Kitobni o'qish: «30 итальянских мыслителей, которых обязательно надо знать»

Shrift:

Можешь забрать себе весь мир, но оставь мне Италию.
Джузеппе Верди

Что пользы в том, что ты многое знал, раз ты не умел применять твои знания к твоим нуждам?
Франческо Петрарка

Много людей, в сущности глупейших, выступают учителями.
Джованни Боккаччо

Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет.
Данте Алигьери

Абсолютное зло невозможно, оно непременно уничтожило бы само себя.
Фома Аквинский

Отец должен быть для своих детей другом и наперсником, а не тираном.
Винченцо Джоберти

Мысль о смерти более жестока, чем сама смерть.
Боэций

Предисловие

Итальянская философия – обобщённое название философии итальянских мыслителей. Италия на протяжении веков имела значительное влияние на западную философию, начиная с Древней Греции и Древнего Рима, в продолжение ренессансного гуманизма, эпохи Просвещения и философии Нового времени.

Римская империя – период развития древней римской государственности, особенностью которой является самовластная форма правления. Это единственное государство в истории, в границы которого входили все земли побережья Средиземного моря. Период существования империи считается от времени правления Октавиана Августа до распада страны на Западную и Восточную империи. Этот период продолжался с 27 года до н. э. по 395 год н. э. Римская империя правила 422 года.

После распада Римской империи в итальянской философии развивалось несколько направлений:

– Официальная схоластическая философия. Её поддерживала Римско-католическая церковь, и она преподавалась в большинстве университетов.

Это философия определённого временного промежутка (XI–XIV вв.), основанная на христианском Откровении, на вере в истинность того, что изложено в Священном Писании, и в то, что эту истину можно и нужно понимать при помощи философии.

Отличительными чертами схоластики являются оторванность от реальной действительности, замкнутость, консерватизм, крайний догматизм, полное и беспрекословное подчинение религиозным идеям.

– Гуманизм. В противовес религиозным убеждениям Западной Европы философы Возрождения создали идейное движение гуманизма. Петрарка, Данте, Боккаччо и другие мыслители ставили человека с его земными и неземными потребностями в центр мироздания.

Гуманисты итальянского Ренессанса верили, что свободные искусства должны практиковаться всеми, независимо от социального положения. Они также поощряли самостоятельность, ценность и достоинство человеческой индивидуальности, и полагали: жизнь предопределена природой, однако человек волен выбрать свой путь.

– Неоплатонизм. В Италии был распространён неоплатонизм, который возрождал интерес к Античности и платонизму.

Неоплатонизм акцентирует внимание на единстве, божественном источнике всего сущего и стремлении души к возвращению к этому источнику.

Неоплатонизм оказал мощное воздействие на развитие средневековой философии и теологии.

В XVI веке продолжил развитие Ренессанс, что привело к появлению таких имён, как Никколо Макиавелли и Джордано Бруно. Макиавелли обосновывал идеи сильной власти в работе «Государь». Бруно развил идею пантеизма: мир и Бог – это одно и то же.

В XVII веке жил Томмазо Кампанелла, который сочинил свой главный труд «Город Солнца» – одну из первых социалистических утопий.

В XVIII и XIX веках в итальянской философии произошёл упадок. В XVIII веке главенствовали французы, а в XIX – немцы.

В XX веке итальянцы снова начали давать интересные идеи миру и самим себе. В послевоенные годы появились философы неомарксистского или анархического толка: Антонио Негри, Паоло Вирно, Джорджо Агамбен. Также в этот период в Италии была представлена философия экзистенциализма, например, в трудах Николы Аббаньяно и Гвидо Морпурго-Тальябуэ.

Ещё один итальянский философ XX века – Бенедетто Кроче, который был неогегельянцем и основал такой жанр в философии, как «абсолютный идеализм».

Эпоха Средневековья

Некоторые достижения во времена Средневековья:

● Появление навигационных приборов. Астролябия и компас сделали возможными дальние плавания.

● Использование механических часов. Для определения времени c X века начали использоваться механические часы, которые размещались на башнях ратуш европейских городов.

● Развитие информационных технологий. Появилась бумага, на которую с помощью чернил и перьев наносятся знаки.

● Изобретение книгопечатания. В XV веке Иоганн Гутенберг создал печатный станок, который способствовал бурному развитию научной деятельности, литературы и искусства, сделав книги доступными широкому кругу читателей.

В феодальный (средневековый) период развития, вплоть до позднего средневековья (прибл. VI–XIV вв.), философия на территории современной Италии развивалась в общих рамках европейской средневековой мысли.

Основными её направлениями были:

– Схоластика (ранняя и поздняя), обслуживавшая господствующую римско-католическую церковь.

– Мистика, также находившаяся на службе этой церкви.

– Мистика, выражавшая интересы угнетённых крестьянско-плебейских масс.

– Падуанский аверроизм, связанный в своём развитии с зарождавшейся бюргерской оппозицией феодализму.

По существу начало формирования итальянской философии относится к XIII–XIV вв.

К итальянской средневековой философии, которая была преимущественно христианского направления, относятся несколько видных философов.

Боэций
(480–524)

Аниций Манлий Торкват Северин Боэций – римский государственный деятель, философ-неоплатоник, теоретик музыки, христианский теолог, святой католической Церкви.

Боэций перевёл на латинский язык основные логические трактаты Аристотеля, а также «Введение» Порфирия к «Категориям» Аристотеля, составил комментарии к этим сочинениям, написал ряд самостоятельных трактатов по логике и учебные руководства по всем дисциплинам квадривия (сохранились «Основы арифметики» и «Основы музыки»).

Как философ Боэций говорил, что происхождение всего сущего, развитие всех вещей, которые изменяются и движутся, имеют свои причины, порядок и формы от неизменного Божественного Ума. Этот Ум содержит в себе всё многообразие сущего – форму, или идею, мира. Боэций полагал, что все люди, как злые, так и добрые, одинаково стремятся к благу, к нему направлены все человеческие желания. Никто не делает зла сознательно ради зла, которое в мире вовсе не существует, оно – ничто.

Стремясь примирить учения Платона и Аристотеля с христианским богословием, Боэций стремился полностью перевести греческую классику для западных учёных. Он опубликовал многочисленные переложения и комментарии к трудам Никомаха, Порфирия и Цицерона, среди прочих, и много писал по вопросам, касающимся музыки, математики и теологии. Хотя его переводы были незакончены после безвременной кончины, во многом благодаря им труды Аристотеля сохранились до эпохи Возрождения.

Он написал «Утешения философией» – диалог между автором и Философией, который представляет собой руководство по жизни.

Для латинского Средневековья Боэций – один из главных наставников в античной философии и логике, а также арифметике, музыке, риторике. Вплоть до XIV века он считался «главным философом».

Мысль о смерти более жестока, чем сама смерть.

Величайшее несчастье – быть обделённым судьбой.

Порок не остаётся безнаказанным, так как быть порочным – это уже наказание.

Если бы ты молчал, то и остался бы философом.

Любовь – тройного происхождения, а именно: страдание, дружба и просто любовь.

Чума нанесёт меньший вред, чем враг, прикинувшийся другом!

Народная молва суетна, ибо лишена способности различать.

И случай, который, кажется, скачет куда хочет, взнуздан и управляем законом.

Тебе кажется, что на земле много зла, но если бы ты смог увидеть замысел провидения, то бы понял, что зла нет нигде.

Любовь не знает законов.

Человек – двуногое разумное существо.

Кто в учениках не бывал, тот учителем не будет.

Есть ли что-нибудь более ценное для тебя, чем ты сам?

Истинное уважение не имеет ничего общего с чинами, обладающими лишь видимостью достоинства.

Те, которые способны творить только зло, с очевидностью не способны ни к чему.

Если ты отдаёшь свой корабль на волю ветров, он будет двигаться не сообразно твоим желаниям, а куда повлекут его их яростные порывы.

При всех превратностях судьбы самое большое несчастье – быть счастливым в прошлом.

Гораздо важнее знать, что делается, чем делать то, что знаешь.

При дурных нравах мудрость подвергается опасности.

Наградою добрым служит сама порядочность, а наказание дурным – их порочность.

Там, где это возможно, соединяй веру с разумом.

Вечность есть совершенное обладание сразу всей полнотой бесконечной жизни.

У животных любовь к бытию проистекает не из желания души, но из законов природы.

В драгоценных камнях должен привлекать труд создателя и разнообразие их красоты, но они гораздо ниже вас по природе и не заслуживают вашего восхищения.

Природа не допускает, чтобы нечто противоположное смешивалось воедино.

ЦИТАТЫ ИЗ КНИГИ «УТЕШЕНИЕ ФИЛОСОФИЕЙ»

Мне хотелось бы, чтобы ты не настаивал на том, что ты несчастлив, ибо разве ты забыл меру и продолжительность своего счастья?

Источником мук является стремление к обладанию мирскими благами, которые или оказываются быстротечными, или вовсе не приходят.

Для этого следует рассказать о простоте Провидения, о линии судьбы, о случайности, о божественном предзнании, предопределении, о свободе воли.

Ведь при всякой превратности Фортуны самое тяжкое несчастье в том, что ты был счастливым.

Если существует Бог, то откуда зло? И откуда добро, если Бога нет?

Ибо как существуют болезни тела, так и порочность – как бы болезнь духа. Больные телом заслуживают не ненависти, но скорее жалости. И тем более не преследований, а жалости достойны те, чьи души свирепей любой болезни терзает порок.

Если же происходит обратное и добрые люди пожинают наказания за чужие злодеяния, а награды, причитающиеся добродетели, отнимают дурные, это вызывает большое удивление, и я желаю знать от тебя, что является причиной такой несправедливости и беззакония. Я бы меньше поражался этому, если бы полагал, что в мире правит слепая случайность. Но моё изумление не имеет границ, ибо Бог, управляющий всем, вместо того чтобы дать добрым сладкое, а злым – горькое, напротив, добрых наделяет суровой участью, а злых – такой, какую они желают. Если это не порождается определёнными причинами, то, следовательно, вызывается случайностью.

Безнравственность по своей природе делает [людей] несчастными, а допущенная несправедливость приносит несчастье не пострадавшему, а оскорбителю.

…не могут глаза, привыкшие к темноте, обратиться к свету очевидной истины, и люди подобны птицам, чьё зрение сильнее ночью, а днём они слепы.

Ни один человек не будет оспаривать, что благо есть все свершающееся по справедливости и, напротив, из того, что несправедливо, проистекает зло.

Их не из-за гнева, но из сострадания и милосердия нужно приводить в суд, как больных к врачующему, чтобы болезнь вины была исцелена наказанием. Наказание же, в зависимости от выступлений защитников, должно или остаться суровым, или, если полезно, смягчиться по мере изменения обвинения. Сами же свершившие злодеяния, если бы каким-либо образом смогли бы взглянуть хотя бы в щель на отвергнутую ими добродетель, увидели бы, что грязь вины и пороков смывается принятием наказания. И ради вознаграждения благонравием, к которому они возжелали бы вернуться, они не сочли бы никакие наказания слишком великими, отвергли бы выступления защитников и вверили бы свою судьбу во власть обвинителей и судей.

Возможно, это покажется кое-кому невероятным, но неизбежно дурные являются более несчастными в том случае, если совершают желаемое, чем когда то, чего желают, осуществить не могут.

Пал в своих стремлениях до уровня свиньи. Итак, все они, лишившись добрых нравов, теряют человеческую сущность, вследствие чего не могут приобщиться к Богу и превращаются в скотов.

О том, что они были людьми, свидетельствует лишь сохранившийся у них облик человеческого тела. Но поскольку они погрязли в пороке, их человеческая природа утрачена. Если верно, что только добрые нравы могут вознести кого-нибудь над людьми, то из этого с необходимостью вытекает, что отвергших условие человеческого существования порочность по справедливости столкнёт ниже человеческого рода. Следовательно, обезображенного пороками, как ты видишь, нельзя считать человеком. Томится ли жаждой чужого богатства алчный грабитель?

Однако любой человек, которого постигает наказание, не сомневается в том, что ему причиняется зло. Если же люди пожелают присмотреться к себе, то могут ли они счесть, что их миновало наказание, когда они страдают от худшего из всех зол, которое не только поражает дурных, но и разъедает изнутри их души?

В оковах своих жестоких. Их сердце полнит отрава Страстей и тоски безмерной, Рассудок темнит досада, Волненье в крови терзает, Печаль их гнетёт, и манят Обманчивые надежды. И смертный также, желаньям Всевластным своим покорный, Свободным не будет, цели Своей не узрит вовеки.

…сопротивляться пороку. Или же сознательно и по своей воле они избегают блага и устремляются к пороку? В таком случае они не только не обладают большим могуществом, но вообще перестают существовать. Ибо люди, устремляющиеся прочь от общей для всех цели, тотчас утрачивают своё бытие.

В противном случае, отчего же они предаются пороку, отвернувшись от добродетели? От незнания блага? Но что бессильнее слепоты невежества? Быть может, они знают то, что нужно искать, а страсти неодолимо сбивают их на ложный путь? Но тогда они опять же бессильны, так как не могут.

Как птице мне дано крылатой вольно
Подняться в высоту небес,
Когда же крылья обретает разум.

Значит, как для тех, так и для других желательно благо, но невелико число [людей], действительно обретающих его; тогда нет сомнения, что добрые могучи, а дурные бессильны.

Существует два начала, от которых зависит свершение человеческих действий, – воля и могущество, и если отсутствует одно из них, то содеять что-либо невозможно. Руководствуясь побуждениями собственной воли, ни один человек не приемлет того, чего не желает, но если он не обладает могуществом, его воля бессильна. Следовательно, когда ты видишь, что кто-то стремится достичь того, чего достичь не в состоянии, можно не сомневаться: у него не хватит сил достичь того, чего он желает.

Высшее благо же есть то, что управляет и располагает [упорядочивает] всё могущественно и сладостно.

С помощью блага Он всё располагает; если же Он сам правит всем, а как мы установили, Он есть благо, то именно благо.

Кое-кому покажется весьма странным наше суждение, что порочные люди, которых большинство, не существуют, но так происходит в действительности. Я не отрицаю, что те, которые порочны, суть порочны, но я отрицаю, что они существуют в собственном и абсолютном смысле этого слова. Ведь называешь же ты труп человеком мёртвым, назвать его собственно человеком невозможно. Так бы я рассудила и относительно существования злых и порочных людей.

Допустим, что это же присуще всем благам. Ведь блаженство есть ещё, как мы решили, и полный достаток, наивысшее могущество, и уважение, и слава, и наслаждение. Что же? Всё это – слава, достаток, могущество и другие как бы являются частями блаженства или они соотносятся с благом как с некоей вершиной?

Я утверждаю без колебаний, что, когда все они образуют единство, так как являются одним и тем же, это единство и является полным блаженством.

Природа наделяет каждый вид тем, что ему необходимо, и она заботится, чтобы всё, пока сохраняет силу жизни, не погибло.

То же наблюдается и в жидкостях, равно как в воздухе и воде, ибо хотя они легко поддаются силам, их разделяющим, но быстро возвращаются в прежнее состояние. Огонь же избегает всякого расчленения.

Ты должен также признать, что единство и благо – одно и то же. Единая сущность заключена в том, что от природы не разделено.

Если богатство есть то же самое, что и могущество, уважение.

Но мы признали, что блаженство есть то, что мы желаем получить во всех наших устремлениях, значит, единственная цель, которой люди добиваются, – блаженство. Из этого с очевидностью следует, что сущность самого блага и блаженства одна и та же.

…убедись, насколько свято и незыблемо утверждение о том, что Бог преисполнен высшего блага.

Поскольку ты уже видел, что представляют собой совершенные и несовершенные блага, я считаю теперь необходимым показать, в чем состоит совершенное счастье. При этом, как я полагаю, сначала должно быть установлено, может ли каким-либо образом благо, определение которого было дано ранее, содержаться в природном мире, чтобы нас не сбило с толку рассуждение, уводящее от истины.

Ведь природа ни одной вещи не может превосходить своё начало, вследствие чего начало всего сущего по своей природе является высшим благом, – так, поразмыслив, следует заключить.

Должно восславить Отца всего сущего: пренебрегая этим обычаем, невозможно успешно начать дело.

Значит, он стремится достичь вершины блаженства, но сможет ли он обрести блаженство в благах, которые, как мы показали, не в состоянии дать то, что сулят?

Подобным же образом следует поразмыслить о почестях, славе и наслаждениях. Ибо каждое из этих благ есть то же, что остальные; если же человек стремится к одному из них, оставляя в стороне все прочие, он не получает желаемого.

Стремящиеся к богатству желают избежать бедности. Они совершенно не заботятся о могуществе, пребывают в безвестности, отказывают себе в удовлетворении многих естественных желаний, чтобы не растерять добытое имущество. Однако и таким путём не обретает довольства тот, кого покинуло здоровье, преследуют несчастья и поражают болезни, кто пребывает в безвестности.

Он ведь дал Фебу лучи, и рога только он дал Селене.

В таком случае, оно с необходимостью является одновременно достатком, могуществом, славой, уважением, удовольствием: названия их различны, но по сущности своей они нисколько не различаются.

Ещё раз перечислю то, чем люди хотят обладать, – они жаждут богатства, чинов, верховной власти, славы и наслаждения по той причине, что надеются с их помощью обрести достаток, уважение, влияние, известность, радость. Итак, благо есть то, к чему различными путями стремятся люди; в этом легко угадывается сила природы, вследствие которой хотя суждения людей и различны, однако их объединяет тяготение к одной цели – благу.

У них и у им подобных человеческие действия и побуждения, [их вызывающие], меняются местами. Так происходит, например, когда кажется, что знатность и любовь народа могут принести известность, или когда желают иметь жену и детей из-за удовольствия, ими доставляемого. Лишь обретение друзей, что представляется мне священнейшим видом блага, зависит не от Фортуны, а от добродетели, причиной же стремления к прочим благам может считаться либо могущество, либо удовольствие.

Меня обвинили в том, что я хотел спасти сенат.

Царствует в душах Любовь. Правит одна небесами.

В мире с добром постоянным рядом живут перемены. Вечен союз двух враждебных.

Блаженствовало бы государство, если бы им управляли учёные мудрецы или его правители стремились бы научиться мудрости.

Ибо конечное можно сравнивать лишь с конечным, откуда следует, что слава, даже очень долговременная, если сравнить её с неисчерпаемой вечностью, покажется столь ничтожно малой, что смысл её будет утрачен.

Bepul matn qismi tugad.