинай.

Видела, что он обижен, и обида эта не первой свежести – тянется еще со времен разборок с Баюном. Мы его отстранили, заставили сидеть и ждать. Его, заживо сожженного Горынычем, спрятали, чтобы котик не поцарапал. Да, я так сделала – и сделала бы снова: Баюн не менее опасен, и нечего лезть на рожон понапрасну. Не стану за это извиняться, но мне стоит быть внимательнее к другу. И меньшее, что я могла сделать, – начать говорить.

Рассказ много времени не занял. Казимир, хруст шеи, сумеречная зона – тут я задержалась, уж очень понравилось там, – говорящие души, потеря привычного и новые знакомства, тяга к оружию. Мрачный жнец. Бастет навострила уши, и прищуренные зеленые глаза пристально наблюдали, считывали каждую эмоцию с моего лица. Порой она так смотрит, что хочется накинуть плащ-невидимку.

– Ну ни х… – начал было Тоха, когда я закончила.

– Не выражайся в присутствии дам, Антон! – жестко оборвала его Баст, и он прикусил язык.

Кошка не отрывала от меня взгляда, ее зрачки то сужались, то расширялись, будто гипнотизируя.

– И как ты себя чувствуешь после всего происшедшего? – участливо спросила она.

– Физически – отлично. Морально? Мои тараканы-присяжные еще совещаются.

Она кивнула, будто подарила мне царское одобрение. Как Тоха с ней уживается? От одного кивка мне захотелось срочно переодеться во что-то изысканное и держать чашку оттопырив мизинец.

– Так для чего вы хотите зелье варить? – вернулась я к насущному.

Оказалось, он услышал от Бастет о рецепте трансформации. Она его толком не знала, и решили спросить у меня. Жабры он хотел. Я навскидку тоже такого в книгах не видела, да и память не подкинула ничего похожего. У меня в основном жуткие рецепты ядов от одного из бывших голосов. Предположим, Ядвига что-то и знает, но идея в целом мутная.

– Гидрокостюм купить с баллоном? Или у Черномора спросить, как они себе жабры отрастили? Кто знает, как зелье подействует, даже если мы его и сварим, – ты же не человек.

Тут уже разоткровенничался Тоха. Он избегал смотреть на нас, прятал грусть: не получалось у него с Селиной ничего. Они встречались на том камне, он приносил побрякушки, она восхищалась. Он рассказывал о нашем мире – она хлопала в ладоши. Сама звала на дно, показать владения отца, но тайком – Морской царь гневался по поводу и без. Хотела провести нашего Тоху к затонувшим кораблям, показать дворец и все морское царство.

– Не понимаю, че там дальше, Ян. Она мне снится, думаю только о ней. А по факту? – Тоха был в полном раздрае.

Под водой он не способен жить, там даже поговорить нет возможности. И в свой мир Селину не привести – у нее нет ног, и не факт, что ей дозволено сменить место жительства.

Уйти надолго Тохе никак – работа и подкроватный монстр. Его сюда не притащить и оставить нельзя.

– Один раз уже предал другана, бросил, сбежал… А он… – Тоха вздохнул, безостановочно измеряя шагами дом. – Никогда себе не прощу и не повторю. Братан почти щупальца отбросил, и если бы не Каз…

Шум за дверью отвлек нас: возвращались кот, Настасья и Казимир. Тоха вздохнул и сел за стол как ни в чем не бывало, накинул маску спокойствия. Я была рада передышке, ведь никаких ответов и утешения для Тохи у меня в тот момент не было.

– Яга! – воскликнула запыхавшаяся, краснощекая Настасья. Из-под кольчуги едва пар не валил, видимо тренировка была горячая.

– Здорово, нелюди. – Каз повесил в углу свой меч. Рубашка была изрезана, словно его гребным винтом задело, на некогда белом полотне потеки черной крови. – Девчонка делает успехи, – пояснил он и скрылся в своей комнатушке, едва взглянув на меня.

На секунду повисла напряженная тишина.

– Настюха молодец, – подтвердил Бальтазар и ушел шептаться с подругой.

Настя бегала туда-сюда. То с охапкой одежды к ручью неподалеку от дома, то в дом с книгой, чтобы гордо показать, что прочла несколько страниц без помощи. Я хвалила, конечно, она большая молодец, все успевает: и хозяйничать, и учиться, и тренироваться. Скучать, должно быть, некогда, но я ошибалась.

– Богатырша наша рвется на подвиги. – Каз вернулся в джинсах и черной футболке, несколько глубоких порезов виднелись из-под коротких рукавов. Затягивались быстро, значит он вполне восстановился после кладбища. После инцидента с душой он медленно приходил в себя.

Настя сердито засопела:

– Не век же в доме сидеть! Прячете меня будто, а ведь сколько лихих людей на дорогах промышляют. Я бы могла…

– Пойти со мной и Кощеем в Навь, искать кладку Горыныча, – перебила я.

– С Кощеем… Горыныч… – Голубые глазищи стали еще больше.

Я не умею читать мысли, но с ней и не нужно – весь восторг на лице написан. Ох, следить бы за ней, но ведь и правда, если богатырскую силу не выгуливать, она снова сорвется, и кто знает, чьи зубы в этот раз будут выбиты. Тут не понятно, что хуже: Кощей поблизости или она без присмотра. Я много думала об этом и решила, что личная жизнь Настасьи не мое дело. В обиду ее не дам, а остальное… Пусть сама.

– Тогда и я с вами, Яга, – непререкаемым тоном заявил Казимир. – Делать мне нечего, а Навь не распробовал, не довелось.

И никакой тебе «рыжули». Выходим на уровень «деловые отношения»? Интересно.

– Отлично. Но мне нужно кое-что сделать… – Я улыбнулась в ответ на вопрошающие взгляды.

***

Изольда прекрасна, ее сердце похоже на цветок-коробочку физалиса, и в ней плоды – тлеющие угли, будто осколки. Мысленно обратилась к ней:

– Ты позволишь зажечь маяки?

Мы в сумеречной зоне, где видно скрытое, и не до конца понятно, как мне вынести в сказочную реальность кусочки непостижимой магии. Есть уверенность, что смогу, но как…

Изольда позволит.

Сердце дома пульсирует, само точно маяк, готовится отдать часть себя ради нашего с ней пути. Так положено. Ее это не печалит.

Сердце забилось чаще, радостно и ярко. На его поверхности проступили бугорки – по количеству черепов на ограде; они зрели обжигающими ягодами, наливались багровым светом. Драгоценные – работа волшебного ювелира, – манили сорвать.

Я протянула руку. Свет сердца был настолько ярок, что просвечивал кисть. Мерещилось, будто плоть и кожа растворились в этом сиянии и угли-осколки срывали пальцы скелета. И между тем было приятно, словно гладишь теплое кошачье пузо.

Я бережно собрала в ладони дар Изольды, вновь залюбовалась сиянием.

– Благодарю!

Вернулась в реальность и вышла из бани, бережно неся в руках дары.

Не существовало мира, наблюдателей, друзей – лишь я и волшебство в ладонях. Все, кроме моего пути, потеряло четкость, скрылось в кисее тумана. Я несла угольки, чувствуя тепло, растекающееся от кистей до локтей и выше, оно охватывало негой тело, и расставаться с ним не хотелось…

Я клала их на черепа, между рогов, и они растворялись, таяли, словно красный лед, и впитывались в кость, становясь с нею единым целым. За одним из черепов однажды придет повзрослевшая Василиса, мы будем ждать.

Последний уголек занял свое место, и свет озарил округу. Изгородь стала страшным предупреждением любому путнику.

Я смотрела на мрачную красоту так долго, что вошла в транс.

И там, где нет времени, из глубин памяти появился ритм танца, передаваемый от Яги к Яге. Таинство столь древнее, будто высеченное на костях рунами, знаками; горящие надписи как угли. Тело отреагировало: никогда раньше не танцевала, полностью отдавшись ритму, не замечая ничего и никого.

Грянул гром, вспышки молний озарили ночное небо Лукоморья. Движения танца ускорились, я не думала о том, как выгляжу со стороны, – все было так, как должно. Юбка кружилась вокруг ног, босые ступни утопали в траве…

Во мне рождалось что-то новое, еще больше отделяющее от живых людей…

И была лишь я и свет мертвых очей.

Пустошь

– Бойтесь юристов, доспехи носящих, – глубокомысленно изрек Бальтазар утром, завидев Кощея.

Мы его не ожидали – встреча назначена в Нави, – но явился он кстати: нас снова настиг нюанс в виде Настасьи и Казимира. Через дверь для душ им идти нельзя. Давать девушке последнюю трапезу, чтобы провести, – странно, и я опасаюсь. Подожду подопытных Иванов, которым в Навь позарез нужно, опыта наберусь всамделишного, а не выуженного из глубин памяти. Идти тем путем, как она впервые попала, – непредсказуемый результат.

Второй вопрос: как провести беса? Не представляю, как применить к нему известные варианты, хотя смеяться над их исполнением можно до икоты. На тебе, демон, пожирающий души, последнюю трапезу. Приятного аппетита! Откидывай копыта, и пойдем. Черт, завеса тебя не пускает… Наверное, ты не помер от этого ритуала. Незадача.

Известный проход между мирами мы завалили и других не знаем. Все эти подводные камни изрядно меня достали, так что огрызаться начала.

Спутники предпочли ретироваться за ограду и не отсвечивать. Кроме кота, он зевал от скуки, глядя на мои метания.

Кощею, как водится, было наплевать на напряженную обстановку. Я до сих пор не знаю, как он перемещается: появления всегда внезапны.

В этот раз, для разнообразия, он не перелетел через голову изверга Морока, а спешился. Я бы сказала, элегантно спустился, что в его наряде подобно подвигу. Так и щеголяет в неизменном костюме-тройке, который выглядит безупречно, что бы ни случилось. Наверняка колдунство.

Доспехов на нем не было, но к седлу коня приторочен меч. Эвтаназия сползла с шеи Кощея и исчезла в траве… Кажется, эта змея стала еще больше. Кот прав: юрист с мечом в пятьсот пудов опасен со всех сторон.

– Здрасьте, живые и не очень, – ржанул Морок. – Приготовили лукошки, миксер положили? Гоголь-моголь «Горыныч» в меню.

– Дружище! – Исчадие радостно замурчал, как будто кто-то завел мотоцикл, и умчался с конем наперегонки.

– Смотрю, вы не торопитесь, – сказал вместо приветствия Кощей. Впрочем, довольно добродушно. Поздоровался с Казом, кивнул Тохе, проигнорировал Бастет. Огляделся быстро, будто между делом, но я поняла, кого высматривает.

Настя в доме была, дулась на нас и в целом на ситуацию. Ее самоотверженности хватало на последнюю трапезу, но я не собиралась подвергать богатыршу ненужным испытаниям. Честно говоря, я была готова и оставить их с Казом, если придется, а потом расхлебывать необдуманные обещания… Но появление Бессмертного нам на руку.

Кощей остановился возле ограды и почти уткнулся носом в один из черепов, разглядывая. Хмыкнул:

– Все обустраиваешься.

– Да, уборку делала. Знаешь, кости под половик замести, ожерелье из зубов собрать, лампочки вот вкрутила. Ты вовремя.

– Для чего?

Подробно объяснила ему проблему. Настасья, легка на помине, звонко поздоровалась, и на том ее бравада закончилась: стоит, очи опустила, рука на рукояти кладенца. Похудела, подтянулась, тренируясь с Казимиром и витязями. Кольчуга новая блестит, порты, сапоги, рубаха – собрали ей гардероб за последнее время. Черномор передал кольчугу, Казимир в деревне одежду купил. В волосах богатырши красовались заколки со стразами, совершенно выбивающиеся из образа, но Настасья – сорока еще та, как увидала их в гостинцах, так и ночью не расставалась, похоже. В целом ей были к лицу отросшие, вьющиеся на концах волосы и эти блестящие камни. Объективно Настасья Милютовна расцветала не по дням, а по часам и собиралась стать потрясающей красавицей.

– Конечно проведу, – слегка улыбнулся Кощей.

Настя подняла на него взгляд. На чуть осунувшемся лице и без того большие глаза казались еще больше. На щеках выступил румянец, она снова потупилась. Надеюсь, совладает с собой, нам бок о бок находиться дольше, чем когда бы то ни было.

– Я вещи возьму и готова путь держать. – Настя поспешила в дом.

– Отлично, спасибо. – Казимир не торопясь отправился следом.

– Ты тоже идешь? – спросил Кощей Тоху.

– Не, меня ведьмы ждут. Тут один ковен заказ подогнал… – Тоха переглянулся с Бастет и подхватил ее на руки. – Покеда.

Я едва успела крикнуть «пока», и они исчезли. Снова кольнуло чувство вины – отодвигаем его от всех дел. С другой стороны, что ему в Нави, по сторонам глазеть? Мне туда тоже особенно не хочется.

– Как они добрались до тебя?

Я обернулась к Кощею и наткнулась на совершенно серьезный, немного печальный взгляд. Серые глаза слегка прищурились, будто он пытался заглянуть мне в голову.

– Загнали в угол. Я не могла сопротивляться без оглядки, у меня есть родные.

– И как?..

– Как я умерла?

– Да.

Повтор истории в сто первый раз не вызвал привычной волны обиды, как будто не со мной было. В самом деле, можно смириться с чем-то, просто повторяя случившееся во все свободные уши в округе?

– Ничто не вечно, да, Яга? Дружба рушится, отношения рвутся… Лучше одному, никто не заденет. Но я удивлен, вы же были как игла с ниткой, и такая мелочь способна вбить клин? – Его глаза снова стали холодными. – Ты не страдала, как я…

Он отвернулся и громко свистнул. Морок в два прыжка очутился возле хозяина, змея приползла и обернулась тростью, ее приторочили рядом с мечом. Настя и Казимир прошли мимо, встали возле Морока.

– Что делать? – деловито спросил бес.

– Возьмитесь за поводья и не отпускайте. С непривычки может тошнить. – Кощей вскочил в седло и бросил через плечо: – Буду ждать у избы.

Морок скакнул вперед и вверх, за долю секунды превратился в размытое черно-красное пятно и растворился в воздухе вместе с седоком и спутниками.

Вот так я узнала, как он перемещается. В горле стояли невысказанные слова о том, что у каждого из нас свои страдания, что мы проживаем их по-разному и не стоит измерять по себе чужой болевой порог.

– А яу хотел налаживать связи… – Бальтазар ободряюще боднул меня в бедро. Едва не уронил, кабан на лапах. – Туфли-то новые в избе лежат.

– Налаживать связи нужно всегда. Он просто высказал свое мнение… и свою боль.

Мы зашли в избу, Супчик приземлился на плечо, пищал – поторапливал идти приключаться. Не хватало героической музыки на фоне.

– Жаль, он тебяу вчера не видел. Впечатляующе было, мы с Бастет долго не спали, вокруг ограды ходили, и Казимир с нами. Говорил, что много в жизни повидал, но это шоу с черепами было почти так же красиво, как извержение вулкана.

Я смутно помнила вечер.

В какой-то момент танец закончился, умиротворение растеклось негой от ушей до пяток, и я знала, что все сделала правильно. Черепа горели уютно, по-домашнему, в их свете танцевала мошкара – радость для мыша. Друзья что-то восхищенно говорили, Тоха и Настя – опасливо, Казимир – одобрительно, Бастет подходить не хотела. Бальтазар просил все-таки достать сосиски и шампуры. Вместо пикника я поднялась к себе и уснула, едва коснувшись лицом подушки; в этот раз меня бы не разбудила и толпа душ у порога.

Никто, правда, и не приходил. Рассчитываю вскоре прояснить для себя, говорят души в этом мире или нет.

Последние приготовления: собрать вещи в сундук, переодеться. Остановила выбор на наряде, в котором мы первый раз пугали Соловья-разбойника: черная юбка в пол, ботинки, футболка с черепом, куртка и смена одежды. Все немаркое. Сундук был под завязку.

– Мои доспехи? – Сборы в тишине Бальтазар не любил, хоть что-то да спросит.

– На месте.

Волшебный клубок и карта, полотенце и гребень, самобранка и перо Жар-птицы, наша броня. Впечатляющий арсенал для впечатляющего путешествия.

Я глубоко вдохнула, собираясь, – не нравится мне ходить сквозь холодную завесу – открыла дверь. Супчик вцепился в волосы, кот прижался ближе, и мы вместе шагнули в Навь.

Завеса оказалась теплой! Ледяные крапинки не кололи лицо, в носу не щипало от холода. И завеса не упругая, как раньше, а чуть заметная, окутывающая теплом остывающей бани. Я не нажимала всем своим телом, чтобы пройти, не прорывалась с боем – меня пустило по любви.

Посмертные изменения даже в мелочах.

– Тихон, ты прошел?

– Да, – отозвался незримый летописец.

Изба-двойник все такая же мрачная, но не настолько запущенная, как при первой встрече. Все на месте, ничто не тронуто. Тонкий слой пыли на столе, полу, лавках.

Я послала мысленную просьбу, и она встряхнулась, ожила, в печи зажегся огонь сам по себе. Дров там почти не было, так, жалкие остатки. И все же стало чуть уютнее…

Достала карту Нави.

– Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом! – раздался голос Кощея.

Они на месте, отлично. Пора приниматься за дело.

Снаружи нас ждал неизменно удручающий пейзаж: чахлые деревья, скалы, тусклое красное солнце на сером небе. БТР стояла на потрескавшейся земле среди беспорядочно торчащих кольев, увенчанных черепами. Несколько тоненьких деревьев на крыше в прошлый раз были едва живы, теперь уже сухостой. В целом постапокалиптический вид.

В нем есть своя прелесть.

– Ты больше не ароматная, Ягуся, – радостно сообщил Бальтазар. – Не нужно разорять парфюмерный.

– Угу, спасибо, – рассеянно отозвалась я, наблюдая за Настей. Девушка отчетливо позеленела и явно сдерживала позывы опорожнить желудок.

Каз хлопнул Настю но плечу:

– Иди чутка прогуляйся, свежим воздухом подыши, если найдешь.

Богатырша одарила его злобным взглядом, но отошла недалеко, пиная камни. Бальтазар наступил мне на ногу и красноречиво скосил глаза в сторону избы, сигналя о важном. Совсем забыла, пришлось вернуться за коробкой.

– Что это? – удивился Кощей, принимая подарок.

– Яу хотел извиниться за свое поведение в прошлом. – Кот неловко шаркнул лапой, подняв пыль. – Думал, враждовать будем, как в сказках, а вышло иначе.

Бессмертный снял крышку, вздернул брови. Кажется, мы смогли его удивить, причем по-хорошему.

– Хм… Даже мой размер.

Казимир и Морок тоже заглянули в коробку, раздались одобрительные возгласы.

– Мир? – спросил Бальтазар, от напряжения кончик его хвоста дергался.

– Почему нет? Спасибо…

– Туфли примирения прям. – Казимир все веселился. – Порой я жалею, что у меня копыта. Люди так изобретательны.

– Да ты шмоточник в душе? – ржанул Морок.

– У меня нет души. – Казимир неопределенно пожал плечами, хитро улыбаясь.

Вычеркнули одну проблему, и я в самом деле надеялась, что эти двое помирились, – постоянно быть начеку совсем не улыбалось. Бальтазара явно отпустило: он выдохнул тихонько в сторону и расслабился.

Где-то на фоне Каз делился с Мороком способами ухода за волосами, помахивая перед мордой коня кончиком своего хвоста с кисточкой, и, что удивительно, конь внимательно слушал. Мне вот интересно, кто будет ему бальзам наносить на гриву и хвост?

Кощей щелкнул пальцами. Коробка пропала, зато перед нами появился большой стол, уставленный блюдами с едой, и стулья. Все подозрительно похожее на мебель из столовой в его замке.

– Так будет удобнее. – Он уселся во главе стола и закинул в рот виноградину. – Угощайтесь.

– Благодарю. – Я расчистила место для карты, к еде не притронулась.

Вместо меня Супчик нашел себе фрукты по вкусу, кот в один укус проглотил тушку жареного цыпленка и облизнулся языком-лопатой. Каз и Морок тоже чем-то хрустели.

– Потеряла аппетит, Яга? – участливо спросил Кощей.

– Да, есть такое. В нашем родном мире вообще все безвкусное или противное.

– Не переживай, вкус позже вернется, хоть и не полностью. Я тоже первое время совсем не ел, потом что-то выборочно. Могу и без еды, это стало неважно.

Вернулась Настя. Скромно села, не встревая в беседу и не прикасаясь к еде, но Кощей что-то шепнул, и перед ней появилась креманка с мороженым.

– Настасья, угощайся. Думаю, такого ты еще не пробовала.

Я наблюдала за ее смущением, затем удивлением и улыбкой – мороженое она еще и правда не ела. Поймала серьезный взгляд Казимира, он оценивал ситуацию. Не думаю, что нам стоит опасаться невинных игр, но мотивы Кощея в целом интересны. Он явно успел пресытиться жизнью… – и смертью – в своем не столь долгом кощействе, потому банально интересно, зачем ему простая деревенская девушка.

– Мы сюда не поесть пришли, Андрей, – напомнила я ему.

Судя по настроению группы, мы будто на отдых «все включено» приехали.

– Так времени у нас вагон. Ты просто скажи, куда нужно попасть, я нас всех перенесу, делов-то.

– Ты хорошо знаешь свои владения? – не без ехидства уточнила я, вспоминая, как он сбегает из Нави княжить в купленной деревне. Нам нужно узнать друг друга лучше, и чем дольше мы заняты делом, тем выше шансы понять этого сложного человека. Должно ведь им двигать еще что-то, помимо скуки?

– Он хорошо знает, как Соловью-разбойнику нервы трепать, – фыркнул Морок. – А что у него в огороде растет…

Кощей недовольно поморщился:

– Ладно, можно и погулять. Помолчал бы ты… – Он ткнул пальцем в сторону Морока, конь закатил глаза и выпустил пламя из ноздрей.

– Тварина, – пискнул Супчик, заканчивая фразу Кощея и улетая в избу.

Кроме меня с Бальтазаром, его, конечно, никто не понял.

– В общем, смотрите. – Я подождала, пока вокруг меня соберутся спутники. – Горная цепь Керста. – Ногтем постучала по обозначенной пещере Горыныча. – За рекой Истаяти. И, судя по переводу этих названий – гроб и погибель, – я бы была осторожна, даром что мы сами покойники. Неизвестно, что за хтонь там водится. Не думаю, что Горыныч оставил кладку в легкодоступном месте.

– Где ты взяла эту карту? – Кощей задумчиво потер подбородок.

– Морская дева подарила. Не бери в голову.

– Как ты умудряешься со всеми ладить?

– Ну что сказать, это у меня от природы, – подмигнула я.

Решили идти со всем хозяйством: я в ступе, кот на свободном выгуле, Каз и Настя по желанию на метлах или в избе, которая тоже с нами; Супчик в недрах дома спал. Летописцы не отстанут. Спасибо Кощею, он свою змею так в виде трости и держал – не хватало, чтоб ползала.

Мужчины собрались: Казимир пошуршал в вещах, но из всего достал лишь меч, повесил на бок – самоуверенный; Кощей вдруг оказался в джинсах, кроссовках и толстовке. Причем выглядело все это не дешевле предыдущего наряда. Кто здесь шмоточник, еще поспорить можно.

Сориентировались по карте, вроде бы поняли, в какую сторону идти, и выдвинулись. В большой компании Навь была чуть менее жуткой, тусклое солнце – вполне достаточным, а воздух… Тут ничего не поделаешь. По крайней мере, мы далеко от Смородины, и нас донимал не смрад, а пыль. Беготня Морока и Бальтазара свежести не добавляла.

– Казимир, – с серьезной миной начал Кощей спустя недолгое время, – давно хотел спросить, почему у ваших солдат такие странные доспехи?

Каз озадаченно нахмурился.

– Живот открыт, а спина закрыта, – подхватила я: тоже когда-то думала об этом.

– Ну, во-первых, экономия металла. У нас его не так много. Мы собираем броню с павших и снова переплавляем. А во-вторых, ранение в живот и смерть воина не настолько трагичны, как крылья, которые могут вырасти.

– Чего? – От моего удивления даже ступа споткнулась.

– При смертельном ранении у некоторых особей могут прорезаться крылья, они сходят с ума, рвут своих и чужих без разбора. С таким ангелом преисподней сложно справиться. В далеком прошлом подолгу отлавливали с большими потерями. Поэтому придумали странный доспех, который закрывает спину и заговорен, чтобы реагировать на изменения тела. Если вдруг крылья, тогда доспех плавится и добивает носителя. У кого они могут появиться, генералы не знают.