Kitobni o'qish: «Эволюция нательного рисунка»

ТАТУИРОВКА СТАНОВИТСЯ БИЗНЕСОМ

Вероятно, читателей интересует, когда в Европе появилось стремление отдельных личностей полностью покрыть тело татуировкой и демонстрировать себя публике. До второй половины ХIХ века сведения о таких людях носили эпизодическийй характер. Они касались дикарей, привезенных из района Южных морей, а позже – тех европейцев, которые добирались на островов Океании и, живя среди тамошнего населения, поддавались татуировке, чтобы со временем получить наивысшие почести от вождей и жрецов. К числу наиболее известных европейцев, которые были татуированы жителями островов Океании, принадлежали француз Джозеф Кабри и англичане Эдвард Робертс, Джеймс Ф. 0'Коннелл и Джон Разефорд. Последний 10 лет жил среди маори Новой Зеландии, где приобрел среди прочих татуировок и "моко" – татуировку в виде спирали на лице. Свои впечатления Д.Разефорд описал в книге, которая во многих странах была бестселлером.

Робертс, который после ряда лет, проведенных на островах Южных морей, переселился в Индию и там бесследно исчез. Иначе сложилась судьба Кабри, 0'Коннелла и Разефорда, которые с целью заработать показывали свои густо покрытые татуировкой тела, разъезжая вместе с кочевыми ярмарками чудес no территории Франции и Англии. Кабри демонстрировал себя в 1817-1822 годах, Разефорд – в начале 30-х годов. Разефорд показал пример для первых, пока еще непрофессиональных европейских татуировщиков. В 1829 году два студента медицины одного из британских университетов Джон Годвин и Джон Саллан были наказаны денежным штрафом в размере 5 фунтов за то, что, применив силу, татуировали 12-летнего мальчика, чтобы представлять его как настоящего маори.

0'Коннелл был первым из татуированных европейцев, который отправился на американский континент и там демонстрировал себя публике. Его биография, как, впрочем, и биографии Кабри, Робертса и Разефорда, изобиловала множеством сенсационных и таинственных сюжетов. Он прибыл в Нью-Йорк в 1835 году. В этом же году был принят в один из американских цирков. Выступая в составе его труппы, пользовался огромным успехом вплоть до 1854 года.

Чтобы обыкновенное татуированное тело превратить в бизнес, потребовались способности Финеса Тэйлора Барнума (1810-1891 г.г.) в области рекламы, соавтора (вместе с Д.Бэйли) основ самого большого в мире циркового концерна, специализацией которого был показ публике самых удивительных "выходок природы и искусства". Барнум, мастер мистификаций, указал татуированным их место в мире ярмарок. Среди лилипутов, женщин с бородами, гигантов, женщин без нижней части живота и толстяков татуированный человек стал заметной личностью, а татуировка на теле – профессией. Американский исследователь истории татуировки Альберт Пэрри написал о способностях Барнума: "Он открыл бизнес в татуировке. Каждый музей в целях рекламы был обязан нанять какую-нибудь татуированную девушку с выдуманной биографией, говорящей о том, что ее похитили и покрыли татуировкой." Да, Барнум умел заинтриговать обывателя.

Очень известным и таинственным (может, потому и известным) человеком с татуировкой в Европе ХIХ века был некий Константин, которого также называли "князь Константин", "Капитан Джорджи Травелла", "Татуированный из Бирмы". Сам он утверждал, что сулиот (албанец из Сулы), либо один из диких, дерзких мужчин родом из суровых Балкан. Во время выступлений Константин не прошел мимо возглавляемого Барнумом цирка, в труппе которого выступал несколько сезонов в разное время, всякий раз своим необыкновенным видом вызывая сенсацию. В цирке Барнума Константин зарабатывал 1000 долларов еженедельно и держал при себе спикера, который перед началом каждого публичного выхода, на котором Константин демострировал свою галерею на теле, сообщал собравшимся: "Этот дикий татуированный мужчина всегда поражает всех женщин".

В 1872 году Константин навестил Европу, в которой задержался на четыре года. Во время посещения Германии он произвел огромное впечатление не только на праздную публику, но и на представителей научных кругов, в первую очередь на антропологов, этнологов и врачей, которые неоднократно его обследовали. Константина изучали на заседаниях таких организаций, как Шленское товарищество народной культуры с центром во Вроцлаве, Антропологическое общество и Общество врачей в Вене, его видели также на съезде немецких биологов и врачей в Штутгарте. Наиболее пристальным оказалось Берлинское антропологическое общество, которое уделило подробным исследованиям Константина более 20 лет, издав много научных трудов.