Kitobni o'qish: «Загадка города Шахтар», sahifa 2

– Я приехала сюда работать по распределению. Кажется, библиотекаря не предупредили об этом… Думаю, она сейчас вернется.

– Кому пришло в голову послать сюда еще одну библиотекаршу? – язвительно поинтересовался он и заговорил тише: – От первой бы избавиться…

– Я не библиотекарь, – привычно уже поправила она. Почему-то голос собеседника казался знакомым. – Меня назначили сюда архивариусом.

От этих слов его брови заползли чуть не на середину лба, как будто Надя сказала что-то удивительное.

– Новый архивариус? – повторил он. Уголки губ задергались, словно он не давал себе улыбнуться. – Да уж, долго ждали…

Он снова посмотрел на закрытый кабинет. Шум из-за двери стих, и парень с видимым недовольством отошел от стойки. Библиотекарша, снова хлопнув дверью, тяжело прошла мимо Нади и смерила пришедшего уничижительным взглядом.

– Давай, чего принесла. Документы, трудовую книжку, все давай! – рявкнула она и требовательно захлопала по стойке. Девушка подпрыгнула, неуверенно глянула на единственного читателя, и ему тут же досталось: – А ты не стой столбом, иди отсюда! Все равно не найдешь ничего, только глаза мозолишь!

Парень выразительно закатил глаза и скрылся между стеллажами с журналами и краеведческой литературой. Библиотекарша фыркнула ему вслед и продолжила вслух читать Надины документы. Не найдя к чему придраться, она нехотя заполнила нужные бумаги.

– Пока медосмотр не пройдешь, в архив не пущу! – наконец заявила она, и Надя только вздохнула. Она уже не сомневалась, что ей здесь совсем не рады.

– Я проходила комиссию в университете, там есть справка…

– Пройдешь у наших врачей. Знаю я ваши университеты, за красивые глаза любую бумажку нарисуют. Потом все документы соплями зальешь, кто виноват будет?! – Не услышав возражения, старуха махнула рукой в сторону выхода: – Пока иди на второй этаж, будешь в детском отделе сидеть. Там хоть портить нечего.

Она швырнула на стойку связку ключей и уткнулась в книгу, явно давая понять, что разговор окончен. У Нади на языке вертелась сотня возражений и вопросов, но все они слиплись в вязкий комок слюны, который она с трудом проглотила и взяла ключ. Не прощаясь, она ушла из читального зала, чувствуя на спине не один, а целых два пристальных взгляда, и прислонилась к дверям с другой стороны. Да, ее взяли на работу. Да, она могла выполнять обязанности библиотекаря, хоть и не знала особенностей работы. Но, черт побери, что вселилось в эту женщину? Неужели так сложно показать Наде, куда идти, и не мешать?!

Она потрясла головой и похлопала себя по щекам. Не хватало еще расплакаться в первый рабочий день! Она еще сможет разобраться с этим недоразумением, а пока что раз детский отдел, значит, детский отдел.

К счастью, там было гораздо уютнее, чем на третьем этаже. Небольшая картотека, стеллажи с цветными обложками, рисунки маленьких читателей на стенах и крошечный стол, словно у дошкольного воспитателя. Надя разложила на нем бумаги и тут же убрала их в сторону, чтобы рассмотреть открытки и рисунки под стеклом. Они были такими очаровательными, что о неудачном знакомстве с библиотекаршей девушка почти перестала думать.

– Надя? Надежда Дмитриевна? – постучали в дверь, и она подскочила со стула.

На пороге стоял все тот же парень. «Разумеется, он слышал, как библиотекарша вслух читала все документы», – вздохнула она и через силу улыбнулась:

– Можно просто Надя. А вы…

– Давай на «ты», все-таки в одной общаге живем. Ленина соседка, значит, – кивнул он. – Я Эльдар. Зашел на пару слов, пока Фрекен Бок не решила подкрасться к тебе со спины.

– Фрекен Бок? – рассмеялась Надя, и он с улыбкой приложил палец к губам.

– Так прозвали эту старуху. Вообще, она Олимпиада Васильевна, но Фрекен Бок ей как-то больше подходит. А еще она очень любит шастать в детский отдел через взрослый, – он показал на проход между стеллажами, который Надя даже не заметила. – Не дай ей тебя задавить.

– Да ты же сам все слышал, – вздохнула Надя. – Что за бред с медкомиссией?

Эльдар открыл было рот, но тут же передумал и просто сочувственно улыбнулся. Глядя на него снизу вверх, она не могла не заметить мешки под темно-карими глазами, резко выступающие скулы и острую линию подбородка. Он был на голову выше Нади и при таком росте казался почти болезненно худым. Услышав, что он тоже из общежития, Надя подумала, что уже могла его встречать и потому узнала голос. Может, он был в беседке курильщиков?

– Медосмотры обычно проходят по четвергам, – тихо сказал он. – Но ты приходи утром в следующую среду.

– Зачем?

– Во-первых, Фрекен успеет смириться с твоим приездом и, быть может, сменит гнев на милость. Во-вторых, по средам Ленка в регистратуре с утра. И в-третьих, это будет моя смена. Получишь все справки в мгновение ока, за красивые глаза, – посмеялся он, – а в четверг уже будешь выпрашивать ключи от архива.

Идея была заманчивой. Надя прекрасно понимала, что со своей проклятой скромностью может провести полдня в одной только очереди, поэтому крепко задумалась над его предложением. Иметь соседку со связями в больнице оказалось удобно, но…

– А тебе это зачем?

– Ну как же я брошу товарища на произвол судьбы? Не по-пионерски как-то.

Надя приподняла бровь, и Эльдар усмехнулся:

– Ладно, будешь мне должна.

– Что?

– Об этом поговорим потом, когда, наконец-то, станешь архивариусом, а не запасным библиотекарем.

Недалеко хлопнула дверь, и Эльдар быстро отошел от стола.

– Надеюсь, это случится скоро. Удачи!

Он успел уйти за несколько секунд до того, как из прохода между залами появилась грузная фигура Олимпиады Васильевны. Обведя помещение взглядом, она остановилась около Нади и положила тяжелую, увешанную кольцами руку ей на плечо.

– Я позвонила в горисполком. Пока что в архив тебе нельзя, но не оставлять же тебя без работы. С сегодняшнего дня будешь отвечать за детский отдел и за взрослый, – наставническим тоном проговорила она. – Документы потом подпишешь. Приходить будешь к без десяти, и чтобы как штык! А теперь слушай, повторять не буду…

И Надя слушала расползающиеся монотонные слова, стараясь не принюхиваться к обволакивающему парфюму, думая, что все-таки пойдет на медосмотр в среду утром, и вспоминая, где она могла слышать голос Эльдара.

А, точно.

На входе в общежитие.

Он шел в комнату сто шестнадцать.

Часть 2. Август

Летние недели побежали одна за другой, и не успела Надя глазом моргнуть, как дни стали короче, а ночи – длиннее. Эльдар сдержал слово, и в поликлинике девушку сразу приняли. Перед коллегами в белых халатах открывались все двери, и Надя получила нужные справки за пару часов. Лена воспользовалась моментом и познакомила ее со всеми нужными врачами, а позже, уже вечером, отпустила пару шуточек в сторону нового знакомого соседки. Эльдара в больнице тоже знали все – он работал в патанатомии и иногда помогал на скорой. Поначалу Надя остерегалась парня из запретной комнаты, но Лена говорила об Эле, как она ласково его называла, очень тепло, и Надя вскоре к нему привыкла. Особенно когда они стали видеться чаще.

Врач заглядывал в библиотеку несколько раз в неделю. Он находил Надю на втором этаже, молчаливо задавал один и тот же вопрос и получал один и тот же ответ. Ему тоже зачем-то хотелось попасть в архив, но путь туда был закрыт даже для нового архивариуса. Олимпиада Васильевна каждый раз придумывала все новые и новые причины, по которым Надю нельзя было пускать к архивным документам. Она придиралась к работе девушки, давала невыполнимые задачи, постоянно ругалась с кем-то по телефону и грозилась уволить незваную помеху. Всего за месяц Надя совсем растеряла присутствие духа, и в голову поползли мысли уехать из Шахтара. Однако она не собиралась так быстро сдаваться, да и уезжать было некуда – не возвращаться же с позором в отчий дом.

К счастью, остальные шахтарцы были приятными и добродушными людьми. Лена водила новую подругу по булочным и дешевым магазинам, Эльдар баловал занятными историями из больничной практики и помогал в библиотеке, постоянные читатели узнавали ее на улице и приветливо здоровались. Все это делало рабочие будни чуточку ярче, а некоторые дни озарялись особенным солнцем. В такие дни в библиотеку наведывался один молодой человек. Он брал книги из секции естественных наук и тихо читал, бесшумно шевеля губами. На третий этаж он обычно не поднимался, и Надя могла долго любоваться светлыми волосами, умными серыми глазами и длинными пальцами, нежно перелистывавшими страницы книг. Когда их взгляды пересекались, безымянный читатель улыбался ей, и его серые глаза тоже улыбались. Если во взрослый отдел в поисках библиотекаря прибегали дети, они всегда радостно приветствовали незнакомца, и тот, тихо здороваясь в ответ, прижимал палец к губам, чтобы они не шумели. Почти все ребята его знали, и Надя решила, что он, наверное, учитель или воспитатель. Кем бы он ни был, при виде детей его лицо озарялось неподдельной радостью, и в глазах Нади это делало незнакомца еще более привлекательным. В душе она лелеяла надежду узнать его имя из библиотечного формуляра, когда он все-таки решит взять книгу домой, но до тех пор старалась не показывать своего интереса. Однажды она уже обожглась и неустанно напоминала себе, что именно слепая влюбленность стоила ей испорченной репутации. Шахтар дал ей шанс начать все заново, и Надя знала, что не повторит прошлых ошибок. Поэтому за красивым сероглазым читателем она лишь наблюдала издали.

К сожалению, даже щит светлых чувств и ожиданий не мог выдержать каждодневных испытаний.

– Надежда! – услышала она резкий голос и устало вздохнула. Олимпиада Васильевна взяла в привычку звать Надю полным именем, отчего та все время чувствовала себя провинившейся школьницей. – Надежда, чем ты там занимаешься?!

– Точно не своей работой, – прошипела девушка под нос и сунула книги испугавшимся детишкам.

Олимпиада как раз показалась из прохода, когда дети убежали в коридор. Она недовольно хмыкнула и осмотрела рабочее место библиотекаря, прожигая Надину спину взглядом. Искала, к чему придраться. Как и каждый день.

– Почему старые газеты неправильно разложены? – вдруг спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Разбери, а то завтра надо будет другие туда сложить…

Болотные глаза сверлили в Наде дырки, и той оставалось лишь сидеть смирно и вспоминать, где в библиотеке вообще лежат старые газеты и насколько они старые. Наконец, Фрекен собралась с мыслями, почмокала губами и объяснилась:

– Из исполкома звонили, велели газеты из архива в библиотеку поднять. – Судя по голосу, она совсем не была довольна распоряжением. – Они для меня больно тяжелые, так что сама займешься, ты же у нас архивариус. Поднимешь их, занесешь в картотеку и разложишь по стеллажам в хронологическом порядке, поняла? И чтобы никакой грязи мне тут не разводила!

– Это значит, я начну работать в архиве? – И заниматься настоящей работой, хотелось ей сказать, но испепеляющий взгляд Фрекен был достаточно красноречивым ответом.

– Завтра сама тебе архив открою, а там решим. Смотри у меня, чтоб дальше положенного ни ногой!

И не дожидаясь, пока Надя ответит, она удалилась, по пути смерив подозрительным взглядом заходящих детей. Из-за стены кто-то громко позвал библиотекаря, детишки разбежались по стеллажам со школьной классикой и начали перекрикиваться через полки, из взрослого отдела нетерпеливо застучали по столу. Надя устало опустила голову на руки. Мысль вернуться в альма-матер и выпросить другое назначение на работу уже не казалась такой отталкивающей.

В общежитие она вернулась совершенно измотанной: сероглазый красавец так и не пришел, Фрекен Бок устроила под конец дня очередную выволочку и наказала наутро прийти пораньше, а внезапный дождь уничтожил и летние туфли, и Надино настроение. Выслушав ругань вахтерши на мокрую одежду и грязную обувь, она взлетела по лестнице и вломилась в комнату, хлопнув дверью так, что Лена чуть не уронила сковородку.

– Плохой день? – сочувствующе поинтересовалась соседка, окинув ее взглядом.

Надя лишь фыркнула, скинула мокрые туфли и швырнула сумку на пол. На стене висел целый список домашних дел, и один взгляд на него наполнял девушку еще большей яростью.

– Так что случилось-то? – не унималась Лена. – У тебя аж дым из ушей идет. Давай, рассказывай!

– Скажи мне, чего не случилось! – вспылила Надя и упала на кровать.

Сразу захотелось расплакаться в подушку, но она подняла голову. Взгляд уперся в злополучный список, который так и просил, чтобы она занялась стиркой, готовкой и прочими важными делами. Недовольно прорычав что-то нечленораздельное, она через силу принялась переодеваться и в красках рассказывать Лене о том, как прошедший месяц и конкретно этот день испортили ей настроение. Как ни странно, это и правда помогло – к концу рассказа Надя чувствовала себя гораздо спокойнее. Внутри все еще тлела злость, но предстоящая стирка уже не казалась таким испытанием.

– Мужика тебе надо, – со знанием дела заявила соседка. Надя только раздраженно выдохнула. – Я серьезно! Любой здоровой девушке нужен мужик. По медицинским показаниям. У тебя же был мужик?

– Да, молодой человек у меня был, – огрызнулась Надя. От усталости она совсем забыла, как еще недавно заглядывалась на парня из библиотеки. – Из-за него я сюда и уехала. Больше такого счастья не надо, спасибо!

– Из-за мужика? Правда, что ли? – Лена тут же выключила плиту и повернулась к ней. – Давай, рассказывай! Это ж кто там был, чтобы от него в Шахтар уехать?

Надя снова завалилась на кровать и уставилась в потолок. Она пожалела, что проболталась, но Лена уже села рядом и с нетерпением уставилась на соседку.

– Кто, кто… Конь в пальто, – вздохнула она. – Одногруппник. Мы с ним, как поступили, сразу друг на друга внимание обратили, двое с самыми высокими баллами. Каждый экзамен за лучшую оценку боролись, на каждом коллоквиуме друг другу вопросы задавали, он хотел обойти меня, я – его. Так слово за слово и сошлись. Всю учебу за ручку проходили, я уж думала, выпустимся – замуж позовет. Хотели вместе в университетском архиве остаться работать. Место непыльное, платят неплохо, да и большой город все-таки…

– Понятное дело, – кивнула Лена. – Бросил он тебя, что ли?

– Не бросил, а подставил, – злобно отрезала Надя, вспомнив совсем недавнее прошлое. – Как узнал, что теплое местечко только одно, сразу подсуетился. Я, конечно, сама дура, что про все свои промахи ему рассказывала и черновики диплома показывала, но кто же знал?

Лена подобрала под себя ноги и сочувственно вздохнула.

– Он что, твой диплом вперед тебя сдал? – Надя кивнула. – С ума сойти… Я про такое слышала, но не думала, что и правда так бывает. Как ему поверили-то?

– Да запросто, – угрюмо посмеялась Надя. – Одному профессору он как бы невзначай рассказал, как я на практике документы перепутала, другому – какой реферат списала. Как будто он их никогда не списывал! Тут девчонкам из деканата подмигнул, там теткам в архиве «случайно» глаза открыл на то, что я работу не доделала. Сам мне сказал, что поможет, а я…

Она разочарованно вздохнула и покачала головой. В глазах защипало от жгучей обиды и злости на ту наивную влюбленную девочку, которой она была.

– Ну, не кори себя. – Лена похлопала ее по руке. – Задним умом все крепкие, знала бы – послала бы его при первой встрече. А такие мужики, они, глазом моргнуть не успеешь, а уже тебя за спиной всю грязью обольют. Сволочь, самая настоящая сволочь!

– Может, и сволочь, но место в университете он получил, а я – спасибо, что выпустилась хотя бы. – Надя села на кровати и подтянула колени к груди. – После этой истории мне вообще не хотели никакое нормальное направление давать. Руководительница выручила, вспомнила, что у них бумажка из Шахтара где-то завалялась. Вот я и приехала сюда. Даже никому ничего не говорила, чтобы сплетни дойти не успели. А то бы совсем без работы осталась…

– Дела, – вздохнула Лена. – Да, подруга, тебе точно надо найти кого-то нормального. Вон, целое общежитие в твоем распоряжении. Захочешь – и в больнице кого-нибудь найдем, свободных ребят у нас пруд пруди! Не считая Эли, конечно же.

Надя закатила глаза, но последние слова соседки пробудили ее любопытство.

– У Эльдара есть подруга?

Лена только печально вздохнула, встала с кровати и отошла к окну.

– Да к нему бы очередь выстроилась, и я, быть может, даже в нее встала. Но он не признает ничего серьезного. Наверное, потому, что бесплодный.

– Бесплодный?!

– Уж много лет как. Понимает, что семья без детей – это совсем грустно. Не хочет никакую девушку на такое подписывать.

– Я и не знала, что с ним такое случилось, – пробормотала Надя.

Образ замкнутого человека с отпугивающей профессией приобрел в ее глазах новые оттенки. Теперь становилось понятно, почему он проводил все свободное время в библиотеке или на подработке и как будто даже не задумывался о личной жизни. При одной мысли о возможном бесплодии Надю пробирал ужас, и в сравнении с трагедией Эльдара ее собственные проблемы казались мелочью.

Отогнав печальные думы, она собралась с силами, подхватила полный таз вещей и осторожно спустилась, к счастью, не встретив никого на своем пути. Дверь подвала была закрыта, и Надя перехватила ношу одной рукой, чтобы другой подцепить ручку. Замок щелкнул, и она просунула в щель носок туфли. Ногу защекотал густой, похожий на туман белый пар: как будто кто-то переборщил с банькой. Возможно, ей бы тоже не помешало расслабиться на горячих деревянных скамейках. Сходить в натопленную баню, а затем сразу в холодный душ… Замечтавшись, Надя не услышала торопливые шаги. Вдруг ее резко дернули за плечо. Девушка вскрикнула, вцепившись в таз еще крепче, и дверь захлопнулась у нее перед носом. Обернувшись, она увидела сердитого Эльдара.

– С ума сошел? Так до смерти напугать можно! – Она с трудом перевела дыхание и заметила, что он все еще крепко держит ее за плечо.

– Это ты с ума сошла, – прошипел парень в ответ. – В правилах четко сказано: не открывать дверь подвала, если внутри густой пар. Он почти до первого этажа дошел, чем ты думала?!

– Я… – Надя стушевалась, не желая признавать, что забыла про это правило. Почему-то оно все время вылетало из головы.

– Комендант уже идет сюда, и ей лучше не знать, что ты чуть не открыла дверь, – смягчился Эльдар. – Стирка подождет.

Не дожидаясь ответа, он пошел к выходу. Надя кинула взгляд на вахтершу, которая зачиталась кроссвордами и не обратила внимания на их разговор, и тоже поспешила в комнату. Сказав Лене о паре и выслушав, как соседке все это надоело, она до конца вечера перечитывала правила общежития. Теперь она знала, какой пар имелся в виду, но все еще не понимала его опасности. Последнее же правило казалось еще более странным после знакомства с Эльдаром. «Надо спросить об этом его самого», – решила она перед сном. В сердце еще тлела надежда, что завтрашний день будет лучше.

Ей снился потрясающий сон. Олимпиада Васильевна вышла на пенсию, а новым библиотекарем стал сероглазый красавец. Сначала он читал Наде стихи, а потом они обсуждали научные открытия и санитарные нормы архивных помещений. Вокруг водили хороводы малыши-октябрята и пионеры в парадной форме, по радио играл гимн, и вся библиотека танцевала от восторга. Сквозь радостные танцы пробился надрывный вопль, и это был совсем не голос неизвестного красавчика. Крик соседки выдернул девушку из фантазий, но снившаяся ей тряска не прекратилась. Вокруг все дрожало, в ногах валялись книги с полки, по полу рассыпались карандаши и ручки. Общежитие ходило ходуном.

– Подъем, живее, чтоб тебя! – Лена уже трясла ее за плечи, вытаскивая из постели.

Еще не до конца проснувшись, Надя дала выволочь себя в прихожую и усадить на пол в проеме ванной.

– Сиди и не рыпайся, пока я не разрешу! – скомандовала Лена и села в двери комнаты. Упершись спиной в косяк, она шепотом перебирала матерные ругательства, молитвы и невнятные обещания самой себе.

– Что происходит?! – Надя попыталась перекричать треск перекрытий.

– Такое бывает, когда внизу много пара и кто-то его выпускает! – крикнула в ответ соседка. – Нормально же жили, кто опять все это начал?!

Надя вспомнила суровый взгляд Эльдара и как резко он захлопнул дверь. Неужели это случилось из-за нее?! Девушка вжалась в колени лицом, стараясь не прислушиваться к дребезжанию окон, скрипу перекрытий и собственным мыслям.

Землетрясение длилось целую вечность. Даже когда здание, наконец, успокоилось, она не могла пошевельнуться, не могла отличить, взаправду ли это или она снова уснула. Лена сидела тихо, беззвучно перебирала губами, как будто считала. Досчитав до ста пятидесяти, она медленно встала и сделала Наде знак сделать то же.

– Думаю, можно ложиться, – вздохнула она, осмотрев разбросанные по полу вещи. – Уберемся завтра. Опять все в шкафы прятать…

Осторожно, останавливаясь после каждого шага, они вернулись в кровати. Когда девушки уже легли, здание издало протяжный стон, словно тоже устало от лихорадочной тряски. Соседки напряглись, но вокруг повисла тишина, и вскоре Лена уже сопела в другом конце комнаты. Надя же долго не могла сомкнуть глаз. Впервые она подумала, что приехала в очень странное место.

Утро оказалось под стать бессонной ночи. Надя чувствовала себя разбитой, как будто даже тело было покрыто синяками от ночной тряски. Остальные жители разделяли эти чувства. Все, кого она встречала на лестницах, недовольно зевали и терли глаза, и даже на первом этаже было необычайно молчаливо. Надя осмотрела толпу выходящих из общежития в поисках знакомых лиц. Лена и Эльдар ушли на работу рано утром, и теперь ей некого было спросить о случившемся ночью. Впрочем, неожиданное землетрясение никого, кроме нее, не удивило. Надя услышала недовольное ворчание, что таких встрясок давно не было, и вздохи о том, как бы не ужесточили правила, но ни одного вопроса, что же это такое было.

В недоумении она оглянулась на дверь подвала. Самая обычная, ничем не примечательная дверь, за которой скрывалась самая обычная постирочная, в которой временами не хватало машин для всех нуждающихся. Но, если верить словам Лены, именно пар, поднимающийся из этого подвала, виновен в том, что произошло. «Как это может быть связано?» – спросила себя Надя и подошла к двери. Но не успела она прикоснуться к ручке, как дверь распахнулась, и Надя едва успела отскочить в сторону.

– Ох, прости! – Ей навстречу вышла незнакомая девушка с пустым тазом. – Не зашибла тебя?

– Нет, все в порядке, – успокоила ее Надя. – Я просто хотела посмотреть, что там внизу… Ну, знаешь, после того, что было ночью…

– Ты про «общаготрясение»? Первый раз его застала, что ли? – Надя кивнула, и девушка ободряюще улыбнулась: – Не бери в голову. Такое случается, но, как видишь, все живы-здоровы. Главное, читай, что в правилах написано, и следуй им. Кто-то, видать, нарушил, вот нас и потрясло немного. Здание крепкое, пошатается-пошатается, да и успокоится. А мы все как раз вспомним, что нельзя ходить в подвал по белому пару.

– А утром уже можно?

– Конечно, пара же нет. – Девушка открыла дверь и показала Наде знакомое помещение с выстроенными вдоль стен стиральными машинами. От молочно-белых влажных струек, которые прошлой ночью ползли по подвальной лестнице, не осталось и следа. – Так что все в порядке, можно стирать. Если бы что-то серьезное случилось, с утра бы уже правила поменяли. Но такое бывает только по праздникам.

Она рассмеялась, помахала рукой и ушла на лестницу. Надя проследила взглядом, как закрывается дверь подвала, и медленно пошла к выходу. «Похоже, здесь это в порядке вещей, раз все уже привыкли, – попыталась она себя успокоить. – Кажется, правила не на пустом месте придуманы». Стало еще любопытнее, почему в уставе был отдельный пункт про комнату Эльдара и почему Лена говорила, что некоторые правила можно нарушать. Быть может, она как раз последнее и имела в виду?

За рассуждениями о необычных правилах, происхождения которых она все еще не знала, она нога за ногу дошла до работы и, взглянув на библиотеку, подавила зевок. Из-за бессонной ночи утро не задалось, и пусть даже сегодня она должна была, наконец-то, войти в архив, чутье подсказывало, что что-то обязательно пойдет не так.

Фрекен источала ненависть. К этому Надя была готова и с честью выдержала более подробный, чем годовой курс в университете, часовой инструктаж о работе в архиве и угрозы запереть ее в подвале, если не будет слушаться. Библиотекарша открыла дверь без таблички на первом этаже и отвела Надю вниз. Тут Надя заметила первую отличительную черту шахтарского архива: он был просто в ужасном состоянии. Подвальное помещение напоминало гробницу, которую вскрыли спустя сотни лет. Внутри стояла тягучая влажная духота, в тусклом свете лампочки едва просматривались старые стеллажи, заполненные безымянными папками, между двумя стеллажами темнел проход, в который, судя по слою пыли на полу, долгие годы не ступала нога человека. Душа архивариуса требовала все бросить и бежать спасать несчастное хранилище забытой истории, но Олимпиада Васильевна одним многозначительным позвякиванием ключей удержала Надю на месте.

Из всеобщей разрухи выделялись только стопки газет, аккуратно сложенные на столе у входа. Когда женщины подошли ближе, Надя увидела знакомый заголовок «Новости Шахтара». Свежие номера городского еженедельника лежали во взрослом отделе, а более старые хранились на третьем этаже, и она задалась вопросом, почему именно эти три связки газет спрятали в архив.

Олимпиада посмотрела на заголовки, прищурившись, вгляделась в даты и жестом подозвала Надю. Хлопнула по бумаге, подняв облако пыли, и показала на лестницу, сквозь кашель веля отнести все во взрослый отдел. Дышать в архиве было невозможно, и девушка поспешила выполнить поручение, лишь бы вернуться на свежий воздух.

Уже на лестнице пыль взяла верх, и Надя громко, до слез и соплей, прочихалась. Было очевидно, что архив никто не посещал со дня смерти прошлого архивариуса, и теперь вся пыль десятилетия осела на ее одежде, волосах и, кажется, даже во рту. Ругая себя, что не додумалась взять простейшую маску, и беспрестанно шмыгая носом, она завалилась во взрослый отдел. Вес печатного слова уже чувствовался в плечах. «По крайней мере, я попала в архив», – подбодрила себя Надя, со вздохом опустив кипу газет на ближайший стол.

Работы в архиве было невпроворот, но Фрекен каменным сфинксом стояла в проходе и внимательно следила, чтобы Надя не то что не уходила дальше столов с газетными пачками, но даже не трогала ничего, что не нужно было поднимать в библиотеку. Как только девушка с тяжелым вздохом взяла последнюю стопку, библиотекарша нетерпеливо затопала ногой, подгоняя ее обратно в холодный вестибюль. Стоило Наде выйти, старуха заперла архив, недовольно высморкалась в платок и, через плечо напомнив девушке об обязанности разложить газеты по порядку, поспешила в читальный зал.

– И чтобы никакой пыли в библиотеке я не видела! – прикрикнула она уже с лестницы, на что Надя лишь усмехнулась и глянула на свое отражение в стеклянной двери.

Природная рыжина скрылась под хлопьями пыли, как и цветы на платье и веснушчатая светлая кожа. Надя напоминала гипсовую статую, отсыревшую от слез и соплей и погнувшуюся в пояснице. Наконец-то, поставив стопку газет рядом с остальными, она со стоном выпрямилась и облегченно вздохнула. Теперь можно было и умыться, но только она повернулась к двери, как тут же остановилась. Прямо перед ней стояла пара удивленных читателей.

«Я точно отсюда уеду», – поклялась Надя. Она в упор глядела на сероглазого красавца и девицу рядом с ним, и они пялились в ответ.

– Может, вам помочь? – неловко поинтересовался парень, оглядывая Надино посеревшее платье.

– Спасибо, не надо. Я работаю с очень старыми газетами, с ними нужно обходиться бережно, – бесцветным голосом ответила она и отвернулась, радуясь, что под пылью не видно пунцовое от стыда лицо.

– Мы тогда пойдем в читальный зал, – он подхватил под руку едва сдерживающую смех подружку и подтолкнул ее к выходу. – Не будем мешать.

Когда за ними закрылась дверь, Надя позволила себе один отчаянный вздох. Хуже просто быть не могло.

Бросив взгляд на уже ненавистные стопки архивных газет, она по привычке встряхнулась, подняв облако пыли вокруг головы, и пошла в туалет. В тусклом освещении увидела свое отражение в оттенках серого, и, даже тщательно отряхнув волосы и одежду, не смогла вернуть миру краски. Смыв пыль вместе со скромной косметикой, Надя высморкалась, сполоснула рот и снова посмотрелась в зеркало.

– Уже лучше, – подбодрила она себя, списывая покрасневшие и увлажившиеся глаза на книжную пыль. – Теперь пора работать.

Эти слова как будто призвали к ней самые разные дела: когда Надя вернулась, ее уже ждали дети, рвавшиеся записаться в библиотеку. За ними потянулись подростки, из взрослого отдела звали пенсионеры, потом надо было разложить возвращенные книги, протереть испачканные пылью столы… На газеты совсем не оставалось времени. Надя ловила свободные минуты, чтобы почистить их, спрятать за стойку и пересчитать. Как только она освободилась достаточно, чтобы оформить на них формуляры, в библиотеку заглянул Эльдар.

– Приветствую, – улыбнулся он, подходя к конторке. – Такой тяжелый день, что седых волос прибавилось?

– Очень смешно, – покраснела она и снова потрясла головой. С кудряшек посыпались пылинки. – Это все архив. Там не убирались уже лет сто.

– Всего десять, – уточнил парень, но лицо его моментально стало серьезным. – Тебя пустили в архив?

– Нет, меня привели туда на поводке, чтобы я выгрузила эти стопки газет, которые весят тонну, а потом отправили обратно, раскладывать их по датам. Фрекен с меня глаз не спускала. Стояла там как Цербер, следила, чтобы я даже не смотрела, куда не следует. Но я очень надеюсь, что это только начало. Видел бы ты этот архив – работы там по горло…

– Не сомневаюсь, – рассеянно сказал Эльдар, глядя на стопки рядом с Надей. – Ты про эти газеты?

Она кивнула и опустила глаза к карточкам.

– Занесу их в картотеку, проверю, все ли с ними в порядке, потом найду им какое-нибудь место. Думаю, в читальном зале. Все-таки они довольно старые и вряд ли будут кому-то интересны.

– Почему они вообще были в архиве? Я думал, там газет не держат.

Надя пожала плечами. Она и сама задавалась этим вопросом, но ответа не нашла. Кто-то относительно недавно убрал газеты в архив, а теперь кто-то приказал поднять их обратно, и Надя невольно задумалась, были ли это одни и те же люди.

– Надежда! – раздался зычный голос из детского отдела. – Надежда, иди сюда!