«Герман» kitobidan iqtiboslar
- Что ты делал сегодня?
- Сегодня я много врал.
- Это не совсем хорошо. Но завтра будешь говорить правду.
- Не знаю, хватит ли у меня сил.
Выше белого халата прорезался голос:
- Как у нас дела?
- Видимо, не ахти, - прошелестел Герман и поднял глаза на маму. <...>
- А лет нам сколько?
Разговаривал доктор как-то странно, будто держал Германа за собачку-пуделя.
- Я что-то сбился со счёта, но у меня на следующий год опять будет день рождения.
- На что ты там смотришь, Герман?
- На твою голову. Почему на ней волосы не растут?
- Потому что мне помирать пора. Старость как осень. Листья опадают.
- А потом ты превратишься в зиму?
- Да. В долгую-долгую зиму.
Мама стояла рядом и улыбалась, но улыбки у нее сегодня были кривые, точно сваренные из резинок от банок для варенья.
Но Герман уже сел и залюбовался видом за окном. Белый всё-таки очень странный цвет; по сути, он и не цвет вовсе. Тем не менее Герман смог рассмотреть тонкие маленькие хлопья, они висели в воздухе; наверно, Бог загорал на облаках под синим небом и обгорел слегка, вот у него кожа на плечах и облезает.
Может, луна - единственный глаз ветра? Тогда сам ветер - одноглазый пират с черной повязкой.
Потом Герман долго думал о времени: вот ведь бедняга, то его тянут, то убивают.
Герман наконец разобрал, что там ползает по полу. Черепаха.
— Не бойся. Это Время. Стоять! — завопил Бутыля, но черепаха продолжала свой путь и уползла под комод.
Мам, а ты когда-нибудь ела листья?
— Я однажды наелась смолы. Но это давно было, еще до твоего рождения.
— Тогда прорвемся, — сказал Герман.
Герман укрылся в своей комнате. Спать лег со светом. В темноте роится слишком много мыслей; даже когда горит лампа и светится глобус, мысли все равно лезут в голову, прокладывают свои муравьиные тропы через уши и ноздри и сооружают из вопросов целые муравейники.
