Kitobni o'qish: «Аватар»

Аватар

Авата́р, авата́ра… – графическое представление пользователя, его альтер эго… Основная цель аватара – публичное графическое представление пользователя. (Википедия)

События в сонной, провинциальной Номалии прервали свое плавно- ленивое течение и приобрели пугающий характер. Жители некоторых стран по-прежнему не смогли бы отыскать ее на карте, но вот сказать, что никогда не слышали такого названия, теперь вряд ли бы посмели. Но это для них, живущих по ту сторону стекла дисплея или книжной обложки. Для нас же ничего не изменилось. Тот мир по-прежнему остается вымышленным. Государства «Номалия» по прежнему нет, и скорее всего, уже и не будет.

Часть первая. Все под контролем.

1

Возбужденная толпа вплотную подошла к высокому забору усадьбы. После настойчивого грохота в металлическую калитку, она, к удивлению собравшихся, растворилась настежь.

Рослый охранник, маячивший в проеме, был вооружен короткоствольным автоматом и дружелюбия не излучал. Но, тем не менее, слегка повернув голову стороной, свободной от гарнитуры связи, угадывающейся по витому кабелю, идущему из уха за воротник, с легким акцентом сказал:

– Я вас слюшаю! Что вам угодно?

– Здесь живет господин Беленский?

– Да, но его нет дома.

– А это мы сейчас проверим!

И тут произошло почти чудо – все еще загораживая вход, верзила кивнул и произнес:

– Хорошо, но толко один человьек! Остальные – ждать!

Из слегка ошарашенной неожиданным поворотом событий толпы вышел мужчина с военной выправкой и, подняв руки вверх, проследовал в калитку, захлопнувшуюся со зловещим лязгом за его спиной. Он остановился и явно ожидал личного досмотра.

– Опуститье руки, проходитье. Я вижу, Вы ждете, как это, обыск. Его не будьет, нет необходимости, – недобро усмехнулся охранник. – Что желаете смотреть? Дом, гараж? Может туальеты?

Ситуация была странной. Беглый осмотр дома и соседнего служебного строения не выявил ничего подозрительного. Следов президента нигде не обнаружилось. Было вообще совершенно безлюдно, если не считать «гостеприимного» сопровождающего. Но, конечно, такое впечатление казалось обманчивым. Остальная охрана и обслуживающий персонал явно находились где-то здесь, но очень старались не «отсвечивать». Если возникнет глупая мысль о безоружном штурме, ничего, кроме ненужных жертв это не принесет. Стража такого уровня, не раздумывая, будет стрелять на поражение. А так, они вроде бы проявили добрую волю – пустили на территорию.

Набравшись смелости, если не наглости, «инспектор» спросил:

– Скажите, а машина с фургончиком…, – она выбивалась из общей обстановки и вызвала подозрения.

– Регульярная доставка продуктов. Президент дольжен же что-то ест.

– Ну да, ну да… Хорошо, спасибо за «экскурсию»!, – и «контролер» направился к выходу.

– Хорошьего дня!

– И Вам тем же концом…, – надо же было хоть как-то поддеть сурового иностранца!

Нетерпеливо топчущаяся на месте толпа вопросительно загудела:

– Ну что там, Иваныч?

– Глухо. Ничего подозрительного. Точнее, подозрительно все. Но без взвода спецназа на паре «вертушек», нам здесь делать нечего. Отбой!

Нестройным шагом народ направился к выезду из поселка.

Когда последний человек скрылся за поворотом, Начальник охраны проговорил в рацию по-английски:

– «Гости» ушли. Ник провел им экскурсию, вопросов почти не было. Мы все сделали. О.К.!

Джеймс Вайтекер облегченно выдохнул. Все шло по плану. Хотя какой может быть план при такой стремительно меняющейся обстановке?

2

События в стране стали нарастать, как снежный ком. Для усмирения проявивших неповиновение областей власти решились выставить вооруженные силы. Так, «своевременно» принятые законы, легитимизировали подобные акции. Ко всеобщему удивлению, это не привело ни к подавлению сопротивления, ни к вынужденному примирению. Конфликт разгорался. Противостояние, начавшееся, казалось, по чисто экономическим причинам, переросло в нечто большее. Носители диалекта, немного отличающегося от общеупотребительной лингвистической формации, провозгласили свое превосходство, основанное, якобы, на некой «аутентичности». А так как войсковые части, брошенные на подавление «беспорядков», состояли преимущественно из представителей регионов, где проживало большинство таких граждан, столкновения приобрели этническую окраску. Этого не ожидало большинство обитателей многострадальной Номалии, где, казалось, реалии бытия уравнивали всех. Не заставило себя ждать и обострение почти забытых религиозных противоречий.

В этом «бурлящем котле» немалая часть населения ждала выступления недавно избранного «гаранта Конституции», наивно полагая, что он все разъяснит и разрулит. Все-таки вера в «доброго и мудрого царя» неистребима!

Слухи о том, что он покинул страну, бросив ее на произвол судьбы, проскакивали в оппозиционных СМИ. Но реальных фактов никто привести не мог. Сообщения о том, что супруга президента была замечена вездесущими журналистами в некоторых уголках Европы, тоже не были подкреплены фактами. Да и кому какое дело? Она не имеет по закону официального политического статуса и вольна проводить время по своему усмотрению. Самые радикальные борзописцы высказывали предположение, что Беленского нет в живых, что каток народного бунта, не минувший столицу, смял его, как выброшенный на дорогу картонный стаканчик. Но опять же, «горячие» видеорепортажи, извлеченные из архивов, разобранные буквально по кадрам, не давали поводов это утверждать. Возбужденная толпа, следующая к президентской даче, еще могла бы дать пищу этим подозрениям, но вот видео обратного маршрута, никак их не подкрепляло.

И вот, когда напряжение, порожденное домыслами, вызванными информационным вакуумом, достигло критической величины, «ТВ Номалии» внезапно показало трансляцию обращения президента к народу.

«Дорогие сограждане! В этот непростой момент, когда провокационные силы, воспользовавшиеся нашими временными экономическими трудностями…». Текст, состоящий из набившей оскомину банальщины в духе «мы не виноваты», никого не обрадовал, но, по крайней мере, успокоил. Президент жив! Он есть. И пускай он бесконечно далеко от народа, к этому все уже привыкли.

Немногие осмысленно дослушали речь до конца, еще меньше уловили новизну, и уж совсем единицы ужаснулись этой новизне. В финале из уст «отца нации» прозвучал давно подзабытый лозунг: «Нет ничего превыше Номалии!». Это был извлеченный из нафталина истории девиз местных нацистов, скопированный у «старших братьев» и остававшийся под негласным запретом много десятилетий. В стране выросло не одно поколение, не знавшее ужасов творившихся носителями этих слов.

– Дожили!..– вздохнул старший Вольский, переключая телевизор с официозного ТВН, с недавних пор поменявшего логотип на TVN, на спортивный канал. Но, к своему глубокому изумлению он застал ту же картинку, что и на предыдущем.

– Папа, а чему ты удивился?

– Тому, с какой легкостью он это произнес. Тебе не понять.

– От чего же? Я не так уж плохо знаю историю и в курсе, что это значит.

– И что об этом говорят у вас в штабе?

– Если честно, мы и без этой речи заметили тенденцию. Но противопоставить пока ничего не можем. Но об этом – никому!

– Мог бы это и не говорить…

– Ну, это так, на всякий случай.

– Что это вы обсуждаете?, – вошедшая Маргарита Сергеевна удивилась непривычно серьезному выражению лиц мужа и сына.

– Кажется, к нам возвращается фашизм…

3

Джеймс Вайтекер пребывал в скверном расположении духа. Его мечты о честно заработанном отпуске разбились телефонным звонком господина посла с «предложением» явиться к нему «в гости». То, что встреча назначена в личной резиденции, означало, что предстоит очень серьезный и очень секретный разговор. И то, что отпуск накрылся, похоже, тоже. Опыт не позволял в этом усомниться. Уокер редко звонил лично, а еще реже приглашал в свои апартаменты.

И, тем не менее, мастерски сыгранный образ радушного хозяина не то, чтобы успокоил гостя или сбил его с толку, но все же несколько уменьшил напряженность.

Мужчины поднялись в уже знакомую башенку, где на небольшом столике скучала бутылка виски в компании тяжелых хрустальных стаканов. Впрочем, долго тосковать ей не пришлось. Разлив в емкости на два пальца свой «именной» напиток, хозяин провозгласил тост:

– Дорогой друг! Я очень ценю твой вклад в наше непростое дело, даже сказал бы – исключительный вклад…

– Но тебе предстоит еще более уникальная работа, поэтому твой отпуск откладывается…

Это была непозволительная наглость, которую не смог бы себе позволить больше никто из соотечественников. Но слова про «уникальность» не были простым оборотом речи или своеобразным автокомплиментом. То была чистая правда и собеседники прекрасно об этом знали. А осознание собственной незаменимости придавало уверенности и позволяло немного «борзеть».

– Ну вот, ты же сам все понимаешь!

– Приношу свои извинения за излишнее проявление эмоций…

– Не стоит извиняться! Ты прав, я помню, что тебе обещал. Я от своих слов не отказываюсь. За твой высокий профессионализм. За тебя!

Хрусталь негромко звякнул и посол прервал недолгую паузу.

– То, что ты смог сделать недавно – выше всяких похвал! А творческий подход и проявленная инициатива – не просто ступенька вверх, я бы сказал – лифт! Мне поручено передать тебе благодарность руководства и поздравления с очередным званием. Но так же приказ развивать тему и заверения, что все необходимые для этого ресурсы будут предоставлены.

– Благодарю Вас, сэр!

– Они набросали некоторый план, хотя думаю, в этом не было особой необходимости. Между нами – я считаю это обозначением их собственной нужности и значимости. Тебе на месте виднее, что и как. Так что его соблюдение – простая формальность и за него сильно не спросят. А вот за результат…

– Результат будет!

– Не сомневаюсь! Хотя, после того, что я сейчас скажу, твой оптимизм может слегка поубавится., – конечно, такое сообщать «насухо» не стоило и бутылка снова облегчилась на две порции.

– Я весь – внимание!

– Подожди, сначала выпьем. Так вот, с экономическим аспектом нашей маленькой затеи, мы, не без твоей помощи, справились. Но есть еще один…

4

Спокойный, несколько провинциальный, Сергеевск, очень быстро превратился в «горячую точку». Беспорядки на экономической почве, спровоцированные правительством, постепенно стали приобретать характер этнического противостояния. Местное население, всегда считавшее себя частью Империи, некогда имевшей в своем составе и эти земли, пусть и не формально, но в ментальном и культурном аспекте, не могло мириться с проявлениями антагонизма по отношению к своей «прародине». А он нарастал. Проводниками этого явления были не только солдаты из западных областей, составлявшие большинство в войсках, введенных на территорию региона, но и «понаехавшие» на заработки их соплеменники. И что уж совсем вызывало недоумение – немногочисленные, но активные, некоторые «местные», причем не в первом поколении и во вполне уважаемом возрасте, значительную часть жизни прожившие «под Империей». Единоразовые акции стали перерастать в систему, а недавно произнесенный по телевизору президентом старый нацистский лозунг был ими с энтузиазмом подхвачен, что не могло не вызвать ответной отрицательной реакции.

Предки Степняка происходили из этих мест, достаточно много родственников, с которыми он поддерживал связь, проживало там же. И судьба их не могла не вызывать у Семена Артемовича тревоги.

Телевизионные новости все больше походили на сводки с мест боевых действий, и он с минуты на минуту ожидал объявления военного положения, если не во всей стране, так в этих неспокойных областях. Симпатичная диктор TVN, которая раньше нравилась, но с недавних пор вызывающая у него раздражение, вещала: «… после предотвращенного нашими спецслужбами покушения, было принято решение об усилении мер безопасности парламента и правительства. Особое внимание уделяется президенту. С сегодняшнего дня отменяются все публичные мероприятия с его участием, включая пресс-конференции и встречи с зарубежными представителями. До особого распоряжения будет использоваться формат телеконференций, а так же обращений в прямом эфире.»

«Однако! Трухину такое и не снилось! Надо убедить Олега Антоновича тоже быть осторожнее, только он меня вряд ли послушает…»

Новая работа была по вкусу старому служаке. Конечно, его несколько беспокоила почти юношеская бравада Короленко, порой граничащая с безрассудством, но это было настолько органично и искренне, что Семен Артемович почти примирился с такими особенностями характера шефа, хоть это и затрудняло выполнение его задач по обеспечению безопасности. Оплата труда была вполне достойной, особенно с учетом экономической ситуации, но он все чаще ловил себя на мысли, что наверно, занимался бы этим и на более скромных условиях. Впервые за много лет он ощущал, что его деятельность приносит пользу народу, как бы пафосно это ни звучало. Как здорово, что эти годы службы под началом карьеристов всех мастей, бездарей, а то и откровенных негодяев, не убили в нем чести и достоинства, не сломили нравственно и профессионально.

Он раздраженно, почти до хруста пластика, сжал телевизионный пульт и с излишней силой придавил кнопку отключения. Подумав пару секунд, достал из морозилки запотевшую бутылку водки и нацедил дедовскую рюмку матового стекла, почти такой же полупрозрачной, казавшейся тягучей, жидкости. Это было не в его обыкновении, но все жизненные стереотипы в стране рушились в последнее время с катастрофической частотой. Выпив залпом ледяную водку и закусив ароматным ломтиком черного хлеба, он ощутил потребность обсудить новости с каким-нибудь собеседником, желательно, бывшим в курсе событий. Аполитичная жена для этого не годилась, и Степняк решил, что подходящей кандидатурой вполне может стать сосед Женя, не смотря на свою молодость. Грамотный и вдумчивый не по годам, молодой журналист замечательно вписывался в систему партии и уже занимал в организации видную роль. А главное, что с ним можно было не бояться говорить откровенно. Конечно, новости заслуживали обсуждения и с самим Олегом Антоновичем, но не хотелось его беспокоить в выходной день. Вольский ответил почти мгновенно, как будто ждал звонка.

5

Парижский аэропорт имени Шарля де Голля вызывал у пассажиров банальнейшее, но от этого не перестающее быть наиболее точным, сравнение с человеческим муравейником. Людмила Александровна Беленская путешествовала по Европе далеко не впервые, но с иностранными языками у нее как-то не сложилось. Школьный курс английского выручал, конечно, но далеко не во всех странах. С французским же, она категорически не дружила и кроме пары слов, а также исковерканной цитаты из «12-ти стульев», на ум ничего не приходило. Но знаменитые шесть дней еще не прошли, питалась она хоть и скромно, не смотря на статус супруги президента территории, может и не гигантской, но все же считающей себя «страной», но вполне регулярно. Вояж носил сугубо частный характер, передвижению совершенно не мешали ни протокольные условности, ни докучливые папарацци. Ее лицо, хоть и довольно привлекательное, не отличалось «международной узнаваемостью», что ее скорее радовало, чем смущало. Вообще, о существовании какой-то Номалии, в Европе не задумывались. Пока не задумывались.

Говоря по правде, Париж ее, провинциалку, по сути, скорее угнетал, чем радовал. Похожие чувства она испытывала еще в одной столице – Москве. Она неоднократно бывала в этих городах и с каждым их посещением чувство «маленького человека» только усиливалось. Вот и сейчас этот аэропорт был лишь транзитным пунктом. Ей хотелось подышать лавандовым ароматом Прованса или раствориться в суровой красоте Бретани. Словом, подальше от столичной суеты. Вариант Ниццы или Лазурного берега были отвергнуты сразу. Понятие «отдых» плохо сочеталось со встречей каких-нибудь пафосных знакомых, которые наверняка в изобилии водились в этих местах. Но для этого было желательно быстрее найти железнодорожную станцию, самолеты ей слегка поднадоели. Совершенно запутавшись в указателях, толкая тележку с двумя огромными чемоданами, свежеполученными из багажного отделения, она стала искать хоть какие-то признаки справочного бюро или местных работников. Наконец, была «поймана» дородная смуглая мадам в салатовом жилете со светоотражающими полосками. Оказалось, она совершенно не владеет никакими языками, кроме французского. Та же история повторилась с двумя ее коллегами. Готовая разрыдаться от обиды на всех, включая себя, она заметила двух полицейских и бросилась навстречу, оставив тележку у стены. С ними Людмиле повезло больше – ее поняли! Но вот она восприняла только язык жестов, хотя один из копов даже произнес одно слово по-русски – «туда». Главное, направление было указано верно и вскоре рядом с лифтом, так кстати случившимся на ее пути и доставившим на нужный уровень, обозначилась спасительная станция. Билетная касса была тоже рядом.

До поезда было еще минут сорок, купленный билет подействовал лучше любого успокоительного и она решила позвонить мужу. То, что он мог быть занят государственными делами, ее не смутило, это он для них – «президент»!

Две серии длинных гудков опять начали взвинчивать нервы, но вот, наконец, прозвучало долгожданное:

– Алло, я Вас слушаю!, – она словно оторвалась от пола от радости, но не потеряла рассудительности.

– С каких это пор мы с тобой на «вы»? Ты что, меня не узнал?

– Узнал, извини, занят, у меня люди.

– Ой, это ты меня извини! Я перезвоню позже, расскажу про свои приключения.

– Хорошо, буду ждать. Отбой!

Короткие гудки вернули ее на землю. Все правильно, а чего она хотела? Чтобы он все бросил и стал выслушивать ее болтовню? Да, раньше иногда так и случалось, даже однажды во время какого-то важнючего совещания, но то был хоть и довольно высокий, но другой уровень. Теперь же… Надо привыкать! И все же было кое-что, неуловимо чужое в его ответе. И голос с каким-то металлическим призвуком. Ну да, у главы государства особая связь, защищенная, даже когда звонят близкие родственники. Она совершенно в этом не разбиралась, но все же где-то про это слышала. Ладно, нужно перестать себя накручивать и просто наслаждаться прекрасными французскими пейзажами из окна суперпоезда.

6

Звонок Степняка застал Женю за просмотром выпуска новостей. Отец, сидящий рядом, хоть и «оккупировал» по обыкновению дистанционный пульт, но уже не пытался клацать кнопками в поисках вменяемой передачи, он недавно понял, что теперь, наверно, так и будет. По всем каналам одни и те же правительственные новости или заседание парламента. Без вариантов. Как когда-то в годы его молодости «Лебединое озеро», Только длилось это уже почти неделю и края такому «информационному разнообразию» видно не было.

– Семен Артемович звонит, поговорить хочет., – молодой Вольский прикрыл для приличия отверстие микрофона пальцем.

– Приглашай его к нам, вместе поужинаем.

– Семен Артемович, приходите к нам, папа будет рад пообщаться. И поужинаем заодно.

– Спасибо, уже иду!

Мама, так кстати зашедшая в гостиную, услышала конец разговора и стала накрывать на стол. Гость жил неподалеку, и она только успела расставить приборы, как раздалась мелодичная трель домофона. В поселке, раньше никогда до поздней ночи не закрывавшем входные двери, теперь все обзавелись видеодомофонами, к несказанной радости фирмы, которая раньше устанавливала их раз в месяц преимущественно у новоселов, и то, если повезет. Сосед радушно поздоровался с хозяевами и смущенно извлек из пакета все еще слегка запотевшую бутылку. Потеря содержимого в одну рюмку визуально практически не сказалась на ее экстерьере. К тому же остатки инея на стенках маскировали немного такой досадный факт. И слегка комплексовавший по этому поводу полковник, успокоился. Маргарита Сергеевна без лишних слов достала из буфета тяжелые рюмочки, выточенные из оникса. Ледяная влага, разлитая по каменной посуде, совершенно не холодила рук.

– Ну, за встречу!, – мужчины опрокинули по полной, хозяйка едва пригубила напиток.

– Давно Вас не видно, Артемыч!

– Да уж, работа… Небось сына тоже при свете дня не часто видите?

– Да, правда Ваша!

Аппетитный хруст маринованных огурчиков прервало журчание разливаемой для второго тоста водки.

– Дорогие соседи, я предлагаю перестать официальничать и перейти на «ты», я не намного старше вас, конечно, Евгения это не касается. Я вижу, как он напрягся, понимаю, что ему просто воспитание не позволит. За вас, за вашу дружную семью!

– Спасибо, Семен!

– Спасибо, Семен Артемович! А то Вы меня засмущали…

Родители со скрытой гордостью за «воспитание», переглянулись.

После третьего тоста «За хозяйку!», посидев с мужчинами еще немного, Маргарита извинилась и ушла по каким-то своим хозяйским делам.

– Толя, вы смотрели новости?

– А то! Как раз перед твоим звонком. Что ты думаешь про покушение?

– Честно говоря, не верю! Кому он нужен?

– Наши не могли, даже «дикие». Может какой-то отчаявшийся?

– Да ну, не тот уровень. Это тебе не «обманутые вкладчики», замочившие директора банка. А у тебя, как человека опытного, какие соображения, кроме «не верю»?

– А я, ребята, думаю, что никакого покушения не было. Это все дешевый развод, чтобы поднять ему цену.

– Да, неожиданно!

– Ой, то ли еще будет!

– Ой-йо-йой!, – Женя дурашливо хмыкнул. Старшие улыбнулись.

7

Штаб партии «С.С.Р.» гудел, как потревоженный улей. Из разных источников в последние дни упрямо поступали плохие новости – в высоких властных кабинетах готовился запрет деятельности политических партий, не согласных с «генеральной линией». Вначале это было воспринято, как слухи, но их количество уже не позволяло эти сигналы игнорировать. Задержка в реализации антидемократических планов, похоже, была только в ожидании президента отмашки от своих истинных хозяев. То, что они реально существуют, уже перестало быть домыслами конспирологов. «Ищи, кому выгодно!» – очень действенное правило, подтверждений которому в последнее время накопилось сверх меры. Смущало одно – игра, похоже, затевалась с большими ставками, а масштабы Номалии были для этого, как-то маловаты. Хотя даже такие жалкие остатки экономики могли в умелых руках принести прибыль.

В структуре партии существовало что-то типа Политбюро, хотя этого названия все старались избегать, слишком печальными были ассоциации. И сейчас эти люди собрались в обширном кабинете Короленко, практически не сговариваясь и не получая предписания лидера. Демократические нравы партийцев совершенно не шли вразрез с понятиями дисциплины и только были на пользу сплоченности и единомыслию.

Олег Антонович встал во весь свой немалый рост с председательского места, удовлетворенно хмыкнул, обведя взглядом присутствующих и произнес:

– Ну что, товарищи, пожалуй, начнем! Как вы знаете…

Ничего нового он не сказал, но обобщить все эти соображения должен был именно лидер.

– Я хотел бы услышать от вас мнения по поводу нашей дальнейшей деятельности. Время не ждет и мы должны сегодня выработать стратегию и тактику на самый критический случай, надеюсь, вы все понимаете, что не за горами полный запрет нас, как партии…

– Боюсь, что не только, как партии, извините, что перебил, наболело…, Сепняк поднялся с места, – Вы же видите, что творится с языком? А эти нафталиновые лозунги? Помните, при каких обстоятельствах они звучали?

– Да, Семен Артемович, вы правы, поэтому нужно готовиться к самому худшему, а пока поручаю Вам продумать систему связи, естественно, подключайте к этому молодые мозги, не в обиду будь сказано. Чувствую, Евгений Анатольевич рвется в бой. Вместе у вас все получится в лучшем виде.

– Так точно, Олег Антонович! Я уже думал об этом.

– Вот и славно! Кстати, Женя, у меня для тебя с Ксенией будет еще одно поручение – пойдете на разведку. Нужно проникнуть в самое логово и попытаться взять интервью. Вы не особо засвеченные, к тому же, уже встречались с Беленским. Конечно, вас никто не допустит «к телу», слышали же о новом порядке, но посмотрите, кто и как будет с вами общаться. Это может оказаться полезным. Запоминайте любые мелочи, не полагайтесь на технику – ее не будет, все равно отберут или заблокируют.

– Есть! Разрешите выполнять?, – военные нотки нет, да и проскакивали в речи Вольского.

– После собрания согласуем детали, а пока перейдем к экономике, в «подполье» нам понадобятся средства…

Заседание продлилось еще не более часа, все четко уяснили свои функции и лишних вопросов не задавали. Женя с Ксюшей задержались, получили от Короленко инструкции и отправились в любимое кафе, время было практически, обеденное. В последнее время их нечасто можно было застать порознь, в основном, когда того требовали индивидуальные обязанности каждого. Окружающим нравилась эта пара, Олег Антонович старался давать им совместные задания, благо, дело от такого порядка только выигрывало, это был именно тот случай, когда исполнители органично дополняли друг друга. Родители тоже благоволили избранникам своих детей, и проявляли в общении редкую тактичность. Маргарита Сергеевна даже суеверно опасалась, что все складывается как-то уж слишком идеально. Тем не менее, терпеливо ждала и не задавала обычных женских вопросов про свадьбу.

Договорились сегодня же подать запрос на интервью в офис президента, неизвестно, когда там дадут разрешение, и дадут ли вообще. Они резонно подумали, что остальные дела подвинутся, Короленко точно даст приоритет своему важному поручению.

Как ни странно, поход в Администрацию оказался успешным. Их только предупредили, что вопросы нужно согласовать заранее и строго придерживаться этих рамок. И еще, интервью будет в режиме видеоконференции, по успешному окончанию им будет выдана видеозапись, так что в своих технических средствах не было необходимости. Услышав это, они переглянулись, вспоминая слова Олега Антоновича. Вероятно, президент отчаянно нуждался в положительном имидже, так что на все согласования отводилось всего четыре дня, за которые нужно было успеть подать заявку, получить корректуру и подготовиться к собственно, интервью.

Договорились не придумывать ничего провокационного, составить все в рамках официоза, разбавив немного бытовыми аспектами жизни, если это покажется уместным.

С чувством исполненного долга, уставшие, ребята отправились домой, позвонив по дороге шефу и отчитавшись о проделанной работе.

8

Отставной президент в последнее время редко покидал свой загородный дом. Теперь ничто не мешало предаваться любимому занятию. Запасы «горючего» были неистощимы. Непонятно, как до сих пор он совсем не спился? Почти заброшенный бизнес все еще приносил дивиденды. Поэтому и с закуской проблемы не было. Его фигура и раньше не отличалась спортивностью, если только не брать в расчет представителей борьбы сумо, к которым сейчас он все больше приближался по фактуре.

Изредка включая телевизор, он постоянно натыкался на новостные передачи, что не удивительно при нынешнем положении в стране. Будучи человеком неглупым, не смотря на леность и пагубные пристрастия, он читал между строк этих наигранных пропагандистских репортажей. Кому, как не ему было известно, насколько в Номалии все плохо. На своего вчерашнего конкурента он не держал зла. Только саркастически ухмылялся, слушая очередной поток слов «гаранта Конституции». У Алексея Петровича появилась привычка к полу-дуплексному разговору с телевизором, выражаясь языком связистов. Жена игнорировала его нетрезвое общество, собутыльники отсутствовали, поэтому излить душу, кроме плоского «ящика», как по привычке он его называл, было некому. Его размеры как раз позволяли изображать пропорции человека в натуральную величину, что несколько придавало мнимого реализма такому иллюзорному «общению».

– Ну что – допрыгался? А на меня ни одного покушения не было, вот так!, – и он плеснул в стакан с толстым дном того самого «Джонни Уокера». Пара кусочков льда грустно звякнула о стенки. Критически осмотрел бутылку и обратился уже к ней:

– Это все ты, Джонни!, – старая обида за позорный выговор все еще не утонула на дне какой-нибудь емкости, но и отказаться из-за этого от привычного и в общем-то, качественного продукта, воли не хватало, – Ты подвел парня под монастырь!

Он теперь уже не сомневался в том, кто стоял за его поражением и дальнейшими событиями.

Сюжет на экране сменился выступлением собственно, «виновника торжества».

– А вот ты плохо выглядишь! Стал какой-то пластмассовый и голос, как у сломанной куклы., – неприкрытое злорадство так и сквозило в словах Трухина.

– Пры-зи-дент! Как говорили в моем детстве – «начальник кислых щей»!

Он еще долго поносил бывшего соперника, пока не уснул на мягком широком кресле, пьяно пофыркивая во сне и чему-то улыбаясь.

Удивительно, но народный гнев никак не коснулся «бывшего». Несмотря на весь негатив, который он испытывал, будучи при должности, сейчас никто не припоминал ему прошлого и волны всеобщего возмущения, захлестнувшие столицу, и даже место обитания нынешнего президента, прошли мимо, не задев помпезной резиденции. Но охрана на всякий случай сменила строгие костюмы на легкие бронежилеты, и пистолеты в кобуре скрытого ношения уступили место короткоствольным автоматам, напоказ выставленным и всегда готовым к бою. Однако, настроения среди персонала были скорее расслабленными. Начальник смены, заглянув в мониторы и увидев проекцию комнаты с уснувшим в кресле алкоголиком, скомандовал: «Отбой!» и включил кофемашину. Теперь бдительность можно было сохранять только на внешнем контуре, внутренний «раздражитель» мирно храпел и не собирался тревожить охрану внезапными проверками готовности.