Kitobni o'qish: «Хозяйка заброшенной усадьбы»
Глава 1
Я протирала старой тряпкой пол. Настроение у меня было отвратным, под стать погоде за окном. Руки сами совершали привычные движения, убирая с вычищенного до блеска камня небольшие частички воды. А я думала. Мне нужно было срочно достать где-то деньги, чтобы перекрыть крышу на втором этаже. Ну и желательно отремонтировать потолок на первом. Иначе этот сезон дождей развалюха, которую местные крестьяне звали заброшенной усадьбой, может не пережить. Вернее, она просто уйдет под воду.
Руки закончили собирать холодную дождевую воду. Я выжала хорошо впитывавшую ее тряпку в древнее ведро из железа, стоявшее рядом, тяжело вздохнула, с трудом поднялась с корточек и с наслаждением уселась на табуретку возле ведра.
Мозг между тем зацепился за непривычное словосочетание: «местные крестьяне». Я хмыкнула: надо наконец-то честно заменить «местные» на «мои». Дожили, я, Оркосова Ирина Андреевна, незамужняя учительница старших классов, недавно отпраздновавшая свое тридцатисемилетие, обзавелась собственными крестьянами. Это на Земле у меня, кроме скромной однушки у черта на куличках, никогда ничего не имелось. А как перенеслась в другой мир, так сразу и усадьба, и крестьяне появились. И плевать, что усадьба рушится на глазах, а крестьяне больше напоминают нечесаных медведей. Зато имущество, да.
Еще бы понять, где срочно взять деньги на необходимый капитальный ремонт этого самого имущества.
Вообще, конечно, сюрприз вышел невероятный, ну и не особо приятный. На Земле я давно обустроила свою жизнь так, как считала нужным. У меня все было отлажено, практически никаких неожиданностей, дни текли уныло и однообразно. А тут?
В дверь забарабанили, вырвав меня из воспоминаний. Ну и кому там жить надоело? Народ в округе уже ученый, знает, что «госпожу ведьму» по ночам лучше не беспокоить. Да и ливень такой за дверью, опять же. Нет, однозначно, кому-то просто надоело жить.
Я нехотя поднялась с табуретки, аккуратно обошла ведро и направилась к деревянной двери, обитой по краям железом. Хоть в этом усадьбе повезло – дверь крепкая оказалась. Ну и на окнах внезапно решетки обнаружились. Не получилось у «несчастных, вечно голодных» крестьян разграбить дом.
Ливень за дверью лил стеной, не прекращаясь ни на секунду. Изредка вдали гремели раскаты грома, способные оглушить кого угодно, и разрезала небо напополам яркая зигзагообразная молния.
Я осторожно открыла дверь, боясь не того, кто проникнет в дом, а тонн воды, которые он с собой принесет.
Небольшая худенькая фигурка, закутанная в серый плащ, протиснулась внутрь и застыла у порога. Лило с нее, конечно, знатно. В тусклом свете магических светильников, горевших под потолком, фигурка напоминала нищенку, готовую просить милостыню. Только у нищих не бывает настолько добротной одежды.
– Ты же собралась ночевать у родных, – заметила я, с тоской рассматривая натекшую на полу лужу. А ведь только что тут было чисто… Хорошо хоть дверь закрылась. Хватит с меня и натекшей воды.
– Простите, лейра 1ведьма, – повинно вздохнула фигурка, – у них гости, вместе с Радиком.
– И что? Ты – ведьма, он – селянин. Он тебя не съест.
Еще один тихий вздох. Ясно, деревенские корни оказались сильнее магического обучения. Как же так, чтобы женщина да подняла руку на мужчину. Стыд и срам.
– Раздевайся. Полы за собой сама вытрешь.
– Конечно, конечно, лейра ведьма, – заторопилась девчонка, официально считавшаяся моей помощницей. Официально – потому что из меня ведьма, как из крестьянки балерина. Даже Инга, та самая помощница, знает и умеет гораздо больше меня.
Инга тем временем разделась, осталась в длинной шерстяной коричневой юбке, такого же цвета кофте и черных артах, – полусапожках из плохо выделанной кожи – повесила светло-серый плащ на кое-как вбитый между камнями в стене штырь, подернула рукава шерстяной кофты и начала работать.
Невысокая, худая, даже тощая, синеглазая шатенка с островатым носиком и пухлыми губками, она была дочерью деревенского старосты. Уважаемый человек, он имел с десяток работников, надел поля в двадцать соток, плодоносивший сад и часть заливного луга. Кроме дочери, никого из наследников у отца не было. И он рассчитывал в ближайшем будущем выдать ее замуж и оставить все ее детям. Вот только у самой Инги были другие намерения. И сейчас она усердно трудилась у меня, новенькой, якобы сильной ведьмы.
Я Инге не мешала – отошла к креслу, стоявшему неподалеку, уселась в него, уставилась в разожженный камин. Вот еще статья расходов. Где, скажите на милость, брать сейчас, в сезон дождей, холодных и затяжных, сухие дрова, да еще и такие, которые будут гореть долго и загораться с первой искры?
Нет, все же в городе, в двадцать первом веке, жить удобней, мне так точно. Там, в своей однушке, я и думать не думала ни о дровах, ни о крыше, которую нужно перекрыть. Получила зарплату, отдала две трети на коммунальные платежи, и дальше хоть трава не расти. Да, порой были трудности с едой. Но зато и тепло, и сухо.
Нет же, дурында, зачитывалась книжками о других мирах, принцессах, магах и ведьмах, мечтала попасть куда-нибудь, стать сильной ведьмой, выйти замуж за прекрасного, благородного принца.
Попала, месяц назад. Кому только «спасибо» за такое счастье говорить, не знаю. Иначе давно сказала бы. На русском матерном. Благо ученики на нем очень уверенно разговаривали, и я у них многое переняла.
Магический мир, ведьминские силы заказывали? Получите, распишитесь. Силы, правда, такие, что лучше совсем без них обходиться. А то я как-то хотела огонь в камине щелчком пальцев разжечь, так чуть дом не спалила. Он вроде и каменный, а силам моим дурным подчиняется. И огонь, вырвавшийся из кончиков моих пальцев, очень весело камень лизал.
Хорошо хоть Инга из кухни прибежала, какие-то слова произнесла, и огонь исчез, словно его не было. После этого эксперимента я зареклась к своей магии прибегать. Ручками, все ручками. Так здоровей буду.
Инга закончила разбираться с полом, окликнула меня:
– Лейра ведьма, чайник поставить?
– Поставь, – кивнула я. В такую погоду только горячим чаем согреваться.
Впрочем, настоящего чая здесь не имелось. Мы с Ингой настаивали травы, добавляли в них капельку меда, принесенного в дар неделю назад крестьянами, и пили эту настойку. В принципе, сил прибавлялось, особенно если закусывать чай подсушенными на огне хлебцами.
Инга нырнула в коридор, ведущий в жилые помещения, загрохотала там посудой. Я поднялась из кресла, подошла к окну в стене напротив. Дом мне достался странный. Протекавшая крыша никак не согласовывалась с решетками на окнах, выглядевшими вполне новыми, а раковина на кухне и вроде бы проведенная канализация – с отсутствием отопления. Складывалось впечатление, что дом кто-то строил капитально, потом то ли передумал, то ли средства закончились, но строительство прекратилось, усадьбу забросили. И она осталась предоставлена сама себе. Ну и мне, непонятным образом оказавшейся в этом мире. К худу ли, к добру ли? Ой, не знаю. Но если на Земле я нет-нет да и жаловалась на однообразную жизнь, то существование здесь постоянно «радовало» сюрпризами.
Глава 2
Ливший за окном дождь настроение не улучшил. Я отвернулась от окна и направилась на кухню. По идее, вода должна была уже вскипеть, и Инга заварила чай. Заваренные травы обычно меня взбадривали, и жизнь не казалась совсем уж ужасной.
Я оказалась права: на старой печке, работавшей от магии, уже подогрелся большой железный чайник. Вода из него, смешанная с мелко порезанными травами, плескалась в крупных глиняных чашках серого цвета, неспешно превращаясь в темно-коричневую жидкость – местный чай. Я уселась на недавно выструганную крестьянином табуретку, плату за лечение, ближе к выходу, обхватила свою кружку ладонями. Никогда не любила осень с ее сыростью и холодом. Зиму я любила еще меньше и понятия не имела, как буду выживать здесь. Уже сейчас я грела свое тщедушное тело под тремя теплыми кофтами, шерстяными рейтузами и штанами, засунув ноги в тайры – местные валенки. Помогало слабо. Мне постоянно было холодно. А ведь на улице пока и заморозков не замечалось. Всего лишь плюс десять. Но сырость, конечно, влияла и на температуру, и на мое ухудшавшееся самочувствие.
– Когда здесь солнце появится? – проворчала я, делая приличный глоток из кружки. Горьковатый настой с каплей сладкого меда хоть немного согрел организм.
– Так перед самой зимой, лейра, – охотно пояснила Инга, усаживаясь возле каменной стены, там, где холоднее, и тоже прихлебывая из своей кружки чай, – на неделю примерно. А потом уж до весны.
– И все это время будет лить дождь? – такая перспектива меня, естественно, не впечатляла.
– Нет, конечно, лейра. Может просто быть пасмурно.
Отлично. Просто великолепно. Еще пара-тройка дней без солнца, и я захочу убивать.
Первой моей жертвой, наверное, станет Радик, упертый до крайности жених Инги. Ни он, ни его родители, как, впрочем, и родители Инги, и слышать не хотели о разрыве никогда не существовавших отношений.
Мы с Ингой так и познакомились четыре недели назад: я вышла в лес, осмотреться, практически сразу же после того как попала сюда с Земли, и услышала, как девичий голосок зовет на помощь. Там даже идти недалеко было: через три куста прямо один нахальный парень, высокий и довольно плотный, зажимал у дерева мелкую девчонку. Это потом я узнала, что Инге двадцать, и она по местным меркам считается перестарком, а тогда во мне вскипела злость. Искры сорвались с пальцев сами по себе. Я и слова сказать не успела. Две из пяти искр хорошенько подожгли позади штаны нахала, еще три зависли между ним и девчонкой.
Орал он громко. Трус, а не мужик.
– Еще раз увижу подобное, лишу самого дорогого, – пригрозила я ему, до смерти перепуганному.
Он запомнил и больше на глаза мне не показывался. А Инга, упросившая меня взять ее к себе в ученицы, потом рассказывала, что он пытался караулить ее в лесу. Правда, одно упоминание лейры ведьмы убеждало его в том, что ему пора срочно возвращаться домой. В одиночестве.
– Лейра, сласти заканчиваются, – вырвала меня из воспоминаний Инга.
Я взглянула на стол: в небольшой глиняной вазочке оранжевого цвета, расписанной вручную, сиротливо лежали пять-семь мармеладок, захваченных с Земли.
С переходом мне повезло: я попала в этот мир с двумя пакетами из аптеки и магазина. Только что полученная зарплата жгла руки, и я решила заранее закупиться продуктами и лекарствами – на Земле тоже наступали холода, и я больше всего на свете боялась остаться больная, без лекарств, дней за десять до очередной зарплаты.
Так в этом мире появились антибиотики, таблетки от боли в горле, несколько шприцов, сироп от кашля, капли от насморка, горчичники и немного продуктов. Буханку белого хлеба, молочные вафли, дешевую варенку и кусок плавленого сыра я съела в первые же два дня, оказавшись на новом месте. Непонятное пустовавшее помещение в лесу пугало меня до дрожи, выходить за дверь усадьбы я боялась, а продукты между тем таяли.
Три пачки макарон, две – гречки, три килограмма картошки, подсолнечное масло, мармеладки и спички – мой так называемый «месячный» запас, который обычно расходовался за две-три недели. И все это, кроме мармеладок, сырое. Огонь зажигать на непонятной конструкции, отдаленно напоминавшей печку, я боялась, разводить костер не умела – выживанию на природе меня никто не учил. И грозила бы мне медленная голодная смерть, если бы на третий день добровольного затворничества я не решила все же высунуть нос за дверь.
В тот же день состоялась моя встреча с Ингой и Радиком. В тот же день Инга переехала ко мне. А вечером ее разгневанные родители пришли выяснять со мной отношения. Я, усталая, раздраженная, находившаяся в полной неизвестности, тогда пребывала в дурном расположении духа. А так как силы свои я контролировать не умею до сих пор, то маленькие огонечки сами собой сорвались с пальцев и закружили вокруг старосты с супругой. Те предупреждением прониклись, изменились в лице, низко поклонились «лейре ведьме» и, пятясь задом, ушли. Инга с тех пор живет у меня вполне официально.
– Пока что это все, что есть, – ответила я, еще раз взглянув на вазочку с мармеладками. Они лежали там так сиротливо, так одиноко, что я прекрасно понимала желание Инги прервать их бренный путь и отправить поскорей в желудок.
На лице помощницы отразилась искренняя досада. Из всех моих покупок Инга с удовольствием ела только мармеладки. Но так как ставились они только к чаю и расходовались экономно, то и «дожили» до сегодняшнего дня. Остальные продукты уже давно были съедены. Только масла оставалась треть бутылки.
Нам везло: слухи о появлении в этой местности ведьмы, поселившейся в старой усадьбе и якобы бравшей «налог» с близлежащих деревень, разнеслись по округе быстро. И уже через день после встречи со старостой ко мне потянулись первые клиенты, платившие за работу «натурой»: продуктами, посудой, предметами обихода, иногда – мебелью. Кто во что горазд, называется.
Из нас двоих настоящей ведьмой могла считаться только Инга. Она умела контролировать свою, пусть и небольшую, силу, осознанно управляла ее потоками, разбиралась в травах, грибах и ягодах. Потому и лечила крестьян большей частью она.
Я вмешалась только пару раз, когда видела, что дело швах. В первый раз жена и двое взрослых сыновей пригнали ко мне под конвоем кузнеца с огромным флюсом. Я, боясь начавшегося заражения крови, вколола перепуганному насмерть детине антибиотик и только потом разрешила Инге сначала обезболить место магией, а затем и вырвать кузнецу зуб.
Благодарные родственники принесли нам с Ингой треть туши кабанчика.
Второй раз внуки на носилках притащили дальнего родственника старосты, деда лет шестидесяти. То, что начиналось как банальная простуда, вылилось в сильное ОРВИ. Мужик надсадно кашлял, дрожал, как при лихорадке, из его носа текло потоком. Внуки сообщили, что дома он жаловался на бессонницу и головную боль. Я оставила его в доме. Кроме магии Инги и обычных настоев трав, мы с помощницей потратили на него три укола антибиотика, пять таблеток от боли в горле и треть бутылечка сиропа от кашля. Течь из носа прекратило само собой, едва спала температура.
За это лечение нам вручили два каравая свежеиспеченного хлеба, крынку молока и пять тушек куриц. Тогда я порадовалась, что в усадьбе существовал подпол, игравший роль холодильника.
Мелочь вроде крупы, картошки, местных овощей и фруктов нам вручали постоянно. И все – за работу Инги.
Глава 3
И снова из раздумий меня вырвала Инга.
– Лейра, крыша совсем прохудилась, – робко сообщила она.
Спасибо, добрая девушка. Я, конечно, этого совсем не вижу.
– Инга, ты помнишь, что произошло, когда я попыталась магией набрать грибов? – иронично спросила я.
Инга понуро кивнула.
В тот день она, уже знакомая с бурными выплесками моей магии, уговорила меня попробовать направить ее на поиск съедобных грибов, хотя бы на ближайшей полянке. Я заранее предупредила ее, что ничего толкового из этого не получится. Но она настаивала, даже произнесла вслух поисковое заклинание. Я то заклинание повторила. С моих пальцев сорвались уже знакомые искры и улетели в лес.
Следующие полтора-два часа на усадьбу падал «дождь» из поганок и мухоморов. Городская жительница, эти грибы от съедобных смогла отличить даже я.
– А я говорила, – нравоучительно заметила я, когда «дождь» прекратился и мы с Ингой смогли выглянуть из дома.
Инга тяжело вздохнула, и больше мы к моей нестабильной магии не прибегали. Даже вопроса такого не поднималось.
До сегодняшнего вечера.
– Если я попытаюсь перекрыть крышу с помощью моей силы, то мы можем остаться совсем без кровли, – проговорила я. – Ты точно этого хочешь?
Она не хотела.
– Денег у нас нет, – продолжала тем временем я, – как нет их и у крестьян, чтобы они могли заплатить нам за работу не продуктами, а монетами. В доме ведьмы никто из твоих «благодарных» сородичей работать не станет даже под страхом смерти, побоявшись сглаза и порчи. И что ты предлагаешь делать?
В ответ – тяжелый вздох. И Инга утыкается носом в кружку с остатками уже остывшего чая.
Травы, кстати, у нас тоже заканчиваются. Инга, когда их собирала пару недель назад, заявила, что сезон прошел, мол, раньше надо было думать. Так что к зиме мы подходили бодрым шагом с практически полным отсутствием припасов.
Хорошо хоть родник, обнаруженный на заднем дворе, пока давал воду. Да и та, что текла по трубам, тоже была. Откуда она взялась, я предпочитала не думать. Может, магия, может, трубы были подключены к какому-то дальнему водопроводу, опять же, с помощью магии, потому что крестьяне в деревнях о водопроводе и слыхом не слыхивали.
Как бы то ни было, воду из ручья мы использовали для приготовления чая и пищи, а той, что текла по трубам, мылись. Ну и посуду мыли, да.
– Когда в ваших краях мороз ожидается? – уточнила я у расстроенной Инги.
– Через месяц примерно, лейра ведьма, если боги гневаться не будут, – последовал тихий ответ.
То есть через три-четыре недели нужно набирать воду про запас из родника. А то вдруг боги разгневаются.
Боги… Не знаю, как остальные сословия в этом мире, а крестьяне были народом верующим, почитали пятерых главных и десяток второстепенных божеств. Я, далекая от любой религии, только плечами пожимала: хочется Инге верить в промысел богов? Да на здоровье. Лишь бы данная вера не мешала ей работать и практиковаться в магии.
Я допила свой чай, так и не притронувшись к мармеладкам, отставила в сторону кружку, посмотрела в окно. Там снова лил дождь. Словно потоп какой-то. И в ближайшее время смены погоды не предвиделось.
– Что у нас с запасами? – спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей.
– Миска фасоли и две миски шарты, лейра, – правильно поняла меня Инга.
Шарта была крупой, по своему вкусу напоминавшей чуть подслащенную гречку. Хорошо восстанавливала силы, помогала при осенней хандре. В общем, то, что мне надо в нынешней ситуации.
– Давай шарту варить, – решила я.
Мясное рагу с добавлением овощей закончилось утром, прямо перед уходом домой Инги. Сейчас, судя по всему, уже был вечер. Пора, давно пора подкрепиться.
Инга поднялась, подошла к двум шкафчикам, висевшим неподалеку от печки, открыла нижний, достала оттуда железную миску, наполненную крупой, и перенесла ее на стол. Килограмма три, не меньше.
Часть высыпанной на поверхность столешницы светло-желтой крупы мы с Ингой начали перебирать в четыре руки. Хорошее дело, нервы успокаивает. Сидишь себе, крупинки сортируешь. По словам Инги, шарта у крестьян часто бывает «грязной», там полно мусора, и перебирать ее надо тщательно. Но ведьму крестьяне боялись, поэтому нам с Ингой доставалась уже «чистая» крупа. Ну, выловишь там пару-тройку устюгов, подумаешь, мелочи какие.
Дома я так перебирала гречку, навык был, Инга тем более с рождения привычная. Так что закончили мы быстро.
Инга взяла железную кастрюлю, найденную мной при появлении в доме, разожгла огонь на печке, залила крупу водой из деревянной бадьи и поставила вариться. Полчаса, и каша будет готова. К тому моменту обе успеем проголодаться. С сезонными овощами, принесенными крестьянами, и кисло-сладкими лесными ягодами ройта каша пойдет на ура.
Сидеть без дела тут не привыкли. Всякую свободную минуту старались занять. Поэтому Инга достала из стоявшей у стола корзинки вязание и стала бойко работать спицами.
Меня в детстве воспитывали мама и бабушка, обе рукодельницы, а потому я умела делать своими руками многое, хотя предпочитала вышивку. Мне нравилось наблюдать за тем, как из обычных ниток создается невероятной красоты картина.
В корзинке лежала начатая мной не так давно вышивка. Я взяла ее и начала неспешно вышивать очередной сюжет: весеннее утро, солнце только что встало над горизонтом. Круглое озеро сверкает в нежно-розовых лучах. Рядом, возле озера, радуются утру высокие раскидистые деревья, протянув к солнцу свои ветви. В общем, недаром я учила детей. По одной картине могла длиннющую повесть придумать, а то и целый роман. Но сейчас мне нужно было не выдумывать, а занять руки перед ужином.
Инга, примерная хозяюшка, могла, пока варится шарта, рукав от кофты провязать. У меня так не получалось. Я работала медленно, без спешки. На одну вышивку у меня уходило пять-семь вечеров. А уж что говорить о шитье и вязании. Вообще, конечно, было бы у нас с Ингой побольше ткани, ниток и швейной фурнитуры, можно было бы не беспокоиться о наступавших холодах. Но в этом заброшенном месте не имелось практически ничего.
– Инга, – позвала я помощницу, – какие слухи ходят об этом месте?
Знакомясь с Ингой, я представилась ей приезжей, появившейся здесь внезапно не по своему желанию. В принципе, так все и было. Мне поверили, и мое отношение к жизни и неумение разбираться в том, что было известно даже ребенку, отныне списывались на длительную жизнь в чужих краях. Нам обеим так было только удобно. Я не особо таилась перед помощницей, она всегда знала, как объяснить тот или иной мой промах.
