Kitobni o'qish: «Падение Храма Соломонова», sahifa 9

В этот момент в дверь постучали. Юноша сразу вскочил и открыл. Перед ним стоял Иосиф:

– Простите, я не помешал?

– Нет, что ты, заходи, вино будешь? – пригласил его Тит.

– Да, пожалуй.

– Рассказывай, как отношение к тебе со стороны наших недругов? – налил вино и, кладя купленные продукты на стол, спросил Флавий.

– На удивление, здороваются и прощаются, по-моему, это не к добру, – Иосиф сел на скамн.

– Ничего, я начеку, будь и ты тоже!

– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но покажите мне тех, кто вам угрожает, и я расправлюсь с ними! – сказал в гневе Туллий.

– Я потом тебе все расскажу и их покажу, – Тит повернулся к Маттафии: – Ты не знаешь, сколько нам надо будет пробыть в Александрии?

– Император сказал, что Гелий нам все скажет. Наверное, несколько дней, пока пройдут официальные встречи, затем отправимся в Иерусалим.

– Ух ты! – восхитился юноша. – Там я никогда не был, а так хотелось бы побывать!

– Если человек чего-то искренне хочет, всегда получает, – сказал Иосиф.

Снова стук в дверь, но на этот раз отворил сам стучащий:

– О-о-о, я вижу, здесь какое-то тайное собрание, небось заговор против меня устраиваете! – сказал входящий Гелий. – А это кто, откуда, какой-то раб? – и он вопросительно посмотрел на Туллия.

– Я не раб, господин, и никогда им не буду!

– Хм, – усмехнулся Гелий. – Никогда не говори «никогда», а то мало ли что случится!

Юноша резко поднялся со скамна и сжал руки в кулаки.

– Сядь и успокойся, Туллий! – выкрикнул Тит, тот нехотя повиновался.

– А я смотрю, у тебя хороший защитник появился, жаль, что слишком вспыльчивый, как, впрочем, и ты сам, Флавий!

– Это пятая или шестая рука Нерона, так что будь с ним осторожен, – сказал юноше Тит.

– Благодарю за то, что представил меня, но я не шестая рука, а левая!

– Серьезно? – весело спросил Флавий. – А я думал, ты правша!

– Как смешно. Я пришел вообще-то по делу. Мне только что сказали, что одна из трирем, сопровождавших нас, осталась в гавани. Как ты думаешь, почему?

– Видимо, что-то случилось, но ничего, догонит! Триремы плавают намного быстрее обычных судов.

– Мне все это не нравится. Пираты только и ждут, как напасть на беззащитных.

– Да не волнуйся ты так, у нас на судне есть защита, да и еще одна трирема, при том что здесь патрулируют военные суда! Так что успокойся.

– Патруль? Какой патруль? Мы же скоро войдем во Внутреннее море, а там нет патруля!

– Хочешь, мы тебя можем высадить в Сиракузах или в Кротоне, или в Спарте, или на острове Крит?

– Зачем, что я буду там делать? – удивился Гелий.

– Будешь в полной безопасности и в одиночестве наслаждаться своим обществом и, главное, без пиратов! – и все весело засмеялись.

– Вы все глупцы, я же серьезно! Да ну вас, – и, обиженный, он покинул каюту.

Месяц плавания прошел довольно спокойно. Пиратов никаких не было даже близко. Флавий почти каждый день общался с Иосифом и Туллием, а иногда и с Гелием. Он уже намного ближе узнал их характеры, мечты, какие они, когда хорошее и плохое настроение. Маттафия всегда держался на высоте, никогда не повышал голоса, полностью себя контролировал во всех ситуациях. Туллий был довольно вспыльчив, но так же быстро и успокаивался. Человеком он был довольно открытым. Периодически намекал, чтобы Тит его взял с собой назад в Рим, что он ему будет служить до конца дней своих и готов жениться на любой женщине, которую выберет для него Флавий. Тит же говорил, что он и сам не женат. Гелий же всегда вел себя странно, иногда мог чем-то поделиться и быть искренним, но чаще всего держался высокомерно.

Дни за днями шли чередой, пока однажды днем они все-таки не напоролись на пиратское судно. Погода была пасмурной, и клонило ко сну, поэтому почти все находились в своих каютах, когда услышали звон колокола, оповещавшего об опасности. Большинство милес выбежало на палубу, откуда видны были три пиратских небольших, но быстрых судна.

– Я знал, знал, я так и знал! Нам всем конец, мы погибли, нас будут пытать, затем вспорют животы, а внутренности… – полностью обезумев, начал кричать Гелий, пока Флавий не ударил его ладонью по лицу так, что тот сразу пришел в себя. – Благодарю, мне этого не хватало!

Капитан закричал, чтобы все готовились отражать абордаж. Милесы и ликторы уже были во всеоружии и готовы к бою. Пиратские суда начали постепенно приближаться к Palatiorum, когда трирема протаранила бок одного из вражеских судов, сделав в борту огромную пробоину. Остальные два были вынуждены отправиться на помощь собратьям и, словно коршуны, набросились на трирему.

Милесы на ней отчаянно сражались, защищаясь от абордажа. Пилад дал приказ подойти и спасать своих, когда на горизонте появилась вторая трирема, на полной скорости шедшая к месту сражения. Пираты не могли направить свои силы в сторону двух римских судов, приближающихся к ним, и приняли на себя удар второй триремы. И сразу к ним подплыло еще и судно Нерона. Борьба стала равной – три на три. Два судна пиратов были с пробоинами в корпусах, а на третий, Palatiorum перекинул корвус, по которому милесы, ликторы, трибун, центурионы и Тит бросились на палубу вражеского судна.

Началось сражение. Флавий ловко увернулся от одного удара и сам смертельно поразил своего противника. Затем начал махать мечом направо и налево, многих задевая, и если нападавшие пытались попасть в него, его тут же страховали ликторы. Так, сражаясь, они постепенно окружали пиратов. Тит зарубил еще одного врага, когда следующий ловким ударом выбил у него меч и попытался поразить его, Флавий выхватил свой кинжал и загнал по рукоять в сердце противника, но не заметил третьего, который мечом ударил его по правому плечу так, что он упал, но нападавшего сразу же убили.

Послышался крик, что Тита ранили, и к нему бросились ликторы, которые, подняв его, быстро унесли раненого на свое судно, и пока несли, он, ощущая дикую боль в плече и руке, видел, как тонут два пиратских судна, а милесы выкрикивают: «Слава Риму!» – при этом на другом судне битва продолжалась.

***

…Кругом крик и ужас. И вдруг кто-то бросает факел, который очень медленно летит в сторону храма и залетает через оконное отверстие внутрь. Начинается страшный пожар и…

Флавий открыл глаза. Весь в поту, он лежал в кровати с перевязанным плечом, а со лба и лица ему вытирал пот тряпкой Туллий. Рядом готовили микстуру лекарь и Марк.

– Он открыл глаза, эскулап! – произнес юноша и обратился к Титу: – Как ты себя сейчас чувствуешь? Ты говорил непонятные слова, это из-за жара?

– Чувствую себя хуже некуда. Что со мной случилось?

– Тебя ранили, но все уже позади. Мы боялись, что рана серьезная, но спасла кольчуга, она не дала отрубить руку, так что скоро мы тебя вылечим, и в Египет приплывешь здоровым, – ответил лекарь. – А пока нужен полный покой и отдых. Через пару дней ты уже сможешь дышать свежим воздухом на палубе.

– Дайте воды, сильно хочется пить, – и, вдоволь напившись, спросил: – Как закончился бой, кто победил?

– Мы, конечно, иначе все давно были бы мертвы! – весело ответил Туллий. – Разбили их полностью, потопили все суда, но перед этим конфисковали все награбленное. Правда, одна наша трирема была сильно повреждена, пришлось и ее утопить, чтобы с ней не возиться и она не досталась другим. А мы сейчас идем очень медленно, кто знает, когда будем на месте!

– Кого-то из пиратов оставили в живых?

– Нет, всех убили, не колеблясь, только девушек оставили, их восемь, они сидят в клетках в трюмах. Я уже ходил к ним.

– Жаль, что они тебя оставили в живых! – пробубнил Марк.

– Они просто были поражены моей красотой!

Кривая ухмылка Марка и без слов сказала, что он об этом думает.

– Сколько потерь среди наших? – задал новый вопрос Тит.

– Большие потери на первой триреме, она ведь приняла основной удар. А на нашей убили одного центуриона и многих милес, – ответил Туллий.

– Ну что же, один враг пал, осталось еще двое!

В эти дни, пока он выздоравливал, Флавия навещали все знакомые ему люди. Одним из первых был Иосиф, затем Пилад, даже Гелий и трибун Гирций пришли узнать, как самочувствие больного.

Через неделю Тит уже был полон сил. Хотя плечо и болело временами, но он уже мог невысоко поднимать руку. В основном время проводил на палубе в окружении друзей. Теперь уже Туллий завалил вопросами Флавия, расспрашивая все о нем.

Еще через неделю, когда стояла прекрасная погода и многие находились на палубе, Гелий имел неосторожность сказать то, о чем запрещено говорить во время плавания.

– Пилад, а когда мы уже приплывем?

– Мы немного сбились с пути, но это ничего, если Нептун нам даст попутный ветер, уже в конце месяца будем на месте.

– Как хорошо, что такая идеальная погода, и мы еще ни разу не попадали в шторм!

Капитан, услыхав это, закричал так, что его, наверное, было слышно даже в Риме.

– Ты, жирная, тупая свинья! Если ты накликал на нас беду, я тебя лично задушу вот этими руками!

У Гелия глаза чуть не вылезли из орбит, он явно был ошарашен таким высказыванием в свой адрес:

– Да ты хоть знаешь, с кем говоришь, грязный плебей?! Я элита римского общества, левая рука самого Нерона! Да стоит мне приказать – и тебя сразу же здесь казнят!

– Ты будешь приказывать на суше, но пока мы в море, хозяин здесь я!

Ругань продолжалась еще долго, пока лютые враги не разошлись в разные стороны.

Но буквально через день суда попали в опасную бурю. Опять непрестанно звенел колокол, чтобы все, кто мог, пришли на палубу и помогли команде снять паруса и удержать грузы, дабы их не смыло в море. У Тита рука хоть и побаливала, но он вместе с Иосифом и Туллием поспешил на зов.

Судно бросало из стороны в сторону, большие волны захлестывали палубу так, что многие из последних сил пытались удержаться за борт. На мачте двое матросов заворачивали паруса, но один не смог удержаться, соскользнул с мачты вниз, а другой упал в воду. Капитан давал ценные указания своим подопечным, при этом не забывая проклинать Гелия. По палубе скользили с одного бока на другой бочки и ящики, их пытались удержать рабы и милесы.

Иосиф бросился ловить ящик, повисший на корме. Но вдруг откуда ни возьмись перед ним появился, держась за веревку, центурион, который произнес:

– Наконец-то несчастный случай, как я долго его ждал!

И только он хотел пнуть ногой иудея, чтобы тот упал в воду, как его самого Флавий схватил и выкинул за борт. Тит начал помогать Иосифу, как его кто-то ударил сзади, и он упал, но схватился левой рукой за Маттафию, повисшего на ящике, вот-вот угрожавшего упасть в воду. На сей раз это был трибун. Зловеще улыбнувшись, он без слов попытался их скинуть, но чей-то кинжал пронзил его в спину.

Гирций повернулся и увидел Туллия, который, схватив его, вытащил из него оружие и толкнул так, что тот перекинулся через борт и упал в море. Юноша, крепко держась, помог обоим, вытащив их на палубу.

Буря постепенно стала стихать. Для Флавия и Иосифа это происшествие могло быть последним в их жизни, если бы не Туллий, о котором они совсем недавно и понятия не имели, видимо, он был послан богами, чтобы защитить их.

Сидя в каюте, юноша первым начал разговор:

– Мне повезло, что я в такую погоду увидел, что у вас там происходит что-то не то! Кстати, господин, вот твой кинжал, который ты бросил на палубе пиратского судна, – и он протянул Титу оружие.

– Благодарю, Туллий! – сказал Флавий. – Мы тебе очень благодарны за наше спасение. У меня столько рабов и ликторов, но никто даже не заметил, что я был на волоске от гибели. Я никогда этого не забуду, отныне ты, если я выживу, конечно, будешь меня сопровождать в Рим и жить на моей вилле, ты мне теперь как брат! – и он обнял юношу.

– А я благодарю вас обоих, мои друзья! Тит, за то, что первым бросился на помощь, а Туллий вторым. Без вас меня бы уже не было в живых. Я навсегда ваш должник! – произнес бен Маттафия.

Так их дружба укрепилась еще сильнее, и каждый был готов в любой момент прийти на помощь.

На судне инцидент с покушением и гибелью трибуна и центуриона вызвал настоящий ужас среди милес и команды. Самым виноватым чувствовал себя Марк, что он не выполнил поручения своего хозяина.

Через пару дней, когда Флавий открыл свой сундук и, достав оттуда кулон, начал рассматривать его, в каюту вошел Туллий.

– Ты где был, бурная кровь?

– Я спускался в трюм к нашим пленницам, они, оказывается, еще и хорошие собеседницы, кто бы мог подумать! А что это у тебя в руках?

– Это наше родовое сокровище, подаренное мне матерью перед смертью. Для меня это самая большая ценность на свете!

– Можно мне посмотреть? – он взял в руки кулон и искренне восхитился. – Вот это да, я никогда еще не видел такой дорогой вещи! Если он тебе дорог, оберегай его, как свою жизнь, – и отдал его обратно. – А у меня самая большая ценность – это я! Кстати, как тебе моя набедренная повязка? Сегодня выиграл у одного раба, жаль его, без одежды остался, но мне же надо в чем-то ходить по улицам Египта, а там в тунике не походишь, жарко! – Туллий, сняв тунику, надел на себя повязку.

– Вид как у наглого раба! – сказал Тит.

– Почему? – обиделся тот. – Ладно, пойду, покажусь моим поклонницам. Уж они-то точно оценят, – и гордо удалился.

Глава VIII

В календы июля Palatiorum подходил к Александрии, и все вышли на палубу, чтобы посмотреть прибытие. Отсюда хорошо был виден знаменитый Фаросский маяк, считавшийся одним из семи чудес света. Специальная насыпь длинной в семь стадий соединяла маяк с берегом. Находился же он на скалистом острове Фарос.

– Этот маяк состоит из трех мраморных башен, которые стоят на основании из массивных каменных блоков и построен во второй год правления царя Птолемея II, еще 348 лет назад. Планировалось, что он будет строиться двадцать лет, но египтяне управились за пять. Высота его одна стадия. Верхняя башня круглая, с куполом, установленным на гранитных колоннах, увенчана огромной бронзовой статуей покровителя морей Посейдона⁹³ высотой в шестнадцать локтей. На верхушке третьей башни в объемистой бронзовой чаше тлеет древесный уголь, отблеск которого при помощи сложной системы зеркал на тысячи стадий указывает местонахождение гавани. Он также служит великолепным наблюдательным пунктом. Система металлических зеркал используется для обзора морского пространства, позволяя обнаруживать суда задолго до того, как они появятся у берега. Там устроены флюгеры и часы, – объяснил всем капитан. Затем, увидев их удивленные лица, добавил: – Я уже здесь много раз был и все о маяке знаю!

– Подумаешь, чудо света, Золотой дворец Нерона намного грандиознее и чудеснее этого маяка! – громко сообщил свое мнение Гелий.

Пилад с отвращением посмотрел на самого ненавистного своего гостя, но промолчал.

– А я первый раз здесь и впервые вижу такой маяк, а город какой огромный! – восхитился Флавий.

На западном берегу Нила была морская гавань, а неподалеку находилось Мареотийское озеро. Мост Гептастадиум соединял материк с островом Фарос. Это соединительное сооружение создавало две гавани: меньшую по размеру Эвност и Великую гавань, которые относились соответственно к районам города Ракотис и Брухийон.

Два римских судна зашли в Великую гавань и медленно пришвартовались к пирсу. Тит с друзьями, попрощавшись с капитаном, по корвусу сошел с судна, и путешественники в сопровождении ликторов и рабов с сундуками отправились на берег. Гелий велел принести паланкины, идти пешком к резиденции префекта он явно не горел желанием. Немного подождав, они сели в паланкины, и их понесли по городу.

Действительно, Александрия была крупнейшим центром образования и науки, основанным еще в 332 году до Р. Х. самим Александром Македонским. Два первых Птолемея создали Мусейон – своего рода исследовательский институт, где обучались многие знаменитые ученые эллинистического мира. В Мусейоне была собрана когда-то огромная библиотека, имеющая около семисот тысяч папирусных свитков, а после пожара осталась только их малая часть, которая сохранила все знания человечества. Когда Флавий проезжал мимо этого здания, у него захватило дух от массивности сооружения.

При всей грандиозности города он не имел никаких общественных канализационных систем. Горожане выливали помои прямо на улицу. Вода поступала из частных и общественных колодцев. Александрия была шумным, пыльным и душным городом, состоящим из вилл, домусов, инсул и общественных строений. Лавки находились на нижних этажах, кубикулы на верхних. Часто граждане проводили досуг на крышах зданий, там было прохладнее. Жара стояла неимоверная. Действительно, Тит и Гелий погорячились, надев на себя тоги. Хорошо было Иосифу и Туллию, которые надели свои набедренные повязки еще на судне и сейчас комфортно себя чувствовали.

Наконец они прибыли к резиденции наместника Египта. Дворец имел довольно большую площадь и огромную по числу охрану, которая, завидев гостей, сразу подбежала и начала выяснять, кто это. Они уже были оповещены, что сейчас прибудут посланники императора, но подозревали в этом ловушку. Однако, увидев их, стража успокоилась.

Когда все вышли из паланкинов, навстречу им направился сам наместник. Это был среднего роста человек в возрасте около сорока лет, с виду очень серьезный и строгий:

– Прошу прощения за столь подозрительную стражу, но уже были случаи нападения на меня со стороны египтян!

– Ну что ты, не надо ни в чем перед нами оправдываться, наместник, – сказал с наигранной добротой Гелий, и они обнялись. – Это со мной Тит Флавий и Иосиф бен Маттафия, – указал на представленных рукой. – Мы хотим остановиться в лучших покоях!

– Очень приятно, я Тиберий Юлий Александр, хозяин этих земель. Вас сейчас проводят в ваши кубикулы, – поприветствовал их наместник. – А это кто? – он указал на Марка и Туллия.

– Это обычные никчемные рабы, они могут ночевать и на улице.

– Я не раб! – вспылил юноша.

– Они мои друзья и будут ночевать со мной! – защитил их Флавий.

– Хорошо, – спокойно ответил Тиберий. – Как хотите, – и он велел рабам, чтобы те проводили гостей.

Дворец был богато и красиво отделан, но после Золотого дворца Нерона римских гостей уже ничто так не восхищало. Вокруг здания расположился огромный сад с прудами, бассейнами и колодцами. В передней части находилась экседра⁹⁴, далее располагалось помещение для дружеских приемов и пиров, а в задней части были кубикулы.

Экседра состояла из большого зала, имеющего боковые помещения. Стены были оштукатурены и украшены росписями. В центральном зале были более высокие потолки с поддерживающими колоннами, сделанными из дерева, а их основания из камня. Из камня были пороги и дверные проемы, а двери из эбенового дерева, которое долговечнее местной древесины. Отдельными помещениями являлись триклинии, кубикулы, термы и уборные.

Всех разместили в разных покоях, только Тита вместе с Марком и Туллием. Пол в кубикуле был оштукатурен и окрашен в желтый цвет. На стене имелись драпировки, выполненные из кожи. Мебель была сделана из кедра, инкрустированного слоновой костью, драгоценными металлами, полудрагоценными камнями и фаянсом. В углу находились светильники на деревянной подставке в человеческий рост.

– Не грусти, Туллий, те девушки тебе не нужны. Встретишь других, намного лучше их, – начал утешать Флавий юношу.

– Тебе легко говорить, это же не ты лишился сразу восьмерых поклонниц! Пилад решил их оставить себе, старый развратник.

Дверь отворилась, и к ним вошел Гелий в ярком длинном опоясании из льняного полотна. Выглядел он настолько смешным, словно большая цветная бочка, сдержаться было невозможно.

– Смейтесь-смейтесь, несчастные. Так, между прочим, ходят здесь патриции, а так, – и он указал на Туллия, – только рабы. Но я пришел по другому поводу. Сегодня мы отдыхаем, а завтра у нас насыщенный день с посещением храма Сераписа. Так что будьте в форме. Кстати, к вам сейчас придут гости, советую дождаться их.

– Что-то ты в последние дни слишком хороший, к чему бы это? – спросил Тит.

– Просто умею расслабляться на отдыхе!

– Отдых? Ты же сюда приехал по делу.

– И на отдых! – Гелий весело постучал ладонями по своему толстому животу и ушел.

Флавий в ларце обнаружил набедренные повязки – длинную и короткую, одну из льна, другую из полупрозрачной тонкой ткани. Долго выбирать ему не пришлось, так как Туллий захотел повязку из полупрозрачной ткани, которую сразу и надел. Титу осталась только длинная льняная. Марку же досталась та, в которой недавно ходил юноша.

Только они переоделись, как в кубикулу вошли шесть голых рабынь с цветами и флаконами с благовониями в руках. Они были молодые и красивые, а их стройные тела были намазаны какими-то маслами.

– Ух-ты, вот это да, вот это я понимаю! – пришел в неописуемый восторг Туллий.

Тит тоже оценил красоту присланных к ним девушек, но вслух ничего не произнес. Марк как стоял угрюмый, таким и остался. Рабыни поставили перед ними три скамна и жестами показали, чтобы они сели. Это исполнили все, кроме старого слуги, который молча хотел уйти, но господин ему велел вернуться и сесть. Тот с большой неохотой выполнил приказ. Девушки сразу приступили к делу, начав умащивать благовониями головы гостей, а затем их тела. Это создавало освежающий эффект. Затем они стали обмахивать трех господ опахалами из страусовых перьев.

– Хорошо, что здесь на окнах занавеси от мух, иначе бы они здорово вывели нас из себя. А вот от того, что решетки стоят, становится немного не по себе, как будто мы находимся в темнице! – поделился впечатлениями юноша.

– Ты, небось, там не раз бывал, да? – ехидно спросил его Марк.

– Нет, конечно, просто я всезнающий, а не раб, изолированный от мира. Понятно, что ты ничего не знаешь!

– Неужели? А как ты объяснишь то, что когда спасал на судне моего господина, невозмутимо убил трибуна? Видать, тебе не впервой!

– С чего ты взял, что невозмутимо? Я же не должен был плакать о мерзавце. Признаюсь, несколько дней отходил после этого, но я же спас жизни другим!

– Хватит задавать глупые вопросы, Марк, – вмешался в разговор Флавий. – Он меня спас, а ты вообще непонятно где был, может, с Гелием прятался в каюте?

– Я? – обиженным голосом спросил раб. – Я пожилой, больной человек, меня бы смыло там в первую очередь!

– Так зачем же ты отправился со мной в такое дальнее путешествие, старый и больной?

– Только ради тебя! Ты мне как сын, я практически вырастил тебя. Так мне спокойнее, со мной с тобой ничего не случится!

– Если ты меня и дальше будешь так оберегать, то случится, – и Флавий повернулся к Туллию: – Ты говорил, что жил в этом городе, что здесь есть интересного?

В дверь постучали, и тут же вошли три человека. Один из них, сильный, крепкий и пропорционального телосложения, сказал:

– Добрый день, римляне! Меня зовут Рамос, я устроитель игр в Александрии. Надеюсь, девушки вам понравились, они будут исполнять все, что вы захотите. Каждому по три рабыни, – и он заулыбался. – Если только захотите, к вам придут музыканты и акробаты.

– Послушай… э-э-э… Тутанхамон! – произнес юноша.

– Рамос!

– Я так и сказал. Мы хотим, чтобы ты нам устроил гонки на ладьях по Нилу, хорошо?

– Так это опасно для жизни!

– Ничего, я всегда любил опасность, без нее не могу! А ты? – обратился к Титу.

– Если интересно, то хочу.

– Тогда ладно, завтра я для вас все устрою, наберу команды, и будем участвовать в состязаниях, – оповестил устроитель игр.

– Ты тоже? – удивился Туллий.

– Конечно, я большой поклонник этих игр!

– Но завтра у нас посещение храма и других достопримечательностей, так что переносим на послезавтра! – подытожил Флавий.

На ужин Тит отправился в центральный зал, где стоял огромный стол для гостей. За ним уже возлежали все высшие чины и ждали Флавия. Когда он возлег, Тиберий поднялся сказать торжественную речь. Пока он говорил, Тит шепотом спросил у рядом сидящего Гелия:

– А как быть с нашими рабами, им чем питаться?

– Да пусть с голоду умирают, мне-то что!

– Я серьезно.

– Да не волнуйся ты за них, они едят с дворцовыми рабами.

– Теперь приступайте к еде! – закончил наместник.

На столе было много рыбы, мяса, хлеба, лепешек, овощей и фруктов. Разные сорта вин не оставили никого равнодушными. Вина были сделаны из фиников, гранатов, пальмового сока, а также из винограда. Посуда – бронзовая, серебряная и золотая.

– Какое сейчас отношение к римлянам со стороны египтян? – спросил Гелий у Тиберия.

– Вообще, относительно нормальное. Хотя часто здесь они бунтуют, но не из-за нас, а из-за большого засилья иудеев. Иногда между собой воюют. Не понимаю, что они не могут поделить? Ладно иудеи – я бы их и сам лично истреблял… Прости, Иосиф, – и он сделал виноватое лицо перед Маттафией. – У нас есть, как, впрочем, и в Риме, иудейский квартал, где постоянно происходят какие-то столкновения и погромы. Здесь размещено войско, которое всегда находится в боевой готовности, так что иудеи знают, если взбунтуются, я их утоплю в крови, никого не пожалею!

– А городской совет здесь есть? – задал вопрос Тит.

– Его нет, однако магистраты назначаются из местных жителей, а определенные группы, например иудейские, организовывают свои общины. Вообще город у нас многонациональный, здесь живут египтяне, эллины, римляне, сирийцы, африканцы и иудеи.

– Как насчет зерна, его в изобилии? – поинтересовался Гелий.

– Конечно, только в апреле собрали богатый урожай, так что отправим большое количество зерна вам в Рим!

– Это хорошо, Нерон будет тобой доволен, Александр Великий!

– Мне до Великого не добраться, ведь он был завоевателем, а я лишь правитель! – смутился наместник. – А как поживает наш Цезарь, я слышал, у него умерла беременная императрица?

– Да, к несчастью, трагический случай. Но он уже утешился, вот-вот будет свадьба с юношей Спором.

– Свадьба с юношей? – его лицо перекосилось, но затем, взяв себя в руки, наместник сказал: – Нашему богу Нерону можно все!

Ужин продолжался до глубокой ночи. Несколько гостей, а первым Гелий, пьяными попадали на пол и там уснули. Однако в отличие от пиршеств у императора, здесь многие были трезвыми и спокойными. Флавий же, чувствуя, что перебрал, с трудом, опираясь на стены, пошел к себе в кубикулу. Там, на кровати, он наткнулся на Туллия в окружении рабынь и, прогнав всех, улегся спать.

Утром Тита долго будили, прежде чем он поднялся с тяжелой головой. Но поев, оделся и вместе с друзьями отправился на колеснице на запад к храму.

По городу ехали довольно быстро, так что цель была вскоре достигнута. Перед ним на аллее Сфинксов стояли жрецы и ждали высоких гостей. Кроме них там сидели писцы, которые записывали просьбы верующих и передавали их жрецам. Обычным людям вход во двор храма был запрещен.

Храм Сераписа, Серапеум, восхищал и поражал своей красотой. Он являлся одним из самых богатых языческих храмов. Стоял на высокой, искусственной горе и был окружен со всех сторон великолепными галереями и зданиями. Сто мраморных ступеней вели к нему. Ничего общего с римскими храмами он не имел. Окружен был высокой в росписях стеной. Пилон⁹⁵ был богато украшен надписями и сценами из военных кампаний фараонов, по бокам находились два обелиска – священные монументы. Рядом с ними высились флагштоки для священных знамен.

– Добро пожаловать в храм, о достойные гости! Мое имя Снофру! – произнес главный жрец. – Сейчас мы зайдем во внутренний дворик, прошу следовать за мной.

Пройдя через ворота, они оказались на большой площади, окруженной колоннами.

– Слева вход в мастерские, где изготавливаются различные изделия, мебель, статуи, священные сосуды и льняные ткани. Справа вход в административные здания: в библиотеку, в жилье жрецов. Там же есть и бассейн, где мы перед священнодействием моемся и бреемся. Также жуем особую соль и разжигаем курильницы, чтобы очистить свои уста и помыслы. Воду берем из водоема, носящего название Священное озеро. Вы можете, если хотите, все здесь тщательно осмотреть.

Гости с интересом ознакомились с местом обитания жрецов и отправились в следующий – торжественный зал. Помещение было намного меньше дворика и тоже заставлено колоннами, своего рода проходная.

– Это гипостил – величественный зал, где происходят религиозные процессии. Следующий зал, но мы туда не пойдем, святилище. Там находится святая святых – помещение главной культовой статуи, в котором хранятся священные сосуды. Каждый день на рассвете, в полдень и на закате мы совершаем жертвоприношения. За святилищем находится помещение для священной ладьи. Вот, собственно, и все. Да, и еще у нас есть школы, где с семилетнего возраста обучаются мальчики, они переписывают священные тексты. Если хотите, стойте здесь и молитесь, а я буду возле святая святых.

– Подожди, Снофру, – сказал жрецу Тит. – Ты не рассказал нам, в честь кого этот храм?

– В честь Сераписа, большего вы не поймете!

– Это почему, мы что, тупые? – повысил голос Флавий.

– Тише, Тит! – вмешался в разговор Гелий. – Какая разница, что это за бог, в римском веровании его нет, а значит, забудь ты про этого Сераписа.

– Нет, я должен знать все о каждом боге, с которым встречаюсь, и пока не узнаю, кто он, не успокоюсь!

– Можешь успокоиться, я все расскажу! – сказал другой жрец. – Серапис – бог, защитник Александрии, который соединяет в себе черты Осириса⁹⁶ и Аписа⁹⁷, сын и наследник Геба и Нут, был некогда царем Египта. Он даровал людям вино и хлебные злаки. С поклонением богу Серапису соединяется обожествление реки Нил. Существует пророчество: кто дерзнет коснуться его статуи, тот будет немедленно поражен смертью, и затем мир рухнет, и все стихии возвратятся в хаос.

Флавий, все узнав, теперь спокойно мог помолиться, взглянув в святая святых. Внутри стояла колоссальная статуя Сераписа, предмет благоговения. Кумир этот был сделан из всех металлов – золота, серебра, меди, олова, чугуна и обложен драгоценными камнями, змей – символ вечности, обвивался вокруг него.

После молитвы все вышли за пределы храма. Там их ждал с мелисами наместник:

– Сейчас мы пойдем в дальний иудейский квартал. Недалеко от него находится театр, который и посетим. Согласны?

Все согласились, кроме Тита, который сказал, что хочет прогуляться. Туллий и Марк вместе с тремя ликторами пошли за ним. Марк долго ходить не смог, и его отправили во дворец.

Улицы были до отказа заполнены людьми, и идти становилось все тяжелее. Кого только не встречали они по дороге! Богатые женщины шли в сопровождении своих рабов. На них были наряды со складками и яркие платки, сделанные из целого куска ткани, обернутые вокруг тела и закрепленные под грудью, а на голове – парики. Знатные египтянки встречались в бисерных столах. Зажиточные мужчины были одеты в длинную, типа туник, одежду поверх опоясания. На некоторых – свободные тонкие лацерны. Сандалии – у кого тростниковые, у кого кожаные. Основной же одеждой у мужчин и женщин были опоясания и прямая узкая стола на двух бретелях, длинная либо короткая. Дети бегали по улицам нагими. Им обривали головы, оставляя одну косу, называемую «локоном юности».