Страж Монолита

Ожидая, что из-за камышей появятся фигуры сталкеров, Бобр сделал пару шагов в сторону, чтобы увидеть их чуть раньше. Возможно, это и спасло ему жизнь. Воздух, где только что стоял Егор, потемнел и исказился, а Фома, стоявший практически на том же месте, вдруг округлил глаза и начал с непередаваемым глухим хрустом ломаться, словно сделанный из поролона и картона. Сначала его куртка плотно прижалась к телу, затем правая рука, хрустнув, сломалась в районе плеча, затем обе ноги поднялись в воздух, прижались коленями к груди и хрустнули, одновременно раздалась целая гроздь щелчков позвоночника, а из открытого рта вывалился язык. Казалось, целую вечность Бобр смотрел в эти непонимающие и застывшие в ужасе, закровоточившие глаза сталкера. Позади Фомы стоял огромный болотный кровососище и обнимал его двумя руками, буквально сгребая в охапку, словно куклу. Мутант был огромен, темной, грязно-зеленой расцветки, выше самого сталкера почти на полметра, голова-дыня с горящими угольями глаз была гладкой и лоснилась. Почти в два раза шире в плечах сминаемого им человека, с гигантскими, казалось, под полметра щупальцами. Взлетевший к плечу дробовик обнаружил пустоту и расходящиеся круги в мелкой воде на месте, где только что стояло чудовище и его жертва.

Болотные кровососы – это отдельный особо сильный вид тварей, гораздо крупнее своих и без того не мелких сухопутных родичей. Эти мастера засад и маскировки в одиночку могут выкрасть сталкера из центра группы и гигантским прыжком выйти из зоны обстрела. В одно время, когда у этих тварей был всплеск активности и размножения, такое случилось на Агропроме. Тогда отряд Долга в несколько человек ничего не смог противопоставить болотному кровососу, и он, несмотря на плотный заградительный огонь, утащил одного из них с собой. Это знал каждый уважающий себя сталкер, и в таком случае, оставшись один на один, лучший выход – это побег. Оглянувшись, Егор понял, что остался один. Волк и Лебедь, вероятно, пробиваются другой дорогой, а вот Бобру тут торчать точно нечего. «Мама, – только и успел подумать он, вжимая газульку своего организма в пол, – мне определенно больше нравятся собачки, нет, я люблю собачек, дайте мне хоть сто слепых собачек, я не поменяю их на одного болотного кровососа!» Все это проносилось в его голове в то время, как тело, не осознавая происходящего, огибало аномалии и неслось по направлению к желтому песочному склону карьера. Пробежав около сотни метров, два раза поскользнувшись, облившись какой-то дурно пахнущей дрянью и сбив дыхание, Егор остановился. Взгляд на ПДА. Две новости, понял он. «Одна плохая, другая хуже некуда. Плохая – меня преследует кровосос. Очень плохая – это БОЛОТНЫЙ кровосос». Интенсивно красная точка больших размеров то ускоряясь, то замирая, зигзагом приближалась к нему, показывая, что мутант движется огромными скачками. У сталкера похолодело в животе, озираясь, Егор искал хоть какое-то укрытие, хотя знал наверняка, что от такого монстра укрытия не сыскать. Но умирать спиной к мутанту Бобру почему-то не хотелось, в голове как будто что-то переключилось, и сталкер вдруг успокоился и побрел навстречу, несомненно, хозяину этого болота. Пройдя назад буквально с десяток шагов, он увидел чудовище, которое сидело на корточках в низкорослом камыше, упершись лапами в грязь и даже не затрудняя себя включением стелс-режима, разглядывало человека. Их разделяло с десяток метров неглубокой воды. «Пожрал уже, значит, – как-то отстраненно понял Егор, – ишь ты, не торопится». Кровосос, не схожий по размерам ни с какими другими видимыми до этого Бобром кровососами, действительно сыто рыгнул, как будто прикидывая, с какого места он начнет употреблять этого человека.

Возможно, его настроение можно было сравнить с настроением человека, съевшего основное блюда, какую-нибудь курочку, а теперь с ленцой ковыряющего зубочисткой в зубах, борясь с легкой икотой, разглядывающего десерт или корзину фруктов… мол, да… этот десерт я тоже… с удовольствием… съем. «До чего же ты, сволочь, огромен», – еще раз оглядывая мутанта, отцепляя гранату Ф-1 с пояса и выдергивая чеку, подумал Егор. Тем не менее дробовик, не отступая, смотрел в рыло мутанту. Кровосос недовольно забеспокоился, типа «ну что это еще за фокусы, что это за нежелание делиться вкусным содержимым?» Гляделки продолжались несколько секунд. Но, как известно, пересмотреть человека может только пустота. Мутант недовольно заерзал и, видимо, поняв, что разглядывать десерт так долго является признаком плохого тона, решил, так сказать, начать с вишенки. Привстав и глухо заворчав, он начал раскачивать мощный, налитый мышцами корпус из стороны в сторону, при этом его огромные когтистые лапы качались плетьми и стукались о бедра. Бобр продолжал движение, не зная для чего, обходя мутанта. На линии видимости между неадекватным кровососом, вероятно, переживающим особо романтичный период размножения, и сталкером, показалось зеленоватое свечение холодца. Островок редкого камыша, также разделившего мутанта и сталкера, внес свою лепту в развитие событий. Изменение видимости контура сталкера, вероятно, было расценено им, как попытка побега, и кровосос легко и неожиданно прыгнул с места в ту сторону, где он видел сталкера. Раздался выстрел, заряд картечи в полете приложил кровососа в морду, и тот, растерявшись такому подарку, приземлился перед сталкером, заваливаясь назад, в тот же момент дробовик выстрелил повторно, уже в грудь, и мутант, хрюкнув от растерянности и царапнув лапой воздух перед лицом человека, завалился в холодец.

Особенность аномалии «холодец» в том, что она, попадая на органику, безболезненно или, как сказал один яйцеголовый, в смысле ученый из Янтаря, «гуманно» и быстро проникает сквозь верхний слой и начинает свое разрушающее действие через секунды, обрушивая море ощущений на несчастного, коснувшегося такого холодца. Но свойства практически всех аномалий изучены менее чем на пять процентов, и по сути каждая аномалия уникальна. Данный холодец оказался не только гуманной, но также тягучей и плотной субстанцией, мягко и без брызг принявшей упавшего в нее кровососа. Егор, еще не осознавая, что делает, бросил туда же гранату. В секунду он вдруг понял, что сейчас произойдет и, развернувшись, бросился с головой в воду, целя под растущий позади него островок камыша. Рев раненного чудовища, казалось, затмил грохот взрыва, и даже под водой Бобр удивился неестественной, заложившей уши, громкости рева. Встав на ноги, сталкер развернулся, выставив оружие в сторону мутанта. То, что теперь представлял собой мутант, было лишь уродливой пародией на того полного жизни и здоровья кровососа секунды назад.

Невероятно прочная темно-зеленая кожа обесцветилась, превратившись в кремовую, вздулась пузырями и повисла лохмотьями, кисти одной руки не было, ноги обнажили жилы и кости, поскольку кровосос все еще стоял в холодце, в глазах светилось бешенство и ярость. Егор нажал на курок, щелк – осечка, щелк, щелк – осечка. Чудовище, ставшее еще страшнее и безобразнее, заревело и двинулось на человека. Заорав от ужаса, Бобр щеманулся к спасительной линии желтоватого песка, которая сулила если не спасение, то шанс добраться до, возможно, ожидающих его товарищей, Волка и Лебедя. Истерзанное чудовище двинулось за ним на плохо слушающихся ногах, поскольку инстинктивно чувствовало, что теперь речь идет не просто о еде, а о выживании самого кровососа. Если он не завалит и не выпьет сталкера, у него просто не будет строительного материала и калорий, чтобы нарастить себе новые мышцы, кожу, восстановить внутренние органы, и тогда он просто уйдет в небытие от полученных ран. Бобр, не соображая от ужаса и, вероятно, находясь в состоянии легкой контузии от близкого взрыва, тем не менее быстро или медленно, но бежал в сторону склона, часто спотыкаясь, вставая вместе с длинными водорослями и создавая кучу брызг. На каждое падение сталкера монстр реагировал громогласным рычанием. Кровосос следовал за ним с такой же скоростью, дергаясь при каждом шаге негнущихся ног, и пусть даже обезумевший и контуженный сталкер терял скорость, идя по колено в воде, задыхался и не мог быстро ориентироваться, действие холодца все также продолжало убивать монстра, растворяя его плоть и замедляя его движение. В конце концов Бобр, превратившийся в пучок каких-то длинных и прочных водорослей, некоторые из которых шевелились и пытались проникнуть под одежду, достиг берега, но товарищей там не было. Он обернулся и, о ужас, кровосос все еще преследовал его, теперь уже не на ногах, но ползя на животе, выкидывая уцелевшую лапу, на которой уже не осталось когтей, вперед, подтягиваясь и протаскивая себя дальше. Ноги превратились в культи, холодец делал свое дело, и даже сверхпрочная конструкция этого уникального охотника не смогла противопоставить ничего аномальному химическому веществу, по неведомым законам реагирующему с живой органикой и достаточно быстро отказывающемуся реагировать с неорганическими веществами. Некогда непобедимая машина для убийств теперь представляла жалкое зрелище, но вместе с тем существо показало свою жуткую суть, которая заключалась во вспыхнувшей и неубиваемой жажде человеческой крови. Хуже того, сталкер вышел не на том месте, откуда они заходили в Карьер, позади него гудел ряд гравитационных аномалий, ПДА показывал сплошное непроходимое поле и огромную красную точку уже в центре экрана! Чудовище, сделав последний рывок и шумно выдохнув, вцепилось в ногу сталкера своей на половину разъеденной рукой, на которой стало в два раза меньше мышц и сухожилий, щупальца с правой стороны и морда кровососа тоже были разъедены, и теперь был виден проблескивающий белым мертвый остов щупальца, похожий на сетку с уменьшающимися от основания к вершине ячейками. Засипев от невероятных усилий, мутант выкинул вперед вторую руку без кисти и пытался вспороть живот сталкеру, но конечность, не имеющая ни пальцев, ни когтей, соскальзывала от живота до паха сталкера, оставляя кроваво-бурые разводы на куртке. То ли в силу небольшой контузии, то ли в силу действительного потрясения, способного сорвать психику любого человека, отчаянно заорав, Бобр забыл про пистолет, лежащий в специально перешитом кармане куртки, схватил дробовик за ствол и с криком, в который вложил всю отчаянность своего положения, словно топор, обрушил рукоять на голову монстра, удар, удар, еще удар. С каждым ударом Егор выдыхал и вкладывался всем корпусом, выпрямляясь для замаха, он хрипло, со стоном вдыхал и опять безумно бил изо всех сил. Это было противостояние желания выжить с обеих сторон, которые, однако, взаимно исключали друг друга, для человека это была борьба за жизнь со смертью, представшей перед ним в таком невероятном и жутком обличье, для чудовища же это была борьба с невероятно слабым и хрупким соперником, ставшим вдруг таким высоким, сильным и непобедимым. Хватка кровососа начала ослабевать, удары человека становиться реже, черепная коробка кровососа, чавкнув, отвалилась и отлетела, обнажив желтый мозг существа. Бобр, уже падая от потери сил и от недостатка кислорода в горящих легких, поднял ногу и вдавил ее в содержимое черепа мутанта, одновременно слыша его последний пронзительный визг. Зона сделала выбор.

* * *

– Ну что, очнулся? – поддерживая голову, заглядывая в глаза, осведомилось размытое лицо Волка. Возле губ оказалась фляжка с водкой.

– Антишок вколол? – спросил стоящий неподалеку Лебедь с автоматом наперевес. Он не удержался и делал фотографии своим ПДА разбитого вдребезги болотного кровососа, для масштабности положив рядом с трупом банку консервов.

– Вколол, щас полегчает. Эй, сталкер, имя помнишь? – спросил Волк, то раздваиваясь, то вновь сливаясь в одно лицо.

– Ты еще спроси, где живу, – полушепотом ответил Бобр, – Бобр я, – тем не менее ответил он. Водка пролилась внутрь, обожгла изнутри и, казалось, позволила наконец-то задышать.

– О! Смотри, шуткует, стало быть, жилец, – заулыбался Волк. – Знатно ты его разделал. Силен, силен – нам такие люди нужны.

Обнаружив на груди привязанный бинтом посторонний предмет, Егор захотел снять его и даже протянул руку, поскольку в том месте нестерпимо чесалось.

– Не трогай, это «кровь камня», как раз тут неподалеку выкинуло, – пояснил Лебедь, – минут через десять снимешь. В себя придешь и убираться отсюда будем… пока тихо, – добавил он.

Через пару минут Бобру действительно полегчало, картинка прояснилась, в глазах перестало расплываться, а в ушах гудеть. Встав сначала на четвереньки, потом, опершись на дробовик, – на ноги, он осмотрел чудовище. Действие холодца уже закончилось. Несколько укороченная версия огромного кровососа, раскинув изувеченные конечности, лежала мордой в песке, верхней части черепа не было. Мозг же, раздавленный человеческим ботинком, вышел за края и застыл желто-красными хлопьями, словно плотная мыльная пена, в которую уронили кусок мыла, застыла волной, и легкая рука фотографа запечатлела это момент.

– Ну что, кончил начальника Карьера? – схохмил Лебедь.

– Не смешно, – заметил Бобр, вставая. – Я готов.

Отряд развернулся и гуськом, вслед за Волком, побрел вдоль полосы аномалий к ближайшему выходу из него. Время было за полдень.

Без приключений добравшись до землянки под контейнером, отряд расположился на отдых. Их встретил осунувшийся Кривой, при появлении сталкеров он заметно приободрился.

– А где Фома? – спросил он. По молчаливым взглядам он все понял и не стал продолжать. – А что за тварь там орала? Я отсюда слышал, уже думал идти выручать.

– Незачем идти было, у нас вон, герой есть, – сказал Лебедь весело и кивнул в сторону покрытого грязью Бобра, – в одно лицо болотного кровососа уделал. Щас фотки покажу и по сетке ребятам скину, пусть подивятся.

Кривой удивленно присвистнул и с удивлением уставился на Бобра.

– Расскажешь? – с некоторым сомнением спросил он.

Бобр еще под действием антишока только махнул рукой.

– Расскажу потом… в лагере, – после паузы добавил он и начал раздеваться.

Через десяток минут сталкеры сняли, наконец, с себя замызганные комбинезоны и залитые водой берцы. Волк быстро примотал скривившемуся от боли еще больше Кривому «ломоть мяса». Почистив оружие, перекусив и помянув Фому, Волк и Лебедь достали с десяток синтетических контейнеров для артефактов из рюкзаков. Егор нашел причину осечки дробовика, она была очевидна. Прыгая с головой от гранаты в болотную воду, он забил дробовик грязью и глиной. Теперь же вычистив оружие, он побил свой собственный рекорд по количеству грязи, вынутой из оружия за одну чистку. В принципе, наверное, он побил рекорд всех тут сидящих.

– Мы пока до тебя добирались, когда ты в отключке лежал, немного собрали. Здесь место на артефакты богатое. Хотя как знать, может завтра их еще больше будет, вечером Выброс, – с этими словами Волк и Лебедь начали аккуратно открывать контейнеры.

Чего там только не было: подарки от химических аномалий: «пленка», пара «колобков», порождения гравитационных аномалий: «золотая рыбка», три «выверта», «грави», «душа», «кровь камня». При виде этого богатства Бобр растерялся, только Лебедь, внимательно сощурившись, наблюдал сбоку за Егором, при этом его рука как бы невзначай лежала рядом с почищенным «Фортом». Налюбовавшись на неземную игру огней и света артефактов по сравнению с бледным освещением землянки, которая освещалась двумя походными фонарями, Волк по кивку Лебедя предложил, обращаясь к Бобру.

– Ты, сталкер, знаешь, Зона крыс не любит, и мы не из таких, потому и ходим по ней. Дело ты сделал большое, нам помог и себя выручил, выбери себе свою долю. Все, что в общей ходке добыто, кроме оговоренного, делится по совести.

Бобр еще раз осмотрел богатство, общая стоимость которого, по его скромным подсчетам, доходила до сотни косых, протянул руку к «душе».

– Это, – указал он на «душу» нежного светло-кремового цвета, с сеткой разводов, проходящих по всей его поверхности, попеременно мягко вспыхивающих разными оттенками от оранжевого до белого.

При приближении к артефакту руки сталкера он затрепетал и запульсировал огнями чаще, потом, словно успокоившись, снова ушел в свою неспешную игру внутренним светом. Стоимость этого артефакта, по самым скромным прикидкам сталкера, минимум двадцать тысяч. «Душа» – редкий и дорогой артефакт, его свойства позволяют буквально вытащить с того света человека и заживить раны, с которыми бы не справился самый лучший хирург в самых идеальных условиях. Либо же этот артефакт может использоваться как аптечка, время от времени восстанавливая здоровье сталкера, но, соответственно, постепенно теряя свои свойства. В любом случае это был, наверное, самый ценный артефакт из сегодняшней коллекции, ну разве что «золотая рыбка» могла бы поспорить с ним в стоимости.

– Ну что ж, твое. Забирай, – сказал Волк. – Что еще?

– Нет, больше не надо. Спасибо, – подумав, ответил Егор.

Он знал, что делиться с ним они были не обязаны, они вообще могли бы не показывать сбор, и он бы ничего не узнал. Такой неожиданный подарок наполнил его ликованием и воодушевлением, и дело было не в деньгах. Он переложил «душу» в свой контейнер и облокотился на стенку, оставив остальных сталкеров самим разбираться с хабаром и пропуская их разговоры мимо ушей. Он никогда ранее не добывал такой артефакт и не видел его собственными глазами. Теперь же, будучи владельцем этого сгустка жизни, он поднес его близко к глазам, словно пытаясь разглядеть, что же там прячется внутри. Игра света в причудливых разводах артефакта завораживала. Свет то появлялся изнутри и, пробегая по сетке рисунка, угасал на поверхности, то как будто собирался на поверхности и по тем же прожилкам убегал внутрь, то вдруг сама «душа», словно встрепенувшись, делала глубокий вздох и увеличивалась в размерах, то вдруг сам артефакт равномерно освещался целиком и потухал, уходя в задумчивость.

– Выброс через полчаса, всем оправиться, – скомандовал Волк.

Вся команда, взяв оружие, вылезла наверх, включая Кривого, который уже избавился от «ломтя» и практически не проявлял признаков беспокойства по поводу сломанных утром ребер. Сделав дело, Егор отбил подсохшую грязь с одежды и обуви, благо умыться он успел водой из фляжки еще у Карьера, который был не далее чем в полутора километрах от места их нынешней дислокации. Спустившись вниз, сталкеры, задраили люк и расположились по своим углам, им предстояло переждать Выброс, переночевать и утром выдвигаться в обратную сторону, чтобы вечером быть в Лагере новичков. Небо в стороне завода Юпитер розовело, это можно было принять за закат, но облака практически не покидали небосклон, и солнце просто не могло окрасить красками Большой земли сумрачные картины Зоны. Тревожно завыли слепые псы, порывы ветра выгнали откуда-то пару плотей, и они пробежали под наливающимся кровавыми красками небом мимо незакрывающихся дверей контейнера.

Глава 4. Возвращение

Группа сталкеров из четырех человек выдвинулась из контейнера в сторону кордона. Легким шагом, без лишних слов они растворились в утренних сумерках, перечеркиваемых редкими каплями дождя и внезапными порывами холодного ветра. Дорога назад также заняла весь день, но, как это бывает в ходках, показалась короче. Ведущие попеременно Волк и Лебедь спокойно и аккуратно обходили новообразованные аномалии, иногда застывая на секунды в раздумьях. Зверье практически не интересовалось путниками. Всего на их пути встретилось несколько смешанных стай кабанов и плотей, которым сталкеры уступили дорогу, еще одна стая плотей, которая сгрудилась над чем-то большим, лежащим в грязи между двумя холмами, а в бинокль было видно, как в воздух взметаются их клешни и хлестко бьют по тому, что лежит посередине. Кучка слепых собак, тревожно нюхающих воздух, прощупывающих ментальную обстановку, не сочла четверку людей посильной добычей. Молодой кровосос, принявшийся было преследовать колонну и высветившийся на ПДА Волка, был отогнан гранатой из подствольника и, правильно поняв недвусмысленный намек от людей, потерялся с экрана ПДА. Группа не хотела рисковать, задание Сидоровича было выполнено, и каждого грел приличный хабар. «Хороший все-таки у них ПДА, надо бы тоже такую машинку заиметь», – думал Егор, прикидывая, сколько торговец может заломить за такой прибор.

По пути назад им встретилось несколько одиночек, выдвинувшихся за хабаром. Пара из них отклонилась, чтобы не встречаться с группой, но двое других не свернули с маршрута. Приветственно махнув рукой, они сошлись. Перекинувшись несколькими словами об обстановке по маршруту, Бобр заметил, какие осторожные любопытные взгляды кидали в его сторону сталкеры. «…Это тот самый сталкер, который в одиночку уделал болотного кровососа», «…мы же видели фото, что он сделал с этой тварью, на ней живого места не осталось», – словно говорили их взгляды. Бобр вдруг осознал, как выглядит его поступок в глазах новичков, да и бывалых сталкеров тоже. Раздумывая об этом всю оставшуюся дорогу, он незаметно для себя улыбался. Вернувшись к ночному сталкерскому костру, к которому также вышли Волк, Лебедь и Кривой, что само по себе было событием, Бобр за чаркой прозрачного несколько раз рассказывал про Фому, про болотного кровососа, про то, как удирал и как убивал кровососа, каждый раз переживая по-разному и по-новому эту историю. Сталкеры – народ веселый, особенно когда день подошел к концу, и пришло время заправится возле ночного костра Казаками, и шутка за шуткой история окрашивалась в комичный цвет. В конце концов все более и более дружный гогот пьяных сталкеров вызвал недоуменное сообщение от Сидоровича, мол, «чего вам нехристи не спится?», чем вызвал новый приступ веселья. В итоге уже далеко за полночь Шут и Малена, поддерживая друг друга и надрываясь от хохота, отправили в сеть историю о том, как сталкер Бобр с перепугу забил прикладом гадившего в камышах болотного кровососа.

Наутро после всеобщей попойки, а похмелье в Зоне – событие крайне редкое, Бобр привел себя в порядок и спустился к Сидоровичу.

– Ну заходи, герой, – довольно пробурчал Сидорович, по его глазам было видно, что он прочитал историю про Бобра и теперь тихо посмеивался, глядя на сталкера.

Егор, поприветствовав барыгу, сделал вид, что не заметил настроения торговца, пересчитал деньги за проделанную работу и отдал Сидоровичу на хранение. Такая была традиция: выполнил заказ – получи деньги, посчитай, хочешь отдать на хранение – отдай своими руками, чтобы знал, деньги были, и ты их сам добровольно отдал. Теперь на Егора записана приличная сумма в сорок штук, «душу» он решил не продавать, поскольку деньги особо не требовались, а ценность этого артефакта в иной момент могла стать гораздо выше обозначенной торговцем. Закупившись по мелочи, припасами, патронами для дробовика и новым усовершенствованным ПДА, который, с обменом на старый и с изрядной трепкой воздуха в очередной торговой баталии, обошелся Бобру в пять косых, сталкер все-таки в хорошем настроении вышел на свежий воздух. Поднялся на чердак, где завалился на спальный мешок и начал настраивать и разбираться с девайсом.

Лагерь заметно опустел. Шут и Малена, взяв напросившихся четверых новичков, решили отправиться на разоренный Карьер, пока прознавшие об освобожденном Карьере другие сталкеры не вынесли оттуда все ценное. Ковыряясь в новехоньком ПДА, Бобр с удовольствием отметил преимущества нового гаджета по сравнению с его первой и родной машинкой. Картинка давалась четче, поэтому детали карты выглядели действительно информативными, сам ПДА, кроме улучшенного железа, имел расширенный диапазон поиска артефактов, позволяющий засекать их вне прямой видимости, библиотеку о мире Зоны, где сталкер несколько раз прочитал о новых найденных аномалиях, и больше всего его порадовал ДЖФ (детектор жизненных форм), который мгновенно высветил имеющихся в округе пять человек, трое из которых были, конечно, его вчерашние напарники, а двое – дежурившие по лагерю новички. Поиграв с режимами чувствительности ДЖФ, Егор настроил его на максимальную чувствительность, пытаясь засечь орущих с самого утра на окружающих деревеньку тополях ворон. Остывающие внизу уголья в бочке обозначились как кабан, а в одной из дальних изб поселилось вроде как семейство крыс. Вороны, кстати, замечены так и не были, хотя Бобр и крутил ПДА над головой и поворачивал его в сторону деревьев, даже вытаскивал наружу руку, ничего на дало результат. Воронье мистическим образом никак не хотело обозначаться на экране. «Может, у них оперенье как-то мутировало, что детектор не высвечивает? – прикинул сталкер. – Надо будет у яйцеголовых спросить, чего они за чудесами гоняются, а простую птицу раскусить не пробуют». Высунув голову из чердачного окошка Бобр свистнул постовым, подошедший сталкер вопросительно уставился на него.

– Чего?

– Слушай… э-э-э… – начал Бобр, мучительно вспоминая кличку новичка, стоящего перед ним, но ничего не вспоминалось про этого парня, ровным счетом ничего.

– Молоко, – буркнул молодой, понимая что внутренняя борьба Бобра со складом памяти не приносит результатов.

– Во, Молоко! Чего это у нас вон к той хибаре, никак крысы завелись? – обрадовавшись подсказке, спросил Бобр.

– Не знаю, не видели, – мрачно ответил новичок.

– Ну так иди проверь, заразы нам еще тут не хватало. Да смотри, не пали без толку, – крикнул он вслед повернувшемуся в сторону указанной хибары сталкеру, вспомнив, почему Молоко – действительно Молоко.

Прозвища, клички, погонялы даются в Зоне легко и непринужденно. И, как правило, прикипают навек к ее носителю. Долговцы высокомерно пишут в своей отчетности: «сталкер по прозвищу… такой-то», самим сталкерам больше нравится слово «кличка», поскольку оно от слова «клич», а сталкерский народ силен, когда собирается в кулак. Бандиты же на своем погоняле и гоняют друг друга от воронки до карусели, а от карусели до трамплина, пока смерть не разлучит их. Новичок, пришедший в Зону, не имеет клички. Это примерно то же самое, как призывник в учебке, он еще не дух, которого уже можно учить реальностям армейской жизни, он только запах. Его не привлекают ни к каким делам, его не спрашивают ни о чем, его не замечают до тех пор, пока он сам не определится своими действиями. Вот и Бобр заработал свою кличку в одну из первых ходок. Помнится, как он, отдав все деньги проводнику за организацию «окна», просочился под колючками, под «вдруг погасшим» прожектором и, позвякивая плохо утянутыми пряжками, словно теленок с колокольчиком, убежал в сторону Лагеря новичков вдоль заминированной линии. Имея представления о некоторых правилах поведения в Зоне, полученные на Большой земле, Егор напросился отмычкой к тогда еще здравствующему сталкеру Фолу на Агропром. Это сейчас Егор понимал, что Фол был безответственным и очень посредственным сталкером, предпочитающим вместо того, чтобы подумать головой, сунуть вперед отмычку, но тогда он казался прожженным до костей сталкерюгой, умудренным опытом жизни в Зоне отчуждения. Тогда, с приключениями добравшись до локации Агропрома, с горем пополам отбившись от слепых собак, наделав больше шуму, чем толку, и оставив одного отмычку по пути возле электры, притаившейся в кустах, куда он отошел по нужде, группа из пяти человек остановилась на пригорке. Егора оставили организовывать лагерь, а сами ушли на сбор артефактов, поскольку время поджимало, а от молодого все равно толку нет и, как указал Фол, «нужно окопаться по самую шею». Недолго думая, молокосос Егор организовал костерок, примерно прикинул места лежанок вокруг и, кряхтя и обливаясь потом, натаскал из стоящего недалеко леска бревен, веток и прочего, соорудив вокруг поляны этакий бруствер высотой по грудь, который должен был защитить их от ночных нападений, как он тогда полагал, собак, поскольку страшнее зверя в Зоне он еще не видел. Вернувшиеся через два с половиной часа сталкеры отвалили челюсть, увидев вместо недавно чистого холмика нагромождение сушняка, за которым ничего нельзя было разглядеть, даже довольно щерившегося Егора, который держал их на мушке своего плохонького обреза.

– Смотрите, прям бобер какой-то, – сказал тогда кто-то из них.

С тех пор так и повелось, стал Егор Бобром. Да и плотинка его все еще имеется до сих пор, правда, порядком уменьшенная, поскольку облюбовавший эту же опушку народ мал-помалу просто отламывал понемногу от баррикады для костра. Но тем не менее бревна оставались лежать. На одном из них какой-то сталкер, возможно, в утренний час на дежурстве, вырезал ножом И+Ж, и бревно, словно почувствовав силу надписи, решило прорасти и выпустило корни в землю прямо из-под коры и из сучков. Теперь у полянки есть своя достопримечательность, живое бревно, которое также выпустило несколько молодых, упругих веток и в другую сторону, в небо, давая ощущение уюта и спокойствия. Кстати, прошедший по его следу Фол обнаружил пару трамплинов и жадинку, вокруг которых курсировал с поклажей новичок, и которых, увлекшись строительной работой, Егор, конечно же, не заметил. Новичкам везет.

Отправив Молоко проверить дальнюю избу, Бобр завалился было опять на мешок. Через несколько минут раздались пистолетные выстрелы и приглушенный расстоянием мат. Схватившись за дробовик и высунувшись из чердака, Бобр уже догадался, что послужило причиной шума. Также на крыльце появилась отдыхающая в лагере троица Волка. На шум прибежал второй дежурный новичок – Гара. Увидав Бобра, Лебедь кивком спросил, мол, чего за шум?

– Молоко крыс гоняет, – крикнул сверху Бобр.

– Он бы еще с автоматом с ними воевал, – сказал Лебедь.

И вся троица развернувшись вернулась в дом. Гара же поспешил на помощь приятелю. Молоко вылез из погреба, расположенного недалеко от полуразрушенного дома, погрозив разряженным «Фортом» в дыру.

– У, твари. Я вам устрою.