Kitobni o'qish: «Рецепт идеальной жены»

Shrift:

Karma Brown

RECIPE FOR A PERFECT WIFE

* * *

Посвящаю моей маме, Мириам Рут Кристи, которая всю жизнь была феминисткой, несмотря на строгие традиции своего поколения. Она не могла похвастаться кулинарным мастерством, часто кормила нас консервами, но неплохо готовила цыпленка по-королевски. Я по нему скучаю, хоть и не так сильно, как скучаю по маме.

Посвящаю всем женщинам, жившим до меня; благодарю их за то, что они осветили мне путь. И благодарю тех, кто пришел после, – особенно тебя, Эддисон Мэй.

Искусство – трудное дело, но искусство быть женой труднее всех других.
– Бланш Эббут «Чего не должны делать жены» (1913)

1

Ты, кажется, забываешь, что я человек женатый, а главная прелесть брака заключается в том, что он вынуждает обоих супругов постоянно друг друга обманывать¹.
– Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея» (1890)

Сажать цветы было совсем не время, но у нее не было выбора. Муж не понимал важности этого дела и никогда не интересовался садом. Он не ценил его красоту и посему в то утро был слегка зол на нее. Ворчал: лучше бы она занялась вместо этого более важными делами, а дел было великое множество, поскольку они переехали сюда всего неделю назад. Да, верно – сад мог подождать, в эти зимние месяцы в нем мало что менялось, луковицы терпеливо ждали дождей и весеннего тепла. Вот только именно это растение с его обилием цветков-колокольчиков не отличалось терпением. Кроме того, это был подарок, и его сопровождали настоятельные инструкции, так что у нее не было иного выбора, как посадить его. Не откладывая. Сегодня.

Она чувствовала себя в своей стихии, когда возилась в земле, что-то напевала и разговаривала с листьями. Вот почему она полюбила этот дом с первого взгляда. Клумбы в саду уже были подготовлены, и она предвкушала, как они наполнятся роскошными цветами. Сам дом со множеством комнат казался ей безликим и огромным, ведь в нем поселились лишь двое – она и муж. Молодожены. И у них впереди было много времени, чтобы наполнить его детьми и теплом, создать домашний уют.

Мурлыча любимую мелодию, она натянула садовые перчатки и выкопала лопатой большую круглую ямку. Положила в нее растение, осторожно придерживая пальцами, чтобы не раздавить аметистовые цветки. Присыпала корни землей и убедилась, что стебель стоит ровно. Впереди было еще много работы, но она легла на мягкую траву, подложила под голову руки и посмотрела на голубое небо, разбавленное легкими облачками. Воодушевленная и готовая ко всему.

2

Мужчины любят чистоту в доме, но если жена будет ради этого суетиться и переворачивать все вверх дном, рано или поздно муж сбежит.
– Уильям Дж. Робинсон «Семейная жизнь и счастье» (1922)

Элис

5 мая 2018 года

Когда Элис Хейл в первый раз увидела этот дом – такой огромный, но ужасно запущенный, – она еще не знала, что переживет в нем. Первая мысль была – ну и Гаргантюа среди домов! Они с мужем жили до этого в квартирке в нью-йоркском Марри-Хилл, которая была чуть больше обувной коробки, проходили боком мимо кровати и упирались коленками в дверь ванной, когда сидели на унитазе. А этот дом представлял собой прямоугольник из симметрично лежащих кирпичей, на окнах ставни, красная дверь в каменной арке; с двери слезала краска, словно кожа, если перележать на солнце. Поначалу Элис не хотелось входить в ту дверь. Добро пожаловать в Гринвилл, Нейт и Элис! – она будто слышала, как дом шептал это сквозь щель почтового ящика, похожую на рот, не слишком приветливым тоном. В таких местах, как это, погибают молодые и успешные городские жители.

В пригороде было приятно и мило, и все же – это не Манхэттен. От Гринвилла несколько минут езды на автомобиле до более известного и более эксклюзивного Скарсдейла, а до Нью-Йорка меньше часа на поезде, и все-таки это был абсолютно другой мир. Широкие лужайки. Заборчики из штакетника, разумеется, в основном белые. Такие чистые тротуары, что хоть ешь с них. Никакого шума от транспорта, такая тишина, что Элис стало не по себе. У нее дергался левый глаз, скорее всего из-за бессонной ночи. В темноте она мерила шагами их крошечную квартирку, переживая, что все это – дом, Гринвилл и прочее – обернется ужасной ошибкой. Но среди ночи всегда все представляется мрачным и безнадежным; наутро сомнения и бессонница уже казались ей глупыми. Это был первый дом, который они смотрели, а ведь никто и никогда не останавливается на первом же варианте.

Нейт взял ее за руку и повел по тротуару, чтобы взглянуть на дом с другой стороны.

– Приятный, правда?

Она сжала его пальцы и улыбнулась, надеясь, что он не заметит, как у нее дергался глаз.

Глядя на фасад дома – на глубокие трещины в цементной дорожке, серый, подгнивший штакетник, – Элис поняла, почему дом продавался по такой скромной цене, хотя все равно подрывал их бюджет. Особенно теперь, когда они жили на один платежный чек, из-за Элис, и у нее до их пор ныло под ложечкой от чувства вины, когда она думала об этом. Дом отчаянно требовал внимания. Возни с ним будет предостаточно. А ведь они еще даже не зашли внутрь. Она вздохнула, коснувшись кончиками пальцев своего века. Все хорошо. Все будет хорошо.

– Все-таки он стоит кучу денег, – сказала она. – Ты уверен, что мы можем себе это позволить? – Сама она росла без всяких излишеств, а иногда даже и без самого необходимого, и ее пугала мысль об ипотеке.

– Можем, обещаю тебе, – успокоил Нейт. У него был математический склад ума, и он умел распоряжаться деньгами, но она все еще сомневалась. – У него действительно крепкий костяк, – добавил он, а Элис взглянула на мужа и удивилась, как по-разному они оценивают ситуацию. – Неужели тебе не нравится его солидный вид? – Солидный. Для Нейта это было невероятно важно.

– Как думаешь, риелтор дала нам правильный адрес? – Когда Элис слегка наклоняла набок голову, ей казалось, будто дом кренился вправо. Может, они просто ошиблись адресом, и где-то поблизости стоит тот самый дом, который они приехали смотреть, и он выглядит благополучнее, чем его одичалый кузен. Или не поблизости. Может, риелтор имела в виду «Гринвич», а не «Гринвилл», а Нейт просто невнимательно прочел ее сообщение.

Элис хмуро рассматривала лужайку перед домом, запущенную, заросшую травой, и прикидывала, сколько может стоит газонокосилка. Впрочем, на фоне общего запустения цветы, росшие возле изгороди, ярко-розовые, словно сделанные из множества слоев папиросной бумаги, радовали глаз. Она подхватила пальцами один цветок и наклонилась к нему, вдыхая его душистый аромат.

– Сто семьдесят три. – Нейт поднял глаза от телефона и еще раз взглянул на латунную табличку с номером дома. – Да, тот самый адрес.

– Имитация колониального стиля, – пояснила накануне вечером риелтор Беверли Диксон; Нейт и Элис слушали ее по громкой связи. – Построен в сороковых, у него есть несколько изъянов, зато много роскошных элементов декора. Вот подождите – скоро вы увидите каменную арку и классический облик. Этот дом долго не продержится на рынке, говорю я вам. Тем более по такой цене. – Нейт восхищался как ребенок, а Беверли продолжала расхваливать старый особняк. Элис знала, что муж задыхался в их крошечной квартире с шокирующе высокой арендной платой и малым количеством окон.

С самого начала их знакомства Нейт хотел уехать из города. Он мечтал о дворе, где он будет играть в мяч со своими детьми, так же как с ним играл его отец. О том, чтобы летним утром его будили пение птиц и стрекот цикад, а не грузовики, развозящие посылки. Он хотел купить дом и отремонтировать его под себя. Он вырос в пригороде Коннектикута с родителями – причем мать была домохозяйкой – и двумя братьями, такими же успешными, как и он. Поэтому будущая семейная жизнь представлялась ему в наивном, розовом свете.

А вот Элис любила их уютную квартирку. Домовладелец устранял проблемы с неисправными кранами, регулярно делал косметический ремонт, а когда прошлой весной у них накрылся холодильник, поставил новый. Ей хотелось и дальше жить в десяти кварталах от Бронвин Мёрфи, лучшей подруги. Элис иногда сбегала к ней – отдохнуть от жизни в обувной коробке. Нейт был, надо сказать, аккуратнее Элис и больше заботился о том, чтобы все лежало на своих местах, но и у него были мелкие недостатки. Он пил сок прямо из коробки. Брал золотой пинцет Элис, безумно дорогой, между прочим, чтобы выдернуть у себя из носа волосок. Он ждал, что жизнь даст ему все, чего он хочет, только потому, что он попросил об этом.

Элис напомнила себе, что обещала Нейту ничего не скрывать от него, и подумала, что надо все-таки сдержать слово. Не говоря уже о том, что если они переедут в Гринвилл, ей придется винить в этом только себя.

За несколько минут до условленного времени подъехал «лексус», и из него выпрыгнула Беверли Диксон. Схватив с пассажирского сиденья папку и сумочку, она осторожно захлопнула дверцу, и этот жест будто сказал Элис: эта тачка совсем новая. Беверли закрыла дверцу брелоком – дважды, – а Элис огляделась по сторонам. Поблизости никого не было, кроме женщины, толкавшей прогулочную коляску, и пожилого джентльмена, обрезавшего куст. Элис вспомнились слова Беверли про людей, живущих на этой улице: «Там люди порядочные, и можно даже не запирать дверь!»

Беверли подошла на трехдюймовых каблуках и закрыла промежуток между Элис и Нейтом своим круглым, как воздушный шар, телом в бежевой юбке и жакетом в цвет. Ее улыбка была широкой и теплой. Она протянула руку еще до того, как подошла к ним; на ней звякали тяжелые золотые браслеты. Элис заметила на ее переднем зубе след от розовой помады.

– Элис, Нейт. – Беверли пожала им руки, и браслеты забренчали, как ветряные колокольчики. – Надеюсь, вы ждали меня недолго?

Нейт заверил ее, что они совсем и не ждали; Элис улыбнулась и уставилась на зуб Беверли.

– Вы же видите? Не дом, а просто жемчужина! – Беверли запыхалась, и ее слова сопровождались легким свистом. – Что ж, давайте зайдем внутрь?

– Давайте, – подтвердил Нейт и снова схватил Элис за руку. А ей хотелось только одного – вернуться в город, натянуть на себя штаны для йоги и спрятаться в их квартирке. Может, заказать что-нибудь из еды и посмеяться над их временным безумием, над тем, что они чуть не перебрались в пригород.

Подходя к дому, Беверли показывала им примечательные детали («величественная арка… вы нигде такую не найдете… подлинные витражи еще тех времен…»), а Элис уловила краешком глаза какое-то движение. Пошевелилась занавеска на верхнем левом окне, словно кто-то отодвинул ее в сторону. Она посмотрела на то окно, но в нем все затихло. Возможно, ей просто почудилось. Она устала, хоть и не работала.

– Я уже говорила вчера по телефону, что дом построен в сороковых. Конечно, снаружи он выглядит неважно, но тут нет ничего, что невозможно исправить. Какие изумительные пионы, правда? Я слышала, у предыдущей владелицы был поистине «зеленый палец». У меня перед домом никогда не будет таких цветов.

Фирма по уходу за газонами. О боже! Кажется, они совсем скоро превратятся в одну из тех пар. Тех, что отчаянно хотят, чтобы их дети играли на ухоженной зеленой лужайке, а их золотистый голдендудль гадил на нее.

У Элис сжался желудок, когда они подошли к двери. Она почти ничего не ела сегодня, кроме горстки затхлых мюсли и кофе, но плохо ей стало не поэтому. Этот дом и все, что с ним связано – в том числе и переезд из Манхэттена, – были ей противны до тошноты. Желчь поднялась к горлу, когда Нейт и Беверли болтали о «костяке» дома и его особенностях, включая «родной» дверной звонок. Нейт, не обращая внимания на Элис, нажал на кнопку звонка и восторженно засмеялся, когда за шершавой красной дверью звякнули жестяные колокольчики.

3

Современная женщина, наделенная капризным и вздорным нравом, все-таки часто отзывается на доводы любви и здравого смысла. Если она захочет вас выслушать – для нее это болезненный процесс, – вы сможете твердо, логично и ласково убедить ее в том, что она не всегда бывает права.
– Уолтер Галличен «Современная женщина – как с ней ладить» (1910)

Элис

В доме было темно и прохладно, и Элис сунула руки под мышки, оглядываясь по сторонам. Все вокруг было каким-то старомодным. Даже тонкий слой пыли на обоях. Беверли называла их «винтажными», будто это делало их особенными и достойными внимания. Старый письменный стол был придвинут к фасадному окну; посередине гостиной под желтой простыней стоял диван.

– Кто-нибудь из вас играет?

– Что? – спросила Элис, не понимая, о чем это риелтор.

– На пианино. – Беверли подняла крышку инструмента, стоявшего у задней стены гостиной, и нажала на пару клавиш.

– Пыльное и расстроенное, но, по-моему, неплохо сохранилось.

– Мы не играем, – ответил Нейт. – Впрочем, может, и научимся.

Элис сомневалась в этом – они оба не отличались музыкальностью, да и она убедилась, что у Нейта нет слуха, наслушавшись за последние пару лет, как он пел под душем.

Из гостиной они прошли сквозь арку на кухню. Как и все в доме, кухня не обновлялась десятки лет: шкафчики персикового цвета, древний холодильник, почему-то работавший, рокотал, словно товарняк на железной дороге; в глубине кухни стоял овальный стол с хромированными ножками и столешницей из жаростойкой пластмассы, возле него четыре стула, синих, как яйца дрозда. В открытых угловых шкафчиках все еще лежали тарелки – какие можно видеть на блошиных рынках, белые, матовые, с цветочками и завитушками. Дом был выставлен на продажу «как есть», значит, со всем, что осталось внутри. Пожалуй, за посуду можно выручить какие-никакие деньжата. Все-таки винтаж.

– А это для чего? – спросила Элис, показав на маленькую, прямоугольную металлическую емкость возле раковины. Она открыла крышку и заглянула внутрь.

– О, это для овощных очистков, – пояснила Беверли. – Еще туда выбрасывали с тарелок остатки еды. – Она открыла дверцу под раковиной; там лежала мелкая сковородка, слегка заржавевшая по углам. – Потом вы приведете в порядок эту сковороду. Она очень удобная; такие раньше были у каждой уважающей себя хозяйки.

– Толково, – одобрил Нейт. Он выдвинул несколько ящиков, нашел за дверцей одного из шкафчиков металлическую подставку для кулинарной книги, крючки для кастрюль и сковородок в глубине другого, выдвижную доску, которую, по словам Беверли, хозяйки использовали как рабочую поверхность, когда готовили еду сидя.

Нейт так воодушевился, слушал с таким интересом, что Элис постаралась не обращать внимания на плачевное состояние всего вокруг и думала о том, что можно со всем этим сделать. Возможно, это как раз то, что им было нужно. В последние месяцы у них в семье царила напряженность, и Элис винила себя в этом. Так что кому, как не ей, придется пожертвовать собой.

Пожалуй, ей стоит направить бурлившую в ней энергию на это кирпичное сооружение и превратить его в уютный дом, о чем и твердила Беверли. Она снимет все винтажные обои – хотя при мысли об этом она была готова разрыдаться, ведь не так уж это и просто. Снесет стены между комнатами. Создаст большое, открытое пространство, чтобы свет из окон проникал в каждый угол.

Когда она пыталась визуализировать свои намерения, Нейт отметил, что фасадное окно идеально подходит для того, чтобы написать роман, сидя возле него.

– Представь себе вот здесь, рядом с письменным столом, книжную полку с твоими будущими книгами.

Что ж, возможно. Она могла быть целеустремленной. Всегда. Поэтому ей поручали самых сложных клиентов. «Бей в одну точку» – такова ее мантра.

– По-моему, отличное место для пробежек, – сказал Нейт, представив себе те мили, что они пробегут вместе с женой. Тик-тик-тик, она будто слышала счетчик в мозгу мужа. Может, пора снова заняться бегом именно на этих зеленых улочках, не опасаясь, что тебя собьет автомобиль.

Беверли спешно закивала.

– О, кое-кто с вами согласен, – сказала она. И все трое посмотрели в окно гостиной на пробегавшую мимо дома женщину. Та будто специально сговорилась с риелтором – вот уж совпадение.

– Ты ведь говорила, как тебе снова хочется бегать, – сказал Нейт. – Хотя бы первое время. – Он положил руку на живот Элис.

– О, вы ждете ребенка! – воскликнула Беверли. Ничто не может заставить клиентов так снисходительно смотреть на изъяны дома, как надвигающееся рождение ребенка. – Это идеальное место для молодых семей. Мы еще не спускались вниз, в бельевую, а там стоит большая стиральная машина и сушилка, так что вам даже не придется выходить из дома, когда появятся горы детского белья.

– Мы не ждем ребенка, – твердо ответила Элис. Ей не понравилось, что Нейт затронул эту тему при незнакомом человеке. Проблемы со здоровьем по женской части – ее личная проблема, к тому же они лишь недавно решили, что будут пробовать еще.

– Пока не ждем, – поправил ее Нейт и аккуратно погладил Элис по животу. Футболка предательски подчеркнула располневшую фигуру. Прежде Элис было очень легко похудеть – достаточно неделю есть арбуз, запивая его только зеленым чаем, кофе и куриным бульоном. Плюс ко всему у нее была интересная работа, она поглощала ее целиком, не оставляя времени на переваривание лишних калорий, способных смягчить ее фигуру. Но потом она осталась без работы, и это сказалось на ее весе. Нейту нравились ее новые формы, он говорил, что слишком худым женщинам трудно забеременеть. Когда она поинтересовалась, откуда он это взял, он не смог вспомнить. Элис подозревала, что он регулярно посещал сайты, посвященные беременности, – она не помнила случая, когда Нейт Хейл был к чему-то не подготовлен.

– Вы работаете, Элис? Я имею в виду – не дома, а где-то еще? – Вопрос Беверли задел Элис – неужели она показалась ей лентяйкой? «Мне двадцать девять лет, – хотелось ей высокомерно ответить. – Да, я работаю». Но это было не так, она уже не работала. Ее желудок снова сжался, на этот раз от тоски. Она скучала по работе, по прежнему ритму жизни, трудным задачам, платежному чеку… даже по туфлям на высоченных каблуках, в которых иногда, когда Нейт уезжал на работу, расхаживала по квартире, чтобы почувствовать себя прежней Элис.

– Я работала в пресс-центре крупной фирмы, но недавно ушла. Чтобы заняться другими делами.

– Эли пишет роман, – пояснил Нейт, и Элис хотелось заткнуть ему рот. Ведь он не знает, что она так и не взялась за книгу. И о том, что на самом деле произошло на работе.

При упоминании о книге Беверли удивленно подняла брови, а ее губы сложились в круглое О.

– Ну, это просто фантастика, – воскликнула Беверли. – Как я завидую вам. Но моих талантов хватает лишь на составление списка покупок и на риелторские бумаги. – Она широко улыбнулась – обнажив испачканный помадой зуб.

– О чем он? Ваш роман, – спросила Беверли.

– Он… ну-у… о молодой женщине, работающей в пресс-центре. Что-то вроде «Дьявол носит Prada».

– О, мне очень нравится этот фильм! – обрадовалась Беверли.

– Вообще-то я только начала писать. Посмотрим, что получится. – Элис заправила за ухо выбившуюся прядь, отчаянно мечтая сменить тему.

– Эли не любит делиться своими планами. – Нейт обнял ее за плечи и аккуратно прижал к себе. – Писатели должны оберегать свои секреты, правда, детка?

– О, конечно, – подтвердила Беверли, важно кивая. – Что ж, давайте поднимемся наверх?

– После вас, леди, – сказал Нейт и указал на лестницу.

– Значит, вы писательница… как здорово, Элис! Я люблю читать.

Нижняя ступенька заскрипела под тяжестью Беверли. Риелтор оглянулась и крепко схватилась за перила. Лестница была очень узкой, и им пришлось подниматься по ней цепочкой.

– Какие книги вы любите? – поинтересовалась Элис.

– Любые. Правда, абсолютно любые. Хотя больше всего мне нравятся детективы.

Детективы. Ух. Элис посмотрела на соседний дом через окно спальни, в которую они зашли. Он выглядел намного лучше того, что они вот-вот собирались приобрести.

– Что вы можете рассказать нам о предыдущих владельцах? – поинтересовалась Элис. Они перешли в большую спальню, где стояли две одноместные кровати, на которых, кажется, никто никогда и не спал. Края голого матраса выглядывали в некоторых местах из-под дешевого покрывала. Шкафы оказались пустыми. В туалете не было бумаги.

– Дом пустовал почти год, – пояснила Беверли.

– Год? – Это объясняло запущенную лужайку перед домом, потрескавшуюся краску на входной двери, слои пыли и неприятное, гнетущее чувство. Дом казался брошенным: будто кто-то ушел за молоком десять лет назад и не вернулся. – Почему же его только сейчас выставили на продажу?

Беверли закашляла.

– Хозяйка умерла, а домом и участком распоряжался ее адвокат. Очевидно, у нее не было семьи. – Беверли нахмурилась, но тут же оживилась. – Вот почему дом стоит так недорого. Сначала за него просили больше, но покупателей не нашлось. Так он и вернулся на рынок. Фантастика!

Даже Элис с ее нулевыми познаниями в ремонтных делах понимала, что этот дом стоит ровно столько и не на доллар больше, потому что в него придется вложить кучу денег. Вероятно, нужно менять проводку, да и сантехнику тоже, а если они решатся на значительную переделку, например снесут стену, то придется убирать асбест. Пожалуй, они заменят окна, когда позволит бюджет, чтобы уменьшить счет за электричество. И вообще, каждый квадратный дюйм требовал косметического ремонта.

– Есть ли еще что-нибудь, что нам нужно знать? – спросила Элис.

Нейт попрыгал на одной ноге, и пол заскрипел под ним.

– Полы хорошие, – заключил он и попрыгал еще. Элис посмотрела на твердую древесину под ногами. – Их когда-нибудь меняли?

– Кажется, меняли несколько лет назад, – сообщила Беверли. Она открыла папку и провела пальцем по листу бумаги. – Да, вот. Новые полы в 1985 году.

– Ретро! – воскликнул Нейт.

– Беверли, у вас есть еще какая-нибудь информация о доме? – спросила Элис, игнорируя восторг мужа. – Мне очень не хочется столкнуться с подводными камнями после заключения сделки.

Нейт широко улыбнулся и посмотрел на Беверли, уверенный, что других проблем нет. Дом ему нравился, он хотел его купить.

– Мне не стоит говорить об этом, но вы отличная пара, дом вам явно нравится… ну… бывшая хозяйка, она… – Беверли замолкла и, нахмурив брови, постучала ноготочками по папке. – Вероятно, она умерла… в этом доме. – Уголки ее губ сползли вниз; ей явно хотелось вернуться к разговору о винтажных обоях.

– О… В доме… Что случилось? – спросила Элис.

– Кажется, рак. – Она испуганно посмотрела на молодых супругов – теперь они передумают покупать дом.

Как раз это и требовалось Элис. Этот дом, да и сам Гринвилл не подходили ни ей, ни Нейту. Ей нужно было вернуться в Манхэттен – пускай даже последние месяцы город вызывал в ней гнетущие мысли.

– Понятно. – Элис потерла ладонь о ладонь, словно хотела согреть руки. – Интересно. – Ее тон подразумевал, что на самом деле она имела в виду «неприятно».

– Но ведь прошло уже довольно много времени, – объяснила Беверли, видя, как комиссионные улетают от нее через винтажное окно.

– Беверли, я бы не сказала, что один год – это «довольно много времени». – Элис хмуро посмотрела на риелтора, и та изменилась в лице еще больше.

– Ну, честно говоря, сейчас трудно найти какой-нибудь из старых домов без подобной истории.

Элис повернулась к Нейту и поежилась.

– Не знаю, милый, – сказала она, понизив голос. – Как-то все это жутковато.

– Правда? – спросил Нейт и перевел взгляд на Беверли. – Жутковато? Но ведь мы с тобой против предрассудков. К тому же Беверли объяснила, что это случилось год назад, так что все жившие здесь призраки наверняка перекочевали в места поинтереснее этого.

Беверли улыбнулась, муж ответил ей тем же, и Элис поняла, что момент упущен.

Нейт с надеждой посмотрел на жену. Он хотел купить этот дом.

Элис кивнула (еле заметно, но кивнула), и он повернулся к Беверли:

– Думаю, мы заинтересованы в покупке дома. Очень заинтересованы.

1.Перевод Валерия Чухно.