Kitobni o'qish: «Офелия и Немой», sahifa 3

Долгое время Немой так и жил, не отдавая себе отчета, на каком свете находится. Он никак не мог взять в толк – эта история с ним уже случилась, или происходит здесь и сейчас? Потому что одновременно с ней, на фоне перекресточных экзекуций, он как будто проживал еще одну жизнь, но только ища в ней любовь.

–

Любовь была Женщиной с него ростом, и он мог стать любой ее частью. Только у Немого повсеместно сбивалась наводка и он узнавал себя, только в ее самых неприглядных частях тела.

Но он не сдавался – прицельно скользил по ней взглядом, нюхал воздух подле нее, трогал на ощупь и пробовал на вкус. Но его внутренний мир, почти всё в ней находил – замшело-отвратным, сквозь ее Шанель, ему попеременно сквозило – то человеческой вонью, то несло устрицами. Дышать было негигиенично, и от удушья, ему хотелось обнулиться до растертого по школьной доске, мела.

Время от времени, сквозь обрывки здравого смысла, в Любви узнавались волнующие места и тогда, на горизонте появлялась очередная Мальвина, у которой на первый взгляд, было то, что ему нужно.

Вот только и это было тщетным, потому что разговаривали они все, в заведомом обыкновении, на косноязычном диалекте своих недоразвитых чувств.

Каждая из них, пытаясь произвести впечатление, за уши притягивала важные для него слова – в бытовой, мистический либо горячий и обольстительный смысловой ряд, но те совсем не держались кучи и выглядели сырыми и обветшалыми, и потому – бессмысленными. Суть их слов – травила тюльку, воняя канцелярскими штампами.

Не понимая, что же происходит, Мальвины со всем пристрастием, рылись в своих базовых настройках, тыкая проводками куда не попадя, царапая микросхемы; бесконечно анализировали исходный буквенный материал и никто из них не догадывался, что всё дело было в специальной склейке. Она находилась в изобилии повсюду, но почему-то, ее мало кто видел и потому совсем не пользовался ею.