Kitobni o'qish: «Избери жизнь», sahifa 5
13. Глаза боятся, а руки делают
Люди подбадривали себя, вспоминая, что и до них были тяжелые обстоятельства в жизни отдельных людей и целых стран. Были опустошительные войны, голод, природные катаклизмы, которые особенно участились в последние годы.
Многие припомнили и книги, где описывались подобные случаи. Говорили о Робинзоне Крузо, о героях «Таинственного острова». Там люди, попавшие в экстремальные условия, но не предавшиеся унынию и не сложившие рук, сумели выжить в самых тяжелых условиях.
Будущие поселяне не теряли надежду, они верили, что с Божией помощью справятся. Молитва и работа шли рука об руку.
Прежде всего выяснили, кто на что способен, в каком деле сможет себя проявить. Затем – кто и чему хотел бы научиться и на каком участке работать.
Поселян было около двух тысяч, но большую часть из них составляли женщины, дети и люди преклонного возраста. Были и инвалиды. Почти все эти категории мало чем могли помочь, некоторые и сами нуждались в помощи и уходе. Работоспособных мужчин было всего около трехсот человек.
Подсчитали, и выяснили, что такими силами дома для всех до зимы не построить.
Тогда пришла удачная мысль, походить по ближайшим к городу деревням и сёлам, поискать заброшенные дома, в которых были дровяные печи. Таких, увы, в последнее время было много, люди покидали сельскую местность и предпочитали городской комфорт. Эта идея позволила вскоре пристроить на временное проживание довольно много женщин с маленькими детьми и стариков. Их надо было только обеспечить продуктами и топливом на зиму.
Хотя было и поздновато, но многие женщины с усердием принялись возделывать огород, даже те, кто этим никогда не занимался.
Большую сложность представляла доставка к местам нового проживания. Тут очень выручило то, что в одной деревне пара стариков так и не смогла отказаться от любимой лошадки. Была и телега. И сейчас это покорное, меланхоличное животное терпеливо шагало по дорогам, подвозя ту или иную семью.
В поселении решено было поставить сначала несколько больших домов, которые потом можно будет использовать для общих потребностей, например под склад или школу.
Отдельно была выделена бригада, которая собирала в полуразрушенном городе всё, что могло пригодиться в новой жизни. Им удалось поймать и несколько лошадей с ипподрома, те сначала никак не могли понять, что от них хотят, потом всё же позволили себя впрячь. Телеги делали из чего попало, но колёса были хорошие – от автомобилей, которые всё равно стояли без дела. Каждую найденную в гаражах канистру горючего берегли как зеницу ока.
Появилась и ещё одна беда. Совершенно случайно в одной из брошенных квартир обнаружили умирающего парализованного старика. Его родня уехала за счастливой жизнью, а нетранспортабельного дедушку просто бросили. Правда, рядом с ним оставили продукты, воду и лекарства. Но не на всю же жизнь! Хорошо, что старика нашли в самые первые дни массового отъезда из города его жителей.
Было решено на всякий случай обойти все уцелевшие дома. Удалось спасти ещё одиннадцать человек. Ещё больше нашли таких, которым помощь была уже не нужна. На сердце было тяжело от того, что люди увидели, до какого состояния может пасть человеческая душа.
Все тела, которые удалось извлечь из-под завалов, предали земле и отслужили по всем погибшим заупокойную службу.
Так в этих и в других трудах незаметно подошла осень.
Серафима Сергеевна жила с Верочкой в деревне. Вместе с ними в избе жило ещё две семьи.
Евгений и Надя работали на строительстве в поселении.
Уже падал первый снежок, когда закончили строительство первых домов в поселении (их, скорее, можно было назвать бараками). Конечно, никакой особой красоты в них не наблюдалось. Но, всё же, это была крыша над головой. А сложенные из битого кирпича печи (не нашлось ни одного печника, клали печи по книжке) вполне прилично обогревали. Много было и ошибок, но ведь на них учатся!
Самым красивым зданием, по общему мнению, была небольшая часовня. Ведь большинство поселян были активными прихожанами, и для них возможность посещать храм была не менее важной потребностью, чем еда и питьё.
Своему поселению они решили дать название «Малое стадо», которое почерпнули из Евангелия. Действительно, их было мало, но они не были хаотичной, разрозненной толпой. Они имели Пастыря, который вёл и хранил их.
14. Экспедиция
Шли дни за днями, месяцы сливались в годы. Люди, занятые тяжёлым трудом только тогда замечали, как мчится время, когда, глядя на своих детей, изумлялись, как же они выросли!
С момента Катастрофы прошло уже почти двадцать лет. Из маленькой девчушки Вера превратилась в симпатичную девушку с карими глазами и слегка вздёрнутым носиком. Она была немного порывиста, чувства порой опережали разум, но Вера знала об этом своём недостатке и старалась себя контролировать.
Доброта и стремление всем помочь достались ей в основном от Серафимы Сергеевны, которая души не чаяла в своей случайно обретённой внучке, и любовь эта была взаимной. Первым горем молодой души была смерть любимой бабушки. Она отошла в лучший мир три года назад, но Верочке всё время казалось, что Серафима Сергеевна незримо продолжает быть рядом с ней. Решая, как ей поступить, она часто спрашивала себя:
– А что бы посоветовала бабушка?
Спасателем Вера стала по стопам своего приёмного отца, Евгения Ивановича.
Родители долго искали исчезнувшую Лерочку. Уже все дети, оставшиеся сиротами, были разобраны в семьи, а Евгений и Надежда продолжали всех расспрашивать о потерянных детях.
Между тем, по-прежнему многие рассказывали, что по опустевшим городам и дорогам (как и с самых первых дней после Катастрофы) то тут, то там проносятся на байках (откуда только до сих пор горючее берут!) неизвестные личности, хватают всех детей, которых видят, даже если их приходится вырывать из рук у родителей, и исчезают со своей добычей в неизвестном направлении.
Никто не мог взять в толк, зачем им дети. Но вывод сделали и охраняли каждого ребёнка как зеницу ока.
Среди поселян решили выделить группу людей, которых впоследствии назвали собирателями. Они на телегах и велосипедах отправлялись в более или менее далёкие экспедиции, преследуя несколько целей.
Во-первых, надо было разведать, где можно взять необходимые для поселян вещи. Кое-что удавалось привезти сразу, другие места помечались на карте.
Во-вторых, удавалось поймать отбившийся от людских жилищ домашний скот, птицу. В поселении уже была небольшая ферма.
Удивительно, но все фермерские хозяйства, которые существовали ещё до Катастрофы и могли бы стать хорошей основой для создания поселений, были полностью разрушены. В руинах лежали коровники, элеваторы, мельницы. Люди и животные также исчезли. Казалось, над уничтожением объектов сельского хозяйства кто-то поработал специально. Поля зарастали непроходимым бурьяном, причём, раньше таких видов сорняков не встречалось.
В-третьих, иногда случалось найти пропадавшего в одиночестве человека, кое-как перезимовавшего в полуразвалившемся доме. К сожалению, такие случаи происходили всё реже и реже.
И, наконец, очень важно было выяснить, что делают остальные спасшиеся люди, ведь не могло же быть, что спаслись только они.
Евгений всегда стремился попасть в такую экспедицию. Мысль о том, что так он может больше узнать о судьбе дочери, не оставляла его.
Во второе после катастрофы лето было сделано удивительное открытие.
На пути экспедиции встретилась небольшая речка. Мост был разрушен, но на удачу разведчиков ниже по течению удалось найти запутавшуюся в камышах лодку.
Двое из экспедиции переправились на другой берег, остальные остались ждать. Было решено, что ждать будут двое суток.
За рекой начинался небольшой молодой лес, а когда через несколько часов они вышли на опушку, то увидели непонятную картину. Поле переходило в огромную свалку. Всюду громоздились кучи мусора, а за ними, на горизонте угадывались силуэты каких-то строений. По старой карте, составленной ещё до Катастрофы здесь были только поля какого-то фермерского хозяйства.
Разведчики решили подойти поближе, принимая все меры предосторожности. Интуиция подсказывала им, что впереди, возможно, опасно. Через некоторое время перед их глазами возникло удивительное зрелище.
Посреди свалки возвышалось скопище совершенно одинаковых круглых высоких почти сплошь застеклённых башен, а откуда-то из центра этого футуристического города поднималась труба, из которой валил густой чёрный дым. Неба из-за этого дыма почти не было видно.
Ни одной живой души вокруг не наблюдалось.
Люди недоумевали. Что это за строения? Почему вокруг столько мусора? Если это построили люди, то где они?
Что-то недоброе чувствовалось во всём этом зрелище, поэтому разведчики решили не подходить близко, а вернуться и рассказать о увиденном остальным.
15. Первый спасённый
За найденным городом решено было организовать наблюдение. Правда, высказывалось мнение, что это наверняка имеет отношение к проискам «Координатора» – антихриста, поэтому не стоит тратить силы и вникать в его планы.
Но большинство думало иначе. У многих пропали друзья, сослуживцы, даже родные, отозвавшись на сладкие речи «Координатора». А тут ещё случаи с исчезновением детей. Кроме того, а вдруг кому-то нужна помощь?
Было решено отправлять по два человека в неделю, чтобы те внимательно и незаметно осматривали окрестности. Делалось это, в основном, ночью, чтобы разведчиков никто не обнаружил.
Один раз им удалось увидеть, как в город со стороны, противоположной той, откуда они пришли, с рёвом на огромной скорости промчался байк. Через три часа, когда совсем стемнело, байк пронёсся обратно, и скоро его грохот стих вдали.
Через три с небольшим месяца произошло важное событие.
Однажды ночью, когда разведчики уже выходили из леса и приближались к мусорному полю, они вдруг услышали слабый стон. В нескольких метрах от них лежал человек. Он спал и стонал во сне. Его тело было едва прикрыто обрывками странной одежды из нетканки. Когда его разбудили, то его первой реакцией был испуг. А потом он вдруг заплакал и долго не мог успокоиться и что-нибудь объяснить.
Откуда этот человек? Забрёл ли он сюда случайно? Но тогда что с ним случилось? Почему он плачет? Что за непонятная на нём одежда?
А если он житель этого города, то как он ночью оказался здесь, да ещё в таком состоянии?
Ответов не было. Решено было очень тихо отвести его на безопасное расстояние и там расспросить и оказать помощь. Найденный человек сильно ослабел и едва передвигал ноги. Его приходилось поддерживать с двух сторон, поэтому шли очень медленно. Это был мужчина лет тридцати, бледный, с воспалёнными и исстрадавшимися глазами и дрожащими губами. Он трясся от холода (жалкие лохмотья, расползающиеся при любом прикосновении, не могли согреть его). Разведчики сняли с себя часть одежды и утеплили ею беднягу. Он почти перестал плакать, но и говорил с трудом. Можно было разобрать только два слова: «Спасибо» и «Помогите».
В селении их находка взволновала всех. Найденный поступил в распоряжение врача. Но в себя он пришёл только через сутки. То, что он рассказал, потрясло людей.
16. Василий
Спасённого звали Василием. Ему было тридцать два года. До Катастрофы он жил в соседнем городке, работал электриком, женат не был. Родители Василия жили в деревне, навещал он их редко, а потом и совсем перестал. Случалось (и часто), выпивал. В общем, жил (по его словам) «как все».
Когда случилась Катастрофа, Василий растерялся. Он совершенно не мог себе представить, как теперь наладить жизнь. И вот, когда всем была предложена «новая, счастливая» жизнь безо всяких усилий, он с радостью откликнулся на этот призыв и был одним из первых, уехавших на чудо-автобусе.
А дальше всё развивалось странно, совсем не так, как виделось в мечтах. По-прежнему с ним и другими его единомышленниками общались только электронные устройства. Сначала их подвергли санобработке и медицинскому обследованию (Василий заметил, что после этого несколько человек, в основном старых и больных на вид, исчезли). Переодели всех в одинаковые пижамы из тонкой синтетики. Личные вещи отобрали, обещав их потом вернуть. Забегая вперёд, скажем, что это обещание так и не выполнили.
Затем предложили пройти тест и ответить на множество вопросов, начиная от того, что каждый предпочитает есть и пить, как проводит досуг, и кончая такими странными вопросами, как: «Можете ли Вы украсть, если хочется купить какую-то вещь, а денег не хватает», или: «Одобряете ли Вы убийство ради развлечения?» и тому подобные. Перед тестированием предупреждали, что отвечать надо честно, что думаешь. И действительно, Василий пару раз попытался слукавить, но сразу же получал не сильный, но неприятный удар током, а на экране возникала надпись «Ответ не засчитан. Ответьте снова, не пытаясь обмануть нас».
Потом было предложено каждому приложить руку к небольшой пластинке на столе, а затем поднести к правому глазу маленький шарик и смотреть в отверстие этого шарика, не моргая, в течение трёх секунд.
После этого пришлось подождать часа два. Затем из принтера вылезла карточка, на которой были только фотография, номер и штрих-код. Было сказано, что эту карточку надо укрепить на куртке в специальном кармашке. Номер предлагали как можно скорее запомнить наизусть.
Когда все эти манипуляции были закончены, на экране снова возникло изображение того сладкоречивого господина, который расхваливал новую жизнь и всех приглашал вкусить её прелести. Он поздравил Василия с правильным выбором и заверил, что тот никогда об этом не пожалеет. Изображение исчезло. Раздалась весёлая музыка, и перед Василием возник неизвестно откуда взявшийся поднос, на котором лежало несколько бутербродов, и стоял стакан с напитком, по цвету напоминавшим тёмное пиво. С выпивкой после Катастрофы была напряжёнка, поэтому Василий с радостью одним глотком осушил стакан. Последнее, что он успел подумать, что это не пиво, но тоже очень даже ничего.
17. Первые дни
Очнулся Василий в какой-то маленькой комнатке без окон и почти без мебели (если не считать кровати, на которой он лежал. Впрочем, это была не кровать, а скорее топчан, причем довольно узкий и жёсткий). На стене, что в ногах располагался экран (Телевизор, – обрадовался Василий). На противоположной стороне была небольшая дверка и – как будто закрытое ставнями окно. Ещё на одной стене была обычная дверь. Пока Василий озирался кругом, засветился экран, и на нём появилось лицо человека. Позже, когда Василий пригляделся, он понял, что это не реальный человек, а весьма искусная анимация. Черты лица были совершенно стандартны и правильны, но никаких индивидуальных особенностей не имелось. Таким же был и голос. И этот голос произнёс:
– Здравствуй, Юзер!
– Вы ошиблись, – возразил Василий. – Меня зовут Василий, можете звать меня Васей, или даже Васьком, я привык.
– Нет, забудь. Теперь ты Юзер, что означает пользователь. Это почётное имя. Отныне ты можешь пользоваться всеми благами нашей замечательной Системы, делать то, что тебе больше по душе, жить, ни о чём не заботясь. Конечно, при этом надо будет соблюдать некоторые совсем несложные правила. Ты должен их твёрдо заучить и всегда строго выполнять. Одно из этих правил то, что после подъёма надо перейти в соседнее помещение, где ты будешь проводить весь день. В спальне будет произведена уборка, и ты сможешь снова зайти в неё вечером. В смежной комнате ты можешь заниматься любым делом, которое выберешь себе из числа наших предложений. Три раза в день тебя будут кормить, причём в дальнейшем ты можешь сам заказывать свои любимые блюда.
Первые дни ты должен посвятить изучению наших правил. Как тебе удобнее: посмотреть фильм о правилах, или прислать тебе распечатку?
Читать Василий не любил, поэтому выбрал фильм.
Он послушно перешёл в другую комнату и дверь спальни защёлкнулась.
Комната была почти пуста. Посредине стояло кресло, рядом с ним небольшой столик, а на стене перед ними – огромный экран. Окон в комнате не было, свет шёл откуда-то сверху. На боковой стене справа Василий увидел две двери и снова какое-то маленькое окошко, закрытое ставнями, такое же, как в спальне. Дверь побольше не открывалась (у неё не было даже ручки), а та, что поменьше, вела в крошечный санузел. Душ, туалет, маленький рукомойник – вот и всё. Даже зеркала не было. Вместо него в стену была вделана пластиковая табличка с надписью: «Вода только для умывания, внутрь не употреблять». Вода текла тонкой струйкой, мыла и полотенца не наблюдалось. Позже Василий заметил на стене санузла маленький откидывающийся стул, а над ним закрытую дверцу. Назначение их он понял позже. Ещё здесь имелась небольшая дверца, которая была заперта. Потом Василий узнал, что это дверь в спальню. Она открывалась только ночью.
Василий вернулся в комнату, и почти сразу же услышал звуковой сигнал. «Ставни» окошка отъехали в стороны, и за ними обнаружилась ниша, в которой находился поднос с завтраком.
– Вот здорово! – возликовал Василий. Он направился к нише и услышал голос:
– Поднос надо забрать, так как через пять минут ниша закроется и откроется повторно через 40 минут, чтобы забрать пустой поднос и посуду. Если они не будут возвращены, следующий приём пищи будет отменён. Кроме того, перед завтраком необходимо умыться, надеть чистую одежду, которая будет лежать в раздаточной нише спальни каждое утро. Если утренние гигиенические процедуры не будут проведены, завтрак отменяется. Мы строго следим за здоровьем пользователей Системы. Сегодня тебе, Юзер, как новичку, делается исключение.
Василия не пришлось уговаривать, он быстро схватил поднос, поставил его на столик, опустился в кресло и приступил к еде. Что-то во всей этой ситуации напрягало его, но он решил не заморачиваться, а постараться побыстрее обжиться на новом месте, тем более, что жизнь на всём готовом всегда была его самой заветной мечтой.
18. Что было дальше
Потянулись дни за днями. И как-то всё было невесело. На душе лежал какой-то непонятный камень. Началось с того, что он никак не мог запомнить многочисленные правила внутреннего распорядка. Василий всегда был недисциплинированным, постоянно везде опаздывал, не выполнял данные обещания. Всё ему сходило с рук. Но тут всё оказалось по-другому.
Утром хочется ещё поспать – ничего подобного. Надо быстро встать, одеться, прочитать «молитву» и сразу переходить в другую комнату. Но и там покоя нет. Всё по звуковому сигналу: умывание, еда, «учёба». Правда «учёба», как ему объяснили, будет только в первое время, пока он не усвоит правила новой жизни. Усвоение шло медленно и со скрипом.
Далеко не всё в новой жизни нравилось Васе. Еда была неплохая, но почему-то не насыщала. Хотелось ещё, но добавок не полагалось. Напитки, хоть и казались алкогольными, и кружили голову, но не веселили. Голова от них становилась тяжёлой и болела. Так что Вася вскоре перешёл на чай и кофе.
Фильмы, на которые он первоначально набросился (он любил боевики и триллеры) скоро надоели. К тому же большинство из них были не дублированы. Когда Вася высказал пожелание, чтобы больше фильмов было на русском языке, ему предложили изучить английский, но учиться было неохота. Так он и смотрел фильмы, не понимая их содержания.
Прояснилось и назначение откидного стульчика в ванной. На него надо было сесть спиной к стене. Из ниши за затылком вылезали щупальца. Они фиксировали голову, а затем появлялись инструменты, которые брили (через день) и стригли (раз в месяц). Одним словом, это была мини-парикмахерская.
«Человека» с экрана в спальне звали Анализатором. На все вопросы он отвечал долго и занудно (так Васе казалось). К любой теме он обязательно приплетал назидание о том, как должен быть Вася благодарен великому Светоносцу, который спас его и многих других от неминуемой гибели, как всё прекрасно организовал, как взвалил на свои плечи все заботы и все расходы.
Но Василий не чувствовал благодарности, ему было неуютно и тоскливо, и он стал после обеда выходить на галерею. Чтобы выйти, достаточно было приложить ладонь к пластине рядом с дверью, чтобы зайти назад требовалось также поглядеть правым глазом в отверстие на косяке.
На галерее, опоясывающей этаж, всегда бродило несколько человек. Наверное, таких же, как он сам, тех, кто не может без компании. Компания, правда, подобралась неудачная. Общих интересов не было. Сходились все только в одном: жизнь на новом месте оказалась вовсе не такой привлекательной, как казалось издалека.
Василий один раз спросил Анализатора, нельзя ли выйти погулять, хотя бы вокруг дома. И получил резкий отказ. Ему было объяснено, что экологическая обстановка после Катастрофы становится всё хуже и хуже, что воздух почти непригоден для дыхания, что свирепствуют эпидемии, а врачей, вакцин и лекарств теперь нет, что даже если он хоть на минуту выйдет, то обратно его уже не возьмут из опасения, что он может занести в юзерхауз какую-нибудь заразу.
Примерно то же самое говорили и другим обитателям их этажа. Они долго пытались понять, как можно попасть на другие этажи, но кроме двери без номера, которая никогда не открывалась, ничего не нашли.
Самым главным и авторитетным человеком на их этаже была Калерия Павловна, женщина неопределённого (скорее всего, предпенсионного) возраста, доктор каких-то там наук. Даже в пижаме из синтила она умудрялась выглядеть величественно и высокомерно. Она почти не скрывала, что её весьма удручает «низкий интеллектуальный и культурный уровень людей, с которыми приходится общаться». Она говорила, например:
– Я бы вам объяснила, но вы, конечно не в состоянии понять…
Или:
– Нет никакого смысла обсуждать это с вами…
С одной стороны, всех раздражала её манера смотреть на окружающих людей, как на каких-то козявок. С другой – многие признали её лидерство и в глубине души надеялись, что эта властная и решительная женщина сможет, в случае чего, за них заступиться.
Была ещё одна женщина, полная противоположность Калерии – баба Маня. Может быть, они были даже ровесницы, но баба Маня выглядела старше. Невысокая, кругленькая, с нелепо торчащими волосами, которые она всё время приглаживала. Она объяснила, что волосы у неё всегда были длинные, но здесь ей сказали, что за длинными волосами тяжело ухаживать, и остригли. Пижама сидела на ней как-то мешковато, и она стеснялась своего вида. Выходила она не часто, так как у неё болели ноги, а на галерее присесть было негде. Вася даже хотел пригласить её к себе, но Анализатор сказал, что ходить друг к другу в гости категорически воспрещается.
Баба Маня как-то сразу прониклась симпатией к Василию. Она называла его «Васенька» и «миленький». Раньше Василию было бы просто смешно внимание какой-то там незнакомой бабки. Но здесь он ощущал такой дефицит добра и теплоты, что невольно отвечал бабе Мане взаимностью. Чем-то она напоминала ему его мать. Не внешне, а какой-то своей неуловимо тихой и застенчивой манерой общения, ласковым взглядом и вниманием.
Как-то она подошла к нему и тихо спросила:
– Как думаешь, Васенька, Катастрофа, эта вот самая – она только у нас была, или везде, по всему миру? Не слышал, что люди говорят?
– Не знаю, баба Маня. Но думаю, что везде. Иначе к нам бы кто-нибудь из других мест обязательно приехал помощь оказать. Да и радиоприёмники ничего не ловят.
Баба Маня кивнула головой и пригорюнилась. Она долго молчала, а потом вдруг спросила:
– Можно, я с тобой своим горем поделюсь? Я ведь с семьёй сына до этого жила. Всё у нас было хорошо. Невестка хорошая, внучок подрастал, Андрюша. Вот они все и решили в отпуск в Турцию съездить. Уже весь отпуск прошёл, позвонили, что прилетают завтра. Пошла я в магазин, чтобы к их приезду чего-нибудь вкусненького приготовить, а тут и грохнуло. Прибежала к дому, а его и нет. Сначала я не отходила оттуда, думала, вдруг приедут, а меня нет. Где им искать? А потом плохо стало, есть-пить надо, спать где-то надо. Забрали меня к себе знакомые. А в их тесной квартирке без меня ещё три семьи. Неудобно их стеснять и объедать. Днём я всегда к дому нашему ходила, а под вечер возвращалась. А когда стали объявлять про эти вот дома, я подумала: подожду своих там, тем более, что сейчас самолёты не летают, поезда не ходят, так что они может целый год добираться будут. Что же я людям мешать буду. Всех знакомых предупредила. Везде записки оставила, где меня искать. Обещала, что с нового места постараюсь весточку прислать, а через полгода сама приеду, пусть меня ждут. Разве же я знала, что отсюда нет выхода? Если мои вернулись, как они меня найдут?
И баба Маня заплакала. Вася не знал, чем её можно утешить. Он подумал, что, возможно, родных бабы Мани уже давно нет в живых, но решил вслух этого не говорить. Зачем огорчать старого человека. Сам он всё чаще вспоминал родителей, особенно мать. Его всё больше терзали угрызения совести, что он после Катастрофы даже не вспомнил о родителях, совсем не подумал о том, живы ли они, как у них дела, как они, старые люди, переживают эти тяжёлые времена? Если бы он был свободен, то сейчас же, хоть пешком, двинулся к ним. Но беззаботная жизнь обернулась тюрьмой. И от этого Василий ни о чём другом не мог думать, как только о том, каким образом отсюда вырваться.
Между тем, народа на галерее становилось всё меньше. Перестала выходить баба Маня. Потом исчезли и другие. Появлялись новые лица, но почему-то общаться не хотелось. Все ходили по одному и хмуро смотрели друг на друга. Калерия пыталась «сплачивать коллектив» (как она выражалась). Ей явно хотелось лидерства. Но остальные не жаловали её за высокомерие и подчиняться не собирались. Коллектива не получилось.
Когда Василий сетовал на всё это Анализатору, тот отвечал, что стремление к обществу – это атавизм, что человеку хорошо и одному, что развлечения, еда, комфорт и прочие жизненные блага делают общение ненужным и неинтересным. Что, по сути дела, все люди – эгоисты, каждый тянет одеяло на себя, и что зависимость от других людей придумали мы сами, и от этого надо отвыкать, как от дурной привычки. Василию самому не был симпатичен ни один человек из тех, кого он встречал на галерее (кроме, пожалуй, бабы Мани), но всё-таки очень хотелось с кем-нибудь поговорить, излить душу, посоветоваться, погоревать вместе, а, может быть, и посмеяться.
Василий всё больше погружался в воспоминания. Они казались ему намного интереснее, чем боевики и триллеры, которыми его снабжала Система. Игры он вообще не любил, так как был неазартен. Сколько Анализатор не пытался приучить его к прелестям виртуальной жизни, ничего не получалось.
Однажды вдруг он вспомнил один эпизод из своего детства. Ему было, наверное, лет шесть. Мама взяла его в соседнее село, где был храм. Выехали рано, но всё равно, когда приехали, в храме уже шла служба. Что-то пели, читали, горели свечи, пахло ладаном. Вася ничего не понял, к концу службы даже устал, но всё-таки душа его была взволнована. Казалось, что он, как в сказке, попал из обычного мира в какой-то совершенно иной, прекрасный, непонятный и загадочный. После службы мама подвела его к одной из икон. На ней были изображены три величественных человека в длинных одеяниях и с сиянием вокруг голов.
– Смотри, Васенька, – сказала мама, показывая на одного из них, – это твой небесный покровитель – святой Василий Великий. Если тебе будет когда-нибудь плохо, попроси его, чтобы он тебе помог, помолился о тебе ко Господу, и он обязательно поможет.
Мама верила в Бога, учила Васю молиться, жить так, как учил Христос. И Вася в детстве послушно повторял за мамой слова молитв. Но подрастая, он постепенно перестал думать о Боге. Всё это как-то совсем ушло из его сознания, он просто ни о чём таком не задумывался, жил, как жилось.
Василий вытаскивал из памяти позабытые слова молитв, а что не мог вспомнить, дополнял своими словами. После небольших колебаний он решил не говорить Анализатору, чем занимается, когда сидит «без всякого дела» (молился он про себя). Что-то ему подсказывало, что Анализатор этого не одобрит. Но тот сам заметил, что поведение Васи изменилось, и стал каждое утро внушать ему, что своим равнодушием ко всем благам, которые ему даны, он выражает чёрную неблагодарность к Светоносцу, что он не оправдывает надежд, которые на него возлагала Система. А всего-то надо быть довольным и благодарным.
Вася чувствовал, что назревает какое-то событие. И вот однажды это случилось.
