Kitobni o'qish: «Грядущие боги. Книга 2: Возвышение Алайи», sahifa 2

– Не мы, – напомнил Нисий. – Не мы рискуем. Ты.

– Я, – печально согласился царь. – Что ещё? Чтобы малыми силами победить превосходящего в численности противника, у великих полководцев всегда находится удобное место для обороны, или для того, чтобы спрятать засадный полк – здесь ничего такого нет. Просто некуда заманивать врага ни обманным маршем, ни ложным отступлением…

Нисий кивал и уже начинал скучать, слушая бесконечное перечисление причин, по которым одержать победу не представлялось возможным.

– Я просто не знаю, что ещё сказать. Атаковать самим? Принять бой в поле?

Нисий развёл руками.

– Думай, царь! Меня больше нет рядом.

Эттерин взъерошил волосы.

– Ладно, начну перебирать всё по порядку. Итак, если мы… если я приму открытый бой, южане развернутся в обычный порядок и станут теснить нас… меня широким фронтом, держа наготове ударные отряды на каждом фланге и в центре, чтобы развить успех там, где им удастся сломать наши ряды. Если же мы будем держаться, нас постепенно обойдут с флангов и возьмут в окружение. Это верная смерть. Дальше – имеет ли смысл оборонять лагерь? На первый взгляд, это единственное, что может дать нам преимущество…

– Во имя богов Ордона, государь, почему ты не задашь себе самого главного вопроса, с которого нужно начинать любые размышления: чего от тебя ждут враги? – не выдержал Нисий.

– Ну, они ведь не глупцы, правда? – осторожно уточнил царь. – Значит, должны учитывать все те же возможности… С их перевесом в силе… – Он вдруг замолчал и улыбнулся. – Я понял, Нисий. Ну конечно – я должен подсказать им, чего от меня ждать. А потом обмануть…

– Хвала богам Ордона, ты хотя бы нащупал верный путь.

– Нисий, почему ты обращаешься к старым ликейским богам? Ведь сам всегда говорил, что в государстве должна быть только одна ведущая религия, и вера в Солнце среди всех самая разумная?

Старик поморщился.

– Во-первых, ты неправильно запомнил мои слова. Не самая разумная, а самая полезная для укрепления трона. Во-вторых, это не значит, что прочие исповедания нужно запретить. А в-третьих, ты ещё не составил плана сражения, от которого зависит судьба твоей державы, и вместо того, чтобы думать, придираешься к словам никчемного старика.

– Зачем ты говоришь так про себя? – воскликнул Эттерин почти в ужасе. – Ведь знаешь, как я тебя ценю!

– Ценил – когда я давал советы, – гнул свою линию Нисий. – Но теперь меня здесь нет. Вся ответственность на тебе. Так что не отвлекайся. Думай, царь, думай!

Царь улыбнулся. Он был совсем не глуп и прекрасно понимал, что без Нисия не стоил ломаного гроша. Не будь этого беспокойного старика, он вёл бы совсем другую жизнь, глупую, весёлую и уютную – ровно такую, какую подразумевал богатый дворец.

Он был бы, наверное, доволен собой. Не страдал бы, во всяком случае, от чувства раздвоенности, не ощущал себя скульптурой, которую узловатыми пальцами лепит по своему разумению, нимало не считаясь с мнением самого государя, мудрый и воинственный Нисий.

И мышцы лица не уставали бы от необходимости постоянно поддерживать выражение, скопированное со статуй великого Искиромака.

Да, он был бы по-своему счастлив… Только очень недолго.

Воистину, Эттерин не был глуп. Он понимал, что такого царя, каким он видел себя в глубине души, очень быстро лишают власти, а нередко и жизни.

Многое в Ликее было устроено плохо, но, по крайней мере, Ликея ещё стояла, кровь не струилась по её земле, и сады не сгорали в пламени войн – только потому, что за спиной неглупого, но слабовольного Эттерина стоял несгибаемый Нисий.

Солнце поднималось всё выше, в шатре становилось душно. Тридцатитрёхлетний царь вытер лицо, жестом попросил Нисия наполнить чаши и согнулся над картой.

– Итак, оборонительная позиция – единственное, что позволяет войску, уступающему в числе, хоть как-то уравнять силы. Из этого и будем исходить.

Царь на холме

По крутому склону к венчавшему холм кольцу повозок поднимались ещё десятка три человек. Эриной узнал по доспехам бойцов царской стражи. Что ж, туда кого попало не берут… Но что такое тридцать лишних клинков?

– Будь я проклят, если понимаю, что тут делается, – пробормотал он.

Нужно было промолчать: оказалось, за спиной стоял Гифрат, и отлично его расслышал.

– Могу объяснить: мы все тут исполняем свой долг. Ты ведь знаешь, что такое воинский долг?

– Так точно, господин всадник! – браво ответил Эриной с деревянным выражением лица.

– Вот и хорошо, а то у меня возникли некоторые сомнения, – негромко сказал Гифрат. – Конечно, всё это имеет уже мало значения, ведь мы больше не стражники, а солдаты. И тот гемандец уверял, что ты отлично сражался под стенами Мигарты… Однако не думай, что я забуду твою «поездку в имение».

– Не понимаю, о чём ты говоришь, господин всадник.

– Так я растолкую: ты сел в лужу под Южной стеной и поехал опускать концы в воду. Это понятно всякому благоразумному человеку. Захотел соврать – пожалуйста, но зачем нужно было выдумывать шпионов? Простой копьеносец, значит, их толпами ловит, а предводитель городской стражи понятия не имеет о врагах под боком?

– Я учту это на будущее, – ядовито пообещал Эриной.

– И прекрасно. А сейчас учти вот что: мы поставлены здесь, на холме, во исполнение воли царя Эттерина. И я очень надеюсь, что твоё замечание не означает сомнения в его мудрости.

– Никак нет, господин всадник! – гаркнул Эриной.

Царские стражи уже приблизились и прошли за кольцо повозок, которое служило защитникам холма единственным укреплением. Эриной с удивлением заметил, что с ними идут сам государь Эттерин и стратег Нисий, и ещё несколько слуг с шестами и длинными свертками.

Царь осмотрелся.

Холм возвышался в полутора стадиях от Южного тракта. Между ним и дорогой ликейские воины усердно копали рвы и возводили насыпи, укрепляя лагерь.

Тракт убегал вдаль, и у самого горизонта виднелись тёмные пятнышки конных разъездов.

Все знали, что колхидорцы уже близко, в нескольких часах пути отсюда.

Эттерин дал знак, и слуги начали устанавливать шатёр, а один из них развернул и укрепил на макушке холма царский стяг.

– А, мигартский герой? – весело воскликнул Эттерин, заметив Эриноя. – Хорошо, что ты здесь. На этом холме мне нужны самые лучшие воины!

– Рад служить тебе, государь! – отозвался копьеносец.

Когда шатёр был установлен, стражи встали вокруг него кольцом, а царь и стратег скрылись внутри.

– И что это, по-твоему, значит? – тихо спросил Эриной у Гифрата.

Тот поглядел на копьеносца с удивлением – никогда прежде Эриной не обращался к нему без известной доли подобострастия, хотя бы и вынужденного.

Эриной усмехнулся:

– Да брось, господин всадник. Мы с тобой оба смертники, и мы, и все эти две сотни «лучших бойцов». Нам отсюда не уйти. Особенно теперь, когда царь водрузил на холме свой стяг – да половина врагов ринется сюда, надеясь отрубить его венценосную голову. Ты же понимаешь: нас попросту приносят в жертву! И каким образом мы должны «защищать лагерь от бокового удара»? Мы же и пяти минут не продержимся…

– Заткнись, болван, – посоветовал Гифрат. – Мы все это знаем, и все молчим. Потому что мы солдаты, делаем то, что нам прикажут, и делаем так хорошо, как только можем.

Эриной промолчал. Перед ним вновь, как в тот раз, в Ликенах, вороватый предводитель лохоса городской стражи превратился в героического воина, получившего титул всадника не за мзду, а за подвиг.

– Верь в царя, живи для царя и умри за царя! – заключил Гифрат.

– Так и будет, господин всадник, – кивнул Эриной. – Так и будет.

Шатёр остался пуст – не для чего было нести сюда ни лежак, ни сундуки.

– Вот и нашлось подходящее место для боя, – промолвил Нисий. – Стоило только подумать.

– А всё-таки жутковато, – признал Эттерин. – Ты уверен, что ничего не хочешь исправить в моём плане? Он действительно хорош?

Нисий вздохнул и ответил:

– Если говорить со всей прямотой, то это самый паршивый план, о котором я когда-либо слышал.

Лицо государя вытянулось.

– Однако другого у нас нет и быть не может, – закончил Нисий. – Ты придумал единственное, что может подарить надежду. А победим мы или нет – зависит от сотни разных причин. Но на них мы повлиять уже не можем.

– А всё-таки – что в моём плане плохо? Теперь-то скажи!

– Он слишком сложен и требует точного расчёта времени. Это во-первых. Во-вторых, слишком большие надежды приходится возлагать на Теммианора, и именно в этой части план сложнее всего.

– Но ты очень подробно написал Темманору, что он должен делать…

– Он разбойник, а такую задачу должны выполнять самые лучшие войска. Левый фланг решит всё! Я бы сам возглавил его, если бы моё присутствие не требовалось в ударной части войска.

– Ну так выдели отряд для прикрытия фланга! – решил царь. – Пускай Теммианор только поддерживает его. Я понимаю, что на счету каждый солдат, но сила нашего удара будет зависеть не от количества воинов. А левый фланг для нас слишком важен.

– Мудрое замечание, – кивнул Нисий. – Я так и сделаю. Ну что ж, мне пора. Ты твёрдо решил остаться здесь?

– Конечно. Ты ведь понимаешь, что в центре от меня будет мало толку. В любом случае, мне просто может не хватить опыта, чтобы принять верное решение, если обстановка изменится. А солдаты будут смотреть на меня! Нет, моё место здесь. Ты сам сказал: наш успех зависит от сотни мелочей. Правый фланг не менее важен. Я обязан быть тут, чтобы вдохновить солдат. Тогда они будут держаться до последнего. А у тебя, – с улыбкой прибавил Эттерин, – появится лишний повод не медлить и разгромить врага как можно скорее, чтобы не подвергать лишней опасности мою особу.

– И мне не посылать сюда пару лошадей? – уточнил Нисий.

– Ни в коем случае. Чем бы ни кончилось дело, я не побегу.

Старик молча кивнул и, не в силах сдержаться, приобнял Эттерина. После чего, чтобы жест не показался фамильярным, тут же согнулся в поклоне.

– Я принесу тебе победу, государь! – пообещал он.

Они вышли из шатра, и все могли видеть, как царь благословляет стратега и остаётся на холме, рядом со своим стягом.

– Как по-твоему, копьеносец, что это значит? – тихо спросил Гифрат у Эриноя.

Тот отвёл глаза.

– Давай, копьеносец, шевелись, у нас ещё есть работа! – велел Гифрат и пошёл вдоль повозок.

Эриной отдал приказание, и бойцы его малого копья взялись за дело.

Взятые из обоза запасные копья они втыкали в землю позади повозок и набрасывали на них запасные нагрудники и шлемы. Эттерин с улыбкой наблюдал за ними. Нисий не слишком хорошо отозвался об этой идее, но царю захотелось повторить хитрость Лот-Хартуса, о которой рассказал прибывший из Мигарты гонец. Рассмотреть, что за спинами бойцов стоят чучела, враг сможет только вблизи, а издалека у него должно сложиться впечатление, что царь собрал на холме значительную часть своего войска.

Первый в его жизни план битвы всё больше нравился Эттерину. Когда у него наконец заработало воображение, всё оказалось не так уж сложно. Если враг превосходит числом – надо создать такие условия, в которых число потеряет значение, и бить его по частям.

Южане ожидают, что с малым войском Эттерин замкнётся в обороне – что ж, вот укреплённый лагерь, угрожающий продвижению по тракту. Большое войско может совершить обход и атаковать лагерь сразу со всех сторон – вот и холм, который прикрывает фланг. Пройти между холмом и лагерем можно только под ливнем стрел. Обходить ещё и холм – слишком долго, к тому же, колхидорцы не могут быть уверены, что на такой случай Эттерин не разместил где-нибудь летучий отряд.

А ко всему прочему, на холме стоит царский шатёр, и сам повелитель Ликеи на виду. У колхидорцев просто не остаётся выбора – со своим огромным войском они обязательно разобьют армию на две основные части и поведут одновременно две атаки: на лагерь и на холм.

Останется ещё тракт на левом фланге ликеян. Конечно, колхидорцы попробуют обложить лагерь со всех сторон, и скорее всего, это будет делать лохос тименианина Гефисила, который сейчас приближается с юго-востока. Теммианор идёт чуть в стороне от него, и ему ещё вчера отправлен приказ любой ценой не отстать от Гефисила и ударить по нему на тракте.

Гонец уже вернулся и принёс ответ Теммианора, уверяющего, что выполнит приказ. Однако тут Нисий прав: для наместника Сет-Ликеи, а по сути, всё-таки разбойника, задача слишком сложна. Вряд ли он даже сумеет разбить Гефисила, но достаточно того, что свяжет боем и не позволит ударить по левому флангу, от которого зависит исход битвы.

Зато в том, что Нисий одержит победу, Эттерин не сомневался ни на миг. Этот старик сам стоит целого войска!

Он прошёл вдоль повозок, переговариваясь то с одним, то с другим солдатом, даже сумел пару раз пошутить. Странно он себя чувствовал: и вдохновлённым, и испуганным одновременно. Чтобы не давать волю чувствам, он прибег к своему обычному приёму: вообразил себя актёром, исполняющим роль. Текст вызубрен, и нужно только следить за тем, чтобы вести себя на сцене так, как от тебя ждут.

Это всегда помогало ему: и на советах с высшими сановниками, и на встречах с иноземными послами. Помогло и теперь. Как хороший актёр чувствует настроение публики, так и царь всей кожей ощущал восхищённые взгляды солдат. Теперь уже никто не думал о том, что бойцов на холме катастрофически мало. Зато с ними сам государь, бодрый и уверенный в победе!

***

Действительно, даже мрачное настроение Эриноя было поколеблено. Однако и в хорошее оно не обратилось.

В Мигарте копьеносец начал мечтать о том, чтобы оказаться как можно дальше от Западного кряжа. И вот – домечтался!

Расстояние от того проклятого лабиринта, в котором нашли смерть его спутники, до холма близ Южного тракта измерялось не только в тысячах стадиев.

Здесь, перед лицом почти втрое превосходящего противника, ведьма наконец-то ушла из его головы. Теперь уже и хотелось бы подумать о чём-нибудь, кроме битвы, да не удавалось.

Присутствие царя, конечно, рождало некоторые надежды, и всё же сердце его замерло, когда он различил движение на Южном тракте.

Сначала вражеское войско казалось просто несколькими чёрточками на горизонте. Колонны появлялись из-за возвышенности, ныряли в ложбину, вновь возникали в поле зрения, чтобы исчезнуть за купой деревьев… Но вот уже стали ясно различимы манфалийские зубры на щитах передового лохоса, а поток южан всё не иссякал.

То тут, то там мелькали кавалерийские разъезды, но до стычек не доходило. Разведчики колхидорцев уже давно рассмотрели всё, что им было нужно, и только хотели убедиться, что ликеяне не сменили позиции, не выслали в сторону засадный отряд. Северяне им в этом не препятствовали и не стремились рисковать собой попусту.

Достаточно было посмотреть, как тяжеловооружённые манфалиты передового лохоса перестраиваются на марше, чтобы убедиться: это бывалые воины. Они встали стеной, прикрывая место развёртывания основного войска. Конники собрались на флангах. Остальные лохосы, подходя, без спешки выстраивались в боевые порядки.

Похоже, план сражения у колхидорцев был готов. Эриной мрачно усмехнулся: что же тут сложного? При своих силах они попросту раздавят оба укрепления по отдельности!

Он перевёл взгляд на восток. Оттуда вот-вот нагрянет тименианин Гефисил. Теммианору не удержать его, и копьеносец Эриной нисколько не удивится, если господин наместник Сет-Ликеи вовсе не поспеет к битве. Чего ждать от этого ублюдка? Говорят, в нём перемешалась кровь коренных ликеян, тех же манфалитов, ардов, калетов и прочей мрази…

«Мы – ликеяне!» Как же… Царь, видно, хватается за соломинки, раз вынужден внушать солдатам такую чепуху.

Однако имя Гефисила известно. Служа в городской страже, Эриной не проявлял большого внимания к разговорам на военные темы, и всё-таки слышал, что этого тименианина считают сильным стратегом. Даже странно было узнать, что он взялся воевать с Теммианором.

Впрочем, странность эта только кажущаяся. Если поразмыслить, Теммианор – не просто вожак разбойной ватаги. Он – единственная власть в Сет-Ликее. Взять его значило бы получить ключ ко всем тропам и припасам края. Кроме того, оставаясь в тылу, он серьёзно угрожал колхидорской армии. Гефисил не мог оставить его без внимания, и если бросил борьбу с наместником Сет-Ликеи, то лишь потому, что судьбу войны стало возможным решить в одном сражении.

Говорят, Теммианор не отстаёт и в нужную минуту помешает Гефисилу ударить во фланг ликеянам. Но Эриной гроша бы не поставил на ублюдка.

Между тем колхидорская армия наконец подтянулась и выстроилась сплошной линией. Эриной видел, с каким волнением наблюдает за южанами царь. Кажется, что-то уже идёт не так…

Впрочем, Эттерин сумел взять себя в руки и даже улыбнулся. Только Эриной и на эту улыбку не стал бы ставить своего гроша.

Время шло, солнце перевалило за полдень. В ликейском лагере начали разносить обед. На холм поднялись рабы с горячей едой и сушёными фруктами. Порции были невелики, чтобы солдатам не затяжелеть перед боем, зато отлично разрядили напряжение. Бойцы перешучивались, царь снова прошёл вдоль укреплений.

Но вот веселье испарилось: из складок холмов на востоке вынырнули колонны Гефисила.

– Ну наконец-то! – воскликнул Эттерин. – Я уже начал беспокоиться за прославленного тименианского волка: не заблудился ли он?

Эриной сделал вид, что шутка понравилась ему так же, как остальным. Кое-кто высказал и другие предположения, что могло задержать Гефисила в пути, в том числе и скабрезные. Эттерин посмеялся со всеми, но потом посерьёзнел:

– Не нужно отказывать в достоинстве противнику, который этого заслуживает! Оскорбляя его, мы оскорбим и себя, как бы сказав, что нам по силам только ничтожный враг. Нет, все эти южане – славные воины, и победить их будет совсем не просто. Но тем больше будет наша слава, когда мы это сделаем!

Гефисил приближался, и колхидорцы зашевелились, подтягивая ряды. Передовой лохос сгруппировался на левом фланге, около тракта, построившись на дюжину рядов в глубину. Эриной вытер об одежду вспотевшие руки. Скоро начнётся!

Похоже, Гефисил отлично представлял себе обстановку и собирался нанести удар прямо с марша. Его отряды сливались и на ходу выстраивались в фалангу. Это было жуткое и завораживающее зрелище.

Основная армия южан двинулась вперёд медленным шагом. Щит к щиту, над шлемами – частокол копий. По центру полоскалось знамя с наклонившим рога зубром, а справа колыхалась на ветру тименианская волчица, защищающая щенков.

И, конечно, никакого Теммианора не было видно.

***

Нисий отдал приказ, и пятьсот тяжёлых пехотинцев под командой всадника Ликиаса вышли из лагеря на тракт, перегораживая дорогу бойцам Гефисила.

«Старею», – подумал стратег. Он до конца был уверен, что Теммианор придёт. Этот разбойник умён и выдержан, но по натуре задирист, и трудно было представить, как он откажется от хорошей драки, где можно покрыть себя славой, ещё более упрочив своё положение. Тем более, от победы южан он в лучшем случае ничего не выигрывал, а в худшем – сильно рисковал.

Может быть, Гефисил разгромил наместника Сет-Ликеи в дороге?

Возможно. Но возможно и то, что Теммианор просто струсил.

Что ж, тем более уместен совет государя. Нисий поймал себя на том, что улыбается, думая о своём воспитаннике. Из парня выйдет толк! По правде говоря, называть его «парнем», конечно, было поздновато. Эттерину давно следовало взяться за ум. Но лучше поздно, чем никогда.

Нисий не покривил душой, когда высказался о плане, который составил царь. Задача предстояла сложнейшая, и слишком многое могло зависеть от случайностей. Но это и правда было единственное возможное решение…

Старый стратег выпрямился в седле, пристально наблюдая за движением вражеской армии. По его лицу никто не смог бы догадаться, какая буря кипит в его душе. Южане должны клюнуть на приманку! Должны, но пока вели себя так, словно холм их совершенно не интересует.

Нисий глянул влево и подумал, что, может быть, колхидорцы соразмеряют своё продвижение с Гефисилом – хотят, чтобы прославленный тименианин начал битву и загнал пять противостоящих ему сотен обратно в лагерь.

Да, наверное, дело в этом…

Но, по имя всех богов, как же медленно они идут!

На Нисия смотрели с ожиданием. Каждый командир был посвящён в свою часть плана, все ждали, когда стратег прикажет действовать. Но было ещё рано…

Наконец Нисий вздохнул с облегчением. Гефисил должен был обрушиться на Ликиаса через минуту, между армией южан и линией лагерных укреплений оставалось ещё полтора стадия, когда их войско разбилось на две группы. Показывая отличную выучку, лохосы, не теряя строя, разошлись.

Нисий не позволил себе улыбнуться, но в душе он ликовал. Как он и рассчитывал, на царский стяг нацелилась половина вражеской армии. Семнадцать тысяч – и столько же продолжает движение к лагерю.

– Господин стратег, не пора ли… – сунулся к нему один из лохаргов.

– Не пора! – оборвал он. – Стоять наготове, ждать!

Лицо его было каменно неподвижно, а голос божественно холоден. Казалось, он готов без раздумий предать смерти любого, кто может помешать исполнению его замыслов. В сущности, стратеги и лохарги, подумавшие об этом, были недалеки от истины…

Между тем в сердце Нисия отнюдь не было той невозмутимости, какую он старался показать. Враги разделились, но позже, чем он рассчитывал. Из-за этого всё может обернуться очень, очень плохо!

Слева грянули воинственные крики, земля дрогнула от топота ног. Три тысячи Гефисила перешли на бег и врезались в пехотинцев Ликиаса. Среди командиров послышался ропот, но Нисий даже не повернул головы. Ликиас был его учеником и предводительствовал одним из самых хорошо обученных лохосов. Его парни знают свою работу, и вооружение у них отличное. Гефисила ждёт неприятный сюрприз, если он рассчитывает смять их одним решительным натиском.

Глаза Нисия метались между группами основной армии южан. Правая достигла подножия холма, но ещё не начала подъём. Левая, нацеленная на лагерь, была уже менее чем в одном стадии.

– Лучники! – крикнул Нисий. – Навесом по врагу – бей!

В воздух взвились шесть тысяч стрел, и снова шесть тысяч, и снова. Колхидорцы подняли щиты и слегка замедлили шаг. Совсем чуть-чуть, и всё-таки…

Группа, атаковавшая холм, тоже подвергалась обстрелу. Перед боем Нисий велел сообщить каждому воину, что в этом бою все стрелы, какие есть в обозе, должны улететь во врага. Луки раздавали даже не самым лучшим стрелкам. Если это сражение будет проиграно, запас уже никому не принесёт пользы.

Между фалангами колхидорцев и лагерем оставалось шагов сто пятьдесят. На бег они перейдут за полсотни. Делать это раньше неразумно…

Враг ответил навесной стрельбой из-за спин фаланги, но южане делали ставку на рукопашный бой, и лучников у них было всего несколько сотен. Ликеяне тоже подняли щиты. Кое-где раздались крики раненых, но заметной пользы перестрелка колхидорцам не принесла.

Сто тридцать шагов, сто двадцать…

– Ликеяне – вперёд! – крикнул Нисий и махнул рукой.

– Вперёд! В атаку! – подхватили лохарги. – Держать строй!

Наверняка колхидорцы успели понять, что им грозит. Но сделать уже ничего не могли, даже если бы сумели придумать достойный ответ. В любом случае им пришлось бы нарушить строй, а значит, сделать все семнадцать тысяч лёгкой добычей северян.

Ликеяне наступали не сплошным фронтом, а уступами. Первыми, бросая наземь луки, лагерь покинули солдаты левого фланга. Отборная пехота, ветераны Тиртских походов, не уступающие выучкой отряду Ликиаса, они двигалась колонной. Манфалиты, тот самый передовой отряд, так красиво прикрывавший развёртывание войск, наступали глубокой фалангой, но двенадцать рядов – это ничто перед кинжальным ударом колонны.

Затем вышел центр, обычная регулярная пехота, и только потом – правый фланг, ополчение. На стыке левого фланга и центра плотной группой двигались бойцы царской стражи под командованием Демоакла. Там, где вражеский строй неизбежно рассыплется, их навыки будут незаменимы.

Отряды Феодока и Проклетия поддерживали ударную колонну. Бывшие стражники, они тоже должны хорошо себя показать, когда ряды смешаются.

Колхидорцы, атаковавшие холм, уже не могли отвернуть. Они всё ещё были уверены, что вокруг царского стяга собрано немалое войско, и не рисковали повернуться к нему спиной. Они поймут ошибку скоро, как только доберутся до укреплений, но будет поздно…

Правый фланг ликеян ещё только вышел из лагеря, а левый уже врубился в манфалитов и в минуту расколол их строй.

Нисий наконец улыбнулся.

Атака уступами, или косой фалангой, дело рискованное, и уж конечно, никто не мог ждать такого шага от ликеян, которым именно слева угрожал Гефисил. Однако Ликиас пока держался, и даже если бы его обошли, ударную колонну защищали вчерашние стражники Феодока и Проклетия.

Нисий, сопровождаемый Антохеном с его тридцатью телохранителями и группой гонцов, послал коня вперёд. Стратегу нельзя отрываться от войска, чтобы не терять драгоценные минуты при передаче приказа. Впрочем, пока что новых приказов не требовалось. Битва развивалась именно так, как следовало по плану Эттерина.

Имея меньше воинов, чем враг, ликеяне создали преимущество на небольшом, но самом важном в данный момент участке фронта.

Ударная колонна разбила фланговый отряд южан. Бойцы Феодока и Проклетия действительно отлично себя показали, стремительно рассеивая дрогнувшего противника.

Однако Нисий понимал, что радоваться ещё рано. Сейчас ликеяне находились под угрозой окружения. Центр держался, но ополченцам справа приходилось туго, и Гефисил мог в любое мгновение смять Ликиаса – и уж можно поручиться, он готов сейчас руку отдать, чтобы сделать это. Резерва для того, чтобы прикрыться слева, у Нисия не было – эта роль отводилась Теммианору.

Тем не менее, старый стратег успешно сохранял вид полного спокойствия. Колонна левого фланга развернулась на вражеский центр, превратившись в глубокую фалангу. «Боги Ордона, пусть Ликиас продержится ещё хоть несколько минут!» – взмолился Нисий.

Впрочем, богам Ордона молятся и колхидорцы…

– Приказ Феодоку, – распорядился стратег. – Занять положение позади ударной колонны левого фланга и защищать её тыл от Гефисила.

Было бы намного лучше направить туда конников, но все они были собраны позади ополченцев правого фланга – самой слабой части войска.

И правильно! На холме уже вовсю кипела битва, колхидорцы поняли, что обмануты обычными чучелами, и почти половина отряда покатилась по склону вниз, чтобы сокрушить ополченцев. По ним-то и ударили конники.

Минуты, минуты… Эттерин, держись! Ликиас, держись! Ополченцы, держитесь! Колонна левого фланга уже начала сминать центральные построения южан.

***

Эриной, вместе с другими, напрягая мускулы, навалился на повозку и перевалил её через вражеские трупы. Один из солдат бросил факел. Облитая маслом повозка покатилась вниз, сбивая и калеча тимениан, однако вскоре перевернулась и превратилась в один из десятков костров, опоясывающих вершину холма.

Беречь укрепления было уже незачем. Врагов всё равно оставалось слишком много, никак они не кончались… Сброшенные повозки хотя бы немного замедляли их продвижение и не позволяли наброситься на защитников всем скопом.

Рослый тименианин возник как будто из-под земли. Другой солдат отразил его меч, прикрывая Эриноя, и тот заколол врага. Благодарить было некогда: огибая горящую повозку, на холм уже поднимались новые и новые десятки.

Эриной поправил изрубленный щит на руке и бросился навстречу. Отбил направленное ему в лицо копьё, опрокинул неприятеля пинком, закрылся от удара слева, рубанул сам.

Справа солдат, который только что спас ему жизнь, рухнул, пронзённый копьём. Эриной дотянулся до его убийцы и полоснул клинком по руке.

На щит обрушился страшный удар. Копьеносец едва не упал. Тут же подался назад, машинально избегая коварного удара по ногам. Как ни старайся, а отступить придётся. Враги всё не кончались, не кончались…

Ещё один солдат погиб рядом. Рука, держащая меч, немела. Эриной с удивлением увидел глубокий порез, перечеркнувший бицепс. Кто-то едва не разрубил ему плечо – интересно, когда это случилось? Он не заметил.

Уклонившись от ещё одного удара копьём, он пнул противника в щит и, когда тот упал, вклинившись между двумя тименианами, одного толкнул своим щитом, а в другого вонзил меч. Для рубящего удара, кажется, не осталось сил.

Другой солдат, с проседью в бороде, попытался поддержать рывок Эриноя, но копьеносец вновь почувствовал, что кто-то нацелился нанести ему смертельный удар, и отступил. Бородач остался один и погиб.

Жалеть его было некогда – враги всё напирали и напирали, а защитников холма было уже слишком мало, чтобы сменять уставших бойцов первой линии.

Следующий противник Эриною достался особенно проворный. Он теснил копьеносца, пока тот не ткнулся во что-то спиной. Это оказалось одно из дурацких чучел, благодаря которым холм подвергся такой мощной атаке.

Эриной поспешил отгородиться чучелом от противника и тут же пнул вбитое в землю древко, чтобы опрокинуть его на врага. Воспользовавшись мгновенной заминкой тименианина, нанёс ему укол в шею. И опять был принуждён отступить – теперь на него навалились сразу двое.

«Это конец», – мелькнула в голове подлая мысль.

Эриной почувствовал, что у него больше нет сил. Принял очередной удар на щит – и рухнул на колено, сознавая, что уже нипочём не сумеет подняться.

Внезапно кто-то пришёл ему на помощь. Длинный клинок сверкнул в лучах солнца, подрубив ноги одному тименианину и оттеснив другого. Как это возможно, ведь позади уже никого не оставалось?

Эриной оглянулся. Ах да, конечно. Позади оставался ещё царь.

Красавец Эттерин стоял над ним и улыбался самой глупой улыбкой, которую копьеносец когда-либо видел в жизни. Эх, как он доволен собой! Почти все, кто его защищал, уже погибли, а он стоял у своего шатра, и с ним стояли его охранники – стояли, смотрели, как гибнут ликеяне один за другим, и соизволили прийти на помощь, только когда понадобилось закрыть прорыв!

В глубине души Эриной понимал, что сердится несправедливо. Именно так и должна вести себя царская охрана. Но слишком силён был пережитый страх…

– Вставай, герой Мигарты! – позвал его царь. – Победа близка!

Эриной кое-как поднялся на ноги. Первое, что он увидел, – южане ослабили натиск на верхушку холма. Царская стража знала своё дело и отбросила врагов, уже готовых торжествовать. Но кроме этого Эриной долго не мог увидеть ничего особенного, пока сам Эттерин не прокричал, перекрывая гром битвы:

– Держитесь, ликеяне! К нам идёт подмога!

Только проследив за взглядом царя, копьеносец увидел, что происходит на другом конце поля боя.

Там появились бойцы Теммианора! Спутать их с кем-то было невозможно, даже если ни разу не видел: никто больше не носил таких пёстрых облачений. Сразу видно разбойную натуру…