Kitobni o'qish: «Если ты не видел горя – полюби меня»
«Багряное солнце»
От автора: «Эх, лихие 80-90! Годы разгула преступности и процветания наркоторговли. Сколько вы душ загубили, сколько горя принесли! События тех лет, до сих пор эхом отзываются в памяти тех, чьи родные и близкие пострадали от пагубного зелья.
Эта история жизнь одного небольшого города, жители которого, осознав, что счастливый город тот, где нет наркотиков – объявили войну местным барыгам и наркодиллерам. Конечно же, тогда полностью искоренить наркоторговлю не удалось, сильно мощной и хитросплетённой оказалась её паутина. Но те события стали «первой ласточкой» в этой трудной и упорной борьбе, которая продолжается и посей день».
Непридуманная история
Не ходите, девки, на тот бережок
Не обращая внимания на тошнотворную духоту, девушка, не отрывая глаз, смотрела на другой берег реки. Он давно манил её неизвестностью, но за свои неполные восемнадцать лет побывать за речкой ей не довелось ни разу. Ещё с детства она помнила слова колыбельной, которую ей часто напевала бабушка: «Не ходите, девки, на тот бережок, цыган поймает – посадит в мешок».
И вот на том самом вожделенном бережку, куда не следовало совать свой нос молодым девицам на выданье, жили те самые пресловутые цыгане из песни. Конечно же, они никого не рассовывали по мешкам, но неприятностей местным жителям приносили немало.
История умалчивает о тех временах, когда уставший от кочевой жизни табор пустил свои корни на этой земле, которая стала для них обетованной. Сначала несколько семей поселились на отшибе и не докучали горожанам своим существованием. Но год от года табор разрастался и через энное количество лет его обитатели уже занимали целый микрорайон. Именно так бывший «Рабочий городок» незаметно превратился в цыганский посёлок, который располагался по ту сторону реки.
Жили цыгане, как и подобает людям их национальности – кого обманут, кого обворуют. Но суровые годы перестройки внесли свои коррективы в привычный уклад, и делом их жизни стала торговля наркотиками. Когда деньги потекли рекой, а воля местных жителей была сломлена тем, что однажды они попробовали заглушить невзгоды «новомодным лекарством», цыгане почувствовали себя хозяевами города. Как оголтелые, они ночи напролёт гоняли на машинах, устраивали драки, требовали дань с новоявленных коммерсантов и мелких торговцев, и всё чаще увозили русских девушек в темноту ночи. Измученные безработицей и безденежьем, белокожие красавицы охотно принимали дорогие ухаживания смуглых кавалеров, после которых, прикрыв голову платком, они одна за другой исчезали за невидимыми воротами цыганского городка. Выйти замуж за цыгана стало для местных невест делом обыденным.
Девушка оторвала взгляд от того берега, и отбросив все сомнения, наконец-то решилась. Быстро освободившись от сарафана, она юркнула в воду, и, сделав несколько осторожных шагов по ильному, скользкому дну, пустилась вплавь. Нет, замуж она уж точно не хотела. Единственным чувством, которое двигало ею, было любопытство. Ей так не терпелось посмотреть на ту жизнь, которая была скрыта от посторонних глаз, что никакие запреты не смогли удержать её.
Едва миновав реку, она быстро вскарабкалась на холм по тёплому травянистому ковру и залегла в кустах тернистой ивы. Отсюда цыганский посёлок просматривался как на ладони. Но едва она устроилась поудобнее и приготовилась удовлетворить своё любопытство, как услышала совсем рядом какой-то шорох. Она испугано оглянулась и наткнулась на такие же не менее испуганные угольно-чёрные глаза.
– Ты кто? – вскрикнула девушка.
Из кустов высунулась голова:
– Оксанка.
– Ты что здесь делаешь?
– Прячусь, – прошептала она трясущимися от страха губами. – А ты кто такая и что ты тут делаешь? Ты ведь не из наших.
Девушка уже готовилась наплести небылиц с три короба, но её губы вдруг стали непослушными и сами собой сказали правду.
– А я – Настя, и пришла сюда, вернее приплыла, с того берега, чтобы посмотреть как вы тут живёте.
– Что тоже жениха себе выглядываешь?
– Больно надо, – фыркнула Настя.
Какое-то время они молча разглядывали друг друга. Были они примерно одного возраста. У одной девушки волосы были чёрные, словно смоль, и точно такого же цвета глаза. А у другой – копна светлых волос пшеничного цвета и большие, широко посаженные зелёные глаза, которые от страха выглядели просто огромными. Больше разглядывать было нечего, так как тела девушек надёжно укрывал молодой тернистый кустарник.
– Ты не от него ли прячешься? – спросила светловолосая, завидев, как один из цыган ходит по одному из дворов напротив и заглядывает во все углы, словно разыскивая кого-то.
– От него. Достал уже, – выдохнула чёрненькая устало.
– Это кто?
– Жених.
– А что тогда прячешься?
– Потому что люблю другого.
– Тогда дай ему от ворот поворот и все дела!
– Ты что самая умная? Думаешь, у нас всё так же просто как у вас? Нетушки. Женихов нам выбирают ещё в детстве и просватывают, не спросив согласия.
– Каменный век какой-то, – удивилась Настя.
– Вот и я о том же, – вскликнула Оксанка, недовольно сводя брови, – я не хочу делить свою жизнь с нелюбимым человеком. И почему я только мужчиной не родилась? Ведь им можно всё, даже жениться на русских.
Какое-то время они молча наблюдали за жизнью, кипящей в цыганском городке. Молодой цыган не прекращал свои поисковые работы. Он всё время кого-то звал и заглядывал в каждую щель. Насте показалось, что или, как ему кажется, его названая невеста может спрятаться, где угодно, например, даже в собачьей будке, или он просто безжалостно убивает своё свободное время. Хотя, взглянув на хитроватое лицо своей случайной соседки, она всё-таки склонилась к первому варианту. В общем, цыган искал, а по улицам с криками и улюлюканьем носилась ватага темнокожих ребят. Самые маленькие дети бегали прямо нагишом. Женщины занимались физической работой. Одни кололи дрова, другие их складывали, носили вёдрами воду. Было видно невооружённым глазом, что у каждой здешней обывательницы – спина в мыле от работы. Вспотевшие лица, грязная замусоленная одежда свидетельствовали о том, что женщины в семье – рабочая сила. В глаза невольно бросался тот факт, что русских женщин здесь была добрая половина. Мужчины-цыгане, в основном кучковались по пять-шесть человек. Несмотря на жару, все были довольно тепло одеты. Они оживленно о чём-то разговаривали, жестикулируя руками.
Все дома здесь, без исключения, были деревянными. Почти на каждом заборе висело множество разноцветных ковров и паласов. Оксанка пояснила, что их вывешивают каждый день не только ради чистоты, но ещё тем самым как бы выставляют напоказ материальное благополучие каждого хозяина.
Настя удивлённо пожала плечами: «ну и что тут интересного?» Судя по фарсу, с которым гуляли цыгане по городу: мужчины в дорогих костюмах, с увесистыми цепями и массивными золотыми печатками, женщины в красивых модных нарядах, увешанные золотыми украшениями, словно новогодние ёлки, то жизнь здесь должна была быть словно в сказке. А в быту у них даже элементарных удобств нет.
– Зря ваши так рвутся замуж за наших, – сказала Оксанка, словно подводя итог Настиным наблюдениям. – Это у вас равноправие в браке, а у нас женщина – рабыня, и не важно, какого цвета у нее кожа. Курица – не птица, женщина – не человек. Так считают все наши мужчины, как только превращаются из любящих женихов в жестоких мужей. Некоторые девушки, поняв это, пытались убегать. Но еще не одна попытка не увенчалась успехом. Все беглянки возвращались и предавались жестоким наказаниям. Если бы ты сейчас их увидела, то не узнала бы! Из молодых, жизнерадостных девчонок они превратились в безвольных жён. Мужьям они даже слово поперек боятся сказать. И нам, цыганкам, их нисколечко не жалко. Их сюда никто не звал. У нас другой мир, другая культура, иное мировоззрение. Мы с рождения знаем свое место, а послушание и повиновение нам передается с молоком матери.
– Ага, что-то по тебе не видно, что ты послушна как овечка, – усмехнулась Настя.
– Бунтарский дух у меня от мамы, – улыбнулась Оксанка лучезарной улыбкой, – жалко, что я её не знала. Она умерла при родах, и отец вырастил меня один, поэтому мне многое сходило с рук. Отец так больше и не женился, наверное, он всё-таки любил маму. Она тоже русской была.
Из самого крайнего дома вышел крупный цыган и начал что-то громко кричать:
– Ладно, пока, это меня папка кличет, – засуетилась Оксанка.
– Пока, – ответила Настя, спускаясь с холма.
– Стой, – остановил её знакомый голос.
Настя послушно обернулась.
– Что ещё?
– А ты жди…недолго ещё осталось.
– Чего ждать? – переспросила Настя, удивлённо вскинув брови.
– Не чего, а кого, – деловито поправила Оксанка, – мужчину своего. Он уже в пути. Сам того не подозревая он спешит к тебе.
– Бред какой-то, ты, что на солнышке перегрелась? – недовольно проворчала Настя, – демонстративно покручивая пальцем у виска.
Но цыганка будто и не слышала её нелесных слов, направленных в свой адрес:
– Много испытаний приготовила тебе судьба: волчицей будешь выть от горя, смерть свою не раз увидишь, но с достоинством преодолеешь все. А он всегда будет рядом. Большая и дружная семья станет вам наградой за пережитые трудности. Последние слова Оксанка выкрикивала, скрываясь за холмом. Настя долго смотрела ей вслед, но потом очнулась и, чертыхнувшись, направилась к реке. «Тоже мне прорицательница нашлась, – ворчала она недовольно, – сами уж и гадать-то, наверное, разучились. Только головы людям морочить и умеют».
Настя спустилась к реке и пустилась вплавь. Легко оказавшись на другом берегу, она сразу же забыла обо всём на свете. Ведь неизвестность больше не манила её. И почему она не отважилась на это раньше?
Вот и сбывается всё, что пророчилось
Молодой человек легко спрыгнул на перрон. Выйдя из общего потока, он осторожно поставил спортивную сумку, достал из кармана новеньких брюк пачку дорогих сигарет, и, чиркнув зажигалкой, сладостно затянулся табачным дымком. Неторопливо и смачно выкурив сигарету, он с легкостью подхватил сумку и прогулочным шагом отправился вслед за спешащей толпой.
Он неторопливо шел по знакомым с детства улицам, удивляясь переменам. Похоже, жизнь здесь била ключом, особенно ночная. Почти на каждом углу стояли какие-то кафешки, бары, рестораны. Со стороны он выглядел обычным прохожим, который только что принял бодрящий душ и вышел из дома. Чисто-белая футболка плотно обтягивала его торс, выгодно подчеркивая силу и красоту мужского тела. Светлые брюки с безукоризненными стрелками идеально сидели на своем хозяине.
Молодой человек свернул в парк и направился к аллее, где под кронами вековых деревьев стояли изящно выгнутые скамейки. Удобно устроившись на одной из них, он стал наблюдать за многочисленными прохожими. Солнце плавно уходило за горизонт. Невыносимую жару сменила тошнотворная духота. Но вскоре легкий, прохладный ветерок угнал эту неприятную парочку вслед за солнцем. Ветер нежно стал перебирать листья деревьев, нагоняя воспоминания.
Сергей был пятым, самым младшим ребенком в обычной, советской семье. Мать – учительница начальных классов, отец – шофер, два брата-близнеца и две старших сестрички, были детьми обычными и положительными, как и полагалось в хороших семьях. Когда начал подрастать младший сын, то, акромя, как в «семье не без урода» – про него не говорили. Мальчик рос, не веря ни в бога, ни в черта. Его не могли образумить ни добрые слова матери, ни бьющий в кровь ремень отца. Что поделать, если с детства его манили дальние страны. Он буквально наизусть знал все свои любимые произведения, но вновь и вновь перечитывал затёртые страницы книг: «Пятнадцатилетний капитан», «Остров сокровищ», «Морской волк», «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо». Страдая неимоверной тягой к путешествиям, он часто убегал из дома. Бродяжничая, приходилось воровать. За это он и получил свой первый срок, а дальше как в известной песне: «закружило-понесло!». И вот, спустя пять лет, он снова дома.
Оторвавшись от воспоминаний, Сергей вновь стал вглядываться в толпу. Его внимание привлекла компания девчонок, рост которых буквально шокировал его. Ему показалось, что любой из них он уступает несколько сантиметров, от чего почувствовал себя неполноценным. «И чем это сейчас их кормят, что они так растут?». Из своих многочисленных подруг он не помнил ни одну, которая была бы выше его ростом. Подруги о чём-то оживлённо беседовали, а временами просто закатывались от смеха. Больше всех веселилась девушка с пышной шевелюрой и огромными глазами изумрудного цвета, которые просто светились от счастья.
Да, в тот момент Настя чувствовала себя самой счастливой на свете, ведь рядом были её любимые подружки, с которыми она пойдёт и на край света, и в огонь, и в воду. Ей даже страшно было представить, что этого всего могло бы и не быть, ведь ещё недавно она была так одинока. С детства Настя считала девчонок воображалами и набитыми дурами. Поэтому с удовольствием присоединилась к компании дворовых парней. Короткая стрижка и плоская, еще неразвитая фигура ничем не выделяла ее из мальчишеской компании. Но парни подрастали и начинали заглядываться на девчонок. Они уже не гоняли мяч по двору, а вздыхали под луной со своими пассиями. И она, почувствовав себя лишней, отделилась от компании, и так как заняться ей больше было нечем, с головой погрузилась в учёбу.
Получив на руки неплохой аттестат и скудную характеристику, не имея в данный момент какого-либо призвания, она отдала документы в местный железнодорожный техникум. И неизвестно как бы дальше сложилась ее судьба, возможно, ей так и пришлось бы жить со сложившимися стереотипами, но какую же, порой большую роль в нашей судьбе играет господин Случай. Как часто он врывается в жизнь, полностью меняя ее!
В тот вечер, исправляя долги по математике, которую она не только ненавидела, но и не понимала, ей пришлось допоздна задержаться в техникуме. Это был единственный предмет, который ей никак не давался. Намучившись сама и доведя до белого каления математичку, она обессилено встала на остановке, где уже стояла кучка девчонок из её техникума. Из их разговора Настя поняла, что они уже битый час ожидают автобус. На дворе была поздняя осень, и девчонки от холода уже начинали отбивать чечетку собственными зубами. В этот миг проезжающая мимо машина, взвизгнув тормозами, резко остановилась.
Все с удивлением наблюдали, как молодой красивый парень уверено шёл прямо к ним.
– Привет! – бросил он легко и непринужденно, и всем показалось, что они знакомы лет сто, не меньше.
– Здорово, – почти одновременно прошевелили девчонки посиневшими от холода губами.
– Что замерзли?
– Угу!
– Так давайте подвезу, чего мёрзнуть-то. – И парень улыбнулся так красиво, что все невольно залюбовались его необыкновенно правильными чертами лица. Он был, словно ангел во плоти, спустившийся с небес, чтобы спасти их от холода. Раскачиваемый ветром фонарь то и дело освещал его голубые глаза, в которые хотелось смотреть бесконечно. Незнакомец кивнул своей кучерявой головой в сторону машины и ласковым голосом спросил:
– Ну, что, едем?
И не сговариваясь, словно под действием гипноза, девчонки пошли за своим спасителем и стали удобно устраиваться в теплом салоне автомобиля.
То, что это ловушка, все поняли, едва переступив порог неказистой избушки, на окраине города, куда их и привёз Вовка. За накрытым столом в центре комнаты восседал добрый десяток мужиков. В основном это были цыгане. К сожалению, такое бывало часто. Цыгане нанимали смазливых русских парней, а те снимали для них девочек. Желающих подзаработать было хоть отбавляй.
В воздухе витал терпкий запах анаши. Цыгане ели, пили, веселились и отправляли в адрес девчонок нелестные шуточки. Было видно, что подружки просто трясутся от страха. Глядя на всё это, Настю охватила паника. До неё вдруг дошло, что если даже и живыми, то здоровыми им отсюда не выбраться. Осмыслив это, она машинально села за стол и трясущимися руками схватила лежащую перед ней ложку. Не ощущая вкуса, Настя начала закидывать в рот все, что было на столе съедобного.
«Все болезни от нервов», – любит повторять ее бабушка. Настя была с ней полностью солидарна и знала свое лекарство от недуга, которое могло успокоить ее нервную систему, не дав превратиться в какую-либо серьезную болезнь. Поэтому, как только она начинала нервничать или чего-то бояться, то сама того не замечая, в один присест могла съесть полбулки хлеба, палку колбасы или полкастрюли супа. В ход шло все, что в тот волнительный момент ей попадалось под руку.
Вот и в этот раз, заглушая в себе чувство страха, Настька подобрала на столе все, что было «не приколочено». И только когда на расстоянии вытянутой руки остались одни пустые тарелки, она пришла в себя и чуть не сгорела со стыда. Между тем в комнате стояла такая гробовая тишина, что было слышно, как, довольно урча, переваривается пища у нее в желудке. Она виновато посмотрела на девчонок и наткнулась на их осуждающие взгляды. Мужики же смотрели на неё кто с осуждением, кто с удивлением. От стыда Настьке хотелось спрятаться под столом.
В тот вечер им всё-таки удалось убежать. Они перемахнули через высоченный забор, примерно так же, как бойцы ОМОН берут самые неприступные крепости. Благо дело, в техникуме на уроках НВП военрук Василий Петрович год от года с завидной настойчивостью учил их преодолевать препятствия-высотки. Сегодня они выполнили этот урок на жирную пятёрку.
Потом, что было духу, они всю ночь бежали по лесу, боясь, что организованная погоня настигнет их на дороге и вернёт обратно. А когда первые приступы страха прошли и беглянки почувствовали себя в безопасности, то они долго катались от хохота по земле, вспоминая, как Настя «лечила свои нервы» и от души радовались своему спасению.
«И вовсе они не дуры, – думала Настька, – вытирая слёзы, выступившие от смеха. – Да и их физической форме можно было только позавидовать». Всю дорогу она чувствовала, что ей нагло наступают на пятки, а чтобы так бегать, ей потребовались годы тренировок. Хотя, может быть, тут большую роль в скорости девчонок сыграл страх, у которого, как говорится, глаза велики.
Вот так серьезная и рассудительная Юлька, красавица Кристинка, Леська, с которой вечно что-то происходило, и наивная, может даже чуть-чуть глуповатая Ксюха вихрем ворвались в Настину жизнь, изменив её до неузнаваемости. Она впервые отказалась от услуг парикмахера, и совсем скоро волосы пышной копной стали ниспадать ей на плечи. Свои любимые джинсы она сменила на платья и юбки, а от подруг научилась всяким девичьим наукам. И уже через год её было просто не узнать. Из бывшей пацанки она превратилась в красивую девушку, которой в след стали оборачиваться мужчины.
Поток воспоминаний вмиг иссяк, и от её хорошего настроения не осталось и следа, когда она увидела, что прямо к ней уверенной быстрой походкой идет Оксанка. У Насти засосало под ложечкой, когда та на глазах у всего парка буквально набросилась на неё и крепко обняла.
– Мне так плохо, – прошептала она ей на ушко, – они отняли у меня любимого, помоги мне.
Настя стояла словно каменная, поэтому слова давались ей с трудом.
– Чем? – с трудом выдавила она из себя.
– У меня завтра день рождения. Отец заказал банкет в ресторане «Весна», как-никак 18 лет! Приходи, пожалуйста, или я сойду с ума. Ведь у меня даже ни одной подруги нет. Я совсем одна. Был Алёшка, но и его не стало. Они отняли его у меня.
Только когда Настя клятвенно пообещала, что обязательно придёт, Оксанка выпустила её из своих крепких объятий.
– Можешь и подруг своих с собой взять, глядишь, веселее будет.
Оксанка ещё раз крепко обняла Настю и быстро пошла к выходу, где её дожидалась чёрная «Волга». А Настя ещё долго не могла решиться, чтобы повернуться лицом к подругам, так как знала, что её сейчас ожидает.
Наконец-то она отважилась, и мысленно перекрестившись, развернулась
– Настька, ты чё, с печи пала? – перед ней стояла Юлька с отвисшей челюстью. Примерно также выглядели и другие девчонки. – Ты чё там наворотила? Сейчас же фиг разгребешь! Юлька схватила Настю за плечи и стала не слабо трясти, очевидно тем самым пытаясь привести подругу в чувство.
– Это что сейчас такое было? Что за телячьи нежности? Откуда эта дружба народов?
Настя с трудом освободилась от её крепких объятий и молчала как партизанка, не потому что ей нечего было сказать, а потому что не знала с чего начать. Ведь тогда она никому не сказала, что была на том берегу.
– Они что, загипнотизировали тебя что ли? – продолжала визжать Юлька на глазах у многочисленной толпы, – цыгане они ведь такие!
– Со мной все в порядке, – как можно спокойней ответила ей Настя и постаралась в двух словах рассказать о том злополучном дне, который сейчас грозился стать яблоком раздора.
И так как все растерянно молчали, Юлька разорялась одна за всех:
– Слушай, я всегда думала, что вляпываться в неприятности – это Леськино призвание. Но оказывается у нас эпидемия! Если ты тоже заразилась, то знай, что двоих таких нам не потянуть.
– И как у тебя ума хватило отправиться туда одной? А если бы что-нибудь случилось?
Настя виновато молчала, помалкивали и другие девчонки, одна Юлька никак не унималась:
– А сейчас ты куда собралась?
– На день рождения.
– Да ладно! – воскликнула Юлька издевательским тоном.
– Ты же видела, что ей плохо.
– А тебе-то какое дело до того, плохо ей или хорошо. Иль Москва слезам поверила?
– А если и поверила, то что с того? – ответила Настя резким тоном.
– Ну, ты и дура с большой буквы. Смотри, сама не расплачься.
– С какой стати?
– Да ты хоть знаешь кто это?
– Кто?
– Это же дочь цыганского барона! Мафия, наркотики, оружие, пух-пух! Юлька из двух пальцев «смастерила» пистолет и потыкала им Насте в грудь.
– Ну и что, она теперь не человек? – не сдавалась Настя.
– Конечно, человек, только другой масти.
– А ты что расистка что ли?
– Нет, но это же цы-га-не! – Произнося по слогам последнее слово, Юлька выпятила глаза. – Ты посмотри, что вокруг творится. Люди мрут, словно мухи, наркоту уже даже детям продают.
Неизвестно чем бы окончился этот спор, но к разговору подключилась Кристинка.
– Я слышала, как соседка рассказывала маме, что у них на работе у сотрудницы сын сбежал с дочерью главного цыгана. Так потом её родственники их поймали, дочь забрали, а парня посадили на иглу. Кажется, его Алексеем звали.
– Почему же так жестоко? – ахнула Леська.
– Потому что он русским был.
Этот рассказ тронул всех до глубины души и растопил даже Юлькино холодное сердце.
– Да-а, жалко их, – протянула она задумчиво. – Во сколько день рождения начинается?
– В шесть, – спокойно ответила Настя. Она и не сомневалась, что они пойдут туда все вместе.
Компания направилась к выходу.
Сергей проводил девчонок взглядом и задумался: «Интересно, о чём они так бурно спорили?» Единственное, что он услышал из их разговора – несколько раз повторяющееся слово «цыгане». Его произносили всегда на повышенных тонах и с негодованием. «Что-то у них здесь происходит», – подумал Сергей, покидая парк. – «Ладно, поживём, увидим», – отмахнул он от себя тревожные мысли и торопливо зашагал в сторону дома.
