Kitobni o'qish: «Конфидент», sahifa 4

Глава 4

Этой ночью я так и не уснула. Сначала бродила из угла в угол в своей комнате, вновь и вновь вспоминая все, что видела. А потом пыталась сама догадаться, что же произошло. Кто такой мистер Холл на самом деле? Что он скрывает? От кого таится?

С рассветом, стоя у окна и обнимая себя руками, я прислушивалась к себе в поисках чувств, которые могли оттолкнуть меня от людей, подаривших мне надежду. Я их так и не обнаружила. Как странно. Когда-то, всего пару месяцев назад, в той, другой жизни, я бы ужаснулась светящимся дверям, дымкам и исчезающим в пространстве мужчинам. А сейчас мне казалось, что страх выжгла боль, которую причинил мне некогда любимый человек. Я потеряла все, что у меня было: семью, будущее, о котором мечтала, расположение тети Харриет, которой была благодарна и которую безгранично уважала. А еще я потеряла что-то в себе. Что-то действительно важное, что-то, что заставляло мое сердце петь, что вызывало улыбку, что делало меня сильной. Я будто потеряла опору.

И сейчас, спустя время, опоры все еще не было, но страх перед будущим пропал. Мне не было все равно, но появилось такое ощущение, что я смогу выдержать все что угодно.

Я думала о том, что нормальный человек, с нормальными чувствами, не раненый, как я, отреагировал бы на всю эту чертовщину, происходящую в доме мистера Холла, совсем иначе. Наверное, естественной реакцией был бы испуг, волнение, страх, желание бежать, а потом забыть. Я ничего этого не испытывала. Мною завладело бескрайнее любопытство. Сердце показалось вновь живым – взволнованным, трепещущим, ищущим счастья. И сейчас это самое счастье я видела в чем-то новом, поразительном, удивительно прекрасном. А именно такими мне казались тайны этого дома.

Безусловно, я понимала, что могу ошибаться, что предупреждения миссис Батлер не шутки, что жизнь моя изменится бесповоротно. Но если поразмыслить, какова она сейчас, эта самая жизнь? Я как рыба, выброшенная на берег. Одинока, растеряна и сломлена. Что если новый мир это именно то, что мне нужно? Терять все равно уже нечего.

День я провела в заботах, помогая горничным. Миссис Батлер словно избегала меня, возможно, чтобы не оказывать давления. Мистер Холл так и не вернулся, если верить словам прислуги. Все они вели себя странно, казались возбужденными и даже встревоженными. В глазах некоторых порою появлялся страх. Неужели я тому виной?

Вечером за окном прогремела гроза. Первая с той самой ночи. Я вздрогнула, услышав оглушительный раскат грома прямо над крышей моего нового дома. Я шла по коридору в маленькую гостиную, где ожидала меня экономка. Ливень обрушился на Грейстэл сплошной стеной, его шум отчетливо слышался из открытых окон особняка. Дождь здесь любили, его прохладу с удовольствием впускали. Для меня же дождь стал вестником перемен, ни хороших, ни плохих. Просто перемен.

– Проходите, моя дорогая, – сказала миссис Батлер, когда я заглянула в приоткрытую дверь.

В гостиной горел маленький камин, двери балкона были распахнуты настежь, как и везде. Экономка сидела в своем любимом кресле и пыталась вышивать. Почему пыталась? Да потому, что за все время, что она сидела здесь сегодня, на полотне не прибавилось ни одного узорного завитка, ни одного цветочка. Скорее всего, миссис Батлер хотела отвлечься от мыслей, но так и не смогла. Для меня это не было чем-то странным, я частенько замечала за ней эту особенность, которая делала ее глаза ужасно печальными.

– Хотите чаю? – спросила она, глядя, как от ветра колышется тонкая бледно-розовая штора.

– Нет, благодарю, – ответила я, усаживаясь напротив, – сегодня мне ничего не хочется.

– Понимаю, – пробормотала она, не отрывая глаз от невесомой ткани, которая то вздымалась, то снова опадала.

Некоторое время мы обе молчали. Я не смела прерывать задумчивость чудесной женщины, которая на свой страх и риск привела меня в этот дом. А потом защитила перед хозяином. Внезапно миссис Батлер подняла на меня свои глаза, взгляд ее был серьезным, как никогда.

– Что вы решили, Этель?

– Я бы хотела узнать все, что вы могли бы мне рассказать, – не колеблясь ни секунды, ответила я.

На самом деле я приняла решение еще вчера, сразу после разговора с ней, но решила сказать сейчас, чтобы миссис Батлер было спокойнее. Чтобы она уверилась, что решение мое взвешенное и хорошо обдуманное.

Экономка кивнула и поднялась из своего кресла. Ее движения были медленными, будто нерешительными. Казалось, что она все еще сомневалась, стоит ли посвящать меня в тайны этого дома. Я тут же высказала свои предположения.

– Вы правы, милое дитя, – ответила она мне, – я сомневаюсь, поскольку на кону стоит ваш покой и даже жизнь. Вправе ли я…

– Это решение я приняла самостоятельно, миссис Батлер.

– Да, но вы даже не представляете, о чем идет речь, – резко повернулась она ко мне. Впервые ее голос звучал жестко. – Я и сама себе не могу объяснить, почему так жажду пригласить вас в свой мир, дорогая Этель. Так диктует мне сердце. Но разум мой противится. Я полюбила вас всей душой, поэтому хочу быть уверена, что не совершаю ошибки.

– Миссис Батлер, – сказала я, приближаясь к ней и обнимая за плечи. – Иной жизни мне уже не видать. А былая осталась далеко позади.

– Но все еще может наладиться для вас. Пройдет время, вы, возможно, вернетесь в дом вашей тети.

– Нет, – твердо сказала я, опуская глаза. – Назад пути нет. Я не смогу перешагнуть через свои ошибки. Достойного будущего я не вижу. Вы ведь понимаете, о чем я говорю?

В этот момент мои щеки вновь пылали от стыда. Миссис Батлер приподняла пальцами мой подбородок и заглянула в глаза. Она кивнула своим мыслям, а потом одарила меня ласковой улыбкой:

– Я так и думала, Этель. Догадывалась. Но не только вы должны нести груз ответственности за происшедшее. С мужчины, на мой взгляд, больший спрос.

– Меня никто не принуждал, – прошептала я.

Говорить о подобных вещах было странно и неловко. Такие постыдные темы обсуждать не принято.

– Оставим это, дитя. Сделанного не вернешь. Пусть все останется в прошлом. Похороните его там, но не ставьте на своем будущем крест.

– Я утратила невинность, миссис Батлер, – выговорила я. – Какой мужчина примет меня после этого? Солгать я не смогу, это подло.

– Ох, милая моя, вы так мало знаете о мужчинах, – снисходительно улыбнулась экономка. – Любовь способна прощать любые ошибки. Но оставим это сейчас. Вернемся к тому шагу, который обе хотим совершить.

Я вновь напряглась, внутренне натянулась, будто струна. Волнующее предвкушение заставило сердце совершить кувырок.

– Раз уж вы решились, тогда я сначала расскажу вам немного о том мире, к которому принадлежу.

Миссис Батлер предложила мне кресло, от которого я отказалась. Усидеть на месте не представлялось возможным.

– Вы любите сказки, мисс Янг?

Этот вопрос немного обескуражил. Я растерянно моргнула и кивнула.

– Да. И в детстве любила, и сейчас все еще люблю.

Миссис Батлер, сложив руки в замок, подошла к дверям балкона.

– Большинство сказок основаны на пересказанных, переделанных, додуманных, но все же историях наших предков, передававшихся из уст в уста. Из поколения в поколение. И во всех этих сказаниях есть одно общее звено – магия. Она предстает в виде ведьмовства, прови́дения, необычных существ… – На последних словах миссис Батлер будто запнулась. – Перечислять можно долго, но суть в том, что все эти истории откуда-то взялись изначально.

На миг экономка умолкла, повернулась и пристально посмотрела на меня. Миссис Батлер наблюдала за моей реакцией на ее слова.

– Вы хотите сказать, что все эти истории из прошлого не что иное, как правда? – негромко проговорила я, чувствуя, как часто забилось сердце.

– Именно, – произнесла она с заметным облегчением. – Многие сотни лет назад магия никого не удивляла. О ней было известно людям. Колдовства боялись, но все же обычные люди уживались с существами, принадлежащими иному миру.

– Что это были за существа? – с волнением спросила я.

– Да все, о которых вы когда-либо читали или слышали. Это были гномы, эльфы, драконы, гоблины, русалки, домовые, различные водяные, ведьмы и прочие необычные существа, которых перечислить просто невозможно. Но сильнейшими были маги. Они главенствовали над иными, управляли ими и защищали. Магов и уважали, и побаивались.

Я обняла себя руками и почувствовала, как сдавило грудь, воздуха стало мало. И дело вновь было не в страхе. Волнение захлестнуло меня, заставило дрожать и сжимать пальцами плечи. Чтобы немного прийти в себя, я тоже подошла к балкону и позволила прохладе коснуться моего пылающего лица.

– И что же случилось? – спросила я.

– Очень давно, около четырехсот лет назад случилась трагедия, и маги приняли решение оградиться от людей. Они вычеркнули себя из их жизни. Люди тогда тоже предпочли забыть. Закрыли рты, глаза и уши. Со временем память о мире магии стерлась, остались лишь обрывки историй.

– Что это была за трагедия?

Лицо миссис Батлер сделалось печальным, на глазах выступили слезы. Она изо всех сил старалась сдержать их, но одна капелька все же скатилась и скользнула по щеке женщины, оставляя влажный след.

– Мне тяжело об этом вспоминать, милая Этель, – сказала она, коснувшись моей руки.

– Вы так говорите, будто… – Я тряхнула головой, отгоняя совершенно невероятные мысли. Миссис Батлер посмотрела мне в глаза, но ничего не сказала, словно желала, чтобы я сама продолжила: – Вы так говорите, будто сами видели…

Выговорить эту фразу было очень тяжело, губы не слушались, разум не хотел принимать. Миссис Батлер продолжала просто смотреть на меня, давая возможность осмыслить и смириться.

– С тех пор мир магии переменился. Он стал жесток и непреклонен. Законы ужесточились. Он наглухо закрылся от людей, – сказала она, все еще глядя мне в глаза, – поэтому я смогу лишь приоткрыть для вас дверь. Войти вы не сможете.

Я невольно схватилась за ткань юбки и сжала ее руками почти до боли в пальцах. Неужели все это правда? Маги? Ведьмы? И я смогу увидеть этот мир?

– Вы спросите, зачем я рассказываю, если побывать в моем мире вы не сможете? – обратилась ко мне миссис Батлер. – Все очень просто. Этот дом, его обитатели, все, что находится внутри, принадлежит миру магии.

– Но ведь ваш мир оградился от моего! – недоумевая, тряхнула я головой.

– Верно, – с тоской в голосе ответила она, – мы оказались вроде как на отшибе. На то были причины. Нам тоже запрещено возвращаться.

– Почему? – спросила я шепотом.

– А вот это уже не моя история, милая Этель.

– Мистера Холла, – уточнила я и, судя по согласному кивку миссис Батлер, оказалась права.

– Скажу лишь, что мы приняли свою судьбу, – вновь вздохнула она. – Безропотно.

– Вы так преданы ему? – поразилась я.

– И даже больше, – улыбнулась она. Миссис Батлер мгновение помолчала, а потом продолжала: – Обитатели этого дома живут по законам моего мира, мисс Янг. Мы вынуждены вести привычный образ жизни в непривычной обстановке уже довольно продолжительное время. Смириться было очень трудно и даже болезненно.

Дождь за окном не унимался, казалось, лишь сильнее припустил. В его ровном шуме голос миссис Батлер звучал обреченно:

– Вы тоже должны будете уяснить все правила и порядки. И не только уяснить, но и соблюдать их. Несмотря на то, что вы человек, мой мир не пощадит вас, если вы нарушите его законы.

– Кто-то за этим следит? – удивилась я.

– Непрестанно, – ответила она и для убедительности кивнула.

– Кто-то следит за всеми, кто принадлежит вашему миру?

– За нами пристальнее, – уточнила миссис Батлер. – Я обязательно расскажу вам о наших законах, но чуть позже. А сейчас для того, чтобы вы полностью приняли то, что услышали, я покажу вам кое-что.

Экономка еще раз присмотрелась ко мне и, не заметив признаков страха, отошла к стене гостиной. Она вытянула вперед руки, дернула себя за рукава, будто готовясь к физическому труду, а потом произнесла что-то на непонятном языке. Я даже разобрать не смогла.

Стена тут же пришла в движение. Шкаф с книгами отодвинулся вправо, все предметы сами собой раздвигались, освобождая пространство перед нами. Миссис Батлер немного помедлила, будто решаясь, а потом сказала еще что-то. Стоило ей произнести незнакомые слова, как вместо обоев и камня появился провал, который медленно заволакивало чем-то похожим на водяную стену. В ней, словно в зеркале, я увидела свое отражение: горящие карие глаза, темные волосы, уложенные в скромную высокую прическу с завитками на затылке, чуть курносый нос и тонкие алые губы. Фигура моя показалась исхудавшей, но это оттого, что в последнее время я не любила зеркала и не заметила, как изменилась. Ростом я была невысокой, но тело ладное, в нужных местах округлое.

Немного задержавшись взглядом на своем отражении, я перевела его на отражение стоявшей рядом миссис Батлер. Услышала свой удивленный вскрик и невольно отступила. Несколько раз моргнула, но отражение ничуть не изменилось. Рядом стоял уже кто-то другой. Из водяной стены на меня смотрела крошечная молодая женщина с лохматыми рыжими волосами, крючковатым носом и странного вида ушами. Ее глаза выглядели не менее удивительно: большие, серые, как грозовые тучи, но с золотистыми вкраплениями, от которых сложно было оторвать взгляд. На женщине было простенькое платье и передник. Я изумленно посмотрела на ту, что стояла в комнате слева от меня. И это была все та же миссис Батлер. Но кто тогда смотрел на меня в ее отражении?

– Т-там… вы моложе? – пробормотала я, хотя спросить хотела совсем другое. Мысли путались в голове, во рту все пересохло, оттого голос прозвучал хрипловато.

Миссис Батлер, настоящая миссис Батлер, что стояла рядом, тихо рассмеялась.

– Я не ошиблась в вас, мисс Янг. Странности этого дома вас не отпугивают, а напротив, притягивают, верно?

Я растерянно кивнула, понимая, что слова экономки верны. Ужасно хотелось спросить, к какому виду иных существ она принадлежит, но даже мысленно этот вопрос прозвучал как-то грубо. Невольно скривилась, пытаясь отыскать верные слова, чтобы никоим образом не оскорбить чувства миссис Батлер.

– Рассмотрите меня хорошенько, дорогая моя. Мне даже приятно ваше легкое восхищение в глазах. Давно на меня никто так не смотрел, – в ее словах я расслышала горечь сожаления. – Я эльф, в некоторых местах меня называют домовихой или просто нянькой.

Я не смогла скрыть своего изумления, приоткрыла рот, чтобы обрушить на миссис Батлер множество вопросов, но экономка остановила меня, взмахнув рукой, и заговорила сама:

– В моем мире эльфы бывают разными, такие, как я, считаются низшими, однако мой хозяин поспорил бы с этим утверждением. Мы ведем хозяйство, смотрим за чужими детьми, следим за порядком в доме и за его безопасностью. – Бросив на меня быстрый взгляд, миссис Батлер усмехнулась. – Вы не смотрите, что я такая маленькая, домовихи могут быть очень опасны, если кто-то посягнет на обитателей дома, в котором они служат.

– Вы защищаете мистера Холла, – сказала я.

– Да, с самого детства. Он был милым мальчиком, хотя сейчас, конечно, в это трудно поверить, – вздохнула миссис Батлер. – Когда живешь так долго, характер волей-неволей меняется. Я была его нянькой, меня выбрала его матушка. Не знаю уж, что она во мне нашла, я сама еще была почти ребенком, семнадцати лет от роду. По эльфийским меркам я почти новорожденной была. Однако рано осталась одна, поэтому быстро повзрослела. Мама Итаниэля была довольно целеустремленной и волевой женщиной, всегда все решала сама, дорожила собственным мнением, его и придерживалась. Итаниэль унаследовал эти качества, к добру или к беде, уж не знаю.

– Сколько вам лет? – не удержалась я.

И снова миссис Батлер улыбнулась, а я заглянула в переливающееся полотно на стене и залюбовалась ее милым лицом в отражении. Уму непостижимо! Рыжие волосы хоть и были взлохмачены, но выглядело это, словно так и было задумано. Этот беспорядок на голове был ей к лицу, благодаря ему миссис Батлер казалась задорной и добродушной.

– Много, мисс Янг, уже довольно много, – мягко сказала она и отошла от стены. – Уже не одна сотня лет.

– Эльфы бессмертны?

– Не совсем, – печально сказала она. – Мы рано или поздно умираем, хотя это зависит от разновидности эльфов. Такие, как я, живут много больше людей, но все же старятся, дряхлеют и уходят. Но я и мой Альберт избрали эту долгую жизнь сами, сознавая, на что идем.

– Долгая жизнь тяготит вас? – спросила я, наблюдая за передвижениями миссис Батлер по комнате.

– Не то слово, – вздохнула она и подняла на меня грустные глаза. – Порою все это кажется пыткой.

На какое-то время в гостиной повисла тяжелая тишина. Я словно ощутила боль миссис Батлер, коснулась ее страдающей души. Не до конца понимая, что именно причиняет ей эти страдания, я решила все же не торопить ее с ответами. Они ранили ее, а мне ужасно не хотелось, чтобы она мучилась.

– Долгая жизнь, в общем-то, прекрасна, – натянуто улыбнулась экономка, – но все зависит от того, где ты ее проживаешь и как. Я скучаю по дому, по миру, к которому принадлежу. Не обижайтесь, мисс Янг, но ваш мир кажется мне унылым и серым. Даже когда поют птицы и распускаются всевозможные цветы в саду этого дома, я уже не вижу их красок, не наслаждаюсь ароматом, не прислушиваюсь к голосам пернатых. Я тоскую…

– Но зачем же вы согласились на такую жизнь? На изгнание? – удивилась я.

– Несмотря на все, о чем я сказала ранее, если бы была возможность вернуться в прошлое, я бы ни за что не изменила своего решения. И не только я, но все обитатели этого дома. И тогда, и сейчас наше слово осталось бы прежним.

Она подошла ко мне ближе, нежно взяла за руки и приложила мои ладони к своему сердцу.

– Как можно оставить родного человека одного?

В ее глазах блеснули слезы, голос дрогнул. В груди у меня все перевернулось от волнения и необычайного уважения к этой женщине, кем бы она ни была на самом деле.

– Он мне не родной, конечно, – улыбнулась миссис Батлер, – но я, можно сказать, вырастила его. Я была рядом долгие годы. Любила его, мы все любили его, а он отвечал нам той же преданностью, невзирая на превосходство над иными.

– Мистер Холл – маг? – почему-то шепотом спросила я.

– Да, милая Этель, Итаниэль – маг.

– Вы называете его по имени, потому что вырастили?

– Не только, – качнула головой миссис Батлер. – В нашем мире нет господ как таковых, мы обращаемся друг к другу по именам, даже если одни служат другим.

– И это не смущает ни тех, ни других? – полюбопытствовала я.

– Нисколько, – ответила она. – На самом деле слуг у нас мало. Такие, как я, просто рождены быть няньками и экономками, как это у вас называется. И служба наша вовсе не унизительна, напротив, почетна. Няньки порою даже ближе, чем матери. Это в обоих мирах случается.

Я согласно кивнула, обдумывая ее слова. В душе возникло такое странное чувство, от которого было немного не по себе. Но чудилось мне, что оно возникло не от странности всего услышанного, а оттого, что мне все это нравилось, что я уже ощущала себя принадлежащей к миру миссис Батлер и мистера Холла. Разве так бывает? Сердце то ускоряло свой бег, то завороженно замедлялось. Я хотела знать больше, хотела увидеть больше. Мне было мало, и это звенящее нетерпеливое чувство внутри не давало мне дышать спокойно.

– Так как кое-что вы уже уяснили, прошу вас называть меня просто Сиенной, так будет правильнее. Я никак не могу принять этих «миссис» и «мистеров». От этих слов попахивает чванливостью, но Итан строго-настрого запретил мне вносить смуту и позволять другим обитателям этого дома называть его по имени. Он хотел, чтобы они привыкли и, не дай бог, не выдали его на людях.

– Но сюда ведь никто не приходит, – сказала я.

– Это в последнее время он захандрил, – вновь вздохнула миссис Батлер, то есть Сиенна. – А прежде устраивал вечера, общался с соседями. Пытался привыкнуть, влиться в мир людей, стать в нем своим. Но потом все это перегорело. Итан выходит теперь редко, приемов не устраивает. Эх…

И вновь образовалась пауза в разговоре. Сиенна вернула мебель на место, закрывая от меня водяную стену, или что это было на самом деле. Кстати, а что это было? Я робко спросила об этом.

– Это разновидность портала. С его помощью я могу заглянуть в свой мир, могу полюбоваться родными землями, могу утолить свою тоску.

– Но разве она не становится сильнее, когда вы смотрите?

– И да и нет, – изрекла она.

– А сквозь него вы не можете попасть домой?

– Могу, – согласилась Сиенна. – Это как раз самое болезненное – удержаться, когда тоска особенно сильна. Но я знаю, чем это обернется для меня. Меня почувствуют, выследят, а там…

– Что там? – с замиранием сердца спросила я.

– Не сегодня, милая, не сегодня, – ответила она, вновь со вздохом усаживаясь в кресло. Сиенна разлила еще горячий чай по чашкам и пригласила меня к столу. – Теперь вы тоже часть этого дома и если вы решитесь на большее, то получите его защиту. Хотя эта привилегия тоже имеет обратную сторону. Вместе с защитой вы получите и грехи этого дома.

– Как это? – спросила я, согревая ладони, обхватив ими горячую чашку.

– Любой, кто увидит вас, любой из моего мира, я имею в виду, – уточнила она, – будет знать, что вы принадлежите Итану. – Я удивленно округлила глаза и чуть было не выронила чашку, но смогла все же удержать ее в руках. Сиенна поспешила объяснить: – Ну, не в буквальном смысле, конечно. Не стоит пугаться. Это означает, что они поймут, как бы это выразиться… Поймут, что вы с ним, что вы обитаете под одной с ним крышей. Мы вместе с этим домом таим в себе особую печать, что ли, или клеймо. Оно-то и наложит на вас и ответственность, и защиту. Понимаю, в этом пока сложно разобраться, но я расскажу все по порядку, не сразу. Вы должны знать абсолютно все, чтобы понять и принять наши правила и определенный риск…

Договорить Сиенна не успела, за окном прогремел гром, и в сиянии сверкнувшей молнии я увидела две фигуры на балконе. Невольно вздрогнула и даже пискнула от неожиданности. Сиенна медленно поднялась из кресла и двинулась им навстречу. Почему-то выражение ее лица сказало мне, что разговор вряд ли будет приятным.