Kitobni o'qish: «Гномья летопись, или Быль об Олвине», sahifa 4
И вышли гномы, наконец, на свет богов, и дружно, многократно раз чихнули, ибо после тьмы претил им яркий свет. И что же? Словно ждали их уже, ведь столпились сразу возле них.
И пали люди ниц, и поведали историю свою. И по мере того, как они рассказывали, лица гномов всё темнели, багровели. Каждый житель глубин теперь был потенциальным вулканом, и одно лишнее движение, один опрометчивый проступок могли стоить жизни любому их обидчику.
– Ах, люди! Какие же вы низкие! – Напали, набросились на них словесно гномы, приукрашивая речь матерными оборотами, приправляя почти каждую свою фразу острым словцом. – Низкие, несмотря на то, что выше нас по росту! Да как же вы только посмели, в наше-то отсутствие, воспользовавшись долгосрочными делами нашими, не позволявшими нам отлучиться с подземелья, положить и глаз, и руку на то, что принадлежит только нам; на то, что досталось нам кровью и потом?!
И просили за людей и эльфы, и драконы – удостоверились последние в искренности слов юного народа.
Долго, очень долго держали гномы обиду на людей; сто долгих лет. Помнили они о том, как поступил с Бериллой и ими самими Варианн; насколько неблагодарным, чёрствым, злым он оказался. Не могли они сего простить в одночасье – а даже когда простили, до конца людям так и не доверяли; ни в делах, ни на словах.
Время шло, и, в конце концов, гномы подружились и с людьми – в особенности, с тем их племенем, что невысоким было, и кудрявым, и весёлым, беззаботным; эти невелички ходили босиком, курили трубки и рыли норы, как когда-то – гномы. Эльфы же больше полюбили высоких, златовласых и голубоглазых, которые имели в этом с эльфами некоторое сходство. Но были среди людей и те, кто раскаялся наигранно; те, кто и не думал отступаться от однажды задуманного. Эти смуглые, скуластые, узкоглазые, жёстковолосые создания, не имеющие никакого понятия ни о дисциплине, ни о культуре, ни об архитектуре, ни об искусстве, не захотели жить ни среди эльфов, ни среди гномов: они ушли к тем, кому они были ближе – к троллям, гоблинам и великанам, и некоторое время не казали свой нос ни в Гномгард, ни в Эльфхейм.
– Всё ли изложил ты о камнях, мой друг? – Обратилась однажды к одному из своих верноподданных королева Берилла, будучи уже стара, ибо время не стоит на месте.
– Всё, да не всё, о госпожа! – Ответил Наиварр. – Кое-что я упустил.
И открыл Наиварр Золотую книгу, и вписал в неё следующее:
«Рассказывая о сокровищах гномов, нельзя не упомянуть камень жизни. Чтобы его добыть, нужна была очень крепкая кирка и острый нож, которые ковали мастеровитые гномы-кузнецы. Этот минерал продлевал человеку жизнь и делал его неуязвимым к болезням и ранам. В истории известны лишь несколько случаев, когда камень жизни доставался людям, но те не знали о его коварных свойствах. Камень это нельзя передать по наследству или подарить. Он служит единственному владельцу и только до его смерти, а потом рассыпается в прах.
Многие из людей и царствующих особ мечтали завладеть и таким сокровищем, как бронзин. Этот редчайший камень, напоминающий золотые слитки, находили на месте, где в горах застыла лава и на глубине не меньше пяти метров. Минерал имел способность притягивать золото к своему обладателю и использовался для украшений и амулетов.
Особую цену для гномьих королей и эльфийских правителей имел аметист. Этот волшебный камень использовали для изготовления посуды. Выпивший из неё говорил только правду, а любой яд мгновенно терял свои свойства и становился безвредным. Честным и целеустремленным людям, выпившим напиток из чаши, сделанной из аметиста, он придавал ясность ума, бодрость и силу для исполнения своих желаний, а мудрецам помогал медитировать и мыслями проникать в будущее…».
Дописав, Наиварр вздохнул с облегчением. И только тогда закрыл он Золотую книгу, и отнёс в Главную библиотеку, бережно поставив её в один ряд с Гномьей летописью, в которой летописцами разных лет, времён и эпох описано пробуждение гномов, житие Нейна, нашествие великанов, подвиги Сигруна Победителя и любовь Бериллы к Варианну.
– Рассказывать о камнях и их волшебных свойствах я могу без остановки. – Сказал самому себе Наиварр. – Самые важные сведения были мной записаны. Теперь можно и на боковую!
А Золотая книга существует и по сей день – хранится она в Подгорных пещерах. Все надписи в ней выполнены особыми чернилами и умелой рукой; они исчезнут сразу, как только попадут на дневной свет – а сделано это для того, чтобы уберечь древние знания гномов от людей и других народов.
Свиток #06. За столом у фей и тифлингов
Тифлинги, как и гномы, оказались большими любителями вкусно, сытно, плотно подкрепиться: самыми знатными лакомками они оказались, самыми всеядными, и принято у них было садиться за стол аж семь раз в день.
Когда тифлинги приглашали гномов в свои уютные, комфортные норки, то столы их прямо-таки ломились от яств. Так, повара тифлингов угощали желанных гостей тушёным кроликом с репой и картошкой, которого готовили в казанках на открытом огне, обязательно приправляя травами – то лучшая еда, как для завтрака, так и для сытного обеда. Но любую пищу нужно чем-то запивать, и тифлинги, прекрасно зная о том, как гномы любят эль, заблаговременно наготовили к праздничному столу множество его сортов, среди которых золотой, сезонный, мягкий, двойной, пшеничный и многие другие – как же не угодить дорогим гостям? Ведь как замечательно порой собраться хорошей компанией за не менее хорошим столом просто так, безо всякого повода, дабы обсудить важные и не очень дела – например, узнать о том, что творится в мире, и услышать нечто новое об обычаях и традициях друг друга!
– А что вы любите есть сами? – Спросил однажды на одной из таких посиделок Арн Говорящий, который слыл среди гномов сказителем и баснописцем, а также собирателем всевозможных гербариев.
– Жареное на огне мясо. – Мгновенно нашлись тифлинги. – Чаще всего на углях запекаем бабируса (он родственник домашней свиньи); жарим также куропаток и даже ящериц. Помимо этого, в нашем рационе имеются пироги с беконом, которые мы назвали «Кольцо дракона». Наши кулинары выпекают их в огромном количестве на праздники и дни рождения; эти острые, сытные, жирные пирожки с удовольствием едим как мы сами, так и наши дети. Ещё в нашем меню есть хоббитанские кексы! Маленькие и очень сладкие, они готовятся по особому рецепту и подаются со сливочным маслом, которое щедро намазывают на каждый кусочек выпечки.
– А что вы любите пить? – Не унимался Арн, попутно записывая всё увиденное и услышанное в свой дневник.
– Сладкое пиво «Шимэ»; его у нас пьют все без исключения. «Шимэ» варят и выдерживают в дубовых бочках, а подают в больших литровых кружках. Заготавливаем мы и янтарное вино – из крыжовника и белой смородины; оно имеет очень сильный и приятный аромат, и больше подходит для наших женщин. Ну, а мужчинам больше по душе драконий сидр – как вы сами можете убедиться, он получил своё название из-за большой крепости, красноватого оттенка и очень яркого яблочного вкуса.
– «Кольцо дракона», «драконий сидр»… Я рад, что вы с ними сдружились! – Сказал Арн. – С драконами. – Добавил он некоторое мгновение спустя, делая ещё один глоточек.
– Это правда! – Подтвердили тифлинги.
– Право же, нам уже пора… – Заторопился Арн. – Собираться надо, в путь-дорогу.
– Мы всегда рады дорогому гостю! – Замахали руками тифлинги, не желая отпускать гномов с пустыми руками и собирая им подарки и гостинцы, для жён и детей их. – Может, стоит подождать до утра? Проведёте ночку у нас, мы вам постелим.
– Благодарим. – Отвечали им гномы, поступая по-своему: во всём должна быть мера, и не следует наглеть, злоупотребляя гостеприимством и радушием хозяев. Также, гномы, при всей своей природной беспечности, никогда не позволяли себе напиваться вдрызг ни в гостях, ни у себя дома. Равно, как и эльфы, они считали это признаком дурного тона. Тифлинги им в этом вторили, отличаясь умом, сообразительностью, порядочностью, пунктуальностью и темпераментом, чего нельзя было сказать о двух других племенах людей – в особенности тех, что обитали бок о бок со всякими неразумными творениями, затаившимися за бугром, дожидаясь своего часа.
Настоящий тифлинг всегда перед уходом проверял, запер ли он дверь, потушил ли свет, и отключил ли кран над умывальником (гномы, будучи ещё и неплохими сантехниками, понастроили густую сеть канализаций, и приучили всех остальных правильно пользоваться всеми их новшествами на этом поприще). Но всё же, тифлинги были не столь гостеприимны и радушны, как могло показаться на первый взгляд: они не откроют дверцу своей круглой норки первому встречному, и даже если идут к кому-либо в гости, заранее извещают об этом, дабы не получилось так, что пришёл гость, а хозяина нет дома или он не желает принимать его в это время. Каждый тифлинг чётко следовал им же составленному графику, распорядку дня, и был безупречен, безукоризнен в этом; порой это выливалось в паранойю (по крайней мере, так считали все остальные люди). В некотором роде тифлинги были манерны, и даже жадны, ибо не давали в долг (при этом стараясь не залезть в долги сами). Они умели экономить, и составили целый свод норм, правил и законов, к которым приглядывались, присматривались и другие народы – но и в этом есть заслуга гномов, которые никогда не отличались несобранностью, расхлябанностью, ленью. Тифлинги, общаясь с ними, впитывали в себя, как промокашка, все их наработки, всё самое лучшее и только хорошее, отчего гномы и были так привязаны к ним, испытывая к ним всяческое уважение. Ещё, тифлинги были до крайности опрятны, чистоплотны и воспитаны; они активно посещали выстроенные эльфами театры, ходили на выставки картин живописцев. Этот народ, как губка, вобрал в себя всю культуру старших народов, и весьма ценил их архитектуру и искусство. Но тифлинги были абсолютно не склонны к опрометчивым, авантюрным поступкам; вместо этого они предпочитали коротать деньки в своих норках за чтением какой-нибудь интересной книги. Отличаясь высокой дисциплиной, они прививали её и своим детям, растя тех со всею строгостью. И за каждую шалость ребёнка, за любое его ослушание следовало справедливое, достойное наказание: так, в случае небольшой провинности ребёнка ставили в угол. Если же малолетний непоседа сильно баловался, противился запретам и ограничениям, нарушая их; если разбил вазу, много намусорил, мучил кошку – такого негодника ставили на горячую соль либо снимали ему портки и пороли при всех по мягкому месту деревянным дрыном, кожаным ремнём либо смочённым в воде (или раскалённым) прутом, дабы впредь исполнял то, что ему велено, и не делал, не творил того, что ему не велено. Проказникам вбивали, что такое «хорошо», и что такое «плохо», и это было наилучшей формой их обучения и воспитания; им с рождения, с детства прививали нужные, угодные черты характера и поведения, и новый тифлинг подрастал уже вполне здоровой и нормальной частью своей общины. И гномы, и эльфы были в восторге от мер, принимаемых тифлингами в отношении своего потомства, поскольку и сами не выносили хаоса, шума, беспорядка, разгильдяйства, громких криков и визгов, постоянной беготни; их это бесило и раздражало, действовало на нервы, и они радовались тому, что их друзья не потакают капризам своих чад, пресекая на корню всё их нытьё.
– Коли с детства не приучишь – всю жизнь будут головной болью, горем луковым и обузой для семьи. – Одобряюще кивали гномы. – Обязаны они слушаться старших, а всё их недовольство – от Лукавого.
– Дети должны быть счастью и отрадой, достойными наследниками и надёжной опорой в старости, а не венками на могилах своих родителей. – Соглашались с ними эльфы.
Прямой противоположностью тифлингам были грязные пройдохи, что кучковались подле племён троллей, гоблинов и прочей нечисти, уподобляясь им во многом. Эти люди собирались в группы среди густой травы, растирая её меж своими ладонями, дабы войти в странное состояние. Они бы превратились в животных, если бы не их зависть, враждебность, ненависть и месть; алкали они изничтожить все добрые народы. Эти человеки строили себе жилища из древа и камня, а также костей и шкур диких животных. Жажда отмщения, подпитываемая Злом, подтолкнула чёрных и душой, и телом людей выковать себе подобие всего того оружия, что имелось у эльфов и гномов. Оно уступало всему тому во многом, но скопилось его уж целая гора, ибо, как гномы были поглощены поиском самоцветов – так и чёрные люди не сидели на месте, снедаемые низкими помыслами о не менее низких свершениях; пока прохлаждались эльфы, совершенствуясь в магии и всём духовном, зловредные людишки набирали силу телесную.
Племя Варианна, высокое, красивое, золотоволосое и синеглазое, было промежуточным звеном между невысокими зеленоглазыми тифлингами и богомерзкими чернолюдами – антисанитария у них, в отличие от последних, хоть и была не в почёте, зато многими иными, не менее дурными качествами они обладали. Их мужчины могли напиться до невменяемого состояния; они изменяли своим жёнам и поднимали на них как руку, так и ногу. Их женщины были не многим лучше, ибо поклонялись красоте да моде; на первом месте всё это было у них. Тяжело им было постирать и погладить свою одежду утюгами, что некогда изобрели гномы; им было лень зашить прореху, но проще выбросить, иль сжечь. Сутки напролёт они могли валяться в кровати, на печи аль на земле, и не делать ничего, не совершая никакой полезной работы. Дети этого племени были взрослым под стать, и от поколения к поколению становились всё хуже и хуже, и не было сему предела. Их государственность, будучи изначально шаткой, держалась лишь за счёт их врождённой хитрости.
Нет худа без добра, и боги, дабы уравновесить одно с другим, послали в Волшебные земли фей, и поселились они неподалёку от королевства Эльфхейм, совсем рядышком. Арн Говорящий, будучи гномом весьма любознательным, поспешил туда немедля, ибо страсть, как хотел познакомиться с новыми, доселе неизвестными ему волшебными существами.
Феи же были повсюду: садовые, цветочные, облачные, речные феи предстали взору Арна, как только он добрался до края эльфийских земель; они встречались гному на каждом шагу, и он с удивлением пялился на них, вне себя от счастья, ибо ему всегда было интересно всё неизведанное. Среди деревьев же притаились дриады, которые есть лесные феи.
Феи представляли собой крохотных малышек с полупрозрачными крылышками за спиной. Их лица светились от счастья, и в глазах читалась всякая радость. У фей-девочек волосы были либо собраны в хвостики, либо завязаны в косички, либо же в их волосах был красивый, пёстрый бант. У фей-мальчиков просто были веснушки на щёчках и золотистые кудри, точно они все взапрямь ангелочки.
«Какие большие бабочки», подумал про себя гном-баснописец, гном-сказитель, гном-путешественник.
Существенным недостатком, пороком Арна являлось чревоугодие: любил он потрапезничать. А потому первым делом он поинтересовался у фей, чем же они питаются, и те с удовольствием рассказали, усадив гнома за стол и надев ему слюнявчик.
И записал Арн Говорящий в свой дневник следующее:
«Феи предпочитают сладкую и ароматную еду, особенно фрукты и ягоды – самыми желанными из них являются плоды маллоу и сочные рисовые груши: их подают в свежем виде или нарезают красивыми дольками. Безусловно, бесподобны их медовые пирожки – эту выпечку готовят по особу рецепту: она может очень долго храниться, не черствея, и спасает фей во время зимних холодов, к которым они, феи, не привыкли; и, чтобы сберечь аромат лета, они добавляют в тесто корицу, ваниль и пыльцу крестоцветника. Также, отмечу сладкое масло – деликатес, за которым (как мне сказывали по секрету сами феи) часто охотятся не только люди, но и мы, гномы! Для его получения в полнолуние сливки взбивают с мёдом и патокой, добавляя секретный ингредиент – нектар неувядающих цветов марипоса. Ещё, стоит упомянуть про зелёный салат – большинство фей любят бобовые и часто употребляют их в пищу, смешивая зелёную спаржу, сладкий горошек, дикий лук, базилик и листья лолло-роса. Наконец, добавлю и про напитки, а именно про родниковую воду и утреннюю росу – пожалуй, самое лучшее их питьё, придающее феям лёгкость и весёлый нрав. Лично же мне весьма по нраву пришёлся молочный коктейль с мёдом и пчелиной пыльцой – праздничное угощение, имеющее сладкий вкус и густую пенку. Пьют его феи через соломинку и приправляют по своему вкусу: фруктусами, ягодами водяники, княженкой и рябиной…».
И откланялся гном, удовлетворив всё своё любопытство, и возвратился в Гномгард, дабы переписать меню фей в Большую поваренную книгу – дабы, в случае визита феечек в его королевство не осрамиться, и порадовать гостей той пищей, к которой они прикипели, но также отпотчевать их и гномьими закусками, да напитками.
И уснул Арн, взойдя на своё ложе, и сменяли сны друг друга.
И приснилось гному, будто спустил кто-то с небес золотую лестницу. И вот: то ли боги, то эльфы перемещались по ней; одни спускались по лестнице на землю – другие же, наоборот, поднимались по ней на небо. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто он, Арн, одиноко дремлет в чистом поле, и вот: луч света будит его. Но переворачивается он на другой бок, пока вдруг некто не начинает его, Арна, тормошить. И вот, при тусклом свете неизвестной звезды, борется он с этим незнакомцем, и борется аж до самого утра, приминая траву и листву. И одолевает, и говорит ему побеждённый: се, многих одолевать ты будешь. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто братья усадили его, Арна, в зиндан, и не дают пищи, а его отцу принесли окровавленную одежду, якобы растерзан его сын диким зверем. И вот: потух взгляд очей старца, а братья продали его, Арна, в Абр-Дабр, на поругание и рабство, точно он скот какой. Но вызволил гнома из глубокого тюремного рва правитель великанов, потому что сбылись все предсказания заключённого под стражу Арна: обезглавили сидевшего с ним гоблинского виночерпия наутро, а пекаря хлебов отпустили. И возвысил правитель великанов его, гнома, представителя малого народа, и сделал управителем дома своего, и всех амбаров, хлевов и житниц своих. И предсказал Арн неурожай и голод, и вовремя запасся всем необходимым. И когда сбылось речённое, только земля великанов осталась в достатке и изобилии. И пришли в страну великанов его братья, вместе с отцом их, дабы не издохнуть от обезвоживания и недоедания; и не узнали его, Арна, не признали его, ибо был он в золоченных, украденных в своё время великанами из гномьих сокровищниц одеждах. И накормил Арн родичей своих пятью хлебами и двумя рыбинами так, что сытыми оказались все до единого. И просили после трапезы братья прощения у Арна, ибо после принятия пищи вернулись головы их на места их, и позвали домой. И отпустил великан гнома и семью его с миром. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, что взял его с собой отец на охоту, однако вместо того взял да и возложил его на жертвенник вместо агнца да поджёг. Но погрозили боги старику кулаком, и сгинули во тьму и мрак все видения гнома. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, что вышли в поле два стада коров, тощих и тучных. И тощие пожрали тучных, хотя должно быть наоборот. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто люди в непонятном упорстве своём строят башню до неба, отчаянно поклоняясь при этом золотому телёнку. И решительно настроены – да так, что прогневались боги в ярости своей, и низвергли и башню, и тщеславных её строителей обратно; до основания снесли. И вот: попятились горе-строители кто куда, ибо не понимали речь друг друга совсем. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто он – в открытом море, и проглотил его большущий кит. И пробыл он в китовой пасти три дня и три ночи, плавая вместе с китом, где ни попадя, от вод тропических до вод арктических, и обратно. И надоел он, Арн, тому киту, и выплюнул млекопитающий плаватель гнома на сушу – да так выплюнул, что аж в Гномгарде он оказался. И, о чудо: ни вмятины, ни царапины; ни затрещины и ни единого ушиба. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто воцарился он в Гномгарде, и утопает в злате-серебре; и что пожаловала к нему некая принцесса от людей. И возлёг он с нею на широком ложе, под семью замками от любопытных глаз, и любил шесть дней и семь ночей без перерыва на еду и иные дела, а проснувшись, увидел, что связан он путами по рукам и по ногам! Простой танцовщицей оказалась его зазноба, и восскорбев в унынии своём, воссмердел он к предательнице сей, и обрушил на неё и её братьев колонны белокаменные, к которым был прикован он. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто опять на его несчастье допекает его, Арна, та искусительница от мира людей, и вот: восседает она на троне мраморном, и поедает кушание за кушанием; и поедает за троих, и куда ж в неё всё это только помещается? И велела госпожа гному на протяжении тысячи и одной ночи ублажать её всякими разными сказками, дабы не было ей скучно. А после она всё равно взяла да и съела бедняжку на десерт, даже не подавившись. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто свалился на голову Эльфхейма и Гномгарда великий потоп, и уберёгся лишь один из трёх гномьих родов, отплыв на ковчеге к самой вершине горы Энгер, и в ковчеге том был и он, а также яйцо дракона и ещё не окуклившаяся фея. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, будто дрожит-дрожит земля, а потом затихает, и так несколько раз. И вот: идут гномы войной на великанов, но слишком крепка твердыня их. Тогда подняли вдруг гномы гигантские трубы и горны, чуть ли не больше их самих, и задудели в них. И раздался тут глубокий, протяжный стон из тех медных инструментов, и слышно было его на много лиг вокруг. И не сдюжили, не осилили этого звука великаны, затыкая себе уши своими ручищами, а врата их попадали от гномьей музыки. Но не воспользовались этим гномы почему-то! И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, что пошёл он искать Время, и Смысл Жизни, и ноги его сами собой, да терновою тропой забрели на какое-то сборище, что на высоком, превысоком холме. И вот, открылось его взору, что у костра сидят двенадцать богов. И понял Арн, что это – Месяцы; и самым старым из них был Декабрь, а самым юным – Январь. И спорили они меж собой, а когда увидели его, гнома, пуще прежнего рассвирепели; пуще прежнего рассердились они. И погнали они гнома палёным тряпьём прочь, и кубарем покатился он с холма, и путь ему преградил широкий водоём. Но воды расступились пред гномом, и встали стеною по левую и по правую его руку. И странным показался Арну этот сон.
И приснилось гному, что возлюбила одна великанша одного гнома. Но сквозь сон расслышал гном глас богов, что не он, Арн, этим гномом окажется; что другого гнома ждёт сия участь. И странным показался Арну его сон.
По прошествии же всех тринадцати снов проснулся Арн Говорящий, и понял, как мало он знает о мире, в котором живёт. И задумал гном повидать все закоулки, да записать все открытия в особую книгу.
