«Сильные мира сего» kitobidan iqtiboslar, sahifa 6

Было что-то символическое в том, что в зале

кабачка, где развлекалась преимущественно

парижская молодежь, в эти минуты свет падал

лишь на один столик, за которым сидели

главным образом люди уходящего

поколения. Луч прожектора безжалостно

показал, какие у них старые, изношенные

лица. В ярком пятне света все эти

неподвижные, застывшие фигуры походили

на восковых кукол из музея Гревен. Они

казались неодушевленными, а глаза их

напоминали осколки потускневшего зеркала.

На помятых лицах этих людей лежала не

только печать усталости от утомительного в их

годы ночного кутежа, на них сказывалось и

внутреннее разложение.

Одна лишь двадцатилетняя Сильвена была

действительно молода. Желая подчеркнуть

свою причастность к сцене, она приехала, не

сняв театрального грима. Но если румяна не

могли скрыть морщин княгини Тоцци, они не

могли также скрыть молодости Сильвены.

Глубокий вырез платья открывал ее

небольшую грудь. В ослепительном свете

прожектора рыжая грива Сильвены пламенела.

Актриса уже была испорчена до мозга костей,

но на ее облике это еще не отразилось.

Неизбежная узость, ограниченность всякого

исследования с особой силой заставила его

почувствовать всю безмерность того, что

должно было уйти вместе с ним. Сколько раз

его наполняли восторгом внезапные и яркие

озарения, сколько раз его мысль, блуждая по

бесконечным лабиринтам, казалось, вот-вот

отыщет ответ на извечные вопросы и сколько

раз с таким трудом обретенная уверенность

неумолимо исчезала! И теперь вся жизнь ума

и души, какую не выразишь словами, должна

была безвозвратно исчезнуть, раствориться

без остатка во Вселенной

Общество может быть счастливым, хотя в

недрах его уже таятся симптомы разрушения:

роковая развязка наступает позднее.

— Мне кажется, у человека бывает одно наиболее выраженное дарование, и в конце концов оно обязательно проявится.

— Не думаю. Больше того, я убеждён, что любой человек достоин лучшего удела, чем тот, который он себе избирает.

Гениальность рода человеческого — величина постоянная, подобно тому как постоянно количество редких газов в земной атмосфере; Симон был уверен, что составляет частицу этой постоянной величины, принадлежит к числу тех, кто ведёт всех прочих смертных по дорогам мечты и деяния.

Он понимал, что подошёл к самому краю бездны по имени Небытие. Ей суждено навеки поглотить его, и от личности поэта Ла Моннери на земле останется лишь то, что смогут сохранить труды, подобные этой диссертации, — беглое изображение, плоское, как офорт, безжизненное, как гипсовые бюст, лживое, как история.

Неизбежная узость, ограниченность всякого исследования с особой силой заставила его почувствовать всю безмерность того, что должно было уйти вместе с ним. Сколько раз его наполняли восторгом внезапные и яркие озарения, сколько раз его мысль, блуждая по бесконечным лабиринтам, казалось, вот-вот отыщет ответ на извечные вопросы и сколько раз с таким трудом обретённая уверенность неумолимо исчезала! И теперь вся жизнь ума и души, какую не выразишь словами, должна была безвозвратно исчезнуть, раствориться без остатка во Вселенной. А постоянное, почти врождённое удивление, вызываемое мыслью о том, что мир столь велик, а человеческие деяния столь ничтожны! Кому дано воссоздать всё это?

— Во всяком случае, у него будет всё для того, чтобы стать счастливым, если только он сумеет этим воспользоваться, — заявил, выпрямляясь, Ноэль Шудлер.

Гигант отлично знал цену вещам и уже успел подсчитать всё, чем обладает ребёнок или в один прекрасный день станет обладать, всё, что будет к его услугам уже с колыбели: банк, сахарные заводы, большая ежедневная газета, дворянский титул, всемирная известность поэта и его авторские права, замок и земли старого Урбена, другие менее крупные состояния и заранее уготованное ему место в самых разнообразных кругах общества — среди аристократов, финансистов, правительственных чиновников, литераторов.

Должно быть, и в самом деле в жизни всех влюбленных наступает идеальная минута для разлуки, как и для встречи.

Смерть дорогого нам существа, погибшего в расцвете сил, подрывает самые основы веры и порождает неверие, которое почти невозможно преодолеть.