Kitobni o'qish: «Убить Саламандру»
Пролог
Последнее, что я помню, – мы с мамой гуляем по Эрмитажу, рассматривая известные картины. Спящие на стенах старого музея, они сразу оживают, стоит только задержать на них заинтересованный взгляд. Дама в голубом провожает нас глазами, еле удерживая на голове огромных размеров парик. Резвый конь под Александром I фыркает вдогонку, прогоняя вон из Генеральского зала. Нас сопровождает звонкий смех, пока мы проходим мимо полотен и скульптур, обсуждая планы на лето, только вступившее в свои права, последнее в моей школьной жизни. Следующий год я полностью посвящу зубрёжке, а лето – экзаменам и поступлению в университет мечты. После я буду уже самостоятельной взрослой девушкой, оставившей детство позади.
Душу переполняет чувство безграничного счастья, когда мама хватает меня под руку и уводит в новый зал, где нас встречают очередные статуи и картины. Впереди ждёт новая жизнь, рядом любимая семья и друзья, а пока в окно пробивается луч тёплого солнца, и в голове звучит прелестный перезвон колокольчиков, предвещающий беззаботное будущее.
Последнее, что я помню, – я счастлива.
А потом – только долгая, долгая темнота.
Глава 1
20 июля. 00:00.
Полночь, непроглядная тьма над головой, озаряемая всполохами множества небесных светил. В небольшом дачном посёлке звёзды не скрывали свои яркие ослепляющие наряды, танцуя на сцене ночного небосклона. Любой смог бы увидеть этот танец, лишь глянув наверх, но на улицах не было ни души, никого, способного насладиться зрелищем.
Редкие дома стояли на почтительном расстоянии друг от друга, скрываясь во мраке. Ни единый луч света не озарял посёлок: уличные фонари спали, а окна, словно пустые глазницы древних черепов, слепо глядели на хвойный лес, обнимающий местность со всех сторон. Густой стеной он отрезал населённый пункт от пустынной магистрали. С полуразрушенными зданиями соседствовали совершенно целые, и на первый взгляд сложно было сказать: жилые они или заброшенные. Вокруг посёлка плотным кольцом пролегала широкая, но неглубокая канава. Влажная земля и стоячие лужи намекали, что раньше ров явно был заполнен водой, теперь же он больше напоминал грязное усыхающее болото с соответствующим запахом.
Несмотря на людскую заброшенность места, природа жила и цвела, и помимо грязной канавы с протухшей водой здесь было на что посмотреть. Из леса то и дело слышалось воинственное уханье совы, нашедшей свою добычу, вой одинокого волка, а в траве под ногами семья мышей притаилась, выбравшись за продовольствием. Сова спугнула их, и им пришлось спрятаться в ожидании, превратившись в неподвижные пушистые статуи. За деревьями мелькали завораживающие тени, которые могли быть кем и чем угодно. А аромат хвои окутывал всё вокруг, скрывая присутствие человека в этих местах.
И вот на самом краю посёлка, почти на границе с лесом, появилось движение, выбивавшееся из природной картины ночи. Это было не заплутавшее животное, не пьянчуга, бредущий домой, не тёмная сущность, пробудившаяся в полночь в этом забытом богом месте. Со стороны могло показаться, что ветер пошевелил мягкую траву у обочины канавы, но воздух был неподвижен, а деревья вытянулись стрункой, боясь нарушить вязкую тьму.
Движение становилось всё активнее, и вот над берегом начала подниматься бесформенная тень. Чёрная, издалека напоминающая набитый вещами мешок, она становилась всё выше и выше, пока в конце концов не приняла человеческую форму.
Некоторое время неясный силуэт стоял неровно, покачиваясь из стороны в сторону, но сразу же рухнул обратно в канаву при попытке сделать один-единственный шаг. Внезапный стон нарушил неподвижную тишину посёлка.
Тишина. Она снова воцарилась в воздухе, словно только что ничего не произошло. Семейство мышей избавилось от оцепенения и двинулось петляющей цепочкой в глубь леса. Где-то расстроенно ухнула сова: добыча пропала из поля её видимости. В небе мигнула звезда, но мгновенно померкла, расстроившись из-за отсутствия публики, которая могла бы оценить её старания.
Но вдруг из канавы снова послышалось шебуршание. Вновь – вялые попытки чёрной фигуры приобрести устойчивое положение. Руки схватились за край обрыва. Опора на одну ногу – неуверенно, шатко, – потом на другую, пока наконец, после череды неудачных попыток, силуэт не сумел встать и подняться в полный рост. Пока она не сумела.
Свет неяркой луны озарил очертания обнаженной фигуры и длинных волос, мокрых от грязной воды и оттого прилипших к телу. Молодая девушка стояла, шатаясь из стороны в сторону, с опущенными руками и головой, свисающей вниз мертвым грузом и покачивающейся в такт телу. Ноги её подгибались то ли от усталости, то ли от тяжести воды и грязи, слоями покрывавшей хрупкую фигуру. Ухудшала положение ещё и мелкая дрожь, пронзавшая окоченевшее тело. Двигаясь будто во сне, девушка казалась привидением, пришедшим с того света: такими бледными были участки кожи, лишённые грязи, светящиеся при лунном свете.
Берег, возвышавшийся перед девушкой, достигал ей всего лишь до колена, но и эта, казалось бы, небольшая высота стала практически непреодолимым препятствием, когда девушка попробовала сделать первый шаг. Она не смогла даже поднять ногу и, оступившись, упала вниз, оказавшись снова в грязи, но в этот раз уже на четвереньках. По лицу незнакомки потекли тихие слёзы, смывая на своём пути пыль и влажную землю.
«Что со мной?» «Где это я?» Вопросы вихрем проносились в её сознании, кружа и мешая сосредоточиться. В голове стрекотание, словно кто-то оставил нерабочее радио на невысокой громкости, и пустота, чёрной дырой поглощающая в себя всё, до чего дотянется.
«Почему я голая?!» Этот вопрос, очевидно, заставил бы девушку покраснеть, если бы не её сильное истощение. Слабость волной прокатилась от макушки до пальцев ног, но девушка взяла себя в руки. Оставался ещё главный вопрос.
«Кто я?» Голову пронзило вспышкой боли, перехватывающей дыхание и сотрясающей всё тело. Определённо, если бы она сейчас была не на четвереньках, то снова оказалась бы на земле, и неизвестно, хватило бы ей сил вновь подняться.
Спустя время девушка, превозмогая дрожь, смогла встать. Глаза уже привыкли к темноте, и она окинула взглядом окружающую местность в попытке сообразить, куда же держать ей путь, ведь не оставаться же вечно у этой вонючей ямы. Вдруг небольшая вспышка, такая яркая в ночную тьму, привлекла её внимание. Одинокий светлячок, подмигнувший издалека. Боясь потерять свой свет в конце тоннеля, девушка неуверенными шагами двинулась вперёд.
Шаг за шагом она приближалась к огоньку. Дороги никакой не было, поэтому в скором времени влажная от недавнего дождя земля сменилась острой некошеной травой, режущей ноги до крови, а следом – небольшим деревянным заборчиком, оставившим занозы и куски облупившейся краски на руках. Но девушка ничего этого не замечала, не отрывая взгляда от спасительного огонька. Её сковывал страх, что если она отвернётся, то он пропадёт, а вместе с ним пропадёт и она, затерявшись в этой мрачной темноте.
Огонёк светил из ближайшего домика, так что девушке не пришлось снова сражаться с канавой и опускаться в её болотистую трясину. Дом не выглядел каким-то особенным – скорее, особенно заурядным. Кирпичный, явно служащий для круглогодичного проживания, он был невысоким – всего один этаж да мансарда с покатой крышей. Зато по площади дом расширялся на добрые сто-двести квадратных метров, распластавшись сплющенной коробкой посередине неухоженного участка.
Не было видно никаких опознавательных знаков, глазка, звонка или дверного молотка. Черепица частями обвалилась, кирпич потрескался. Лужайка заросла высокой травой, а к самой двери вела небольшая гравийная дорожка, ещё влажная после дождя, на которой девушка поскользнулась, повредив правую лодыжку. В это время светлячок в окне моргнул и затух, оставляя лишь синие очертания спасительного маяка перед глазами, до того долго путница смотрела на него. Её охватила лёгкая паника (может, свет в окне был галлюцинацией усталого разума?), но идти больше некуда, поэтому, поборов стеснение и глубоко вздохнув, неуверенно подняла руку, сжимая пальцы в кулачок.
Тук-тук.
Тишина. Воздух был всё так же неподвижен, ни звука не доносилось со стороны дома. Девушка начала переминаться с ноги на ногу, на её обнажённом теле появились мурашки: отсутствие ветра никак не делало холодный воздух ночи теплее. Спустя пять долгих секунд она снова подняла руку.
Тук-тук.
За дверью послышался какой-то шорох. Она встрепенулась – не показалось, светлячок точно был! Тихие шаги по чему-то мягкому придали девушке уверенности, что в доме точно кто-то был, и этот кто-то не спал. Шаги тихие, медленные – хозяин явно пытался не раскрыть своего присутствия, что у него, конечно же, не вышло – замолкли у самой двери. Зловещая тишина опустилась вокруг. Не в силах больше ждать, она в третий раз подняла кулачок.
Уже более уверенное – тук-тук!
Не успел замолкнуть последний «тук», как дверь распахнулась, обнажая тёмные внутренности дома. Из черноты показалась рука – словно ловкий язык высунулся из пасти огромного зверя – и в мгновение ока схватила девушку за предплечье, заглатывая внутрь. Будто монстр клацнул зубами, дверь захлопнулась за спиной незваной гостьи, отрезая ей путь наружу.
Она в ловушке. Страха не было, ведь как можно бояться, когда ты не понимаешь, чего бояться. Просто констатация факта: она в ловушке. И почему-то с этой мыслью пришло лишь небольшое облегчение. Наконец-то хоть что-то стало ясно в её голове. Да, она неизвестно где, неизвестно кто, но теперь есть человек, с которым можно будет поговорить, а вокруг не холодная вода и грязь, а вполне теплый и сухой дом.
Вдруг снова вспыхнул огонёк, оказавшись свечой в руке неизвестного мужчины. Такого же обыкновенного, как и дом, в котором он обитал. В полумраке было трудно определить его возраст – ему могло быть как двадцать, так и все пятьдесят лет, черты лица были искажены в мерцании огня, но девушка заметила коротко стриженные волосы и неровную недельную щетину на подбородке.
Мужчина, словно не поверив глазам, пристально рассматривал ночную гостью с разных ракурсов, водя свечой прямо у неё перед носом. Девушка в это время стояла, боясь вымолвить хоть слово, в смущении стараясь прикрыть обнажённое, дрожащее от холода тело.
Некоторое время они так и застыли, уставившись друг на друга, а когда девушка открыла было рот, сказать хоть что-нибудь, выражение лица мужчины с шокированного сменилось на яростное, и он влепил ей сильную пощечину. Такую мощную, что её отбросило назад, и, ударившись затылком о дверь, она осела на пол, прижимая руку к начавшей опухать щеке.
– Как ты посмела явиться сюда после всего, что сделала, тварь?! – взревел мужчина. И добавил к своим словам смачный пинок, попавший прямо по правой ноге, которую девушка подвернула на входе. Незваная гостья сжалась калачиком, прикрывая голову.
Мужчина нависал над ней, ярость искажала черты его лица, а мерцание свечи придавало им потусторонний вид. Рука, сжимающая подсвечник, побелела, впиваясь в холодный металл. Хозяин дома был в бешенстве, злоба так и исходила от него, выплескиваясь в замахах и ударах.
– Подождите! – взмолилась она. Не голос, а хрип раздавался из её пересохшего горла. – Я не понимаю, о чём вы говорите! Вы меня, наверное, с кем-то путаете!
Она пыталась прикрыться от обрушивающихся на неё кулаков, но ослабшее тело не было хорошей защитой. Увернувшись от очередного пинка, она проскользнула вперед под его ногой и оказалась за своим истязателем. На что он в ужасе отшатнулся и прижался спиной к двери, выставив свечу вперед на манер оружия.
Девушка боялась этого страшного мужчину, который вместо горячего чая встретил заблудшую душу смачной пощёчиной и яростными побоями. Однако, увидев, как он отпрыгнул от неё, девушка поняла: мужчина боялся её не меньше.
– Будешь оправдываться? – Мужчина начал размахивать свечой на вытянутой руке, отчего пламя почти гасло, а потом вспыхивало вновь, накаляя обстановку ещё больше. По стенам бегали мрачные тени, выплясывая свой жуткий танец. До девушки донесся запах опалённых волос, вызывая головокружение. Перед глазами пронеслись вспышки ярких картин, до того ярких, что невозможно было увидеть, что на них изображено, и таких молниеносных, что через пару мгновений от них не осталось ни следа. – Будешь говорить, что ничего не делала?
– Я не понимаю, о чём вы!
– Лгунья!
Внезапно мужчина оттолкнулся от двери и, сделав небольшой замах, вновь нанёс сильный удар, метя прямо в голову бедной девушки. По крайней мере – пытаясь. В последний момент незваная гостья увернулась, но не удержала равновесие и упала на спину, сильно ударившись о пол. Мужчина же снова навис над ней.
– Я вообще ничего не помню! Прошу, поверьте мне! – Девушка зажмурила глаза и закрыла лицо руками. Однако удара не последовало. Вместо этого она услышала удивлённый вздох и глухой стук, когда мужчину внезапно покинули силы.
После нескольких секунд тишины девушка осмелилась осторожно оглядеться. Истязатель тяжело дышал, прижимая руку к груди в районе сердца, глаза осоловело смотрели будто сквозь неё. Оба человека застыли. Девушка – в ожидании нового удара, а мужчина… Неизвестно, что плохого ожидал хозяин дома от обессиленной гостьи.
– Ничего не помнишь? – Шуршащий шёпот прервал тишину. Взгляд мужчины затуманился, он задумался. – Не помнит… – Шёпот мужчины стал ещё тише, а руки расслабленно опустились. Огонь трепетал на накренившейся свече, но не смел сдаться и потухнуть. – Она ничего не помнит… – Последние слова сорвались выдохом из его уст, и он застыл невидящей грузной статуей, уйдя мыслями далеко отсюда.
Это был шанс сбежать от безумца, но девушка медлила. Какая-то часть внутри неё посчитала, что так поступать не стоит. Враг успокоился, опасности не представлял, куда идти – всё ещё непонятно, поэтому она решила остаться и аккуратно поднялась на ноги. Ощущая слабость и головокружение от удара о пол, девушка нерешительно подошла к мужчине.
– С вами всё хорошо? – Лёгкое касание к плечу не разбудило застывшего в оцепенении мужчину, но с такого близкого расстояния она могла рассмотреть его получше в свете разгоревшейся свечи.
Щетина грубая, тёмная, как и короткие волосы, чей цвет до сих пор не разобрать. Оттенок глаз тоже скрывался в полумраке. Телосложение плотное, мужчина невысокий, скорее коренастый, с небольшим животиком. Одет в майку и спортивные штаны – обычную домашнюю одежду. Кольцо на безымянном пальце – женат. Других украшений или видимых татуировок не было. Когда мужчина двигался, девушка заметила, что тот припадал на левую ногу, значит травма, лучше бить туда. Стоп. Это что ещё за информация? Для чего она? Девушка потрясла головой, отгоняя ненужную чепуху. Она не собиралась драться, а просто хотела выяснить, кто она, где она и почему этот незнакомый мужчина так взъелся на неё.
Пока она внимательно осматривала хозяина дома, язычок пламени осветил небольшой комод, стоящий прямо у двери. Яркий блеск стекла привлек внимание девушки, и она повернула голову налево. На комоде стояла небольшая рамка с фотографией, в стекле которой и отражался свет, но не успела гостья разглядеть, что изображено на снимке, как мужчина очнулся от своего ступора и произнёс одно лишь слово:
– Анка.
Анка. Что ещё за «анка»? Странное слово начало кружиться у девушки в голове, выполняя кульбиты и заполняя пространство собой. Девушка не понимала, о чём говорит мужчина, и в недоумении уставилась на него. А тот, очнувшись окончательно, продолжил:
– Анка, что же ты наделала?
Слёзы текли из его глаз, пока он, не моргая, смотрел на нежданную в его доме девушку. А та, всё ещё не зная, что делать, решила спросить его о том, что такое «анка». Но не успела.
По голове словно молотом ударило, одновременно окатило холодной водой и выбило весь воздух из лёгких, как при спуске на американских горках. Сознание очистилось от скрежета несуществующего радио, в мыслях прояснилось. Накатило спокойствие океана перед бурей, когда голубое небо не тревожит ни одна туча, но воздух уже накаляется. И лишь одна мысль громким набатом стучала в черепной коробке, делая девушку абсолютно беззащитной перед накатившим пониманием.
«Анка. Это моё имя».
Боль окольцевала, сдавила и оглушила. Из горла вырвался стон.
«Анка – это я».
Она вспомнила.
Глава 2
20 июля. 00:22.
Мысли не терпят тишины. Мозг неустанно обрабатывает терабайты информации, поступающей извне или изнутри организма. Будь то заедающая рекламная мелодия или переваривание обеденного бутерброда, аромат утреннего кофе или доставка по всему телу кислорода – вы не задумываетесь, но мозг это считывает, запоминая и храня важное и выбрасывая ненужное. Даже когда человек спит, мозг бодрствует, анализируя полученные за день данные. Пока человек живой – его мозг будет работать. Пока мозг работает – человек будет жить. И когда информации для обработки мало, мозг начинает больше анализировать окружающую действительность, ища, за что ухватиться мысли.
«Анка».
Воспоминания, мысли, эмоции хранятся в голове, разложенные по полкам и ящикам, неподписанным и расположенным в полнейшем хаосе мнимой комнаты. В каком именно порядке они размещены и как найти нужный кусочек пазла – понять сложно. На полке одного и того же шкафа можно обнаружить ответы на контрольную, которую вы решали в пятом классе, и имя любимой собаки вашего соседа.
«Анка».
В голове девушки нашёлся покрытый пылью шкаф со старыми бумагами, потрёпанными временем. Обычный архивный шкаф, в каких следователи хранят старые и новые дела. Один из ящиков приоткрылся, и из него вырвался потёртый лист бумаги с единственным словом.
«Анка».
Следом потянулись другие листы, к которым были приклеены засвеченные фотографии, а чернилами засыхающей ручки кто-то вывел по паре неразборчивых слов. Они быстро разлетались по сторонам, уже не в шкафу, но и не в руках хозяйки этих воспоминаний. Однако ей пока было достаточно одного-единственного листа с чётко выведенным именем.
Её звали Анка.
Родители назвали её Анной, в честь Анны Иоанновны – императрицы российской. Мама увлекалась историей, поэтому хотела дать своей дочери сильное и благородное имя. Такой Анка и стала – настолько уверенной, что родители в шутку говорили, что мягкие буквы в имени совсем не к месту. Поэтому те, кто знал девушку, никогда не обращались к ней Аня, Анька или Анюта. Только Анка.
Новые воспоминания сулили не только радость, но и боль. И следующий лист, вырвавшийся из потрёпанного шкафа, принёс такую сильную резь в голове, что у девушки подкосились ноги. Она хотела выть, рычать, кричать, чтобы это прекратилось. И одновременно хотела увидеть больше. Вспомнить больше. Узнать себя больше. Но Анка сдерживалась, лишь лицо исказила кривая гримаса, а по виску стекла капля пота. Она испугалась, что если закричит или резко дёрнется, то незнакомый мужчина снова обрушит на неё свой гнев.
А тот всё так же оставался незнакомцем. Беспорядок в голове никак не хотел укладываться в какие-то конкретные воспоминания. Имя словно пробкой затыкало резервуар с информацией, а когда Анка захотела испить этой информации и откинула пробку в сторону, на неё обрушилась такая волна, что она не смогла поймать даже глоток. Оставалось лишь ждать, когда волна стихнет. Хотя она вспомнила только имя, этого сейчас хватало, чтобы уцепиться за мысль и твёрдо держаться, не уплывая снова в темноту незнания. Её имя – лишь начало. Анка чувствовала, как от её имени тянутся и другие ниточки информации, стоило за них потянуть… как голову пронзало острием боли.
Не сейчас. Потом. Она вспомнит потом.
Анка распахнула всё это время зажмуренные глаза и посмотрела на мужчину перед собой. Сейчас ей было необходимо сосредоточиться на нём. Кто он? Он её знает? Откуда? В чём обвиняет её? Вопросы всё множились и множились в голове.
– Что за Анка? – Девушка решила пока не подавать виду, что вспомнила что-то. Она не доверяла мужчине, но доверяла себе и своему внутреннему голосу, твердившему, чтобы она не раскрывалась.
Но голос самой Анки прозвучал хрипло – она с силой сжимала зубы, сдерживая боль, и смотрела исподлобья, напрягая мышцы шеи. Вместо твёрдого вопроса – скорее карканье воронёнка, которого только что окатили холодной водой. Мужчина дёрнулся и вновь с настороженностью уставился на свою гостью. Девушка осознала ошибку и постаралась расслабиться, опуская плечи и растягивая губы в подобии улыбки. Вышло не так хорошо, как она хотела, но уже лучше.
– Что такое Анка? – Вопрос прозвучал уже не так угрожающе, и мужчина заметно успокоился, раскрывая успевший сжаться кулак свободной руки.
– Не важно, девочка. – Он задумчиво почесал свою щетину, осматривая девушку.
Под таким внимательным взглядом Анка внезапно вспомнила, что совсем не одета. Румянец попытался проявиться на её щеках, хоть и безуспешно – она была истощена, крови хватало мест, куда добраться было важнее. Девушка стойко выдержала взгляд, ни разу не дрогнув, выражая полное повиновение и готовность к сотрудничеству. Но лишь снаружи, внутри же она анализировала ситуацию. Неосознанно, словно всегда только этим и занималась.
Дверь позади мужчины точно была не заперта: он не успел провернуть ключ, вставленный в замочную скважину, но, если Анка замешкается, без промедления это сделает. Снаружи – только тёмный лес и неизвестность, хозяин дома быстро догонит истощённую беглянку, а если ей повезёт, и она сбежит… Одна в лесу Анка долго не протянет.
Слева вверх к высокому потолку уходила стена, увешанная фоторамками с изображениями людей, чьи лица невозможно было рассмотреть. Позади – длинный коридор с тремя дверьми, а вот справа виднелся тёмный проём. Оттуда доносился манящий запах заваренных листьев. Видимо, мужчина собирался предаться полуночному чаепитию, когда на его пороге оказалась незваная гостья. Анка втянула носом воздух. Да, это её любимый чай с чабрецом и иван-чаем. Вместе с запахом к ней вернулось и видение с фарфоровым сервизом, который стоял у неё дома. Бабушка постоянно ругалась, что мама пользуется фарфором не только по праздникам, на что мама отвечала, что праздник у них дома каждый день.
Голову Анки снова пронзила острая боль, но уже не такая яркая: она начала привыкать. Когда мужчина заговорил, боль и вовсе отошла на второй план.
– Т-ты правда ничего не помнишь? – Мужчина отстранился от Анки. Взгляд его стал увереннее, хотя он и начал заикаться.
– Абсолютно ни-че-го, – отчеканила Анка, стараясь, чтобы её слова звучали настолько искренними, насколько она была способна. Нет, она точно ничего не помнит. Нет, слово «Анка» ни о чём ей не говорит. – И мне очень нужна ваша помощь. Я не понимаю, где я, кто я. – Анка специально сделала упор на слово «кто», пристально всматриваясь в глаза собеседника, как бы намекая ему, что это он мог бы ей рассказать. Но мужчина молчал, и девушка продолжала говорить: – Вы меня ужасно напугали, но я понимаю, что могла напугать не меньше, появившись ночью у вас на пороге. Может, вы сообщите в полицию, что нашли человека, и они помогут мне? И было бы здорово, если бы вы одолжили мне одежду и налили чашечку горячего чая. Согреться.
Под конец короткого монолога Анка совсем расхрабрилась и решила, раз уж просить о помощи, то и просить по максимуму. Что же он, откажет теперь ей в чае?
Мужчина устало вздохнул и окончательно успокоился. Удивительно, но как чётко она распознавала страх в его глазах, так не могла прочитать его взгляд теперь, когда ужас ушёл, уступив место чему-то другому.
– Ты тоже испугала меня. Девочка. – Мужчина сделал небольшую паузу перед обращением к Анке. Хотел ли он назвать её по имени или как-то по-другому? – Ночью сейчас никто не гуляет, неспокойное нынче время. В темноте да на улице можно встретить лишь сумасшедшего, преступника или…
Мужчина замолчал. И будто принял какое-то решение.
– Ты спрашивала, что такое Анка. Анка – это твоё имя, девочка.
У девушки перехватило дыхание, когда она услышала подтверждение своих мыслей. Это правда её имя.
– Вы знаете, как меня зовут? Вы знаете меня? – Анке было тяжело скрыть, с какой надеждой она задавала эти вопросы. Ведь если он её знал, он мог бы помочь ей вспомнить что-то о себе.
– Да кто ж его не знает теперь? – Эта фраза вызвала недоумение у Анки. Как это – «кто его не знает?»
– По всем новостям показывали. – Мужчина старался держаться как можно дальше от девушки, вжимаясь в стену и присматриваясь к ней, словно боялся, что вот-вот – и она всё вспомнит, а затем нападёт на него. Но, увидев, что она всё ещё ничего не понимает, продолжил: – Потерялась ты… да… потерялась, и ищут тебя давно. Я помогу тебе. Извини уж, что напал, ночью люди добрые не ходят. Я-я, я могу тебе помочь, да.
Хозяин дома снова начал заикаться. Анка всё никак не могла понять его: почему он боялся одинокую хрупкую девушку? Это она должна была его бояться. Анка опустила взгляд и осознала, что всё ещё голая. Девушка обхватила себя руками, прикрываясь длинными, всё ещё влажными волосами.
– Ничего, я бы и сама испугалась. – Анка отступила на шаг, увеличивая расстояние, попытавшись таким образом расположить мужчину, но, увидев, что он стоит всё так же, застыв у двери, решила его немного подтолкнуть в нужную сторону. – Мне бы одеться для начала.
Она моментально пожалела о своих словах. Если до этого мужчина словно игнорировал наготу своей непрошеной гостьи, смотря только ей в лицо (что же он хотел там увидеть?), то теперь во все глаза уставился на её тело.
– Точно, одеться, – глухо пробормотал он. Взгляд его прояснился, будто в голову пришла хорошая мысль. – Пройдем за мной, я покажу тебе комнату, где ты сможешь переодеться. – И он, совсем растеряв былой страх, спокойно прошёл мимо Анки и отправился вперёд по коридору, к самой дальней двери.
Девушка замешкалась. Перед ней была свобода, путь в никуда, зато подальше от этого мужчины, но интуиция продолжала настойчиво твердить, что здесь ей бояться нечего, а потому Анка тоже развернулась и двинулась вслед за хозяином дома. Тот уже отворил дверь и включил верхний свет, заставляя Анку прикрыть глаза при входе.
Комната была просторная. Не потому, что большая, а просто мебели там было «кот наплакал»: шкаф да диван. Шкаф занимал всю стену по левую сторону от двери. Сделанный явно на заказ, он простирался от пола до потолка, от стены до стены, в глубину ровно настолько, чтобы подоконник занавешенного плотными шторами окна не мешал открывать дверцы. Диван же, в отличие от шкафа, был маленький – если бы Анка легла на него, её пятки нависали бы над краем, а рядом вряд ли уместился бы кто-то ещё. Диван стоял по правую сторону от двери, а над ним висела огромный прямоугольник, накрытый серой парчовой тканью. Анка догадалась, что это картина: по маленькому фрагменту, выглядывавшему снизу.
Мужчина застыл в дверном проёме, с грустью глядя на раму, скрытую старой, потёртой тканью. Анка же больше заинтересовалась содержимым шкафа и, не церемонясь, устремилась к нему в поисках одежды, которой она смогла бы прикрыть свою наготу. На первой же полке она обнаружила много чистых вещей.
– Я могу выбирать из этого? – Анка вытащила на свет белую майку, невзрачнее которой трудно себе что-то представить. Без рисунка, без логотипа, просто одноцветная майка.
Мужчина кивнул, не сводя взгляда с картины.
– Выбирай, что понравится. Я же, пожалуй, вызову полицию, чтобы они… помогли тебе. Да. Я пойду вызову помощь. А ты никуда не уходи, – проворчав напоследок, мужчина ретировался из комнаты.
– Спасибо.
Благодарность ушла в пустоту, столкнувшись с закрывшейся дверью. Послышался щелчок, словно провернули ключ. На всякий случай Анка проверила – да, так и есть, её заперли. Решив, что, в конце концов, она сможет сбежать и через окно, если понадобится, – Анка проверила, что оно легко открывается, – девушка пошла дальше грабить платяной шкаф.
Содержимое являло собой буйство красок и фасонов. Были тут и платья, богато расшитые бисером, и юбки из ткани всех цветов радуги, и штаны с невероятным количеством всевозможных цепочек и украшений. Анка решила, что прошлая владелица этой одежды была либо натурой творческой, либо не совсем в своём уме. Хотя первое от второго могло недалеко уйти. Девушка не хотела наряжаться, поэтому к простой белой майке выбрала обычные джинсы с небольшой изящной вышивкой по бокам в виде вьющихся цветов бугенвиллеи. Забавное название заставило Анку улыбнуться. Видимо, она увлекалась растениями, если по вышивке смогла определить вид цветов. В одном из выдвижных ящиков нашлось нижнее белье. Одежда была немного велика, но лучше, чем её отсутствие. Анка быстро оделась, чтобы успеть до возвращения хозяина дома, и уселась на диван, позволив своему напряженному телу расслабиться.
Из глубины дома слышался приглушённый голос мужчины, говорившего с кем-то по телефону. Прихрамывая на одну ногу, он нервно расхаживал по соседней комнате. Спустя время голос стих, а следом открылась и закрылась дверь. Своей шаткой походкой мужчина удалился дальше по коридору, как подумала Анка – на кухню. Она всё ещё мёрзла и надеялась согреться горячим напитком.
В голове у Анки так и вертелись вопросы. Но, кроме имени, в голову ничего не шло.
Кто она? Взгляд упал на зеркало на одной из дверей шкафа. Молодая девушка с бледной кожей и худощавым телосложением. Где бы она ни была в последнее время, она плохо питалась. «Но много двигалась», – Анка ощупала свои руки и обнаружила под кожей твёрдые мышцы и практически отсутствие жировой прослойки. «Мужчина сказал, что я потерялась. Может, я заблудилась в лесу и скиталась там долгое время? А амнезия от истощения и голодания. Или, наоборот, я съела какие-нибудь ядовитые грибы или растения?» Предположения укладывались в хорошие логические цепочки, но все они разбивались о страх в глазах мужчины, когда он смотрел на неё. Он испугался именно Анку. Почему? Анка тряхнула головой и, резко встав с дивана, подошла к зеркалу, чтобы ближе рассмотреть своё лицо.
Симпатичная. Большие зелёные глаза, узкий, немного вздёрнутый нос, на котором, если присмотреться, проступала россыпь бледных веснушек, чуть пухловатые обветренные губы. Лицо обрамляли густые и длинные волосы, ниспадающие до бёдер. Волосы уже высохли, и Анка смогла определить цвет – рыжий. «Милая», – решила Анка, может, даже красивая, если бы не болезненная бледность, сухость кожи и тёмные синяки под глазами. Глядя на своё лицо, девушка только сильнее расстроилась – она не узнавала его.
