Kitobni o'qish: «Дети Долины Чар»

Пролог

– И вот Иван-царевич взял в руки яйцо, разбил его об каменный пол, вытащил иглу и сломал ее. Тут же послышался ужасный крик Кощея, корчащегося в страшных муках на полу. Прогремел гром, завыл и заплакал ветер. Подошел Иван-царевич к Кощею, вытащил тяжелый свой меч и отрубил ему голову. Вот такая история. А теперь – спать.

Маленький мальчик и его старшая сестра закрыли глаза, готовые уснуть. Женщина посмотрела на них с улыбкой, поправила сбившееся лоскутное одеяло и уже собиралась уйти, когда ее остановил тихий шепот.

– Матушка, а матушка… Зачем Кощей Василису похитил?

Милослава остановилась и несколько раз моргнула от неожиданности. Ответ никак не приходил на ум, так что она стояла и смотрела на дочку в растерянности.

– Как это «зачем»?

– Ну… Зачем она ему?

– Чтобы была в замке женская рука. Прибрать там, кушать готовить…

– Но ведь раньше он и сам справлялся, так зачем ему Василиса? К тому же – Премудрая. Разве ж «премудрые» будут кашу варить да хлеб печь?

Милослава задумалась.

– Раз похитил, значит, надо было. Вырастешь – узнаешь. Спи.

Маленькая Веселина закрыла глаза. Матушка пошла спать, брат уже давно сопел под боком – настало время дум. Из головы никак не выходили вопросы про Василису.

«Почему в сказках все так туманно? – размышляла Веселина, глядя в потолок. – Кто их сочиняет? Как они появляются? Что происходит во время «долго ли, коротко ли»? Зачем злодеи похищают всяких красавиц?»

Вопросы появлялись и множились, в отличие от ответов, не желающих представать перед ней ни в каком виде. Тихий стук отвлек ее от раздумий, Веселина внимательно обвела взглядом избу, но никого не увидела. Она аккуратно вылезла из-под одеяла и, стараясь ступать как можно тише, пошла к углу напротив, где царила непроглядная тьма.

Там Веселина почувствовала легкое прикосновение, будто кот гладился о ее руку. Несмотря на страх, сковывающий внутренности, она не одернула руку. И тут ее осенило – это же домовой! Веселина кинулась к столу, отрезала ломоть хлеба, налила в мисочку молока и поставила угощение в угол.

– Кушай, дедушка, угощайся, – прошептала она.

Мягкая шерсть еще раз коснулась ее руки. Краем глаза Веселина уловила движение сбоку. Нечеткий силуэт проскользнул мимо и скрылся во тьме. Веселина вздохнула и отправилась спать, недавние вопросы уже не беспокоили ее. В конце концов, не так уж и важны все эти детали, ведь все это просто сказки, куда важнее и ближе настоящая жизнь, подкидывающая ежедневно более сложные и интересные вопросы.

Глава 1

– Му-у-у.

– Тише, Бурушка, не буди остальных, – ласково поглаживая по спине беспокойную корову, сказала Веселина. – Рано им еще подниматься, я еще и половины дел не сделала.

– Му-у, – уже намного тише промычала корова, с интересом глядя на девушку.

– Нет, ругаться матушка не будет, конечно… Уже через три дня мне предстоит показать, какая я хозяйка. В новом доме у меня не будет права на ошибку. Я должна сделать все как следует, иначе не жить мне счастливо с моей новой семьей. А я должна… Ради матушки, сестрицы и брата. Они все надеются на меня и на мое замужество.

Веселина насыпала перед коровой измельченного ячменного зерна, махнула Бурушке рукой и вышла во двор. Вдохнув побольше морозного воздуха, обжигающего легкие и вызывающего першение в горле, она шумно выдохнула облачко пара и улыбнулась. Зима медленной и величавой поступью уже приближалась к одиноко стоящей небольшой деревеньке.

Петух появился из курятника и гордой походкой направился к своему шесту у забора. Никакое другое место не удовлетворяло его настолько, чтобы он смог спокойно заняться тем, для чего, по его мнению, был рожден – возвещать о приходе утра.

Веселина, засмотревшись на петуха, совсем забыла о других ожидающих ее делах. Подобрав юбки, она поспешила по замерзшей грязи домой. Ее работа во дворе на ближайшие два или три часа завершилась.

– Веся, это ты? – послышался тонкий голосок, едва Веселина переступила порог дома.

Напротив дверей стояла девочка двенадцати лет от роду с черными распущенными волосами, спадающими до лопаток. В руках она держала куклу из соломы, одетую в яркий сарафан. С тех пор как Веселина подарила сестре эту куклу, девочка не расставалась с ней.

– Ты чего встала, Лада?

– Петух разбудил. Помочь тебе по дому?

Веселина махнула рукой в сторону печки.

– Ой, да чего там помогать? Сама со всем справлюсь. Ты лучше иди полежи еще.

Веселина сняла и аккуратно положила на лавку армяк, обычно используемый для того, чтобы выходить зимой во двор. Лада стояла и смотрела на старшую сестру большими черными глазами.

– Ну, чего же ты? – спросила Веселина.

– Не могу я так, – опустив глаза, прошептала Лада. – Ты одна все делаешь, а скоро тебя не будет. Кто за всем тут присмотрит? Мне уже пора взрослеть и брать на себя твои обязанности.

– Но матушка…

– Не будет матушка ничего делать, она совсем плоха, ты же знаешь. Она уже три месяца на печи лежит и стонет. Я следующая в доме хозяйкой стану.

– Но ты ведь еще совсем ребенок… – ставя ухватом кашу в печь, с грустью сказала Веселина. – Садись, заплету тебе косы.

Лада послушно села на пол, а Веселина разместилась сзади, на лавке. Расчесывая густые черные волосы сестры, Веселина про себя сетовала на свои тонкие по сравнению с сестриными волосы огненно-рыжего оттенка с одной неуместной длинной черной прядью.

И у сестры, и у брата, и у матери волосы имели похожий черный цвет, и только она отличалась от них. От этого в голове рождались вопросы о тайнах ее рождения и об отце, о котором никогда никто не говорил. «Какой он был? Почему никто не говорил о нем? Может, я пошла в него,» – эти вопросы мучили девушку постоянно. Несмотря на то что она была в доме самой старшей из детей, отца она никогда не видела. Дети возникали в доме неожиданно, обходя все естественные этапы появления на свет. Милослава, мать Веселины, просто приносила их домой и объявляла, что у них пополнение.

Цвет же глаз у всех был разный, так что по этому признаку понять что-либо было невозможно. Ярко-голубые глаза Веселины напоминали чистое полуденное летнее небо и были похожи на такого же оттенка, только намного бледнее, глаза ее матушки. У брата и сестры они были разной насыщенности, но все же темные.

Раздался едва слышный стук, напоминающий звук легкого удара деревянной ложки по железу. По телу Лады пробежала дрожь, дыхание перехватило от страха.

– Веся, ты слышала? – прижавшись к сестре, спросила девочка.

– Что? – выйдя из задумчивости, спросила Веселина.

– Стук, будто кто по металлу стучал.

– Ой, так это каша моя!

Веселина побежала доставать из печи кашу. Вытащив горшок ухватом, она накрыла его куском полотна. Лада, помогая накрывать на стол, наблюдала за каждым движением сестры и все запоминала. Прежде, чем будить все еще нежащихся на полатях членов семьи, Веселина набрала в блюдечко молока, отломила кусочек хлеба и оставила такое нехитрое угощение в углу у печки. После этого она взяла в руки деревянную миску с ароматной горячей кашей и ловко залезла на печь к матери.

– Как ты? – нежным голосом спросила Веселина, дуя на ложку каши, чтобы хоть немного остудить ее.

Лежащая на печи тень женщины, когда-то полной сил, энергии и жизни, лишь с грустью посмотрела на Веселину и тут же отвернулась от нее.

– Покушай, пожалуйста. Хотя бы несколько ложечек…

Милослава повернулась к дочке, все еще держащей ложку и со слабым вздохом проглотила кашу, поморщившись, словно каша обожгла ей рот. По щеке Веселины пробежала слеза, которую девушка попыталась незаметно смахнуть, чтобы не расстраивать мать еще больше.

Милослава не поднималась с самого начала осени, состояние ее ухудшалось с каждой неделей. Обычная, казалось бы, слабость, сменилась истощением, потерей аппетита и интереса к окружающим вещам. Внутреннее чутье подсказывало Веселине, что матушка не сможет уже поправиться, но девушка продолжала упорно верить в чудо. Однажды все должно наладится и они снова заживут как раньше, правда, уже без нее, ведь ей суждено переехать к чужим людям.

Мысли Веселины вернулись в тот день, когда это произошло. Что-то страшное случилось в лесу, когда Милослава в прошлый раз ходила туда. Воспоминания о том ужасном дне преследовали Веселину в ночных кошмарах. Выйдя из дома в последний солнечный летний день с легкой улыбкой на лице и большой плетеной корзиной в руках, Милослава отправилась за грибами и ягодами. Она часто уходила в лес, так что члены семьи проводили ее до порога и занялись каждый своими делами. Вернуться она должна была к обеду, по крайней мере, так происходило всегда, но только не в этот раз.

К вечеру небо затянулось серыми грозовыми тучами, ветер усилился, стало холодать. Веселина, Лада и Ярослав сидели в избушке и молча смотрели в окно, ожидая, когда из леса выйдет матушка. Небо чернело, на темном фоне ярко блеснули молнии, вдалеке послышались первые тревожные раскаты грома, предупреждая о надвигающемся дожде.

Веселина посмотрела на сидящие в напряженной позе фигуры брата и сестры. Ждать больше не имело смысла, нужно было действовать.

– Ждите меня дома и никуда не выходите ни при каких обстоятельствах! И никому не открывайте.

– А ты куда? Не уходи! – нахмурив брови, сказал Ярослав.

– Но я должна найти матушку…

– А если и с тобой что-нибудь случится, на кого нам тогда рассчитывать?

Веселина открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла ничего сказать. Она просто не могла взвалить на плечи брата или сестры все свои обязанности, но сидеть и ждать, мучаясь тревожными мыслями, тоже было уже невозможно. Она переводила взгляд с окна на дверь, никак не решаясь. И тут послышался слабый стук в дверь, идущий, казалось, изнутри, а не снаружи. Дети вздрогнули и прижались плотнее друг к другу.

За дверью никого не было, но Веселина и так это знала. Она проверила просто ради очистки совести и успокоения брата с сестрой.

– Ярослав… Пойми, не могу я так. Ты не беспокойся, я не буду далеко в лес заходить, только по тропинке. Найду матушку и тут же обратно, обещаю.

Ярослав, который был на два года младше, отвернул недовольное лицо в сторону стены, делая вид, что совсем не испугался и не обиделся, Лада подбежала к сестре и зарылась лицом в ее юбки.

– Веся, что это было? Кто стучал? – дрожащим от слез голосом, спросила Лада.

– Не бойся, Лада. Это мне знак был, что матушку надо идти выручать.

– А кто подал тебе этот знак?

– Известное дело кто – домовой, конечно. Он у нас хороший, помогает всегда и много чего знает. Он за вами присмотрит, а я все же побегу. Не могу я сидеть больше, матушке помощь моя нужна, я чувствую.

Веселина поцеловала в лоб сестру и выбежала на улицу, прямо в бурю. Сражаясь с сильными порывами ветра и упрямо пробираясь вперед, к темнеющему лесу, она шепотом молила Лешего не дать ей заплутать в лесу и не наткнуться на черта.

Деревья гнулись и скрипели, извилистая тропинка норовила спрятаться, ветер свистел и ревел, рождая болезненные для людских ушей звуки. Веселине все казалось, что с одной стороны тропинки плачет, надрывается младенец, а с другой – воет целая стая волков.

Через десяток шагов Веселина увидела в траве переливающийся всеми цветами радуги цветок. Она слышала об этом цветке, растущим только в Купальскую ночь. Он помогал найти клад или счастье, но ни то, ни другое ее сейчас не интересовало – она уверенным шагом прошла мимо, бросив лишь мимолетный взгляд на это чудо, распустившееся не в свое время. Еще через десяток шагов она увидела перо, горевшее ярким теплым светом, – о таком она тоже слышала, перо жар птицы, прекрасный трофей, приносящий несчастье и беды любому, кто его поднимет. Бед у Веселины и так сейчас хватало, так что она прошла мимо пера, все еще прося помощи у хозяина леса.

Милослава сидела у тонкой березки и негромко напевала себе под нос необычную мелодию, корзина ее была пуста, волосы растрепаны, пустые глаза глядели вперед, практически не мигая. Из-за дерева, оскалив острые белые зубы, вышел лохматый черный пес. Веселина бросилась к матери и обняла ее, закрыв своим телом.

– Тьфу на тебя, черт поганый! – сплюнула она в сторону пса, повернув к нему лицо.

Пес посмотрел на нее с любопытством и ушел в лес. Теперь осталось только решить вопрос о возвращении домой. Дождь только начал накрапывать, но Веселина знала – скоро небо разразится настоящим ливнем. Нужно было поскорее увести мать домой.

– Пойдем, матушка, – ласково уговаривала дочь. – Дома нас с тобой ждут родные, нужно идти.

Мать повернулась и посмотрела на дочь вполне осмысленно, кажется, она даже хотела что-то сказать, но только промычала нечто нечленораздельное. Веселина обняла матушку и помогла подняться.

– Дяденька Леший, помоги нам вернуться домой, прошу тебя. Я вместо матушки тебе хлебушка оставлю.

Веселина положила под дерево ломоть хлеба, принесенного с собой. Она никогда не выходила в лес без хлеба. Народные поверья она знала с младенчества и свято чтила их, в отличие от религиозных обрядов. Милослава не признавала религии, частенько смеялась и говорила: «Бога я не видала ни разу, а вот Лешего – не раз».

– Помоги не заблудиться в темном лесу, обереги нас, ведь мы здесь не по своей воле. Нас дома ждут… Смилуйся… – повторяла Веселина вполголоса, пытаясь отыскать в темноте тропинку.

Домой они все же добрались благополучно, но после этого матушка слегла и больше не вставала с печи. Она целыми днями лежала, то стеная, то молча глядя перед собой, оставляя детей гадать о том, что же произошло с ней в лесу.

Тряхнув головой, отгоняя от себя жуткие воспоминания, Веселина посмотрела на миску с кашей: матушка снова уснула.

Лада с Ярославом уже сидели за столом и ждали сестру. У них была традиция есть всем вместе, и, если один задерживался, остальные не начинали трапезу. Веселина присоединилась к ним. Собравшись за столом, каждый положил себе уже полутеплой каши, и воцарилась тишина – разговаривать за столом было не принято.

– Веся, – помогая сестре с уборкой после завтрака, тихо сказала Лада, – скажи, а у нас правда живет домовой? Ты для него оставляешь еду?

– Правда живет, и еду для него оставляю, но называть его принято «дедушкой», чтобы не обидеть.

Лада вся сжалась, спина сгорбилась, голова глубже ушла в плечи. Веселина с удивлением смотрела на сестру.

– Ты чего, Лада? Что с тобой?

– Понимаешь, – почти беззвучно произнесла Лада, – я боюсь… Жути на меня все это чародейство наводит… Как ты вообще понимаешь, что он хочет тебе сказать, когда он просто стучит?

Веселина оперлась на метлу и задумчиво посмотрела в потолок. Этот вопрос никогда не приходил ей в голову. Обычно, слыша легкий стук, картина того, что необходимо сделать, сама появлялась перед глазами. Иногда, вместе с такой картиной появлялись и четкие инструкции, будто кто-то нашептывал их ей.

– Не знаю даже… Просто чувствую, что он хочет мне показать. Ты его не бойся, он хороший, добрый… Ежели его не злить, само собой…

Лада покачала головой, взяла пустое ведро и вышла во двор, к колодцу, слова сестры вселили в нее еще больше жути и разлада. Через три дня Веселина уйдет, а Лада совсем не была к этому готова, и это тревожило ее.

Глава 2

– Смотрите! Идет!

– Идет-идет, головою трясет!

– Не подходите к ней! Вдруг еще чего жуткого али гадкого нам сделает?

Веселина ниже опустила голову, стараясь выключить слух и сознание. Каждый выход в деревню превращался для нее в настоящую муку. Если бы ее попросили представить Ад, то в голове сложился бы именно такой образ: десятки чертей бежали бы за ней со всех сторон, не давая сделать шаг и постоянно галдя.

В эти моменты Веселина гадала над вопросом о том, почему в деревне все такие агрессивные и злые. С самого детства деревенские невзлюбили ее. Иногда она думала, что все члены ее семьи прокляты, ведь от нападок деревенских страдали они все без исключения. Добиться внятного ответа на вопрос: «Почему вы делаете это?» – никак не удавалось, все тут же исчезали, окатив презрительным взглядом. Веселина не единожды задавала этот вопрос матери, но та только надменно усмехалась в ответ и плевала в сторону деревни, а затем уходила, так ничего и не сказав.

Дойдя до покосившейся избы на другом конце деревни, Веселина постучала в дверь и принялась ждать.

– Веся, это ты! – безрадостно сказала девушка, в первый раз за все годы дружбы, не кинувшись обнимать гостью. – Я тебя поджидала, только никогда не знаю, придешь ты сегодня, али нет. Проходи, коль пришла.

Девушка сделала шаг назад, давая гостье войти. Веселина почувствовала запах свежего хлеба, жар от печки обжег замерзшие на легком морозце щеки, кожа рук начала покалывать. Гостья разделась и взглянула на тоненькую фигуру подруги в выцветшем, бледно-красном подпоясанном сарафане.

История их дружбы началась в момент нападения злых соседских девчонок на скромную и тихую Злату. Единственным ее родственником была мать, их семья считалась самой бедной в деревне, за что девчонки и мальчишки нередко дразнили Злату. И тот раз не оказался исключением.

Кольцо воинственно настроенных девочек от семи до девяти лет окружало одиноко стоящую посередине тонкую, похожую на печальный скелет, фигуру Златы. Они выкрикивали ей обидные гадости и смеялись, а она не смела поднять глаза и ответить им, только было видно, как крупные слезы капают на землю.

Никто не вступился за нее, кроме идущей мимо Веселины. Она шла к знахарке, толпа девчушек привлекла ее внимание, а как только до ушей донеслись злые насмешки, Веселина, привыкшая защищать брата и сестру от нападок других людей, не думая, бросилась в центр «круга позора», расталкивая локтями возмущающихся девчонок.

– Ну-ка, расступитесь! – грозно крикнула она, прорываясь через плотный круг. – Кого вы тут опять мучаете?

– Смотрите-ка! А наша ведьма заступается за замарашку! Вот так парочка! – послышались крики со всех сторон.

– Иди, куда шла, – ядовитым голосом, полным злости и раздражения, ответила зачинщица, старшая из девочек.

Но Веселина и не думала оставлять хрупкую маленькую фигурку на растерзание «деревенских куриц», как она всегда про себя их называла. Она готова была вступить и в драку, и в словесную перепалку со всеми обидчицами. Огонь справедливости горел в глазах Веселины, ноздри широко раздувались, а руки сжались в крепкие кулаки. Увидев настрой своей противницы и зная о репутации Веселины, как урожденной ведьмы, что случалось в жизни довольно редко, зачинщица травли Златы отступила, сделав шаг назад и повернувшись спиной.

– Ничего, ведьма, – вполголоса сказала она, – мы и до тебя доберемся, будь уверена.

После этих слов девочки в кругу единодушно отступили на шаг назад и разбрелись по своим делам.

– Ты как? – спросила ее тогда Веселина.

Злата подняла свои красные заплаканные глаза и с благодарностью посмотрела на свою спасительницу. Всю дорогу до своего дома Злата благодарила Веселину.

– Я тебе теперича подруга на всю жизнь, – с восхищением сказала Злата.

– Я от твоей дружбы не откажусь, но сразу тебя остеречь должна – в деревне за мной по пятам дурная слава бродит. Ежели что… Я тебя неволить не стану.

Злата тогда только кивнула, помахала новой подруге рукой на прощание и скрылась в избе. Но это было тогда…

А сейчас, Веселина стояла напротив подруги и лучезарно улыбалась. Они обе уже выросли, их дружба, крепкая и нерушимая, часто поддерживала и давала сил обеим девушкам. Для Веселины эта дружба была настоящим спасением в мире, полном ненависти и изматывающих обязанностей.

– Почему это мне не прийти, Злата? – засмеялась Веселина.

– Да знаешь… Из-за всего…

– По мне, так не сильно-то все изменилось…

Злата опустила худое лицо с огромными голубыми глазами и впалыми щеками к земле. Руки непроизвольно сминали и снова отпускали пояс, длинная светло-русая коса лежала на худеньком плече.

– Матушка хочет, чтобы я с тобой не общалась больше…

– Почему?

– Не могу объяснить, слишком уж все сложно, а она мне прямо не говорит. Насколько я разумею, дело в твоей семье и в твоей родительнице. Есть жуть какая-то, что по пятам за вами ходит. Матушка иногда шепчет, что…

– Что?

Злата никак не могла продолжить мысль, переводя взгляд с одного предмета на другой и постоянно дергая пояс.

– Говори, я не буду дуться, – успокоила Веселина. – Ну же.

– Что все дети в вашей семье от бесов, а сама Милослава – ведьма.

Веселина открыла было рот, чтобы опровергнуть все, но так и осталась стоять, сопоставляя все случаи из своей жизни. Поверить в то, что матушка могла быть ведьмой, было сложно, но не невозможно.

– Чушь все это! – нахмурилась Веселина. – Ужо наверняка были бы приметы, но я-то таких не видала…

– Ты и права, поди, но я супротив матушки не пойду…

Веселина не поверила своим ушам. Ее единственная и лучшая подруга сейчас стояла перед ней, глядя на свои руки, все еще теребящие пояс, и говорила, что они больше не могут встречаться?

– Почему ты решила поведать мне об этом ныне? Почему не в другое время?

– Тебе хорошо… Ты нашла себе мужа в другой деревне, а ко мне на днях посватался Казимир. Токмо сказано мне было, чтобы я с нечистью перестала знаться.

– Я теперь нечисть для тебя… Так, да?

Злата стояла, все еще не глядя на подругу. Слезы гнева и боли застилали глаза, она кусала губы, чтобы не разрыдаться при бывшей подруге. Уходить до получения ответа не хотелось. Ей важно было услышать подтверждение конца их дружбы из уст Златы.

Дверь избы неожиданно отворилась, на пороге возникла широкая фигура с покрытой платком головой, в полушубке, с корзиной в руках. Женщина окинула Веселину презрительным взглядом и сплюнула в левую сторону.

– Эта ведьма в нашей хате что забыла? Злата, я ж тебе запретила с ней якшаться!

– Я ужо сказала ей, матушка. Она собирается прочь. Так, Веселина?

Растерянная Веселина схватила свой тулуп и выбежала из избы, едва не сбив с ног мать Златы, все еще стоящую в проходе и грозно на нее глядевшую.

Слезы стыли на щеках. Веселина, не разбирая дороги, по памяти, бежала домой. Сейчас толпы мальчишек, обычно следующие за ней по пятам и кричащие ей колкости, не волновали ее. Сейчас ее ничто не волновало, она пыталась справиться с болью, что вызвали у нее слова Златы.

Вбежав в дом, где сейчас никого не должно было быть, кроме лежащей на печи матери, Веселина села в угол, толком даже не раздевшись, прижала колени к груди и дала волю своим чувствам. Слезы текли ручьями, всхлипывания рвались наружу, как бы Веселина не пыталась их сдержать.

– Не может это быть правдой! – успокаивала она себя шепотом. – Сызмальства мы дружны были, а нынче я для нее просто нечисть? Ведьма? И она мне это вот так заявляет! Да как же так…

Веселина не заметила, как в дом вошел Ярослав. Он умел двигаться так тихо, что даже самый чуткий заяц услышал бы его только с расстояния трех шагов. Подойдя к сестре, Ярослав опустился рядом с ней на пол и обнял за плечи.

– Чего ты так кручинишься, сестрица?

Веселина вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась, стерев с щек слезы подолом сарафана.

– Да что ж мы с тобой, чужие люди друг другу? – нахмурившись, сказал Ярослав, заметив это движение.

– Не хочу я тебя своими бедами обременять, зачем это…

– Знаешь, Веселина, вот всегда-то ты так… Никому не позволяешь себе помогать. Мы все хотим облегчить тебе быт, а ты от нас открещиваешься постоянно, будто и не родня мы тебе вовсе. Зачем ты так?

– Я просто не хочу, чтобы вы тревожились понапрасну, я ведь старшая в доме…

– Послушай меня, Веся. Ты только хуже нам делаешь.

– Почему это? – нахмурилась Веселина.

Она встала с пола и, подперев руки в бока, смотрела на брата. В голосе ее появились нотки недовольной мамы, с которой спорит несмышленый ребенок. Ярослав улыбнулся и слегка покачал головой, тоже поднимаясь на ноги. Как часто ему приходилось слышать этот тон…

– Ты замуж зачем выходишь?

– Как это «зачем»? Знамо дело зачем – дабы вы с Ладой ни в чем не нуждались, да матушка была довольна.

– Ты сама в эту ересь веришь-то?

– Я тебя не понимаю… Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что тебе бы пора перестать думать за других, решая в одиночку, что, по твоему разумению, для нас будет лучше. Не кидайся ты всех спасать, не оберегай, как неразумных птенцов. Подумай и о себе…

Веселина, резко развернувшись, ударила его косой и выбежала из дома. Мало того что ее только что бросила подруга, так теперь еще и брат ополчился на нее неизвестно за что. Прибежав в лес, Веселина начала ходить по лужайке, где любила проводить время в своих мыслях, когда удавалось улучить минутку.

Попеременно впадая то в состояние жалости к себе, то в гнев, сравнимый с гневом матери, чьей любовью пренебрегли, Веселина то плакала, то сжимала кулаки от злости, ни на секунду не переставая ходить вдоль луга. Она знала, что таким хождением может прогневить Лешего или привлечь ненужное внимание бесов, но остановиться не могла – это был единственный способ успокоиться.

Веселину вдруг пронзил холод. По спине пробежали мурашки. Появилось чувство, будто кто-то пристально смотрит. Она огляделась, готовая бежать домой в любой момент, если увидит кого-нибудь, только никого не было. Из темнеющей чащи послышался тихий мелодичный зов: «Ау!»