Kitobni o'qish: «Крестоносцы пустоты»
Боль ударила Вадима в лицо раскаленным молотом, и у него вырвался невольный стон. Сколько бы он ни готовился к «всплытию», ожидая самое худшее, итог все равно заставлял морщиться и чертыхаться.
Роль спарринг-партнера неизбежно подразумевает определенные издержки в виде опухшего от синяков лица и истертых в кровь костяшек пальцев, но Вадим так и не смог научиться воспринимать их как нечто должное. И это он пока еще не пытался пошевелиться. Тогда к прочим неудобствам добавятся и ноющие мышцы, и намозоленные ступни, и гудящая голова, схлопотавшая не один десяток ударов. Хорошо, если сегодня обойдется без сотрясения мозга.
Вадим осторожно, чтобы не потревожить свежие раны, запустил руку под подушку и вытащил свой коммуникатор. На экране высветилась сумма, перечисленная только что на его личный счет. Весьма приятная сумма, надо сказать, размер которой сполна искупал понесенные издержки. Теперь как минимум пару недель он будет избавлен от необходимости давиться стандартными пайками и гадать, хватит ли у него кредита на оплату доступа в премиум-сегмент Вирталии.
Тем не менее, он не мог не засомневаться, стоят ли того его жертвы, и сомнения только усилились, когда Вадим попытался подняться с кровати. Хороший гонорар вполне резонно требовал серьезной работы, и жадность, толкнувшая его на участие в боях без правил теперь оборачивалась не только разбитой физиономией, но и ломотой во всем теле, сполна вкусившем и болевых и удушающих приемов.
И ведь никто не заставлял его так над собой измываться! Вадим сам решил немного подзаработать, избрав самый простой, как ему тогда казалось, способ – сдачу своего тела в аренду.
Разумеется, такого рода фокус балансировал на самой грани легальности, но пока соответствующую лазейку в законах не успели законопатить, многие обитатели Вирталии активно ею пользовались. И в самом деле – пока твое сознание поглощено приключениями и битвами на виртуальных просторах, почему бы не отправить оставшееся без присмотра тело на заработки? Состоятельные чудаки порой выкладывали весьма солидные суммы за, скажем, присутствие в доме настоящей, живой горничной вместо пластикового дроида.
Репетиторы, няньки, садовники, водители… – в век кибернетических помощников живые работники вновь вошли в моду, позволяя прихвастнуть перед соседями или знакомыми. А аренда дайва позволяла потешить свое тщеславие за относительно небольшие деньги. Пусть даже он слегка туповат и ограничен в навыках заложенной в имплант программой. Зато живой!
Несомненно, все это выглядело как экзотическая форма проституции, и постоянно присутствовал риск, что после всплытия из Вирталии прежний хозяин обнаружит свое тело, использованным… кхм… не совсем по назначению, а то и вовсе «выведенным из строя», но на такой случай в договоре присутствовал пункт о страховке. К счастью, до сего дня ни Вадиму, ни кому-то из его знакомых прибегать к нему не приходилось.
Хотя сейчас Вадим уже не был так уверен, что сегодня все также обойдется. Тело ломило просто немилосердно!
Он сунул ноги в тапки и заковылял в душ, придерживаясь рукой за стену.
Роль напарника для спаррингов ожидаемо сопровождалась определенными потерями, но и оплачивалась существенно выше, нежели простые работы по дому. Вдоволь нарезвившись на виртуальных аренах, заядлые игроки вновь почувствовали вкус к реалу, желая доказать себе и окружающим, что их достижения не ограничиваются одной лишь симуляцией, что они и в самом деле способны выйти на настоящий ринг и поколотить живого противника из плоти и крови.
Но для тренировок непременно требуется партнер. А где его взять, если услуги настоящего тренера могут обойтись в целое состояние? И тут на помощь вновь пришли арендные дайвы, на которых так удобно отрабатывать связки и троечки под чутким руководством наставника, бормочущего указания через наушник и регулирующего прыткость оппонента в соответствии с настроением заказчика. Вполне возможно, что некоторые из клиентов выбирались в реал исключительно ради возможности кого-нибудь безнаказанно отколошматить. Ведь никакая симуляция не сможет воспроизвести то незабываемое ощущение, когда твой кулак так удачно въезжает в челюсть противника. И тут даже больших усилий не требуется, ведь врага всегда можно немного притормозить, нажав пару кнопок на пульте и выбрав приемлемый уровень сложности…
В первое время Вадим и не подумывал о том, чтобы отдать себя на избиение, но со временем предлагаемые гонорары манили все сильней. Он уже отвык от прозябания на стандартном пособии и его растущие аппетиты требовали большего. За своей физической формой он исправно следил, и какие-либо противопоказания, не позволявшие ему принять участие в таких тренировках, отсутствовали. В конце концов, он решил рискнуть и попробовал.
Да, это оказалось больно. Но сумма, заполученная тогда Вадимом на счет, подействовала как хорошее болеутоляющее, и он счел издержки вполне приемлемыми, чтобы вернуться на ринг еще разок. Ведь человек с реальными деньгами в кармане запрыгивал вверх по социальной лестнице сразу на несколько ступенек и Вадим не испытывал ни малейшего желания отрекаться от своего нового статуса, да еще заработанного такой немалой ценой.
Включив свет, Вадим на секунду зажмурился, собираясь с духом, после чего открыл глаза и посмотрелся в зеркало…
Ну, что тут можно сказать? Бывало и хуже. По ощущениям, во всяком случае, казалось, что пол-лица в фарш превратилось, но нет. Синяки, ссадины, засохшая кровь под носом, заплывший левый глаз – однако все это бесследно сгинет уже дня через три-четыре. А деньги-то останутся! И весьма немалые!
Вадима вновь охватил раздрай внутренней борьбы, когда здравый смысл пытался урезонить разбушевавшуюся жажду большего. Еще недавно гонорар, полученный за первый боксерский спарринг, казался ему настоящим богатством, но начальное возбуждение быстро прошло, счет очень скоро опустел, и душа настойчиво потребовала продолжения. Он же только-только начал привыкать к безупречному и восхитительному миру, выстроенному в премиальных секторах Вирталии, покупкам в нормальных магазинах, и возвращаться к обмену талонов на стандартные пайки и безликие серые шмотки совершенно не хотелось!
Он взял новый контракт, потом еще один, и еще… Но очень скоро даже этих средств стало не хватать для удовлетворения его непрерывно растущих запросов. К хорошему же быстро привыкаешь. В поисках заработка Вадим обратил свое внимание на бои без правил, где платили существенно больше, но и вероятность схлопотать серьезную травму ожидаемо оказывалась куда выше. После непродолжительных колебаний он все-таки решил рискнуть и вот теперь, стоя перед зеркалом и изучая свою опухшую физиономию, переливающуюся всеми цветами побежалости, в очередной раз испытывал вполне объяснимые сомнения в верности сделанного выбора.
Вадим, старчески кряхтя, забрался в душевую кабину и включил расслабляющий режим. Тугие струи горячей воды ударили в спину, массируя ее пульсирующими волнами. Боль постепенно отступала, и в голове снова проступили мысли о целесообразности подобных жертв. В конце концов, он же не сможет сполна насладиться заработанным богатством, если в очередном бою ему сломают спину, верно? И от страховки в такой ситуации вряд ли будет большой толк. Почему бы, наконец, не остепениться и не сбавить темп? Всех денег все равно не заработаешь. Существуют ведь и менее рискованные способы заработать себе на кусок хлеба.
За завтраком, уминая приготовленный кухонной станцией пышный омлет, Вадим вывел перед собой список предлагаемых вакансий. Он сразу отринул все варианты, подразумевающие возможный риск для здоровья, подыскивая себе что-нибудь менее экстремальное и опасное для здоровья и жизни.
Выгуливатель собак? Вот еще!
Сиделка? Пф!
Дворецкий? Ну, это еще куда ни шло, но придется обождать, пока лицо вновь не обретет нормальные форму и цвет. Ладно, в другой раз.
Поскольку Вадим не в первый раз выступал на бирже дайвов, то у него уже успела сформироваться определенная репутация, открывавшая доступ к более интересным вакансиям, которые, как правило, не предлагались человеку «с улицы». Как ни крути, а такого рода бизнес с точки зрения морали, да и закона выглядел все же несколько сомнительным. Как заказчикам, так и соискателям приходилось проявлять разумную осторожность, чтобы не вляпаться в совершенно излишние неприятности. И зачастую речь тут шла не столько о чем-то предосудительном или противозаконном, сколько о слегка… скользком, что ли. За решетку не упекут, но пятно на всю жизнь останется. Именно поэтому подобные вакансии предлагались только проверенным людям, уже не раз бравшимся за сложные заказы и после не жаловавшимся на последствия.
Вадим прокрутил список вниз, сосредоточившись на заявках, помеченных мигающим восклицательным знаком. Любопытно же, за какие услуги заказчики готовы платить проверенным исполнителям более обычного.
Как и следовало ожидать, подавляющее большинство предложений касалось интимных услуг, когда, пресытившись синтетиками, состоятельные клиенты жаждали «живого» общения. Тут, конечно, суммы гонораров и страховок оказывались существенно весомей, нежели в прочих случаях, но Вадиму, да еще с разбитой физиономией тут делать было нечего.
Чуть дальше его внимание привлекло еще одно объявление, выглядевшее на фоне прочих даже немного странно. Для участия в отправлении религиозных обрядов требовался дайв спортивного телосложения и с проверенной репутацией.
Дайв?! Для религиозных обрядов?! Вы серьезно?!
Сочетание ультрасовременных нейроимплантов и дремучего мракобесия выглядело настолько нелепым оксюмороном, что Вадим едва не рассмеялся, однако боль в свежих синяках отвадила его от этой затеи. Неужто у служителей Веры нынче так туго с кадрами, что приходится добирать персонал, одалживая дайвы на полукриминальной бирже?! Куда катится мир?!
Тем не менее, если не отвлекаться на чудаковатость самой вакансии, предложение выглядело исключительно заманчиво. Никаких дополнительных условий, касающихся внешности или размера обуви, не выдвигалось. Риск – нулевой, срок – завтра с девяти вечера до полуночи, оплата – более чем достойная. Так какого черта?!
Вадим отложил вилку в сторону и ткнул кнопку подтверждения.
* * *
Перегрузка наступила мне на грудь своим тяжелым кованым сапогом, вжимая в кресло и не давая сделать вдох. Казалось, что под ее напором уже трещат ребра и рвутся внутренности. Однако брошенный на панель взгляд чуть ли ни издевательски извещал о том, что мы пока добрались только до четырех «же». А я сегодня самонадеянно обещался вытерпеть до шести! Проклятье! Придется терпеть, иначе засмеют, как пить дать!
Я крепче стиснул зубы, как заклинание крутя в голове одну и ту же мысль – я должен вынести все это ради будущего человечества, ради будущего Земли! Я должен!
Глаза заволокло темной пеленой, и правая рука, оставленная без присмотра, упала на красную кнопку экстренной остановки. Гул начал постепенно стихать, мельтешение бьющих по глазам огней начало распадаться на отдельные вспышки, и бессердечная перегрузка убрала свою ногу с моей грудной клетки. Ну вот, я снова проиграл.
Центрифуга коротко дернулась, окончательно остановившись, и над моей головой распахнулся люк.
– С возвращением на землю! – обслуживающим центрифугу техникам такая вещь, как сочувствие, похоже была неведома, – Вы там еще живы?
– Не уверен, – прохрипел я, расстегивая ремни, – надо бы у врачей уточнить.
– Олег Викторович, вы как? – в проем, заполонив собой почти половину кабины, просунулась вихрастая шевелюра Антона, моего куратора по тренировкам.
– Опять облажался. В прошлый раз и то лучше выступил. Староват я уже, наверное, для таких подвигов.
Я выбрался из кресла, борясь с искушением себя ощупать, поскольку мне казалось, что после перенесенных нагрузок мое выжатое тело стало плоским как опустошенный тюбик зубной пасты.
– Вы что?! Мы сегодня за пять с копейками перевалили! И все медицинские показатели оставались в пределах нормы, – Антон подал мне руку и помог вылезти на помост, – Для новичка и почти без подготовки вы держались просто отлично! Многие даже более молодые выглядят куда хуже! Немного практики – и станете настоящим космонавтом!
– Да ладно меня утешать-то!
– Я честно! – парень чуть не обиделся, – И я абсолютно уверен, что с медкомиссией у вас проблем не будет. Вы в отличной форме.
– Ага… бодр, подтянут, как атлет, обожравшийся котлет, – я безнадежно махнул рукой и побрел к выходу, расстегивая комбинезон.
Вообще-то, если уж начистоту, то сегодняшний результат меня и вправду порадовал. Да, как обычно, хотелось большего, но и нынешнее достижение выглядело вполне достойно, так что Антон если и кривил душой, то самую малость.
Ведь в прошлый раз я вырубился уже на четверке, а сегодня поплыл только после пяти «же». Прогресс налицо! Тем более что формальные требования ограничивались сохранением работоспособности при трех. Маловероятно, конечно, что в полете может потребоваться какое-то содействие от профессионального химика-технолога, но соответствовать нормативам все же следовало. Кто же знает, как оно может обернуться.
Скажи мне кто-нибудь лет пять назад, что я буду жить и работать во «внешнем мире» за Стеной, чувствовать себя при этом вполне счастливым и всерьез готовиться к командировке на металлургическое предприятие, строящееся в поясе астероидов, я бы даже санитаров вызывать не стал, ибо медицина здесь уже бессильна. Только эвтаназия. Но Жизнь порой оказывается вычурней любого бреда, делая возможным то, что ранее не посещало тебя даже в самых дурных снах.
Когда Овод ошарашил меня, что за Стеной существует и активно развивается своя масштабная космическая программа, у меня ушло немало времени, чтобы подобрать челюсть с пола. Но вот, пожалуйста, я уже почти неделю проходил тренировки на центрифуге, а с понедельника меня ждали занятия на имитаторе невесомости. Отработкой разнообразных нештатных ситуаций на симуляторе корабля я занимался уже без малого месяц.
Разгерметизация, отключение связи или энергоснабжения – следовало быть готовым к любому повороту, пусть даже в действительности самой страшной катастрофой станет перегоревшая лампочка. И поэтому мне волей-неволей пришлось подтянуть свои познания и навыки по весьма широкому профилю задач. От астрономии и баллистики до экстренной медицинской помощи.
Единственной ложечкой дегтя во всем предстоящем медовом великолепии оставалась разлука с Юлей, и нашим годовалым Кирюшей. Разумеется, заботу о малыше вполне было можно перепоручить няне, но мы все же предпочитали растить и воспитывать сына самостоятельно.
Да и формат моей командировки не предполагал семейного отдыха, более напоминая вахту на далеком полярном промысле. Тут уж не до домочадцев со скарбом и малыми детишками, тут выживать и работать надо.
Мы с Юлей долго обдумывали полученное мной предложение, взвешивая все его плюсы и минусы, и только по итогам семейного обсуждения я дал на него свое согласие, несмотря на то, что такая командировка несла с собой не только серьезные издержки, но и очевидный риск. И здесь, как ни странно, на наше решение оказал существенное влияние такой неожиданный фактор, как ответственность за будущее потомков и человечества в целом.
Звучит нелепо и даже смешно, правда? Я сам, помнится, немало подивился и столь неожиданным мыслям, обосновавшимся в моей голове, и тому факту, что Юля вполне разделяла мою точку зрения.
По всей видимости, дело в том, что люди, вышвырнутые на обочину цивилизации, очень скоро понимают, что их дальнейшее существование всецело зависит от совместных слаженных действий. В такой ситуации оголтелые индивидуалисты обречены на неизбежное вымирание, и только те, кто, сбившись в тесный коллектив, как единое целое работают на свое общее благополучие, получают хоть какие-то шансы на успех.
Жесточайший экономический кризис, разделивший современную Историю на «до» и «после», и рассекший мир на части как метафорическими и так и вполне реальными стенами, казалось, навсегда отбросил значительную долю человечества в дремучее средневековье и обрек на вымирание. Те, кому посчастливилось жить в границах Первого Мира, вполне оправданно считали себя избранными, поднявшимися на борт Ноева Ковчега, несущего уцелевший очаг Цивилизации и Культуры сквозь штормовой океан войн, нищеты и голода, в который превратилась большая часть остальной планеты. Жуткими историями о том, что творится по ту сторону Стены, мамаши пугали своих непослушных сорванцов, а угроза депортации превратилась в наказание пострашней смертной казни.
В действительности же ситуация выглядела несколько иначе.
Кое-где люди и в самом деле скатились к откровенному варварству, существуя исключительно за счет разбоя и работорговли. В некоторые районы даже армия предпочитала не соваться, ограничиваясь охраной границ и возведением многих километров инженерных заграждений, которые, видимо, и послужили прообразом той самой Стены.
Другим территориям повезло чуть больше, и там населению удалось удержаться от ввязывания в бесконечные кровавые междоусобицы, но на этом вся их удача и заканчивалась. Жизнь в отрыве от всех благ цивилизации – не сахар. Голод и болезни являлись постоянными спутниками тамошних обитателей, для которых каждый день мог стать последним. Власти более благополучных регионов время от времени отправляли в те края миссии для проведения вакцинаций или мероприятий по ограничению рождаемости. Ведь для любого родившегося и выросшего за Стеной человека стремление выбраться в Первый Мир становилось подчас смыслом самой жизни. И удержание численности потенциальных иммигрантов в приемлемых рамках превращалось в вопрос безопасности. А эпидемии так и вовсе никаких границ не признают.
Но среди всеобщих разрухи и деградации попадались и более-менее благополучные очаги, где сохранилась определенная промышленность, позволявшая обеспечить вполне приемлемый уровень жизни. Логично рассудив, что их дальнейшие перспективы неразрывно связаны с расширением и развитием имеющегося потенциала, люди засучили рукава и принялись за работу, выжимая максимум из того скудного пайка, что им достался. И, надо сказать, немало в этом преуспели! Дошло до того, что на промышленный потенциал этих кластеров обратили внимание многие компании, базирующиеся в нашей метрополии.
Довольно быстро выяснилось, что многие производственные процессы выгоднее перенести на предприятия, расположенные за Стеной, а вслед за промышленностью туда же постепенно начали мигрировать центры исследований и разработок. Пока еще Первый Мир оставался безоговорочным лидером в области технологий развлечений и ублажения человеческих капризов и прихотей, но даже здесь все больший процент работ отдавался вовне.
Сам же Первый Мир тем временем претерпевал целую череду трансформаций, порожденных, быть может, слишком уж безбедным существованием. Подобно тому, как у человека, помещенного в стерильную среду, оставшаяся без работы иммунная система постепенно сходит с ума, провоцируя все более острые аллергические реакции на любую мелочь, закуклившееся внутри Стены общество также начало демонстрировать все более тревожные признаки деградации.
Начиналось все с Психокоррекции, пытавшейся создать человека без изъянов и пороков, но лишь разжегшей в итоге конфликт между «пустышками» и «чистыми». Затем точно такой же волшебной пилюлей, способной излечить любые душевные болезни, казались Медиаторы, обещавшие сделать счастливыми всех без исключения, но которые, сами оставленные без присмотра, очень скоро доигрались до смертельно опасного передоза. А подавляющее большинство простых людей, тем временем, все глубже погружалось в синтетические миры Вирталии, неделями не всплывая в реальность и порой по много месяцев не покидая своих крохотных жилых квартир-капсул.
В этой связи у меня в голове раз за разом рисовалась одна и та же ассоциация, когда внешний мир представлялся эдаким жилистым трудягой с грубыми намозоленными ладонями, который вынужден пахать с утра до вечера, чтобы прокормить себя и свою семью, а символом Первого Мира выступал заплывший жиром домосед, с трудом добирающийся даже до уборной и крайне смутно представляющий себе, как устроена жизнь за давно заросшим паутиной и грязью окном.
Для меня самого первая командировка за Стену стала самым настоящим шоком, когда рухнули все ранее выстраиваемые образы и концепции мироздания. Я увидел совершенно иное общество, закалившееся в целой череде испытаний, познакомился с людьми, не чурающимися дерзких экспериментов и риска, я попробовал на вкус другую, терпкую и острую жизнь, полную авантюр, свершений и открытий. И, знаете что, мне это пришлось по душе!
Ту поездку на завод «Тарпан изотоп» я считаю едва ли не самой большой удачей в своей жизни. Моя судьба, вообще, сложилась крайне причудливым образом, регулярно бросая меня в самое пекло событий, оказывающих влияние на ход Истории. Мне «посчастливилось» стать непосредственным участником и трагедии в «Айсберге» и скандала со «Светлым городом». Так что на нехватку такой вот своеобразной «удачи» я никогда не жаловался, и время от времени мне даже хотелось немного поскучать.
Но не тут-то было!
Расширение производства требовало ресурсов, и исчерпание почти известных месторождений редкоземельных металлов заставило людей обратить взоры в космос. Ведь один-единственный железно-никелевый астероид средних размеров способен удовлетворить потребности человечества в кобальте, марганце, молибдене и прочих ценных металлах на сотни лет вперед!
Таким образом, я снова оказался вовлечен в проект по спасению нашей цивилизации. На сей раз от ресурсного голода. И с полным правом мог говорить об этом, не обрамляя пафосные фразы в извиняющиеся кавычки. Я и в самом деле искренне верил в значимость и судьбоносность своей миссии.
В раздевалке, добравшись до своего коммуникатора, я обнаружил на нем дюжину пропущенных вызовов от Юли. Она прекрасно знала, где я нахожусь, и что во время тренировок я не смогу отвечать на ее звонки. И, тем не менее, она продолжала названивать снова и снова. А это означало, что произошло нечто действительно серьезное.
– Что стряслось? – я не стал тратить время на приветствия и прочие банальности.
– Отец в больнице. Кровоизлияние, – годы работы в секретариате Лиги научили ее излагать свои мысли кратко и четко, – Состояние тяжелое. Я вылетаю сегодня вечером. Ты со мной?
Способность Юли при необходимости переключаться в режим бездушного робота иногда меня откровенно пугала. Когда хорошо знакомый тебе человек начинает рассуждать о других людях, оперируя категориями, вроде «плюс», «минус», «работа», «отказ», то хочешь, не хочешь, а начнешь беспокоиться, примеряя такого рода оценки на себя самого.
Вообще, наши с ней отношения, несмотря на прошедшие годы и рождение Кирюши, до сих пор вызывали у меня определенное недоумение.
Холодной, расчетливой и предельно трезвомыслящей наследнице Клана Саттар не пристало идти на поводу у сиюминутных эмоций и связывать свою судьбу с человеком, обитающим, так сказать, этажом ниже, но Юля никогда не обращала внимания на мнение окружающих. Она всегда поступала так, как считала нужным. Здесь и сейчас. Пусть даже в ущерб имиджу и репутации.
И, знаете что, интуиция ее еще ни разу не подводила. Ее отчаянные и дерзкие выходки неизменно приводили в итоге к росту популярности и повышению авторитета. Даже ее отец, пусть неохотно, но признавал, что Юля обладает удивительным чутьем, позволяющим любой поворот событий обращать себе на пользу.
Именно поэтому я ощущал себя немного неуютно – от меня-то ей никакой выгоды не перепадало.
Но шли годы, и я начал уже воспринимать Юлю как вполне обычного человека, пока экстремальная ситуация не пробудила вновь к жизни ее темное механистическое нутро.
– Ты со мной?
– Разумеется! Когда вылетаем?
– Сегодня вечером. Билеты я уже забронировала.
– А как же Кирюша?
– Я уже договорилась с няней. Сложностей не будет.
И вот так всегда. По большому счету все ее вопросы являлись пустой формальностью. Ведь «Билеты я уже забронировала». Все учтено и предусмотрено ее холодным и расчетливым умом. Сопротивление бесполезно.
– Хорошо, скоро буду.
Всю дорогу до дома меня не покидало ощущение, что я не особо уверенно контактирую с землей под ногами. Александр Саттар, один из руководителей Лиги, всегда казался мне незыблемым монолитом, скалой, способной вынести любые потрясения. Известие о том, что его свалила болезнь, реально выбило меня из колеи. Да и прочие члены Лиги, полагаю, чувствовали себе немногим лучше.
Несомненно, за прошедшие несколько лет власть и влияние Лиги Корректоров существенно усохли, и ее участники более не могли свысока поплевывать на простых смертных, но и того, что оставалось, с лихвой хватило бы на несколько императорских семейств. Одной из основных заслуг Александра Саттара на посту ее Председателя являлось то, что в череде скандалов и кризисов ему удалось Лигу не только сохранить, но и в значительной степени зацементировать ее привилегированное положение, пусть и не настолько влиятельное как прежде. Таким образом, вакуум, образовавшийся после ухода Председателя со сцены, вполне мог засосать в себя очень и очень многое, превратив все его достижения в труху.
Мне в голову упорно лезла аналогия с внезапно прихворнувшим слоном, на спине которого доселе покоился наш мир. Мало того, что двое его оставшихся коллег могут и не вынести резко возросшей ноши, так они непременно еще и перегрызутся между собой за оставленное им наследство.
Как ни крути, а перспективы рисовались исключительно тревожные и смутные. И наши личные хлопоты виделись лишь мелкой рябью на гребне неотвратимого девятого вала накатывающих проблем.
– Переодевайся быстрей! – Юля буквально втащила меня в дом, – Алан на связи, и у него есть что-то важное для нас.
– Алан?! – опешил я.
– Да. Давай быстрей!
Юля метнулась обратно в гостиную, а я, на ходу скидывая кроссовки, побежал в ванную помыть руки, которые после занятий в тренировочном центре все еще пахли металлом и машинным маслом.
Я никогда не отличался страстной ревнивостью Отелло, но тот факт, что моя супруга висела сейчас на линии со своим бывшим, немало меня взбудоражил. Внутри меня всколыхнулась давно позабытая первобытная агрессия, требующая оградить свою половину от излишнего внимания других самцов. Что ни говори, a homo sapiens, несмотря на все свои технологические достижения, еще недалеко ушел от скачущей по ветвям обезьяны. Мне пришлось немного поднапрячься, чтобы войти в комнату с более-менее нейтральным выражением лица.
– Привет, Олег! – поприветствовал меня Алан, как только я переступил порог.
– Привет! – отозвался я, небрежно махнув рукой и усаживаясь на диван рядом с Юлей.
Я не разговаривал с Аланом с самого момента нашего отъезда, и сейчас, получив возможность как следует его рассмотреть, я не мог не отметить, насколько сурово обошлись с ним прошедшие годы. В иной обстановке я вполне мог бы его и не узнать, настолько сильно он изменился.
Легкая инфернальность никуда из его облика не исчезла, черные как смоль волосы и мефистофелевский нос с горбинкой никуда не делись, но я не мог не отметить, что в Алане появилась какая-то… обреченность. Примерно так, возможно, выглядит выложившийся до предела спортсмен, который уже знает, что на призовое место он может не рассчитывать, но добежать дистанцию до конца ему все-таки надо. Человек, который впереди уже не видит никакой перспективы, человек, у которого отобрали мечту.
Скандал со «Светлым городом» и так попортил ему немало крови, а тут еще я у него жену увел – было от чего впасть в депрессию. Но все же самым сильным ударом для Алана стало предательство Киры и последовавшее за этим временное отстранение от работ над архитектурой Вирталии, в которую он вложил немалую часть своей души. Понимание того факта, что тебя банально использовали, а потом еще и назначили козлом отпущения, кого угодно заставит сунуть голову в петлю, и то, что Алан в таких условиях сумел сохранить остатки разума и здравого смысла, свидетельствовало об изрядном запасе его внутренней прочности.
Хотя без последствий не обошлось, о чем свидетельствовала проступившая на его висках серебристая седина. А отпущенная им черная с проседью борода делала его не столько старше, сколько мудрее. По крайней мере, внешне. Глядя с моей колокольни, этот штрих только придавал ему респектабельности, в отличие от моей собственной изрядно прореженной прожитыми годами макушки, что лишь добавляло мне поводов для неприязни. Ничего не могу с собой поделать, вы уж извините.
– Для начала я хотел бы обрисовать общую ситуацию, – Алан привычно потеребил свой нос, как поступал всегда в моменты глубокой задумчивости или серьезного волнения, – На данный момент Александр находится в тяжелом, но стабильном состоянии. Его мозг пострадал весьма серьезно, но врачам удалось остановить развитие болезни и зафиксировать текущее положение дел.
– И насколько серьезно он пострадал? – от степени дееспособности главы Лиги зависело весьма многое.
– Он полностью обездвижен. Даже моргнуть сам не может, – Алан встрепенулся, – но все когнитивные функции в порядке, соображает он будь здоров, как и всегда.
– Но каким образом все смогло зайти так далеко?! – вспыхнула Юля, – Инсульт – не взорвавшаяся в голове граната, требуется время, чтобы накопились столь серьезные последствия. Как такое вообще могло произойти?
– После твоего отъезда Александр стал совсем нелюдимым, – я видел, как сжались Юлины губы, но она удержалась от ненужных эмоциональных комментариев, – он даже своего робоскретаря отключил. И спохватились мы только после того, как он вторые сутки не отвечал на наши вызовы. Когда приехали, он лежал на полу в прихожей. И, как я понимаю, лежал он там уже достаточно долго. Узнай мы о его приступе вовремя – последствия были бы куда менее тяжелыми, а так мы имеем то, что имеем.
– Понятно, – я почти физически ощущал, каких усилий стоит Юле сохранять такое внешнее спокойствие, – что дальше?
– Ему подключили киберкортекс, чтобы восстановить хотя бы речевые функции… в процессе мы узнали о себе много нового и интересного… мда… Вы же знаете, как он недолюбливает все эти современные штуки.
– Представляю, – мне стоило немалого труда удержаться от улыбки. Александр терпеть не мог все версии нейроинтерфейсов, а импланты так и вовсе ненавидел лютой ненавистью.
– Проблему вполне можно было бы разрешить установкой нейронных шунтов, но очевидно, что сам пациент от такого варианта откажется наотрез.
