Kitobni o'qish: «Эдгар и Маргарита», sahifa 7

20. Возвращение

– Ваше величество, к вам с донесением гонец

От вашей дочери, принцессы Маргариты.

– О небо, я дождался наконец,

Ну что ж, мои объятия открыты.

Известие ж его едва не доконало.

Он вдруг замкнулся и удалился в кабинет.

– О, боже! Этого мне только не хватало!

Дрянная девка, что ж ты ждешь в ответ?

Что я приму тебя в свои объятья

С твоим ублюдком и с этим наглецом?

Так не бывать сему, тебе мои проклятья!

Отныне не считай меня отцом!

Полон решимости, искусно улыбаясь,

Он появился в тронном зале вновь.

– Скажите дочке: я не обижаюсь,

А во дворце их ждут забота и любовь.

***

– Вот видишь, что я говорила?

Отец мой – милый, добрый человек!

Ах, представляю, весть как удивила…,

Я так соскучилась, не виделись мы век.

Поехали ж скорей домой, обратно!

Нас ждут, и мы желанны там!

– Твое желанье, Маргарита, мне понятно,

Но и о людях надо думать нам.

– А ты спроси их, с чем они согласны,

Домой вернуться в милые края

Иль по дорогам кочевать опасным,

От родины все дальше уходя.

– Сдаюсь, любовь моя, ты победила!

Но тень сомнений все же есть,

И что бы ты сейчас ни говорила,

Король не до конца забыл про месть.

И, стоит нам вернуться, он покажет

Все лицемерие королей.

Боюсь, что гнев его на сына ляжет,

Не говоря уж о судьбе моей.

– Не бойся, не гневи ты бога.

Король простил и ждет нас всех домой.

У нас теперь открытая дорога

Мы наконец-то обвенчаемся с тобой.

Народ, бесспорно, был согласен с Маргаритой.

Ну и, конечно, бросив все дела,

Стал скарб сбирать в дорогу с неприкрытой

Радостью, переполняющей сердца.

И вот обоз уже в дороге,

Скрипят колеса, отмеряя путь.

И все мечтают о родном пороге,

Тоска и радость зажимают грудь.

Но Эдгар шлет лазутчиков к границе,

Не веря обещаньям короля,

– Журавль так высоко, я рад синице.

Что ты готовишь для меня?

И вот из поступивших донесений

Он узнает о лагере большом,

Шатры, палатки есть, нет укреплений

И сообщений, странно, нет о том.

– Ужель и впрямь король смирился?

Свежо предание, да верится с трудом.

Скорей его рассудок помутился.

Ну что ж, посмотрим, ближе подойдем.

Перед границей сделали привал.

Поставили палатки и подводы

Полукольцом, чтоб выдержать удар

И отступление обеспечить чтобы.

Настал рассвет. Рассеявшись, туман

Пред королевской ратью дал виденье,

Эдгара лагерь за ночь, как обман,

Как призрак, вырос, ввергнув в изумленье.

21. Последний бой

Да, то был Эдгар! И теперь они

Стояли в поле друг напротив друга.

– Поговорим потом, – сказал, – прости,

Мне хочется скорей увидеть внука.

Эдгар дал знак, и двинулась карета,

Король навстречу ей пошел, потом бегом…

И до сих пор в глазах картина эта:

Она в слезах спешит к нему с сынком.

Он обнял дочь, взял на руки младенца,

Потом в карету сели, не спеша.

И вот когда ее закрылась дверца,

У Эдгара оборвалась душа.

«Неужто я их больше не увижу?

Не обниму, не поцелую, не прижму

К своей груди. О, Ричард, Маргарита, вы же –

Вся моя жизнь!» – вдруг пронеслось в мозгу.

Вслед за каретой двинулись подводы.

Пересекли границу лишь, тогда

На флангах воинов подняли воеводы,

И конница помчалась на врага.

Бой завязался жесткий, беспощадный.

Приказ был: уничтожить всех!

Наспех телеги развернув обратно,

Рванули к лесу, бегство ведь не грех.

«Там топь болота, конница упрется,

Да и с пехотой будет легче воевать.

Хоть перевес огромный остается,

Надеюсь, лес нам будет помогать».

Но хитрости, коварству нет предела,

У леса поджидали беглецов стрелки.

Обоз подвергся мощному обстрелу.

Немногие ушли от их руки.

Меж тем карета с королем и Маргаритой

Остановилась у огромного шатра.

Все внутрь вошли, но полог был открытый,

И, оглянувшись, Маргарита обмерла.

Шум боя не было ей слышно,

Но видно было все как на столе,

Взглянула на отца и вышла.

– Будь проклят ты! – и вот она в седле.

– Догнать, схватить, вернуть ее обратно!

Но конь уж далеко и мчит стрелою в лес.

Как Эдгар прав был, стало ей понятно.

«А я не верила – видать, попутал бес!»

Прорвавшись к беглецам, она нашла Эдгара,

Тот отбивался от бесчисленных врагов,

Пытаясь защитить с остатками отряда

Женщин, детей и раненых бойцов.

Она примкнула к ним и, разрывая платье,

Пыталась как-то раны бинтовать,

Ткань быстро кончилась. Проклятье!

Схватила арбалет, не стала выбирать,

Вложив стрелу, прицелилась немного

И, выстрелив, убила наповал

Врага, что меч занес над женщиной убогой.

– Не зря, выходит, Эдгар обучал.

К побоищу подъехал сам король

И приказал остановить резню.

Он обратился к Эдгару: – Изволь

Сложить оружие и прекратить возню!

Да, Эдгар был прижат к болотам.

Отряд весь – горстка храбрецов

Да женщины с детьми, вдруг крикнул кто-то:

– Умрем в болотах, чтоб избежать оков!

Оружие побросав перед тираном,

Детей взяв на руки, обняв любимых жен,

Пошли в трясину, не ведо́мые Эдгаром,

А волею своей, был рыцарь поражен.

Он обнял Маргариту, с ней прощаясь,

Жалея, что не может сына так обнять,

Воткнул меч в землю и вслед всем, удаляясь:

– Сынишку береги! Живи! Ведь ты же мать.

Но Маргарита бросилась к Эдгару,

– Сын вырастет и, может быть, простит.

Обняв ее, они пошли на пару

По мху туда, где гладь воды блестит.

Болото нехотя, но принимало жертвы.

Плач женщин, крик непонимающих детей

У всех смотревших обрывали нервы.

Король все молча пропускал мимо ушей.

Он думал, дочь,инстинкту подчинится,

Вернется к сыну, как любая мать.

Но, осознав, что это не случится,

Он закричал, назад ее стал звать.

Он умолял ее одуматься, вернуться.

Послал за сыном, чтоб она смогла,

Его увидев, может быть, очнуться,

Дурман любовный сбросить со чела.

Меж тем влюбленные одни уже стояли,

По пояс утопая в вязкий ил,

Обняв друг друга, ясно понимали,

Что покидают навсегда сей мир.

Болото уж по грудь их поглотило,

Когда раздался детский плач,

И Маргариту прямо прострелило,

Ей сердце разорвал отец-палач.

Без сил повисла на руках у мужа,

Сквозь слезы глядя на дите.

Над их челом сомкнула воды «лужа»,

Разверзнув им бездонное нутро.

22. Раскаяние

Ребенок разревелся не на шутку,

Элиза с ним ушла, не чуя ног,

А успокоив сироту-малютку,

О нем молилась, чтоб не оставил бог.

Узрев смерть дочери, король лишился речи

И, на колени пав, закрыл глаза,

Губами еле шевелил, дрожали плечи,

А по щеке бежала горькая слеза.

«Упрямство ль это, иль непримиримость –

Ты называй теперь, как хочешь, свою блажь.

Явил бы раньше детям свою милость –

И не рыдал от горя бы сейчас.

Все были б счастливы: они, и ты, и внук.

Теперь утрата, как дамоклов меч,

Будет висеть, и сердце ныть от мук,

И эту ношу тебе не скинуть с плеч».

– Ты слышал? Внук! Святой отец? О, боже!

А где он, где? Немедленно ко мне!

– Он с нянькой. Успокоился, похоже.

С колен вы встаньте.

– Мой наследник где!

Элизу подвели с младенцем к королю,

Он взял ребенка и прижал к груди…

– О, Маргарита, Эдгар… Я его люблю!

Прости, господь… – и слезы потекли.

***

О, люди! Возлюбите бога!

Простите всем и возлюбите всех!

И вам откроется к бессмертию дорога,

И вам простится непрощенный грех!

***