Kitobni o'qish: «Сердце Пожирателя», sahifa 5

Глава 6. Майк. Логово мутантов

Транзитный катер летел на военную базу с посадкой на планете Грязь. Пути почти всех космических кораблей – неважно, торговых или военных – шли через эту убогую грязную планету. Вся контрабанда, видимо, тоже шла через Грязь, все сомнительные и мутные сделки заключались тут же, не зря отец завербовал главного информатора именно на этой мерзкой планете.

Андреас дал всем бойцам увольнительную почти на неделю, понимая, что после пережитого стресса парням требуется небольшой отдых.

Майк собирался остановиться в том же облезлом мотеле, что и в первый день прилета, но Марк неожиданно предложил пожить у него. Майк подумал, что вряд ли оба папаши – и его, и Марка – обрадовались бы такой тесной дружбе, но потом плюнул и согласился. Безвылазно сидеть почти неделю в грязном клоповнике на чужой планете, которой он откровенно брезговал, – так себе перспектива. С Марком все же веселее, да и любопытно стало, как живут мутанты. Отцу и тем более деду он про такое, конечно, не расскажет.

Марк жил на окраине города, вдалеке от шумных баров и публичных домов. Как потом выяснилось, это был довольно респектабельный район по меркам планеты Грязь. По внешнему виду улица ничем не отличалась от всех остальных, такая же облезлая. Но тусклые фонари горели бесперебойно, стены домов не так расписаны, явных свалок по углам не наблюдалось, мерзкая вонючая река тоже протекала в стороне. По углам не блевали посетители баров и не визжали полуголые мутантки. Марк шмыгнул в темный подъезд полуразвалившейся многоэтажки и позвал Майка:

– Давай, шевели костями, тут лишний раз жилища не афишируют.

Майк быстро заскочил в подъезд и оказался в полной темноте, шел почти на ощупь вслед за Марком. Они долго куда-то спускались, явно в подвал. В темноте появилось светящееся табло, Марк набрал сложную комбинацию цифр, приложил отпечаток пальца, толстая железная дверь бесшумно открылась и впустила их в довольно большой и со вкусом обставленный холл. Если не знать, что это подвал заброшенного небоскреба, подумаешь, что попал во вполне приличный дом успешного бизнесмена. Хотя Марк-старший таким бизнесменом и являлся.

– Что, думал, будешь спать в коробке из-под холодильника? – Марк подмигнул Майку и уже громче заорал: – Маам, паап, я дома!

На звук его голоса в холл выбежала огромная, выше Майка и раза в три его шире, крупная дама в блондинистом парике с завитушками. За ней семенил тщедушный сморщенный человечек с тонкими бледными ручками – Марк-старший. Без черного плаща и большого капюшона в домашнем спортивном костюме он выглядел еще более измученным и убогим.

Маман сгребла сынулю в охапку и начала обнимать, со стороны казалось, что она его душит. Марк-старший, увидев Майка в собственном доме, оторопел, не успел замедлить ход и врезался прямо в необъятный зад своей глубоко уважаемой супруги, словно провалился в желе. Та даже не заметила удара и продолжала ломать Марка в своих объятиях. Когда маман сбавила обороты, Марк вырвался и сказал:

– Мама, папа, этой мой друг Майк, он поживет у нас, пока мы в увольнительной.

– Конечно, дорогой, – низким голосом загудела мама и ласково обратилась к Майку: – Очень приятно, проходи, не стесняйся, сейчас будем ужинать.

Марк-старший промямлил что-то невразумительное – увидеть сына Алекса в собственном безопасном логове было для него шоком.

В целом дом Марка оказался самым обычным домом, в котором не было окон, – все же подземный бункер. Но грамотно развешанные картины, цветы и подсветка создавали видимость обычного жилища на поверхности.

Майку выделили комнату сестры Марка, та недавно вышла замуж и жила отдельно, совсем на другой планете. А вот комната осталась девичья – полностью розовая, с рюшками, плюшевыми мишками и туалетным столиком с зеркалом в гипсовых розочках. На стенах было развешано множество фотографий хозяйки в резных рамочках, сестра Марка была вылитая мать. Полное круглое лицо в парике улыбалось Майку во весь рот со множества снимков, в какой-то момент ему показалось, что он попал в окружение сотни скалящихся толстых женщин. Он зажмурился.

«Да, обе мои сестры еще не самый плохой вариант, – подумал Майк, – такого розового безумия они дома не устраивали».

Он представил, как веселилась бы Ева, увидев его, чистого после душа, лежащего на кровати с розовым кружевным покрывалом рядом с миленьким плюшевым мишкой. Майк не рискнул скинуть с чужой кровати сотню этих плюшевых уродов.

– Хорошо смотришься в этой обстановке! – Марк вошел в комнату. – Медведей можешь убрать. Или ты боишься спать один?

В ответ Майк зашвырнул одного из медведей прямо ему в голову.

– Пойдем, – Марк кинул розового медведя в угол. – Меня всегда бесила эта комната, не могу здесь долго находиться.

Майк с удовольствием вырвался из домика толстой Барби и пошел следом за Марком на ужин. Мадам Эммануэль (а именно так звали необъятную маман его друга) щедро разливала огромным половником по большим тарелкам что-то дымящееся из стеклянной супницы размером с ведро. Суп оказался вполне съедобным, следом Майку навалили огромную гору рассыпчатого риса, на которой лежала распластанная запеченная курица, рядом поставили стеклянную миску с трясущимся розовым желе на десерт.

После бесконечных помидорных подливок и дохлой крысы с Планеты вечной пыли Майк жрал в три горла, но на десерте все же сломался. Марк тоже наворачивал за двоих, папенька вяло ковырял розовую трясучку и осторожно поглядывал на Майка, кусок в горло ему явно не лез. Зато мадам Эммануэль быстренько подчистила все на праздничном столе, последним в бездонную пасть провалилось розовое мороженое со взбитыми сливками и задорной вишенкой. Майк подумал, что родители у нее были знатные юмористы, раз додумались назвать такую крупную доченьку Эммануэль. Хотя она нашла своего принца, Марк-старший глядел на безразмерную гору с явным обожанием – и это после стольких лет совместной жизни. И вообще семья Марка хоть и была странноватой, но в целом дружной, можно сказать интеллигентной, все друг друга любили, заботились, прожорливая маман старалась Майка постоянно накормить. У Марка в комнате нашлось много редких книг, которые тот явно перечитывал по нескольку раз. Мутант оказался личностью очень разносторонней, гораздо умнее самого Майка.

Вечером после ужина друзья вышли прогуляться. Мерзкого грязного дождя не было, воздух свежим не назовешь, но хотя бы не отрава, можно дышать. Марк завел Майка в очередной брошенный небоскреб и потащил на самый верх. Они долго поднимались по ступенькам, в здании было этажей пятьдесят, не меньше, под конец Майк уже не чувствовал ног, зато Марк несся как на крыльях.

Но когда они вышли на крышу, Майк понял, что мучительный подъем того стоил – вид открывался просто потрясающий. Майк никогда так высоко не поднимался, все полеты на космических катерах не передавали ощущения полной свободы на высоте.

Над Грязью сгустились сумерки, где-то вдалеке за горизонтом пряталось оранжевое воспаленное солнце, красноватые отблески падали на темные облака и остовы разрушенных зданий и брошенных заводов – они стояли, как черные призраки, на фоне закатного неба. Воздух на высоте был гораздо свежее, чем внизу, не слышно вони реки и криков мутантов, ветер давал ощущение легкости. На секунду Майк поймал себя на том, что хочет прыгнуть вниз, – казалось, сам воздух подхватит тебя, и реально полетишь.

– Круто, да? – с восторгом спросил Марк. Он тоже ловил кайф, стоя на самом краю небоскреба. – Это мое любимое место, с детства сюда прихожу. Видишь, даже в таком дерьме можно найти красивые места.

Майк не спорил, на крыше было действительно очень красиво, и даже в горах планеты Мо не было такого явного ощущения полета над ночным городом. Друзья просидели почти час, глядя, как пожар от заходящего солнца затухает, превращается в тлеющие угли, а потом на Грязь опустилась черная и на удивление звездная ночь.

– Ты зря психовал там на Вечной пыли, – аккуратно завел непростой разговор Майк. Ему не хотелось, чтобы его друг так бездарно подорвал себя на гиблой планете. – Все равно не изменишь ничего. Они сделают другую лабораторию.

Марк долго молчал, но потом его прорвало:

– Мы для них грязь, отбросы общества, понимаешь? Существа второго, даже третьего сорта. Нас можно пытать, отстреливать – и никто слова не скажет. Ты просто не знаешь, каково это – быть хуже крысы… – он помолчал. – Мы не всегда так жили. Это отцу спасибо, вытащил семью из полного дерьма, выучил, меня воткнул вот в элитные войска. Черт бы побрал эту элиту, все они упыри во главе с Королем. А раньше мы жили в трущобах, жрали крыс… Маме было очень тяжело, у нее есть небольшие нарушения – повышенный аппетит… Ну ты заметил, наверное. Хорошо не отстрелили нас, хотя маму хотели убить, они любят в полных стрелять, легче попасть, и те убежать от них не могут. Вся эта королевская свора тогда охотилась на мутантов, и на нее в том числе.

Майк с ужасом подумал, что сделал бы сам, помня как Король или его приближенные гонялись за его матерью и сестрой на такой вот охоте… он даже плечами передернул.

– Теперь ты понимаешь, каково это – служить Его Величеству. Они поэтому мутантов во дворец и не пускают, боятся нас, – Марк грустно усмехнулся.

Майк подумал, какую дозу информации он может рассказать.

– Ты знаешь, кто мой отец?

Марк кивнул:

– Да, отец предупреждал, что ты очень опасен, – он усмехнулся. – Безжалостный маньяк, весь в папочку. Он сегодня чуть в обморок не упал, когда я тебя приволок.

– Есть такое, – Майк засмеялся. – А про Станцию Антона знаешь?

– Ну так, без подробностей. Они там все зомби вроде.

И Майк рассказал другу все из того, что мог рассказать. Про зомбирование людей, жизнь в капсулах, марши и песни, и про опыты профессора Бона над людьми. Больше всего Марка повеселило, что садиста Бона сожрал мутант, и так изощренно – зубастый рот у того оказался как раз в том месте, где у обычных людей расположена седалищная часть.

– Теперь ты понимаешь, что им плевать, мутант ты или человек? Мы все для них расходный материал.

Марк задумался и промолчал, аргумент был серьезный. Потом вскочил на ноги и сказал:

– Ну что, давай вниз?

Майк с тоской вспомнил пятьдесят этажей и вздохнул, но Марк направился совсем в другую сторону. Там прямо с крыши дома куда-то вниз в черную пустоту уходил толстый железный трос.

– Спуск будет быстрее, – мутант застегнул вокруг себя плотный пояс, который принес в рюкзаке, и повесил крюк на трос. – Давай, лови, – и он бросил второй пояс Майку.

– Ты что, хочешь вниз съехать на тросе?!

– Да, я всегда так спускаюсь. Но если хочешь, можешь топать обратно по лестнице.

Майк опять вспомнил про ступеньки и помотал головой. В небоскребе сейчас полная темнота, а фонари они с собой не захватили, еще не хватало ноги переломать. Но и прыгать в черную пустоту с пятидесятиэтажного небоскреба тоже не хотелось. Желание сигануть с крыши в первые минуты подъема на многоэтажку не в счет, это было разовое помутнение, эйфория от красивого вида.

– Давай, не дрейфь! – подбодрил его Марк. – Тормози вот так, – он показал хитрую конструкцию, – минут за десять до приземления. Будешь пролетать старую бочку, начинай, – и сиганул прямо в черную бездонную ночь, только где-то далеко светились узкие пустынные улицы.

Майк стоял на самом краю высотного здания, пристегнув пояс к тросу, и понимал, что ему реально страшно. Потом перед глазами возникло лицо деда с седыми всклокоченными остатками волос на лысой голове и его истеричное предостережение:

– Ты что, сбрендил?! Не верь мутантам, они тебя угробят!

Естественно, после этих слов Майк зажмурился и шагнул вниз.

Он несся со страшной скоростью, ветер остервенело обдувал лицо, но Майк заставил себя открыть глаза и смотреть по сторонам, как иначе он заметит пустую бочку.

Страх прошел в первую минуту, в крови приятно кипел адреналин, чувство полета было таким реальным, таким невероятно сильным, ничего круче в жизни он еще не испытывал. Теперь понятно, чего Марк сюда таскается, на такое точно подсядешь, как на наркотик. Мимо пролетали пустые глазницы выбитых окон, земля стремительно приближалась, вот и показалась ржавая бочка на толстых высоких подпорках. Майк начал тормозить, над головой полетели искры, механизм скрежетал, как старая ржавая шестеренка, но, как ни странно, спуск вниз оказался довольно плавным. Там его ждал веселый Марк.

– Ну что, круто?

– Офигеть! – выдохнул Майк, эмоции зашкаливали.

Уже когда оба подходили к бункерному жилищу Марка, Майк вдруг спросил:

– Слушай, а ты когда последний раз трос проверял? – все же он был сын своего отца, привычка все перепроверить никуда не делась, и вопрос он задал вполне здравый.

– Полгода назад катался последний раз, – весело ответил Марк.

– Вот ты дебил! Его же срезать могли миллион раз. Или проржавело там на хрен все.

– Могли, – пожал плечами Марк, – но видишь, не срезали же. И не проржавело. Круто покатались! – и он беспечно потопал к бронированной двери.

Наверное, после королевской охоты и жизни в трущобах такие мелочи как срезанный трос перестают волновать.

Дома их встретила мадам Эммануэль в огромной ночной рубашке, напоминающей парашют. Она спешно нацепила парик с золотыми кудряшками на абсолютно лысую голову, скорее для того, чтобы не смущать Майка, а не из-за собственной неловкости:

– Пардон! Кушать будете, мальчики?

У Майка в животе еще сидела целиковая курица с ужина, и он отказался.

– Ну ладно, проголодаетесь, на кухне пирожки, – и маман, шаркая тапками, направилась доедать что-то на кухне, было слышно, как она большими глотками пьет лимонад из огромной трехлитровой банки.

Засыпая в розовой комнате среди кучи уродливых медведей и сотни улыбающихся фотографий толстой принцессы, Майк впервые почувствовал себя счастливым в этом враждебном и чуждом ему мире.

Увольнительная выдалась очень странная, но богатая впечатлениями. Они с Марком целыми днями таскались по планете Грязь, лазили по катакомбам и высоткам, заходили в бары только для своих, где было вполне сносное пиво, часами болтали на разные темы. Молодой мутант не лез к нему в душу, не пытался вызнать информацию, и вообще, видимо, пошел больше в простодушную мать, чем в своего хитропопого папочку.

Под конец короткого отпуска Марк поволок Майка на рыбалку, и вот тут они встряли серьезно. Если раньше друзья перемещались только в пределах огороженной забором и проволокой территории города, то на рыбалку надо было лететь за ее пределы, в одичалую и очень небезопасную часть планеты.

Марк где-то арендовал странный летающий аппарат – раньше его использовали для охоты на диких мутантов богатые жители других планет, а сейчас списали по старости лет. То, что раньше Майк называл летающим ведром на своей базе, было вовсе не ведром, а вполне приличным катером, на ведре он летел сейчас.

Марк мастерски управлял этой развалюхой. Теперь понятно, почему он стал лучшим пилотом на базе, – полетаешь на таком коптящем тракторе – сможешь управлять чем угодно. Майк с тоской вспомнил серебристые лайнеры Мо и еще раз убедился, что рос он в тепличных условиях.

Драндулет летел медленно, метров десять-двадцать над землей, не выше, и тарахтел, как старый кашляющий дед, в воздухе оставалось густое черное облако. Марк резво переключал ржавые железки и даже давил на странные педали, шайтан-машина неслась на всех парах навстречу рассвету.

Внизу проплывала свалка, вдалеке маячили развалины зданий и старых заводов. Из щелей брошенных домов, разбуженные грохотом двигателя, выползали сонные мутанты, все облезлые, страшные, как больные собаки. Они с тревогой смотрели на небо, знали, что летающий аппарат может означать охоту. Но иногда с таких вот катеров им сбрасывали жратву, ошметки пищевой промышленности, так что совсем убегать уроды не собирались. С тоской глядя на улетающий катер, они снова прятались в свои норы среди гор мусора.

Марк развернул ржавый драндулет, и вдалеке показалось озеро насыщенного зеленого цвета. Берег по периметру тоже был окружен колючей проволокой, видимо, чтобы голодные уроды со свалок не мешали порядочным гражданам рыбачить. Летающее ведро с грохотом приземлилось на специально отведенную площадку, подняв вокруг себя тучу оранжевой пыли. Марк выскочил из катера, захватив специальные удочки и сачок с металлической проволокой вместо сетки. Майк последовал за ним, разглядывая странное место. Он раньше ходил с отцом на рыбалку, в горных реках с прозрачной чистой водой водилось много рыбы, они приносили ее домой, а мама потом запекала ее в духовке или варила очень вкусную уху, правда, иногда ворчала, что потрошит эту рыбу в последний раз.

У мутантов, видимо, все было по-другому. На ядовито-зеленой и абсолютно непрозрачной поверхности озера плавал желтоватый налет, иногда из глубины вздувались огромные желтые пузыри, словно кто-то дышал в вязкой воде, пускал газы. Когда пузырь лопался, над озером разносилась мерзкая химическая вонь. Марк бодро забросил удочки в это зеленое месиво и уселся ждать на берегу. В качестве наживки на большой крюк он использовал какое-то старое вонючее мясо. Буквально через пару минут стальная леска задергалась, Марк всучил Майку сачок и выдернул что-то на поверхность.

– Давай, не зевай, подцепи сачком! – крикнул он. – Ты чего, рыбу ни разу не ловил?

Такую рыбу Майк точно не ловил, тем более существо, которое они вытянули, меньше всего походило на рыбу. Длинное бледное тело напоминало здоровенную личинку с множеством мелких шевелящихся ножек. Странное существо довольно быстро стало ярко-оранжевым и задергалось в конвульсиях.

– Это рыба? – спросил Майк.

– Да, очень ценный экземпляр, – спокойно ответил Марк, скидывая бьющуюся в агонии тушу в специальный оцинкованный ящик, который тоже притащил с собой.

– Слышь, Марк, извини, конечно, но жрать это точно нельзя, – с сомнением протянул Майк.

– Так ее не едят! – весело сказал мутант. – Кто ж ест рыбу… Совсем, что ли! Из нее сок давят, потом делают это оранжевое пойло в барах, говорят, отвал башки. Одна такая красотка дорого стоит, между прочим.

По поводу «красотки» Майк бы поспорил – многоножка была на редкость мерзкая, хоть и веселенького оранжевого цвета. И еще он решил для себя, что никогда, ни при каких обстоятельствах в барах на Грязи ничего пить не будет. Интересно, все эти богатые алкаши знают, из чего им нацеживают разноцветные коктейли?

– А еще из нее лампы хорошие делают, – продолжал Марк. – Года три светить будет без перебоя, в гостиницы берут с удовольствием.

Майк вспомнил тусклые оранжевые светильники в мотеле и понял, что это был именно этот оранжевый червяк. Майк передернул плечами. Оранжевая тварь продолжала биться в агонии, ящик качался из стороны в сторону.

– А вертолет свой ты этой дрянью не заправляешь? Пойло, лампы…

Марк засмеялся:

– Вертолет я заправляю другой дрянью, и тебе лучше не знать, чем. Ты ж у нас нежный мальчик, потом летать на нем не сможешь.

– Только не говори, что ты насрал в топливный бак!

– Насрал, но не я, – парировал Марк. – Зато дешево и экологично.

Майк вспомнил клубы черного вонючего дыма за катером и решил не спрашивать, на чем он летает. Ну на хрен все эти мутантские штучки, меньше знаешь – крепче спишь.

Они порыбачили еще пару часов, поймали несколько оранжевых хреней и еще две синие плоские лепешки с жабрами – эти хоть отдаленно походили на рыбу, правда, когда задыхались на берегу, протяжно орали, как истеричные астматики. Марк тоже бросил их в отдельное ведро, закрыл герметичной крышкой и погрузил в летающий катер. В целом рыбалка удалась, и они довольные направились назад.

Ржавый драндулет довольно бодро летел на каком-то непонятном дерьме вместо топлива, вдалеке уже показались брошенные высотки цивильной части Грязи и даже забор с вышками. В этот момент двигатель закашлялся в предсмертном хрипе, потом резко заглох, и летающая железяка плашмя хлопнулась на большую кучу чего-то мягкого и вонючего, благо летели они невысоко над землей.

– Ну все, приехали! – раздался бодрый голос Марка. Было непонятно, шутит он или озадачен.

– Совсем?

– Я попробую починить, но вряд ли выйдет… Так что дальше ножками.

Мутант полез в мотор, долго там копался, матерился, пытался завести, но все тщетно, старый драндулет умер окончательно и лежал на куче мусора, разложив ржавые крылья, как мертвая раздавленная бабочка.

– Вот старый урод! – ворчал Марк. – Найду, на хрен разнесу его вонючую контору, всунул мне хлам.

Видимо, речь адресовалась хозяину катера.

И друзья потопали по направлению к городу. Путь предстоял неблизкий, дорога – одна сплошная свалка.

– Марк, слушай, ну тебя ведь они не тронут? Ты ведь свой, – Майк кивнул в сторону выползающих мутантов. Один был страшнее другого, все с виду дикие и голодные. Правда, близко к чужакам не подходили, боялись, и пока просто провожали настороженными взглядами.

– Я для них такой же свой, как ты в племени людоедов, – ответил Марк. – Они тут совсем без башки, некоторые даже не разговаривают.

Оказаться за пределами стены без оружия, рации – перспектива вырисовывалась не очень радужная. Естественно, двое умников никому не сообщили, где они, понимали, что на такую вылазку ни командир Андреас, ни Марк-старший никогда разрешения бы им не дали. Перед глазами Майка опять возникло всклокоченное лицо деда, который орал только одно слово:

– Идиот!!!

Странный у него какой-то ангел-хранитель – вечно в образе истеричного старика и появляется в тот момент, когда уже поздно.

– Дед, ты хоть заранее предупреждай, чего сейчас-то орать, – тихо пробормотал Майк, и видение исчезло.

По пути они нашли пару железных арматурин – хоть какое-то, но оружие. Хотя если мутанты накинутся всей кучей, то шансов отбиться мало. Правда, уроды, напуганные регулярной охотой людей из города, нападать не спешили – тихо ползали вокруг, разбегались в стороны, как тараканы.

Шли долго, по дороге уполовинили запас воды. Еду, заботливо приготовленную мамашей Марка на неделю вперед, брать не стали, тащить с собой лишний вес не хотелось, потерпят.

– Слушай, Марк, а у тебя кроме дополнительных ушей и нюха есть еще какие-нибудь особенности? – спросил Майк.

– А тебе чего вдруг? – тот вроде не обиделся.

– Ну чтоб заранее знать. Вдруг у тебя крылья есть, отвезешь нас домой, – Майк засмеялся.

– Были бы у меня крылья, я бы девушек катал, а не всяких там придурков с арматурой, – проворчал Марк. Потом грустно вздохнул: – Нет, только уши.

– Все равно круто! – с завистью сказал Майк. – Я б хотел себе чего-нибудь такое.

Сейчас, когда он поварился в местном котле, то стал гораздо лояльнее ко всяким нестандартным вещам. Поди плохо иметь какую-то дополнительную способность – слышать хорошо или видеть за километр. Прожорливость мадам Эммануэль, конечно, не в счет, такого добра ему не надо. Марку это польстило. Впервые над ним не смеялись, не подкалывали, не звали ушастым чмо, приняли таким, какой есть, и даже позавидовали некоторым особенностям. Друзья бодро зашагали дальше, но на пути к городу им попался старый полуразрушенный завод.

– А вот туда нам соваться точно нельзя, – озабоченно сказал Марк. – В таких местах прячутся совсем дикие уроды. Эти вообще ничего не боятся и не понимают, как звери.

Они перестали разговаривать, старались двигаться бесшумно, тихо обходя старый завод, максимально прислушивались, Марк даже вытащил свои запасные уши. И все же предосторожности им не помогли. Ступив на казалось бы прочную часть свалки, оба провалились метра на три вниз, попав, словно в гамак, в мягкую липкую сетку. Потом последовал удар, и Майк отключился…

Очнулся он с сильной головной болью, по затылку текло что-то горячее, видимо, кожа на голове была рассечена. И еще он не мог пошевелиться, руки и ноги были плотно связаны, затекли, но малейшее движение сковывало еще больше. Он услышал шепот Марка:

– Майк, ты жив?

– Да, – так же шепотом ответил он. – Где мы?

– Хрен его знает. Но я не могу двигаться.

Майк пригляделся в полумраке и постепенно начал осознавать, куда они попали.

В огромном цехе старого завода почти все стены, колонны, пол и потолок были оплетены густой плотной паутиной. Солнечный свет пробивался сквозь проломленную крышу и освещал величественное и одновременно отталкивающее зрелище. Машинный зал, казалось, был украшен тонкой полупрозрачной тканью, словно огромная рассеянная невеста забыла здесь свою длинную подвенечную фату, намотала ее везде, украсила ржавые механизмы, опутала облупленные колонны, небрежно развесила на ветхой лестнице.

В этой тонкой, но липкой и прочной фате, тщательно запеленанные, как два младенца, у самого потолка висели бойцы королевской гвардии, бестолковые Майк и Марк. Почему хозяин всего этого великолепия не запеленал их с головой, оставалось загадкой, видимо, хотел, чтобы жертва дольше оставалась живой и свеженькой. Но рано или поздно он все равно придет на обед отведать вкуснятины, и вопрос, кого слопают первым, пока оставался открытым. Пошевелиться они не могли, липкая дрянь склеила намертво руки и ноги, но и молча ждать, пока их съедят, тоже не хотелось.

– Хоть бы ты плевался огнем, что ли, – зашипел Майк. Ему не давали покоя способности Марка. – Выжег бы эту дрянь, и мы выбрались.

– Я бы в тебя тогда первым плюнул, задолбал с пожеланиями, – ответил тот, прекрасно понимая, что им хана, и виновник событий все же он. Далась им эта драная рыба, сидели бы сейчас дома или в баре, спокойно догуливали увольнительную.

Висели друзья под самым потолком полдня и всю ночь, руки и ноги совсем онемели, нестерпимо хотелось пить.

Рано утром, когда солнце уже встало и ярко осветило старый завод, Марк услышал тихие шаги, и явно не одни, потом невнятную речь, и наконец, звук передергиваемого затвора. Охотники! Если это так, то вселенная дала им один шанс из миллиона выбраться из этого кружевного дерьма.

На Грязь ездили охотиться, на этом планета здорово поднялась. Это сейчас в прокуренных барах проворачивают полно других мутных дел, и охота уже не так популярна, как в былые времена. Но все же остались истинные фанаты, любящие погонять мутантов и пощекотать себе нервы.

Такие охотники не станут палить из летающих катеров по визжащим мутантам, живущим на свалке и питающимися падалью, они пойдут на брошенные заводы искать реальных одичалых монстров, выслеживают их неделями, а потом убивают с особой жестокостью. Ну или сами никогда больше не возвращаются, такое тоже было не редкостью.

Марк услышал, что именно сейчас компания из пяти охотников осторожно окружала свою жертву, и если монстр сам их не перебьет, то есть шанс привлечь к себе внимание. Марк затаился и дал знак Майку замолчать и не возиться в своем коконе – раньше времени кричать нельзя, хозяин паутины явно не в курсе, что на него идет охота. А то занервничает и сожрет их раньше времени. Тем более парни сами его еще не видели и не представляли, где он прячется.

Минут через десять в самом углу старого цеха послышалась возня, мат, вспыхнуло пламя огнемета и раздался дикий крик. Началась стрельба, запахло паленым мясом. По горящей паутине прямо к потолку ползло довольно крупное многорукое существо. Вслед ему выпустили столб огня, существо загорелось и упало вниз с большой высоты, там его добивали из огнеметов и автоматов. Пальба прекратилась, монстр догорал, подняв кверху шесть дымящихся конечностей, вокруг столпились охотники. Как Марк и предполагал, всего пять человек, все в военном обмундировании. Он заорал как можно громче, к нему подключился Майк, эхо от их голосов разнеслось по всему заводу.

Охотники вскинули огнеметы и чуть было не выжгли незадачливых рыбаков, сами напугались не меньше. Но потом кто-то из них, более глазастый, увидел коконы у потолка и дал команду не стрелять. Охотники осторожно подошли поближе. Парни орали, что они военные в увольнительной и попали в плен к местному упырю. Охотники отнеслись к воплям настороженно, но зацепили коконы крюками, стянули вниз и разорвали паутину. Правда, все равно взяли на прицел. Когда друзей окончательно распутали, один из охотников, по виду главный, плотный мужик в камуфляже, вдруг стянул с лица маску и весело сказал:

– Отбой, ребята. Я знаю этого дурака! – на Майка смотрело помятое улыбающееся лицо Антона.

Компания охотников сидела у горящего костра, Майк с Марком судорожно пили воду и дожирали консервы из банки. Антон с приятелями долго ржали над их рыбалкой и полетом на старом ржавом ведре к зеленому озеру. Откуда вдруг Смотритель станции и богатейший человек Вселенной оказался на старом заводе, оставалась загадкой, Майк предположил, что тот сбежал на охоту от своей позолоченной семейки в поисках острых ощущений. Версия подтвердилась. Когда они шли к звездолету, Антон, словно видя в Майке своего друга Алекса, вдруг начал изливать душу:

– Задолбало меня это семейство, блевать тянет, глаза не глядят… Вон лучше за пауком поохочусь, все веселее. И Яков этот, сука старая, все не сдохнет никак. Мотается на своей коляске день и ночь, перед глазами мельтешит. Ты ж видел, как он башкой об лестницу бился? И ничего, огурец.

– Может, он мутант? – предположил Майк.

– Дело говоришь, парень. Я как-то не подумал, – Антон замолчал, явно раздумывая, как в очередной раз укокошить Якова, если тесть все же мутант.

– На Станцию пойдешь ко мне? – вдруг спросил он. – Отца твоего не хватает. Очень не хватает, – Смотритель вздохнул. Майку на какой-то момент даже стало его жалко, он теперь понял, почему отец с некоторой ностальгией вспоминал Антона.

Сейчас, когда они с Марком столько всего вместе перехлебали, резко разойтись и жить так, словно они друг друга не знают, было бы сложно, многие вещи не забываются. Майк начал мямлить что-то про контракт, службу Королю, но Антон перебил:

– Да брось, знаю я, знаю! Тухло там, как в банке. Отец твой раньше заскучал, все сбегал, таскался по планетам. А меня только сейчас накрыло, видеть эту Станцию не могу… Ладно, погуляй по планетам, пока молодой, порыбачь еще, – Антон заржал, хлопнул Майка по плечу, – а потом, как надоест, давай ко мне. Не в свою же деревню поедешь козу пасти… – Коза отца явно не давала ему покоя, не мог смириться, что его друг и лучший боец стал полным дураком.

Майк совершенно искренне замотал головой, давая понять, что к себе обратно не поедет. И впервые поймал себя на том, что действительно не хочет возвращаться домой. Ну по крайней мере сейчас. И еще он понял азарт отца, когда они с Антоном громили планеты. Антон действительно может увлечь за собой – вон как на него другие охотники смотрят, жизнь отдать готовы. Веселый, умный, не трус. Лидер и есть лидер.