Kitobni o'qish: «100 грамм предательства»

В заточении. Тьма

Удары в спину чаще всего наносят те, кого защищаешь грудью.

Эльчин Сафарли

Моя камера совсем крошечная и больше походит на покорёженную консервную банку.

Кривые стены из сырого камня напирают со всех сторон – ещё чуть-чуть и раздавят. Окон нет, а железная дверь врезана в низкий потолок. Здесь жутко холодно и пахнет плесенью.

Из мебели – только деревянный настил. Туалетом служит дыра в полу. Но самый главный атрибут моего заточения – тьма…

В первые дни пришлось особенно трудно. Часами я лежала на скамье, свернувшись калачиком и боясь даже руку вперёд вытянуть. Этакая тюрьма в квадрате или даже в кубе.

Но нужда заставила покинуть безопасный островок темницы и исследовать вверенную мне вотчину. И, как слепой блуждает в поисках дороги, так и я на ощупь знакомилась с крохотным мирком, в который поневоле угодила.

Теперь мне известно, что до уборной пять шагов, а круг вдоль стены можно сделать за десять. Тьма больше не пугает, наоборот, я вдыхаю её, подобно аромату цветов, растворяюсь в ней, будто сахар в стакане с чаем.

Время от времени мне спускают еду через маленькое отверстие в двери над головой. Я молча принимаю скудный паёк и терпеливо жду, когда мои тюремщики допустят ошибку. Ошибаются все, и однажды наступит и их черёд.

А пока я кутаюсь в воспоминания, словно в шерстяной плед, в надежде понять – за что меня предали те, кому я так отчаянно верила?

И я листаю собственную память, точно ветхую книгу, делая пометки и загибая уголки страниц. Жажда докопаться до истины сильнее боли, так что я закрываю глаза и ускользаю в прошлое.

1 глава. Пришла беда откуда не ждали

Вечность назад…

Динамик заревел, словно пробудившееся ото сна чудовище. Жмурюсь, натягивая одеяло на голову, но всё без толку – гимн ничем не заглушить. Чарующий голос мурлычет о плюсах стабильности, равновесии и всеобщем счастье.

На втором куплете сползаю с кровати и плетусь в ванную комнату. Душ и чистка зубов занимают совсем немного времени, так что к припеву я уже возвращаюсь в отсек и подхожу к сканеру.

Как всегда, медлю секунду-другую прежде чем приложить правую ладонь к прозрачному монитору, но делать нечего – меня ждёт Музей, где я служу протирщиком.

Хотелось бы сказать, что моя работа непыльная, но в таинственном Хранилище N пыли хватает с лихвой. Именно поэтому мои коллеги предпочитают работать в выставочных залах – уж там-то и почище, и заморочек с безопасностью нет.

Впервые мне довелось оказаться в Хранилище год назад – я замещала угодившего в больницу протирщика по имени Грог.

В тот день я собиралась протереть новые экспонаты для очередной выставки, но всё пошло наперекосяк.

Напоминая шар для боулинга, в зал вкатилась Шарла Отто и прогремела, что в ближайшие несколько дней мне придётся заняться другой работой. Возражения, как можно догадаться, не принимались и в смешанных чувствах я поплелась за начальницей.

И лишь когда Шарла вкатилась в лифт и нажала на кнопку с литерой «N» меня охватило трепетное волнение. Кабина плавно шла вверх, а моё сердце билось так сильно…

О Хранилище N всегда ходили легенды и не только из-за его содержимого, но и благодаря защитной системе. В Музее поговаривали, что путь к Хранилищу лежит через Коридор смерти, где запросто можно погибнуть, если сунешься туда без доступа.

Ну а если повезёт остаться в живых – мигом отправишься в Ку́льпу¹ – нашу тюрьму. Вот где по-настоящему гиблое место… Это ведь раньше человека долго и нудно судили, доказывали его вину и даже могли в итоге оправдать, а теперь всё иначе. Если арестовали, значит точно виновен!

Коридор и правда был. Широкий. Бесконечно длинный. В чёрно-белую клетку. А в самом конце темнела массивная железная дверь.

Легендарное Хранилище N.

Сколько себя помню, меня всегда привлекали запретные вещи, от которых Хранилище уже просто лопается, ведь Полиция Внешности регулярно устраивает проверки и обыски в наших отсеках. И если находится предмет, который не соответствует Закону о Внешности, ему одна дорога – в Хранилище N. В нём уже собрано море старинных книг, кипы документов, предметы искусства…

Шарла, заметив моё замешательство, ухмыльнулась и прижала руку к электроключу, висевшему справа от лифта.

– Я одна из немногих, у кого есть доступ к Хранилищу! – прогрохотала она гордо. – Так что испытать на себе всю прелесть Коридора смерти тебе сегодня не грозит. Но если влезешь сюда сама…

Договаривать ей нужды не было: я и так всё понимала и уже вовсю энергично кивала, точно болванчик на приборной панели автомобиля.

И всё-таки по Коридору смерти я шагала осторожно, немного отстав от Шарлы – а вдруг какая ошибка, сбой или элементарная халатность, в конце концов?..

Ещё один электроключ у двери в Хранилище – и стоило Шарле потянуть за ручку, как дверь с лёгкостью отъехала в сторону. Оказавшись внутри, я забыла обо всём на свете и с открытым ртом вертела головой.

Уходящие под самый потолок стеллажи просто ломились от диковинных вещей. Пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не запрыгать от радости.

– Ближайшую неделю ты будешь протирать пыль с запретных вещей, пока Грог прохлаждается в больнице. А там… если он не выкарабкается и отправится на Утилизацию, заменишь его насовсем.

При упоминании об Утилизации у меня мурашки пошли по телу. Само собой, я мечтала окопаться в Хранилище, но желать подобной участи не стала бы никому.

Грог, кстати, выкарабкался, но был переведён вниз, так что я с чистой совестью работаю теперь в Хранилище: кручу в руках осколки истории, прикасаюсь к вещам, созданным ещё до Кровавой войны…

Конечно, мне позволено только сметать пыль, но и что с того? Зато я вчитываюсь в пожелтевшие этикетки на коробках или протираю сами экспонаты, которыми заставлены полки.

Многие вещи вообще валяются как попало. И они взирают на меня с какой-то непостижимой горечью. Под неусыпным контролем Шарлы я бережно протираю каждую вещь и аккуратно возвращаю на полку. Люблю порядок во всём.

Золотистое свечение вокруг пальцев подтверждает, что режим активирован, и под ладонью возникает чётко очерченный зелёным круг, внутри которого – дерево с уходящими к верхней границе круга ветвями, усыпанными зелёными листьями и розовыми цветами. Идеально ровный ствол расходится внизу корнями, будто щупальцами.

Чуть сильнее прижимаю ладонь к экрану и стараюсь не шевелиться. Да что там, я практически не дышу. Пришло время проверить статус Внешности.

Пока динамик надрывно тянет финальную строчку гимна, на экране возникает, мой эйдос².

Эйдосом мы зовём идеальный образ человека, заботливо смоделированный Регентством. Другими словами – эталон, к которому должны стремиться все жители города.

Так что каждое утро с экрана на меня взирает моя идеальная копия, которую я ещё в детстве окрестила Зефиркой за её пышные формы.

Интересно, а другие люди дают имена своим эйдосам? Наверное, нет, ведь эйдос всего лишь бездушная программа, которая ничего не чувствует.

Наше дело маленькое – изо дня в день запускать сканер и проверять статус Внешности. Потому что, если однажды твоя ладонь не коснётся сканера, за тобой незамедлительно придут.

Обмануть сканер тоже не получится. Говорят, некоторые пробовали – и воду пили, и одежды надевали пять слоёв, только всё это бесполезно, потому что сканер – не какие-нибудь там часы, а сложный механизм. Он сканирует тело целиком, высчитывая, сколько в организме воды, жировой массы, объёма мышц.

У особенных, ясное дело, с параметрами всё в порядке, а вот стандартным и дефектным приходится хуже.

Я дефектная и мои показатели вообще на грани. Меня держит на плаву Порог Веса, благослови его, эйдос, иначе давно бы угодила в испорченные, а, как известно, им одна дорога – на Утилизацию.

Что с ними там делают, никто не знает, но назад ни один не вернулся.

Однажды за моей соседкой Джуси явилась Полиция Внешности… Случилось это около года назад. Я тогда только-только перешла работать в Хранилище и как раз возвращалась со смены в свой отсек.

На улице стояла удушающая жара, и я предвкушала, как приму прохладный душ, закажу ужин и возьмусь за новую книжку, отбитую накануне в библиотеке в неравной схватке с упрямой старухой.

Внезапно дверь слева открылась и на пороге появилась Джуси в сопровождении двух полицейских, от которых невыносимо воняло по́том. Джуси рыдала навзрыд и всё повторяла, что это какая-то ошибка – мол, она дефектная. Но они её не слушали.

Тогда-то Джус и бросилась ко мне, умоляя о помощи, как будто я могла помочь… Всё что я успела – прошептать, что мне очень жаль.

Один из сопровождающих, лысый такой, достал из кармана измятый носовой платок. Я наивно решила – для Джуси, совсем забыв, что в Полицию отбирают начисто лишённых сострадания. Полицейский может быть таким же дефектным, как и ты, но между вами будет настоящая пропасть, потому что он получает дотации от Регентства.

Так вот, сотрудник Полиции вытер пот со лба и, толкая Джуси вперёд, оглушительно заржал. Смех его походил на лай собаки, до сих пор мороз по коже. Наверное, мне стоило сразу же войти в свой отсек и дело с концом, но я продолжала стоять столбом и смотреть, как жизнь Джуси рушится на моих глазах.

У лестницы она обернулась.

Во взгляде её кроме страха была обречённость. Так смотрит маленькая дворняжка, прежде чем огромные бродячие псы разорвут её на части.

Стоит ли говорить, что больше Джуси никто не видел?

А мне с тех пор почти каждую ночь снятся жуткие кошмары, в которых она обвинительно тычет в меня пальцем или Полиция приходит уже по мою душу.

– Доброе утро, Кара! – здоровается Зефирка, широко улыбаясь во все свои тридцать два ровных и белоснежных зуба.

Вздыхаю, потому что мои совсем далеки от идеала – желтоватые, хотя я их чищу дважды в день, так ещё и передние выпирают вперёд. Сейчас уже меньше, а вот в младшей группе Питомника меня из-за этого даже сусликом называли.

Вглядываюсь в такие знакомо-незнакомые черты Зефирки, наверное, в тысячный раз, и всё равно дух захватывает. Это я и не я одновременно.

Вот моя родинка на левой щеке, и глаза всё те же – цвета болотной тины, хотя и блестят как-то по-особенному, волосы тоже мои – золотисто-коричневые, словно опавшая по осени листва в парке.

На этом наше сходство, пожалуй, заканчивается… Стоит Зефирке пошевелиться, как каждая складочка на её внушительном теле тоже оживает и колышется, словно желе.

У меня так никогда не бывает, потому что моё тело – сплошные кожа да кости… На лице Зефирки ни одного прыщика и вместо острых выпирающих скул – пухлые румяные щёки, а образ дополняют неприлично длинные ресницы – кажется, если такими моргать быстро-быстро, можно даже взлететь.

Мы будто близняшки, только она – особенная, а мне достались жалкие ошмётки общих генов. Чем дольше я на неё смотрю, тем сильнее ненавижу, потому что мне никогда не стать ею.

– Давай просканируем твоё тело? Возможно, именно сегодня твои показатели окажутся идеальными?

В тоне Зефирки чудится скрытая усмешка, хотя понятно, что программы не ухмыляются.

– Пошла в задницу! – шиплю так тихо, чтобы микрофон над потолком ничего не записал, а то ещё из Комитета по борьбе с Неугодными пожалуют, посчитав, что я сомневаюсь в Законе о Внешности.

– Давай просканируем твоё тело? Возможно, именно сегодня твои параметры окажутся идеальными? – механически повторяет Зефирка.

От набившего оскомину вопроса меня берёт злость – как будто у меня есть выбор!

Даже особенным приходится мириться с каждодневным ритуалом, правда, их результаты всегда на высоте… Им вообще повезло. Живут себе и в ус не дуют – все высокие посты в Регентстве или прибыльный бизнес – их.

Стандартных обычно направляют в интеллектуальные профессии – учителя, учёные, врачи, ну или они становятся музыкантами, телеведущими и писателями.

А мы, дефектные, выполняем самую чёрную и примитивную работу, и не так уж важно, что мозгов у тебя может быть больше, чем у дюжины особенных. Хотя иногда, бывает, везёт и работа достаётся не самая худшая. Мне вот повезло.

Покидая Питомник в свои шестнадцать, я по всем правилам прошла обязательное Глобальное Тестирование на профпригодность и меня порекомендовали на работу в Музей. Скомканная бумажка с результатами до сих пор валяется где-то в ящике стола.

Сухим канцелярским языком Центр Занятости уведомил, что несмотря на великолепные знания, статус дефектной не позволяет мне учиться в университете.

Вот так красиво мне и дали отворот-поворот.

Не знаю, на что я вообще рассчитывала? Что мои великолепные знания заставят комиссию сделать исключение и позволить дефектной поступить в университет?

Наверное, где-то в глубине души я и правда верила в чудо. Впрочем, мне грех жаловаться – работать протирщиком в Музее куда лучше, чем подметать улицы, скрести бордюры, драить посуду в одной из жевален, впахивать на заводе или в поле.

В общем, с тех самых пор я работаю в Музее – без малого два года. Получила свой отсек в общежитии дефектных и выживаю как могу, ибо на мизерную эйдоплату особо не разгуляешься.

Перевожу взгляд на экран, Зефирка продолжает картонно улыбаться. Задержав дыхание, запускаю процесс диагностики и отнимаю руку.

Теперь можно выбрать что-нибудь на завтрак. Нажимаю кнопку меню и на табло появляется список доступных блюд и цены.

Не густо.

Кашу на воде можно заказать за семьдесят эйдов, яичница обойдётся в сто тридцать, а вот бутерброд с маргарином – всего за двадцать.

Выбор падает на кашу и бутерброд. Яичница мне явно не по карману. Заказ принят, остаётся дело за малым – дождаться итогов сканирования.

Скорее бы уже.

Пока сканер монотонно пищит, я обдумываю сегодняшний день, который обещает быть долгим: нужно подготовить новую партию материалов для проверки, потому что вчера в Хранилище N поступил очередной блок вещей.

Столько книг, картин, каких-то чертежей и даже несколько кукол…

Будь моя воля, я бы часами копалась и изучала содержимое коробок. Но подобные привилегии имеют только особенные и лишь некоторые стандартные.

И чтобы подняться по этой лестнице выше, нужно сначала набрать вес, а как это сделать, если эйдов мне едва хватает, чтобы не помереть с голоду? Вот и выходит замкнутый круг.

Хотя порой всё же случаются переходы, но не за красивые глазки. Вон, та же рок-группа «Страна Чудес» – их плакат до сих пор висит над кроватью – когда-то парни покорили меня своими песнями – оригинальными и смелыми. Днём они вкалывали на заводе, а по ночам играли так, что в сердце зарождалась вера в лучшее.

Но стоило им обрести популярность и переехать из Ямы на Бугор, как тексты стали пресными и по-регентски правильными.

Наконец-то слышу сигнал сканера – диагностика подошла к завершению. Снова прижимаю ладонь к монитору.

– Очень жаль, Кара, но ты в красной зоне! – радостно сообщает Зефирка. – Твои параметры ниже допустимых, так что ты автоматически признаешься испорченной.

Что?! Отнимаю руку от сканера и переворачиваю ладонью вверх – прямо посередине светится красная буква «И». Нет, не может быть, ещё вчера здесь красовалась жёлтая «Д»…

Судорожно листаю на экране список своих параметров. Объём талии, бёдер, груди, процент жировой ткани, мышечной массы и веса костей…

В висках начинает пульсировать. Встряхиваю головой, моргаю несколько раз.

Всё хорошо… Дыши… Это ошибка. Конечно, чудовищная ошибка!

Но все строчки почему-то ядовито-красные…

Вчитываюсь в каждую, когда понимаю, что именно произошло. Судя по данным, я потеряла критические сто грамм!

Трясущимися пальцами щёлкаю по вкладке «Параметры» и листаю ленту вниз, в надежде отыскать ошибку в цифрах, но график упрямо показывает, что информация верная.

В чём же дело?

Снова прокручиваю ленту вверх-вниз, и громко ахаю, когда натыкаюсь на примечание, отпечатанное мелким шрифтом в самом низу.

С 1 марта текущего года нормы были снова изменены. Дальше можно не читать, ведь на дворе уже июнь…

Выходит, никакой ошибки, просто Регентство в очередной раз порезвилось с показателями. А это значит, сегодняшние сто грамм оказались роковыми.

– Оставайся на месте, Кара, Полиция Внешности очень скоро навестит тебя! Приятной Утилизации!

От щебетания Зефирки у меня мороз по коже, неужели это конец?..

Да, именно так.

Пройдёт каких-то десять минут и за мной обязательно придут, как когда-то за Джуси. Чуть ли не каждую ночь я просыпалась от крика, потому что во сне меня объявляли испорченной, потом лежала, не в силах больше уснуть.

А теперь в оцепенении продолжаю пялиться в экран, будто от моего взгляда ненавистная строчка сменит окраску, а мои показатели увеличатся.

Неожиданно с лица Зефирки сползает улыбка, словно кто-то невидимый потянул за уголки губ вниз да так и оставил, приколов края булавками. Её круглые щёчки как-то разом обвисли и от подобного зрелища мне становится не по себе.

Может, у испорченных эйдос превращается в чудовище?..

– Кара, слушай внимательно… – от былого восторга в голосе Зефирки не остаётся и следа, напротив, сейчас он звучит серьёзно и даже сурово: – Ты меня не знаешь, но я твой друг и хочу тебе помочь.

Нет, это не мой эйдос. Что за дурацкая шутка?..

– У тебя очень мало времени, – продолжает вещать Зефирка-самозванец. – Входная дверь заблокировалась, как только тебя признали испорченной, поэтому уходить придётся другим путём.

– Уходить?.. – я таращусь на экран.

– Если не хочешь исчезнуть навсегда, как другие.

От слов «исчезнуть навсегда» меня бросает в пот, я нервно оглядываюсь на дверь, ожидая, что в эту самую секунду ворвётся Полиция, но электроключ продолжает сиротливо темнеть в углу.

– Кто ты?!

– Не сейчас, – тон Зефирки смягчается. – Времени нет, но я обещаю: если ты выберешься, мы встретимся и обязательно поговорим. А теперь ты должна поторопиться, иначе Полиция схватит тебя…

– Что… что я должна делать?

Всё тем же суровым тоном Лже-Зефирка продолжает меня инструктировать:

– Оденься, открой фудбокс… – короткая пауза, – и на панели управления нажми комбинацию кнопок: С5 Б7 Д3! – собеседник услужливо повторяет её дважды. – Теперь повтори ты!

– С5…Б7Д… …3.

– Отлично! Как только задняя стенка фудбокса поднимется вверх, ты увидишь ленту, по которой еда доставляется в твой отсек. Так вот, ныряй вовнутрь! Там довольно узко, но ты худенькая, пролезешь. Когда доберёшься до первой развилки, поверни налево, через три поворота направо и до конца, а потом сразу снова налево. Ты должна попасть в такой же спальный отсек, как и твой. Он нежилой, так что и фудбокс, и входная дверь будут не заперты.

Сама не верю, что иду на поводу у неизвестного, но перспектива исчезнуть, как Джуси, слишком меня пугает. Так что больше не трачу время на раздумья – в конце концов, если это какой-то тест для испорченных, терять всё равно нечего.

Перво-наперво решаю проверить входную дверь. На всякий случай. На цыпочках крадусь к выходу и прикладываю ладонь к электроключу. Вместо золотистого свечения вокруг ладони расплывается красное сияние.

В доступе отказано.

Кто бы со мной не говорил, он сказал правду, а это значит, времени у меня остаётся все меньше и меньше. Быть может, Полиция уже на подходе к моему отсеку? Страх липкими щупальцами ползёт вдоль позвоночника и подбирается к горлу.

Стараясь глубоко дышать, бросаюсь к комоду, распахиваю дверцу и, не церемонясь, вываливаю немногочисленные вещи на пол. Весь мой гардероб состоит из пары рабочих брюк, кофт и футболок серого цвета и нескольких выходных платьев такого же мышиного оттенка. Зимние вещи уложены в ящике под кроватью, но в них сейчас надобности нет.

Хватаю брюки с кофтой, нижнее белье нахожу в нижнем ящике.

– Дальше все будет зависеть только от тебя, – продолжает вещать тайный покровитель. – Как только покинешь отсек, веди себя естественно и сможешь выбраться на улицу… К десяти утра приходи на площадь Мира – мы сами тебя найдём!

Мы?

Ладно, сейчас не время думать об этом. В рекордные сроки натягиваю на себя вещи, но носки отыскать не получается, вечно они теряются в самый неподходящий момент, так что сую босые ноги прямо в ботинки.

– Кара, оставайся на месте, Полиция Внешности очень скоро навестит тебя! – снова щебечет Зефирка ангельским голоском.

Смотрю на экран – лучезарная улыбка уже вернулась на место. Я осталась совсем одна… Но киснуть некогда, нужно убираться отсюда.

Бросаю прощальный взгляд на отсек, где прожила последние два года.

Серые стены с неизменным портретом очередного Регента на самом почётном месте…

Моновизор пылится в углу – толку от него никакого, только рекламу крутит да рассказывает, как хорошо живётся в городе.

Старенький комод, перепавший мне на распродаже.

Поцарапанный стол у окна да книжный стеллаж.

Прямо над кроватью – постер некогда любимой рок-группы, который я так и не удосужилась снять.

И этаким завершающим штрихом разбросанные по полу шмотки. Вот и вся моя характеристика. Я – безликая серость. Ничего примечательного и выдающегося, впрочем, как и у большинства дефектных.

Кидаюсь к фудбоксу, надеясь, что он откроется. Кто его знает, может быть, меня уже вычеркнули из списка жильцов, и заблокировали не только входную дверь?

Мимоходом задумываюсь, кого поселят здесь после меня. Кто будет спать на моей кровати, есть за моим столом, пользоваться моей ванной и прикладывать свои ладони к сканеру? Хотя не всё ли равно?

Дёргаю ручку фудбокса вверх, но ничего не происходит. Неужели я опоздала? Или говоривший со мной ошибся? Нет, не могу поверить, что чудесное спасение не состоится.

Снова и снова с усилием давлю на ручку фудбокса. К моей радости, створка всё-таки поднимается. А вот контейнеров с едой нет. Тянусь к панели управления, когда слышу за дверью чьи-то шаги.

Медлить больше нельзя. Ввожу ту самую комбинацию и молюсь, чтобы я её запомнила правильно. Бросаю нервный взгляд в сторону двери и вижу, как электроключ загорается золотым, а это значит, что с той стороны кто-то получил доступ к моей двери…

Ну, давай же!

Наконец-то задняя стенка фудбокса очень медленно поползла вверх. Забираюсь вовнутрь и уже перелезаю на ленту, когда срабатывает сигнал, что замок открыт. Значит, в отсек вот-вот войдёт полиция Внешности.

Как же здесь узко…

Оборачиваюсь и кончиками пальцев кое-как цепляюсь за край задней створки и со всей дури тяну её вниз. Будем надеяться, что полицейские не сразу сообразят, куда я делась. Ползу вперёд, стараясь не шуметь. Лучше медленней, но тише…

А вот и развилка.

Куда теперь?

На какой-то миг меня почти одолевает паника – что если я сверну не в ту сторону? Надо успокоиться… Позволяю себе остановиться и сделать несколько глубоких вдохов.

Итак, что там было?..

Но все указания перемешались в голове и кажутся такими далёкими и размытыми, будто с тех пор, как они прозвучали из уст Зефирки, прошло не пару минут, а пару веков…

По-моему, мне всё-таки надо повернуть налево… Сворачиваю и оказываюсь в новом тоннеле, который тянется дальше насколько хватает глаз, а по бокам от него отходят новые дорожки – механические артерии, только вместо крови они переносят контейнеры с едой.

Похоже, нужно будет очень постараться, чтобы до третьего поворота добраться без приключений: ползти по двигающейся ленте – настоящее испытание, да ещё из-за контейнеров приходится вставать врастопырку, иначе нарушится доставка завтраков, а в Полиции тоже не дураки: сразу догадаются в чём дело… Может быть, они уже и так всё знают, но об этом я стараюсь не думать.

Кое-как добираюсь до третьей «артерии» и уже почти сворачиваю направо, когда в голове всплывает слово через.

Через три поворота направо и до конца…

А это значит, что мне нужен четвёртый поворот. Какое счастье, что я вовремя сообразила, потому что развернуться в этом узком проходе просто невозможно. Ползу дальше, утирая пот с лица – здесь невыносимо жарко и сильно пахнет едой.

В животе предательски урчит, и я решаю, что как только доберусь до выхода, прихвачу с собой маленький контейнер. Жалею, что вчера сэкономила эйды и на ужин заказала только рис с соевым мясом. Да чего уж там – я экономила все два года, которые здесь живу.

Добравшись до конца своей «артерии», хватаю крошечный контейнер с ленты и поворачиваю налево – удивительно, но последнее слово из инструкции отпечаталось в памяти, словно след от ботинка в свежем асфальте.

Я уже вижу свой конечный рубеж – заднюю стенку чужого фудбокса, когда вдруг наступает оглушительная тишина. Лента остановила свой бег. Похоже, полиция не дремлет! Надо выбираться…

Из последних сил доползаю до цели, спину ломит, а коленки саднит от боли. Даже не успев испугаться, что створка не поднимется, я со всей дури тяну её вверх и спустя секунду она исчезает в стене.

С передней дверцей тоже не возникает никаких проблем.

Тяжело дыша, вваливаюсь в отсек и растягиваюсь на полу. В руке зажат заветный контейнер. Вскакиваю на ноги, подхожу к двери и замираю в нерешительности.

Неизвестный пообещал, что дверь будет открыта, и я уже не сомневаюсь, что так оно и будет. Но что дальше?

Дальше всё будет зависеть только от тебя.

И вот теперь мне становится по-настоящему страшно. Одно дело – ползать по тоннелям, но совсем другое – выйти в коридор, где нос к носу можно столкнуться с полицией или с их шпионами – говорят, некоторые и за бургер с котлетой могу продаться.

С другой стороны – чем дольше я здесь остаюсь, тем выше вероятность, что меня поймают. Наверняка общежитие уже прочёсывают. Только сейчас осматриваюсь вокруг. Те же серые стены, портрет Регента на стене, кровать и моновизор…

Буквально усилием воли заставляю себя выйти из отсека с высоко поднятой головой, чтобы не вызывать подозрений: я – дефектная, иду на работу… Коридор оказывается точной копией моего, так что никаких осложнений быть не должно.

Спустившись по лестнице (лифты – роскошь для особенных) так никого и не встретив, я уже мысленно праздную победу, но тут замечаю двух мужчин на проходной. Сразу видно, что они не из наших – габариты не те. Полиция Внешности, как пить дать.

Пристроившись за безымянным стариком, наблюдаю, как Унслим, наш вечный вахтёр, которого мы обычно видим за стойкой, сейчас в страхе вытянулся по струнке, да и окружающие смотрят на этих двоих с опаской.

Только не останавливайся, ради эйдоса, не останавливайся!

Так я себя подбадриваю, продвигаясь вперёд, в надежде на эффект неожиданности – они ведь меня пока не обнаружили. Главное – вести себя как ни в чём не бывало.

На проходной образуется пробка и, чтобы понять, в чём дело, незаметно выглядываю из-за спины старика, но ничего не вижу…

– Что там происходит? – спрашиваю шёпотом.

– Эйдос его знает… – ворчит старик в ответ, – кого-то ищут, что ли… А мы опаздывай теперь…

Он прав – за любую провинность, в том числе, опоздание, предусмотрен штраф. Чаще всего – не досчитаешься эйдов. И крутись потом, как хочешь.

Очередь немного сдвигается. Я привстаю на носочки, вытягиваю шею и вижу, что на выходе установлен переносной сканер.

Мне конец.

Стоит только приложить к нему ладонь и меня тут же вычислят.

Украдкой бросаю взгляды по сторонам, надеясь на озарение.

Думай, думай же, Кара…

Уже собираюсь вернуться в отсек и ползать до бесконечности по узким лентам фудбокса, пока Полиции не надоест меня искать, или пока не поймают, но тут служебная дверь в другом конце фойе со скрипом открывается, впуская сотрудников доставки.

Похоже, вот мой последний шанс вырваться на свободу и избежать участи испорченных, какой бы она ни была.

Пользуюсь тем, что у доставщиков в руках огромные коробки. Если пригнуться – меня за ними могут и не заметить.

Перебежками достигаю заветного коридора и бросаюсь к двери, но, перед тем как выскользнуть наружу, резко останавливаюсь и прикидываю – а не ждут ли меня и там?..

Ещё секунду мешкаю, но приближающиеся голоса из фойе – рабочих из доставки или полицейских – уже и не важно, заставляют молниеносно принять решение, и я с тяжёлым сердцем толкаю дверь…