Kitobni o'qish: «Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах», sahifa 2

При всем уважении к Яге, я считаю, что помощь Казимира Трехрогого – наилучший выход из сложившейся ситуации, и надеюсь, что она примет это рано, а не поздно.

Новое начало

– Яу смотрю, пока гуляла, обновления поставили? – выдал кот, едва я порог переступила. Честно говоря, заходила домой с опаской, памятуя, как он бросился однажды, почуяв чужеродное, непривычное. А я теперь… что-то совершенно новое.

На удивление, он вел себя адекватно: лениво спрыгнул с дивана, обошел меня, обнюхал.

– Ну, заходи, поведай, девица, где была? Где смертушку нашла?

– Ты в порядке? – спросила я на всякий случай, уж очень оригинально он меня встречал. – Когда я уходила, ты тут чуть по стенам не бегал в ужасе.

– Да ты тоже была не образцом радости, Ягуся. – Кот сел возле миски, указал хвостом: – Дно видно.

Я подозрительно покосилась, но корма выдала. Жрать просит – значит, в порядке.

– Так где была?

– В Лукоморье.

– Хм-м, думал, к колдуну убежала. Надо отпраздновать, суши закажем, – прочавкал он и флегматично добавил: – Не каждый день умираешь впервые.

Вот уж всем праздникам праздник. Признаться, я ожидала чуть более душевную встречу и разговор. Но мало ли что мы от других ожидаем. Вот кот включил режим «исчадие» на полную катушку.

– Тебе письмо пришло, Гомер принес – в двери торчало. Яу под диван спрятал.

Коричневый крафт-конверт, отправитель – ООО «Лукоморье», сургучная печать, крепкая, едва сломала. Письмо лаконичное, не обремененное чувствами: «Янина Владимировна, поздравляем с полным вступлением в должность Яги и первой смертью. Ваши обязанности остаются прежними, заработная плата будет увеличена на 30%. Плодотворной Вам работы и всего хорошего. С уважением».

С уважением? У них даже совести не хватило подписаться! Прамерзавцы!

– Ягуся, заживем! – ехидно обрадовался Исчадие. – Можно будет нанять мне массажиста, а тебе косметолога!

Но радость эта была фальшивая. Мы снова играли в гляделки, и победителя в этой схватке быть не могло.

– Яу почувствовал, когда ты умерла. У меняу сердце остановилось, – наконец сказал кот. – А после легко стало. Как будто… – Он замолчал, но не смог подобрать сравнения. – Потом ты ожила – искры электричества в шерсти. Ты… сама?

– Нет, Казимир свернул мне шею.

Никогда не видела настолько вытаращенных глаз. Раньше он бы еще и асинхронно моргнул, но былое не вернуть.

– Конечно, кто же еще! Яу уверен, он все сделал в лучшем виде!

– Могу заверить, сервис шикарный: беседа, обнимашки и быстрота, как в кино. Больно не было. Профессионал.

– Погоди-ка, ты что, злишься на него? – удивился кот, запрыгивая ко мне на диван. – Вот дурная башка, зелье для прочистки мозгов свари! С тобой могли расправиться без всякой жалости – долго бы кости собирала. Яу ему спасибо скажу, если ты не соизволила. В среднем человек умирает один раз, но это не про тебя. А первый раз запомнится. Мы теперь одинаковые – познавшие теневую сторону. Есть еще плюс: что мертво, умереть не может.

– Пойдем в кошачий бар делиться историями?

Бальтазар захихикал и боднул меня головой в плечо.

– Как ты, Ягуся?

– Пока не понимаю. Сердце бьется, зрение, слух, осязание в норме.

Невнятный писк вылетевшего из ванной Супчика прервал беседу. Мыш спикировал на подлокотник дивана, черные глазки блестели, рассматривая меня.

– Смерть, – сообщил он и погладил крылом мою руку. – Сильная.

Кажется, друзья одобряют мой переход в разряд нежити. Не знаю, хорошо это или не очень. Нужно свыкнуться, и побыстрее, обратного пути ведь нет.

– Что ты видела? – спросил кот.

– Это было великолепно и исполненно спокойствия.

И они внимательно слушали рассказ о волшебном лесе, источниках, о Ядвиге, о растениях, что хранили мое тело. Об умиротворении и восхищении избой. Я действительно под впечатлением от Изольды и всего нового, что открылось мне.

– Жаль, яу не видел твоей сумеречной зоны. Моя не запомнилась, несколько кадров и обрывки фраз. Рассказать нечего. – Он как будто действительно жалел. – Как будем действовать дальше?

– По прежнему плану: пойдем все в Навь искать кладку Горыныча, – долги нужно отдавать. Может, где-то там и Первородных встретим. Я не понимаю, где их искать. Все эти игры… Неужели нельзя иначе, словами?

Ответа ни у кого не было. Друзья молчали, сидя рядом в обнимку.

– Слушай, Ягуся. Раз уж у нас планы, включающие Кощея, не помириться ли с ним? – неожиданно сменил тему Бальтазар.

– У меня с ним все хорошо.

– А у меняу нет. Он носит сорок четвертый размер, выбери ему новые туфли взамен испорченных. Ты же в этом профи.

Какой интересный поворот. Но вполне справедливо возместить ущерб. Друзьями они не станут, но градус напряжения спадет. Стоило раньше сделать, но человек – а в данном случае кот – задним умом крепок.

Я прислушивалась к своему телу, разницы не замечала. По-прежнему немел мизинец, если долго опираться на локоть, и хрустели пальцы на ногах. Люди из комы возвращаются примерно так? Те же, но внутри другие?

Усталость навалилась внезапно.

Бальтазар что-то говорил, но я не понимала. Прикрыла глаза с мыслью, что нужно смыть косметику. Проснулась в одежде, на неразобранном диване и с затекшей спиной. На часах двенадцать дня.

– Вы чего меня не разбудили? Я опоздала…

– Куда? Сегодня воскресенье. На свои поминки если только, – меланхолично отозвался кот и зевнул на меня. – Давай позавтракаем, потом побежишь. Тебе ухажер-ухожор телефон оборвал. Пришлось ответить, ты не просыпалась. Он может быть недоволен: яу обещал приготовить из него мурито, если не прекратит названивать.

Есть не хотелось. Привела себя в порядок, почитала сообщения в чатах, встревоженные послания от Маркуса – он, видите ли, потерял меня с радаров, – а кот ходил вокруг и нудел про завтрак. Самая важная пища дня. Ну и что, что в обед. Проще уступить. Сделала бутерброд с колбасой себе и ему, откусила… Склизкая, кислая с горечью масса – это не то, что ты ожидаешь от бутерброда. Выплюнула под внимательным взглядом Исчадия.

– Колбаса протухла.

– Колбаса в порядке, яу же ем. А вот тебе отныне есть только в Лукоморье, Ягуся.

– С чего вдруг? Шутник.

– Не-а. Яу хотел проверить, когда ты пришла, но у тебяу был план давить подушку, странная женщина.

Сок, молоко и хлеб не прошли проверку… Кисло и отдавало плесенью. Я в растерянности смотрела в недра холодильника, пытаясь представить новые вкусы в своей жизни.

– В Лукоморье должно быть в порядке все. А то и в Нави.

– Да почему так?!

– Потому что все связано по-сказочному. Потому же, почему ты вонять в Нави больше не будешь и мы начнем путешествовать с комфортом. Ты мертвая, Яга-привратница, для тебяу все иначе.

– Подстава. А тебе почему нормально?

– Яу – кот. У меняу все не как у людей.

Испробовала все продукты в холодильнике, и мамино варенье: горькое, будто таблетка. Вот за него больше всего обидно. Еда в самом лучшем случае напоминала жеваную бумагу.

– Пойду прогуляюсь. – Мне нужно с кем-то обсудить происходящее, но не с Тохой, не сейчас.

– Маркусу привет передавай. Можно Гомер в гости зайдет?

– Раньше ты не спрашивал. – В дверях я обернулась: – Ты ведешь себя странно. Все в порядке?

Бальтазар прищурился и дернул ухом:

– Трикс бы сказала что-то умное про эмоциональное состояние. Опасность миновала, напряжение спало, выброс гормонов счастья… – Он закатил глаза. – Иди уже. Яу за тебя спокоен, мордовороты корпорации отозваны.

***

Улицы мелькали за стеклами машины, и под звуки старых хитов все казалось вполне безмятежным, привычным. Хмурые тучи царапались о купола питерских храмов, вселяли спокойствие: мол, ты же знаешь, мы здесь почти всегда, а значит, все стабильно. Корпорация слезла с хвоста, и можно выдохнуть. Мои родители в безопасности – это главное, а я… Я все размышляла над словами друзей.

Ядвига и Бальтазар твердят, что Казимир – благодетель. Мои же чувства в смятении, не понимаю, могу ли ему теперь доверять безоглядно. Он позволяет себе решить что-то за секунду и сделать как задумал, пусть и из лучших побуждений.

Затем мысли о коварстве и откровенной жестокости Корпорации привели к Добрыне. Он советовал пообщаться с рыжим, с Поповичем: его девушку лишили памяти, а мне все некогда узнать подробности.

Очередное открытие подстерегало в рекламной паузе между хитами и за мостиком через Карповку, когда я вынырнула из раздумий, чтобы полюбоваться архитектурой.

Этот город полон мертвых.

Знаете, сколько душ бродит в старом районе, на Петроградке? За четверть часа насчитала шестерых. И это я еще из машины не вышла, искала, где припарковаться. А они мимо шли, по тротуару, как будто так и надо. Парочка одна попалась – модники начала двадцатого века. Вальяжно гуляли между живыми, никуда не торопились. Ключ-от-всех-миров морозил без перерыва. От удивления сама с собой говорить начала:

– Души разгуливают по Большому проспекту?

Телефон обрадовался, искусственный разум воспрял, думал, я с ним общаюсь. Вещал что-то про историю района, я не слушала. Не могу сказать, что долго удивлялась, так – кольнуло и прошло: с тех пор как подписала контракт, слишком многое поменялось. Но раньше я не видела души в этом мире, только в Лукоморье. А можно огласить весь список обновлений? Первое мне не понравилось, а с этим я справлюсь, не настолько свежее.

Только разобраться нужно. Зарплату увеличили небось из-за добавочной работы.

Наконец втиснула машину в одном из проулков. Накинула капюшон, вышла под мелкий дождь, а навстречу снова эта парочка. Идут сквозь немногочисленных прохожих, не притормаживая. Люди ежатся, думают, из-за дождя холодно стало. Посмотрим, на что способны эти блеклые голограммы.

Встала у них на пути. Души остановились так близко, что, будь они живыми, наше дыхание смешалось бы. Женщина взглянула из-под шляпки: пустые глазницы, серые губы. Мужчина такой же. Ничего нового, если бы не одно но – они говорили! Я слышала шепот, но не могла разобрать.

Души пошли дальше, но не сквозь меня, а обогнули. Как интересно! Пристроилась за ними. Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя.

– Джьянина, ты где? Жду.

– Мне нужно пройтись, извини. Позвоню позже, Маркус.

Парочка тем временем просочилась сквозь решетку на входе во двор-колодец и исчезла. Вот же блин!

Ладно, не все потеряно, я видела достаточно неприкаянных душ, найду еще.

Долго бродить не пришлось, встретила торопливую душу мужчины, на вид из семидесятых. Он вскинул голову, взглянул, но молча прошел мимо. Я за ним.

Шли прилично, дождь усиливался, из-за капюшона не видела, куда свернула. Оказались в комиссионном магазине. Душа исчезла сразу за порогом. Не привыкла я к такому своеволию. А как же их провожать?

Я не знала, что делать дальше, – развернуться и уйти если только. Решила согреться, подумать.

– Здравствуйте, – поздоровалась сотрудница магазина.

Я откинула капюшон и поздоровалась в ответ. Женщина вздрогнула и отвела взгляд:

– Если что-то подсказать, обращайтесь.

Куда делась душа, вы не видели?

– Спасибо, – только и ответила я, оглядывая стеллажи.

Декоративные тарелочки, куклы, светильники, охотничьи трофеи – головы животных… Коробки, жестянки, фарфоровые фигурки, милые сердцу безделушки на тесных полках. Но меня привлекла закрытая витрина с ножами. Вот это красота! Я рассматривала, едва не упираясь носом в стекло, выбрала один.

– Покажите, пожалуйста. Слева, второй снизу.

– Охотничий, костяная ручка. – Женщина как-то напряженно подошла ко мне, взглянула в упор и расслабилась. «Показалось», – шепнула она себе под нос. Я сделала вид, что не расслышала.

Желание держать в руках нож было почти нестерпимым. Рукоять удобно легла в руку: кость будто плавилась, принимая нужную форму. Лезвие потертое, затупленное – видно, что верно служил. Я знала, как им пользоваться, но свежевать тушу не собиралась – я хозяйка леса, не охотник. Мне просто нужно было его иметь. Купила.

Снова вышла на поиски неупокоенных и бродила, совершенно забыв, зачем вообще приехала. Зато Маркус не забыл. Я почувствовала его присутствие загодя, как будто по татуировке перебирали паучьи лапки.

– Чика, за тобой не угнаться. – Он дернул меня за руку под ближайшую арку.

– Привет.

– Куда ты пропала, что случилось?

– Обновления установили, пока мы не виделись, – ввернула я фразочку Бальтазара.

Он молча вглядывался в мое лицо. Даже отступил.

– Ты была мертва.

– Молодец, возьми с полки пирожок, – улыбнулась я, впрочем, безрадостно.

– Как?..

– По контракту положено.

Я ему ничего до этого не говорила про летописца и записку. Это мое дело. Хотя он видел напряжение и тревогу, пытался как-то сгладить. Кино, кафе, все эти милые вещи, положенные парочкам. Только выглядел при этом как балерина в кирзачах, ухаживания не его конек. Вот и сегодня у нас свидание, не помню правда, куда идем.

Сомнительная из нас пара. Он вроде бы честен со всех сторон – и в симпатиях, и в том, что ему нужны мои силы для мести, с которой он, кстати, не торопится. А я просто решила попробовать, давно ни с кем не встречалась. Как Ядвига говорила про людей – «мелькнет и исчезнет», а он не совсем человек, хоть и с виду вполне. В свои сто четыре выглядит меньше чем на сорок. Колдун – загадка для меня. Не понимаю, что он такое, как живет так долго, и вообще. Интересно.

– Мы можем просто побыть у тебя, Маркус?

– Твой кот мне угрожал, – хохотнул он в ответ. – Не хочу его злить.

– И правильно, не стоит. – Я оглядывалась в поиске безхозных душ, все это новое раздражало своей внезапностью. – Не хочу никуда идти, а если там нужно есть, то тем более, – чуть грубее, чем следовало, сказала я.

– Почему?

– Пойдем, по пути расскажу.

– Только не по-русски, я не всегда тебя понимаю.

Его русский, как и мой английский, улучшился, но проще было на английском.

Мы шли, едва касаясь пальцами, я говорила про ССБ, угрозы, контракт, неприятности с едой. Кто помог мне в смерти, не сказала – не стоило. Собиралась упомянуть про души, но Ключ снова заледенел.

– Что с твоими глазами? – осторожно спросил Маркус, пока я оглядывалась.

– А что, тушь потекла? Погода.

– Один глаз белый.

Вот черт…

Мимо нас прошла душа молодой девушки. Лицо не просто серое, а изможденное, как после долгой болезни. На ней была пижама с Губкой Бобом.

– Привет! Тебе нужна помощь? – спросила я.

Девушка не ответила, шла дальше. Куда они все идут? Мне что, избу тащить в это измерение? Не положено.

– Наркоманы, – процедил вполне живой дедуля, шедший вслед за девушкой.

И тут я поняла, что совсем забылась: стоим посреди улицы, я с бельмом, у Маркуса вообще глаза без белков, разговариваем с невидимками. За кого нас еще принять?

– Джьянина, что…

– Я вижу души, Маркус, здесь. Раньше так не было.

Он молча потащил меня сквозь поток мокрых хмурых людей в свою квартиру недалеко от студии. Предстояло разобраться с «обновками».

Уж лучше бы неуклюжие романтические потуги, а не это все.

Мрачный жнец

Маркус спит как камень.

Несколько раз я думала, что он все – покинул тело и ушел в иной мир. Немного жутко и хорошо одновременно, не люблю, когда кто-то рядом сопит или храпит. Отчасти поэтому не складывались мои более ранние отношения: раздражение от посторонних звуков перетекало в неприязнь к парню. А Маркус… Ему, кажется, плевать на мою отстраненность. Я прихожу и ухожу, когда захочу, он ничего не говорит против. Живет как обычный (почти обычный) человек и речь не заводит о своей вендетте и моей роли в ней. Думаю, стоит ему напомнить, что где-то его ждет враг, нехорошо заставлять людей ждать.

Отдам колдуну должок, а там посмотрим, как будут развиваться события. Маркус слишком иной для моей нормальной половины, воительнице же он очень нравится. Но если брать меня целиком, без разделения на светлое и темное, то я теперь тоже не совсем нормальная, мягко говоря. Такая же иная. Я меняюсь. Возможно, однажды и старые установки, хорошо-плохо, вложенные воспитанием, канут в Смородину, и межвидовые связи спустя сотню лет покажутся нормальными. Одно я знаю точно – я не влюблена, и это радует.

«Ты так неэмоциональна оттого, что для другого рождена», – вновь звучит в голове голос Ядвиги.

Заинтересована – да, но никакого подъема эмоций и необъяснимого счастья не чувствую, смотрю и анализирую Маркуса. Пригодится.

В середине ночи мне все еще не спалось. Отголоски нашей вечерней беседы крутились в голове. Маркус выглядел обеспокоенным, удивленным, рассматривал меня со всех сторон, чуть ли не нюхал. Убеждался, что живая. Попросил еще раз рассказать про смерть, уточнил, не тянет ли меня прямо сейчас на человечину. Он до сих пор не определился, ем я ее или нет, а я не собиралась раскрывать карты – ему ведь нравятся загадочные девушки, не стоит отбирать у него эту интригу. Он такой забавный в своих заблуждениях. Сидит, сказки наши с переводчиком читает, то и дело брови вверх лезут.

Потом обсуждали души в городе и мои новые способности, он был серьезен и внимателен. В моем окружении много серьезных и внимательных: Каз, Тоха, Маркус. Много мужчин, подруги нет.

Я смотрела в черные глаза с отблесками ламп, он что-то рассуждал и прикидывал, пытался найти логику в происходящем, как будто успокаивал. Но я не волновалась, прогулка по загробному лесу изрядно укрепила мои нервы. В целом мы пришли к выводу, что это новый уровень способностей, но инструкции нет, придется собирать очередной пазл без картинки.

В квартире из звуков лишь мое дыхание, и его эхо отскакивает от кирпичных стен. Не могу сказать, что люблю лофты – будто на заводе кровать поставили. Экран смартфона в руке то и дело загорался и тоскливо потухал: я думала написать Тохе, не знала, как правильно начать. Многое нужно рассказать. Стоило прояснить ситуацию и понять, что с этим делать.

Пора на охоту за душами, у меня к ним есть вопросы.

Я аккуратно вытащила из сжатых в кулак пальцев колдуна прядь своих волос.

– Джьянина?

Все-таки разбудила.

– Мне нужно идти, увидимся на неделе. Я позвоню.

– Окей, чика. Только не умирай снова, это нервирует.

– Постараюсь.

Оделась, в темноте по памяти пробралась к выходу из стодвадцатиметрового лофта – переделанной коммуналки. Коридор казался бесконечным после моей студии. Несколько комнат были объединены и подавляли своими размерами и высотой потолков. В одной стоял бильярдный стол. Маркус пытался научить меня играть, но в последний раз мой шар разбил светильник. В другой был натянут белый экран и стоял старый аппарат для просмотра фильмов. В целом у меня было ощущение попаданства в нуарное кино, и сама я будто становилась черно-белой.

Замок мягко щелкнул, лестничная клетка окутала запахом старого дома, тусклый свет и облупившаяся краска выступали ему гармоничной парой. Подошвы ботинок в который раз коснулись стертых ступеней. Скрипучая дверь выпустила меня во двор-колодец, а из него – на проспект.

Центр никогда не спит. Дождь закончился, автомобили раскатывали по асфальту лужи, и в летевших из-под колес каплях отражался свет вывесок. Сырость, бензин и старая архитектура. Я решила отдаться на волю случая и просто пошла в надежде встретить разговорчивую душу – не показалось же мне, в самом деле, что они шепчут?

***

Удача улыбнулась несколько километров спустя, возле театра. Прохожих почти не было, редкие люди шли по другой стороне дороги, им не было дела до происходящего. В отличие от меня.

Никогда не видела, чтобы душу уговаривали сесть в машину.

Душа сопротивлялась и активно жестикулировала.

Помните, я в самом начале своего пути задавалась вопросом, кто же их провожает в этом мире? Нашла ответ.

У тротуара была припаркована побитая жизнью «десятка» серого цвета, рядом девушка – миниатюрная, в узких джинсах, в желтых резиновых сапогах и короткой куртке – скандалила с душой какого-то модника с длинными волосами, забранными в хвост. На нем тоже были джинсы в облипку с прорехами на коленях, что совсем не украшало его ноги. Звуки проезжающих машин заглушали разговор.

Я остановилась неподалеку, частично спряталась за фонарный столб и присмотрелась всеми своими способами. Душа была душой, девушка – как Кощей, не живая, не мертвая. Из-под черной шапочки задорно выглядывали две тонкие светлые косички.

– Садись в машину, кретин! – почти взвизгнула она. – Мне еще других собирать.

Парень что-то ответил и упрямо скрестил руки. Его фигура на секунду пропала, потом снова появилась. Девушка уперла руки в бока и медленно, почти по слогам сказала:

– Никто не придет. Тебя сбила машина. Вчера ночью. На этом. Пешеходном. Переходе.

Парень растерянно оглянулся в сторону зебры, а я решилась подойти.

– Может быть, ему последнюю трапезу предложить? – тихо произнесла я в спину девушке. Она обернулась и удивленно вздернула бровь.

– Здесь не твой район, жнец. Своих покойников хоть в цирк води.

Думаю, мы с ней ровесницы или она ненамного старше. В противовес телосложению лицо было круглое, маленький нос раздраженно сморщился.

Черные тени, темные глаза и бледные губы. Жнец, значит. Тот самый?

– Я не жнец, – спокойно ответила я и подошла к парню. – Ну-ка скажи что-нибудь на призрачном.

– Что вам всем нужно? – довольно тихо, но отчетливо произнес мертвый парень.

Потрясающе! Они правда разговаривают. Это только здесь или в Лукоморье тоже? Что могут рассказать сказочные души? Столько вопросов, на которые срочно нужно ответить.

– Кто ты, если не жнец? – требовательно спросила девушка.

– Я Баба Яга.

– Серьезно? – Она хихикнула. – Яга? Старая карга из леса?

– Повежливей! – Ближайшие фонари предупреждающе моргнули.

– Чем докажешь? – Световое шоу ее не впечатлило. Вряд ли она вообще поняла, что случилось, однако взрывать ради нее лампочки я не собиралась.

– Доказать? Того, что я вижу этого парня, недостаточно? Хорошо. По проспекту днем ходила парочка, только слов не разобрать, как будто белый шум. И девушка в пижаме, но она не хотела говорить.

– Да, знаю их. Старые души не понять, их речь стирается, они не захотели уходить и давно уже не понимают, что умерли. А до девчонки пока не достучаться, она не готова принять свою кончину. – Жнец окинула меня взглядом. – Что с глазом?

– Им я вижу души.

– Ну допустим. А каким боком здесь Яга?

– Яга – проводник умерших в сказочном мире. Только я принимаю в избе, готовлю баньку, угощаю последней трапезой. И ловить мне их не нужно, сами приходят.

– А-а, – озадаченно протянула девушка. И снова: – А… Завидую. С этими часто туго.

Парень упрямо смотрел на нас.

– Как тебя зовут? – спросила я его.

– Макс.

– Выпьем кофе? – Никому не помешает, особенно тем, у кого был поганый денек. – Хочешь раф?

Жнец тут же подхватила мою мысль, и после недолгих уговоров парень согласился сесть в машину, правда не за раф, а за латте с лавандой. Чего я не ожидала, так это увидеть на заднем сиденье тучную недовольную женскую душу. Она окинула нас презрительным взглядом и отвернулась к окну, поплотнее запахивая на груди домашний халат.

– У тебя тут что, маршрутка? – удивилась я. – Как это работает? Ты их отвозишь куда-то и выгружаешь, пусть идут на свет?

– Нет. – Она вздохнула. – Не занята, смотрю? Прокатимся?

Не занята, вообще не занята и согласна покататься.

Жнец. Вот это да! Значит, эти городские души – не моя работа. Спасибо!

– Юля, – представилась девушка, заводя машину. – Яга, а ты чего из леса ушла?

– Вообще, меня зовут Янина. Яга – моя должность, хотя кот говорит – титул.

– Кот говорит?

– Да, мой черный говорящий кот. И из леса я не ушла, живу на два мира.

– Шикарная история, расскажешь как-нибудь. – Она даже не улыбнулась. Интересно, это из-за работы или сосредоточена за рулем?

Тем временем на заднем сиденье две души тихо переговаривались, делились своими историями. Вот женщина поскользнулась в ванной и ударилась головой. Фатально. Жнец не обращала на них ровно никакого внимания, поглядывая по сторонам.

– Высматриваешь новых? – спросила я.

– Да.

– Как ты их опознаешь?

– Они светятся.

– Понятно. А меня заранее Ключ предупреждает, холодит, потом уже вижу. – Я вытащила цепочку наружу. – Но сейчас он все время холодный, эти двое рядом.

– Они скоро успокоятся, в компании им проще принять смерть. Не все могут осознать свой уход, держатся за последнее воспоминание. Намного проще смириться с потерей, если на память осталось нечто прекрасное, а не бытовой травматизм или несчастный случай. Сейчас им хочется все переиграть.

Ночной город – идеальная декорация для странных разговоров. Красота старины и кричащая яркость современности, каменный лес с клочками-заплатками живой растительности, зажатой в кирпичных тисках. Обновленные фасады, а зайди со двора – маска в трещинах, и проступают замазанные морщины, видна печать усталости и затаенных страстей. Город как люди: за нарисованными лицами не разглядишь истины. Я не люблю старые районы за это ощущение. Любоваться архитектурой – да. Жить здесь? Нет. Новостройки честнее, в них сразу видно подноготную. Они не нарастили в своих недрах столько прожитых жизней, не накопили столько эмоций, спрятанных за годовыми кольцами краски.

– Странно, что тебя никто из жнецов не встретил раньше. – Юля бросила на меня подозрительный взгляд.

– Раньше мы друг друга не замечали. Я только недавно умерла, и открылись новые способности – видеть души в городе. Честно говоря, полегчало, что это не моя работа. Хватает сказочных покойников. А как давно ты?..

– Мертва? Двадцать два года. – Она немного замялась, как будто вспоминая. – С лишним. Веселый квартирник, алкоголь, что-то подмешали, сердце встало. Пока была мертва, со мной поговорили.

Некая сила озвучила список требований. В целом они были простые, но предполагали систематичность. Встретила душу – побудь с ней, пока она не уйдет в вечность. Если видишь человека, пульсирующего красным, – он умрет в ближайшие минуты. Юля согласилась.

– И много ты красных встречала?

– Нет, и это хорошо. К такому не привыкнешь, уж лучше собирать по ночам урожай.

Юля очнулась, когда ее из скорой выгружали, у больницы. Перепугала всех, написала отказ и ушла.

– И кто вам платит за работу? Вот я своих нанимателей еще не встречала.

Но хотя бы знаю, кто эти мерзавцы.

– Платят? – Юля прыснула. – Ну ты даешь. Жизнь – вот моя плата. Живой я была бестолочью: вечеринки, парни, тачки. Ничего не видела – ни мира вокруг, ни людей. Зато после поверила в высшую силу и бессмертие души.

Мы кружили по району, души на заднем сиденье говорили все тише, и в кафе уже никто не собирался, мы словно перестали для них существовать. Юля кратко рассказывала о своей не-жизни. Раньше приходилось менять жилье, работу, а сейчас достаточно работать удаленно, ни с кем не общаться – это нормально. Говоришь всем, что интроверт и социофоб, и никто тебя не трогает. Если есть семья, контакты свести к минимуму. Она даже документы еще не меняла.

– Но ты ведь не стареешь, – заметила я. – Как объяснить?

– Ходила на уроки визажа. Макияжем легко как накинуть возраст, так и омолодить. Одежда тоже помогает. Раз в несколько лет я встречаюсь с семьей, напряженные моменты.

– Мы больше похожи, чем хотелось бы, – буркнула я, но на самом деле разговор вызвал у меня проблеск радости. Будто вселенная услышала меня и послала подругу. Конечно, я не знаю, согласится ли она иногда встречаться где-то за столиком в неприметном кафе, чтобы просто поболтать.

В ее старой машине что-то дребезжало, немного пахло бензином, и в целом было ощущение тлена. Вспомнился Харон. Это старое авто перевозило души вместо лодки.

Мрачный жнец.

Юля предложила закурить. Я отказалась, а она приоткрыла окно.

– Рак меня точно не убьет, – ухмыльнулась она.

– А что будет, если души не собирать или они не хотят уходить?

– Тысячи шепотков звучат, как крик, вот что бывает. Это невыносимо, и, чтобы приглушить звук, который живые не слышат, все равно выйдешь за урожаем.

Она рассказала, что шепот душ хоть и не слышен, но создает напряжение, притягивая новые жертвы. Если сводки происшествий кажутся фильмом-катастрофой, значит, город выплескивает потустороннее – жнецы плохо постарались, но ведь за всеми не успеть.

– Нас много, на самом деле много. В каждом районе минимум четыре жнеца. В каждом городе, поселке, почти вымершем селе.

– А как вы узнаёте, куда идти? Вам присылают списки? Не говори, что таксуешь по району наугад.

– С нами никто не контактирует. Новости, желтая пресса – вот наши списки. Да и мы, жнецы, – одиночки, не обмениваемся информацией.

Юля с неудовольствием добавила, что часто приходится адреса навещать, квартирные не отходят далеко и обитают рядом. Я обернулась: тучная женщина потеряла краски, ее силуэт едва виднелся на фоне сиденья, и парень тоже будто пропадал.

– Что с ними? – спросила я.

– Собираются уйти. Я же говорила, в компании они более сговорчивые и понятливые.

Когда я обернулась в следующий раз, их не было, и никаких спецэффектов тоже. Были – и нет.

Юля подбросила меня до машины.

– Я бы послушала твою историю, Янина.

Эти несколько слов, произнесенные с некоторой неловкостью, как будто нехотя, вызвали у меня вздох облегчения. Мы обменялись номерами.

***

– А, явилась не запылилась! Ты подумай, шесть утра, она только пришла, – встретил меня Бальтазар. – Чего довольнаяу такая?

Его заспанная морда говорила, что время он провел не в ожидании меня, а сладко посапывая, и ворчит для профилактики.

– Теперь души повсюду, – порадовала я компаньона.

Пока рассказывала, приготовила завтрак. Есть, на самом деле, не хотелось, несмотря на то что последний обед был очень давно. Так, привычка перекусывать. Налила чай и откусила печенье… Забылась. Чай был просто водой, печенье – бумагой.

– Попробуй в Убежище поесть, – предложил кот и поторопил: – Дальше давай, что там с этой девушкой в пижаме?

Мы уселись на берегу моего озера, где трава зелена и стрекочут кузнечики. Голубое небо, которого не хватает городской осенью, и печенье привычного вкуса. Святые суслики! Все не так плохо.

– Ну вот, а ты боялась! – Бальтазар был доволен и жаждал новостей. – Ядвига не рассказывала про городских. Никогда. И в книгах я не помню.

– Ядвига много чего не успела… Да, может, не считала это важным, она ведь сказку почти не покидала.

– Тихон, ты здесь? – спросил кот.

– Да. – Летописец появился у входа в квартиру.

– Надо передать Ворлиану, что учебники по Ягам неполные. У нас вон уже сколько накопилось: посторонние в Убежище, души в городе.

– Я-то напишу служебную записку, – кивнул летописец. – Но лучше еще что-то собрать и одним разом передать.

– Разумно, – нехотя кивнул кот.

Мы еще долго сидели на берегу, я закончила рассказ про жнеца и любовалась кувшинками, а кот просил познакомить с Юлей поближе. Что ни говори, а жить-то интересно. К слову, пора на учебу собираться, а в универе наверняка есть застрявшие души. Как замаскировать периодически возникающее бельмо, чтобы не вызывало вопросов?