Kitobni o'qish: «Былое и Настоящее», sahifa 4
Размер
Год назад, во время «Ночи музеев», пробиться в Пушкинский удалось только после 10 вечера. Как попал в бурлящую горную речку. Поток посетителей затащил меня в итальянский дворик и прижал к постаменту скульптуры Давида Микеланджело. Я посмотрел вверх. Прекрасное тело нависло надо мной.
«В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.», – вспомнился афоризм А. П. Чехова.
На второй этаж подняться не удалось. Мне пришлось остаться на месте и, задрав голову, продолжать рассматривать скульптуру. Взгляд упирался в ноги и руки. Лицо было почти не видно из-за его выпуклой груди. Это высокое искусство. Но в жизни самое важное в теле это размер.
Мне пришлось в этом убедиться на следующий день. От посещения ночного мероприятия я чувствовал себя приобщённым к жизни бомонда. Когда вышел прогуляться на улицу, то увидел вывеску – «Магазин итальянской одежды и обуви». Не мог не зайти. На стеллаже виднелись красивые ботинки. Они были настолько хороши, что стали бы для меня домашними тапочками. Но остались только 38 размера, когда мой – 43. Понравилась зимняя куртка Columbia так, что я был готов носить её при малейшей прохладе даже летом. Но остались только 54 размера, амне нужен был 50.
Всё-таки хорошо иметь 54, да ещё быть ростом выше 180 сантиметров. Вдруг случится оказаться на пляже? И вот прошлым летом получилось побывать на южном берегу Флориды. Я вышел на пляж, и удалось-таки выглядеть по-богатырски. Правда, для этого пришлось до боли развернуть плечи и набрать в лёгкие как можно больше воздуха. Не выдыхая, шагать подпрыгивающей походкой к океану.
Вода была тёплая. Я плавал между буйков, поглядывая в сторону берега. С каждым поворотом народу на пляже становилось всё меньше. Публика потянулась к отелям. Когда я в очередной раз посмотрел в сторону песка, утыканного солнцезащитными зонтиками, то никого не увидел. Пора было на ужин. Я поплыл к берегу. Где было мельче, встал на ноги. Вода доходила уже до подбородка, но до берега было ещё метров 50.
Вдруг всплеск, и я увидел между собой и пляжем спинной плавник. Последний тут же исчез. Акула! Ощущение было такое, как будто все 5 литров моей крови одновременно ворвались мне в голову.
Единственное желание, когда опасность рядом в океане, это ринуться на сушу. Что делать?! Между мной и прибоем под водой притаилась смерть. За спиной Куба, но расстояние до острова – 80 миль. Оставалось одно – сжаться, стать карликом. Как бы вообще исчезнуть. Я что есть силы свёл плечи и поджал ноги. Но этого было мало! Пришлось выдохнуть весь воздух из лёгких, но меньше 44 размера и 140 сантиметров роста сократиться не получилось.
Прошла минута, две, три… Рядом со мной больше ничего не появлялось. Где акула? Уплыла? Или она рядом под водой и раздумывала, какую ногу или руку оттяпать первой? Вдруг сзади меня со стороны открытого океана послышался громкий шлепок по воде. Я обернулся и увидел уставившийся на меня огромный выпученный глаз и широко разинутый клюв…Это был наглый мелкий пеликан. По всей видимости, усилия по уменьшению размера тела были настолько удачны, что прямой потомок птеродактилей собирался меня заглотнуть. От наглости птицы ко мне вернулась решимость. Мой рывок в направлении берега был неудержим. Вот руки оказались над водой и, значит, спасены. Несколько бросков дальше – и грудь вне опасности. Ещё движения – и плавки над водой. Наконец я весь целиком выскочил на берег.
На следующий день у меня опять получилось производить впечатление широкоплечего высокого человека. Правда, для этого пришлось до боли развернуть плечи и заполнить лёгкие до отказа воздухом. Не выдыхая, шагать к океану, приподнимаясьна каждом шаге.
Но лучше стать как Давид. Чтобы никаких магазинов, ботинок, курток. А главное, быть из мрамора – ни одной акуле не по зубам.
Ну и погодка
Как и на любом телевидении, на американском есть канал погоды. Каждый день я смотрел полминуты, или две, если новая девушка-метеоролог была очень симпатичная. Больше привлекали каналы, где шли боевики. Энергичные погони. Перестрелки в деталях. На экране пистолет дёргался вверх. Пулю показывали крупным планом в замедленном полёте, перед тем как дать ей размозжить череп жертвы.
Но 27 августа 2011 года с 11 утра и до 5 утра следующего дня все мои мысли были о погоде. Шёл непрерывный репортаж об урагане «Ирина». На картинке с метеоспутника он выглядел как белёсое пятно с неровными краями. Перемешанная масса воды и воздуха вращалась вокруг центра с огромной быстротой. Скорость ветра по кругу достигала 119 км/час, и урагану присвоили первую категорию. «Ирина» промахнулся попасть в Мексиканский залив и катился вдоль восточного побережья США в направлении Нью-Йорка с линейной скоростью всего лишь 35 км/час. Это напоминало замедленное движение пули на экране в боевиках.
На канале погоды продолжали сообщать последнюю информацию о продвижении. Уточняли направление, скорость ветра, ширину фронта. К двум часам дня выяснилось, что мой городок попадает в полосу его движения. Я почувствовал лёгкое беспокойство. Одно дело смотреть, как пуля в боевике летит в голову злодея. Совсем другое – когда обнаружилось, что нашёлся смертельный кусочек свинца, который летит прямо в тебя.
Тем временем стали появляться эксперты и советовать, как спастись. Оказалось, что в критический момент нужно лечь в ванну, чтобы не быть унесённым ветром вместе с деревянными панелями, из которых сколочен дом. Я порадовался, что во время последнего ремонта не заменил ванну на душ.
К четырём часам на канале начали появляться репортажи о ситуации на побережье Северной Каролины и Вирджинии. Огромные волны накатывались на пустые пляжи. Ветер срывал крыши с покинутых домов. Почти все жители эвакуировались. Но появиласьдругая опасность, сопровождающая ураганы, – возможность появления торнадо. Но где это случается – всегда неожиданно. Это как в боевике, когда в тебя вдруг стреляют из невидимого места. Мой дом располагался далеко от океана, и волны были не страшны. Но торнадо был реальной опасностью. Я пошёл в ванну тренироваться, как быстро прятаться в случае угрозы.
В семь вечера авангард урагана принёс ливень и сильный ветер. Глаз «Ирины» в это время рвался в многочисленные казино Атлантик-Сити. Реки переполнились водой и в низких местах уже перекатывались через асфальтированное полотно дорог. Представители полиции начали призывать жителей сидеть по домам и не пытаться спастись бегством. Для убедительности демонстрировались кадры, на которых полузатопленные машины дрейфовали в руслах ручьёв, превратившихся в реки.
Около одиннадцати часов вечера центр урагана оказался между Атлантическим океаном и Филадельфией. Прямо посередине этого пространства в комнате дома, отделённого от стихии тонкими стенками, перед телевизором сидел я. На экране метался метеоролог. За ним на огромном дисплее шла битва между красным, зелёным, жёлтым, и серым цветами. Каждый из них представлял различные уровни атмосферного давления. В какой-то момент метеоролог световой указкой чертил галочку на дисплее и объявлял угрозу торнадо в соответствующей этой метки местности.
К двенадцати часам закорючки на дисплее стали появляться всё чаще. Указав на очередную, метеоролог объявил, что угроза торнадо – над центром Филадельфии. Ещё далеко, но я уже чувствовал себя как на фронте. Пришлось оттащить кровать с телевизором в самый дальний от окна угол комнаты.
Ещё через полчаса после очередной метки на экране метеоролог объявил: торнадо возможен в местности между городом Томс Ривер и пересечением дорог номер 70 и 72. Я похолодел. Вихрь торнадо начинал собираться прямо надо мной. Я бросился, как по инструкции, в ванну. Наставление оказалось недостаточно подробным. Нужно ли было сразу ложиться в чугунное изделие или ждать признаков, что дом готов подняться на воздух?
Я сел на стул и стал припоминать, как вели себя герои боевиков в критических ситуациях. Они улыбались и шутили. Это не подходило, – кроме меня, в комнате не было никого. Решение пришло само – ждать, когда снесёт крышу, и только после этого залезать в ванну с одеялом и подушкой. Метеоролог конкретного тоже больше ничего не сообщал.
Прошло ещё полчаса. Я напряжённо прислушивался к тому, что говорил метеоролог. Когда он объявит отбой тревоге? Вдруг весь дом вздрогнул от удара чего-то тяжёлого совсем рядом. Началось! Что за этим? Порыв ветра швырнёт исковерканную оконную раму внутрь комнаты? Крышу сдёрнет с дома и вместе с натянутыми на аттике бельевыми верёвками унесёт в пространство?
Но ничего этого не последовало. Прошло ещё полчаса. Сидеть в ванной становилось холодно. Наконец метеоролог объявил, что опасность миновала. Ураган покинул нашу местность и продолжил движение к Нью-Йорку.
Было почти утро, но от напряжения невозможно было заснуть. Как успокоиться? Пришлось переключить телевизор на канал, чтобы посмотреть боевик. Там стреляли, гнались, дрались, но сколько же в этом было успокоения для меня!
Следующим утром решил прогуляться. Ярко светило солнце. Метрах в двадцати от входа лежало старое дерево. Это его падение произвело столько шума прошедшей ночью. Постоянного ветра почти не было. Но время от времени резкие сильные потоки воздуха, отставшие от урагана, налетали на деревья с разных сторон. Теперь я интересуюсь погодой чаще и замечаю метеорологов не только с красивыми длинными ногами в коротких юбках.
Будь спокоен
В сосновом лесу между Хьюстоном и Остином мы с женой стояли у края холма, где находился исследовательский центр с названием «Научный парк». Открывался прекрасный вид на соседний холм, также заросший хвойными деревьями. Садящееся солнце теряло яркость, зелень леса вдалеке всё больше темнела у основания холма, почти до черноты. Стихало, всё вокруг наполнилось умиротворённостью заката. Оттого голос жены, прервавший молчание, был особенно резок.
– Через неделю я лечу на конференцию в Нью-Орлеан. Ты можешь подождать меня здесь или поехать туда на машине, – сказала она.
Похоже, я имел выбор?! Это был мой третий день в Америке. В Москве я водил «Запорожец». Машина с двигателем в 40 лошадиных сил, механической коробкой передач и с момента сборки на заводе – с неработающим ручным тормозом. А здесь у жены был «Мицубиси» в 150 лошадиных сил, за рулём которого я ещё не сидел ни разу.
– Да, поеду, – бодро ответил я.
Начались тренировки. Автоматическая коробка передач и табун в 150 лошадиных голов освоились быстро. Помогли пустынная дорога и присутствие ближайшего полицейского милях в двадцати у въезда в городок под названием Баструб. Нужно было наметить маршрут. Как каждый знает, это очень просто. В интернете сайт – «GoogleMaps». Вносишь адреса старта и финиша. Маршрут готов. Но проблема. В 1998 году не было такого сайта. «Google» вообще не существовал.
Я добавил к моему словарному запасу слова «машина», «Нью-Орлеан», «джаз», «виски со льдом» и поехал в местную библиотеку за помощью в прокладывании маршрута. Библиотекарь оказалась очень сообразительной. Прослушав мою речь, она решила, что я ищу поблизости место, где можно выпить. Потом она всё-таки поняла, что произношу ещё и слово «Нью-Орлеан». Здесь она совершенно удивилась, так как до Нью-Орлеана было 650 километров, а ближайший бар находился за углом. Ковбои побросали свои книги и столпились возле меня. В результате мозгового штурма я получил распечатанную карту с обозначением дорог. Не хватало пустяка. Я не смог узнать номер схода, который вёл к нужной мне улице Бурбон в Нью-Орлеане. Если пропустить этот съезд, то можно было продолжать двигаться дальше на север и оказаться Нью-Йорке.
И вот наступило решительное утро. Жена уехала накануне, грустно посмотрев на машину, как бы прощаясь. Перед отъездом я положил рядом на сидение карту и свои водительские права, на которых по-русски было написано: «Международные».
«Будь спокоен», – сказал я про себя и резко нажал педаль газа.
Первое испытание ждало меня уже через двадцать минут. Передо мной появилась развилка. Дорога № 87 и № 87 деловая. Согласно карте я должен был ехать по той, что с № 87 до пересечения с трассой № 10. И ни слова о № 87-й деловой. Какую из двух выбрать?
«Будь спокоен», – сказал я себе.
На развилке одна из дорог уходила чуть левее, другая – немного правее. Вся моя поездка была как бы вопреки обстоятельствам. Я правша, но наперекор поехал налево. Повезло. Через час передо мной был указатель на дорогу № 10.
И вот передо мной был уже Хьюстон. Скоростная автомагистраль начала петлять, обходя центр города. Над ней появилось множество указателей с названиями съездов в Хьюстон. Моей задачей было случайно не сойти. Это было просто. Среди указателей над дорогой я высматривал № 10 и держался полосы, которая проходила под этой надписью. Это гарантировало, что я не собьюсь. Я был настолько уверен в себе, что уже начал любоваться городским пейзажем Хьюстона. Проезжая под очередным табло, я небрежно посмотрел вверх. № 10 исчез, но появился знак, что предельная скорость не меньше 60 км/ч.
«Будь спокоен», – подумал я, чувствуя себя ослепшей пулей.
Что было делать? Выход был только один. Держаться левее, дальше от правых полос, чтобы не попасть на сход. Центр Хьюстона остался позади. Я удалялся от города, но по какой дороге? Наконец появилось табло с № 10. Я вздохнул с облегчением.
Через какое-то время полотно трассы поднялось на бетонные опоры. Слева был океанский залив, под опорами и справа – болото. Скоростная магистраль стала похожа на бесконечный мост, который терялся вдали. Бензина в баке оставалось меньше четверти.
«Будь спокоен», – заклинал я себя.
Спокойнее от этого не стало. Была реальная опасность заночевать по соседству с крокодилами. Мобильные телефоны в конце 90-х были редкостью, и у меня его, конечно, не было. Через каждые 10 километров располагались телефонные будки с надписью «Неотложная помощь». Но звонить и просить о подмоге выходило далеко за рамки моего запаса английских слов. Прошло ещё полчаса, и стрелка – указатель бензина в баке упёрлась в красную черту.
«Будь спокоен», – повторил я снова и переключил радиоприёмник на канал джазовой музыки, чтобы Нью-Орлеан казался ближе.
На дороге появился указатель, зазывающий в стрип-клуб. Выбор был невелик: или ночевать рядом с крокодилами, или провести ночь в стрип-клубе. Я свернул с автомагистрали. Перед зданием, расцвеченным неоновыми огнями, стояла бензоколонка.
Через полчаса в приподнятом настроении, но с налётом лёгкой грусти я был снова в пути. Ещё через три часа показался центр Нью-Орлеана. Наступил решительный момент. Мне нужно было правильно сойти. Я выучил название нескольких улиц, которые вели к моему отелю. Ковбои в библиотеке разошлись во мнениях о том, есть ли название хоть одной из этих улиц в обозначении сходов.
– Съезжай там, где будет очередь на сход. В Нью-Орлеане все едут увидеть «французский квартал», так как больше там смотреть нечего. Отель, который тебе нужен, на улице Бурбон, а это как раз там, – напутствовал меня один из ковбоев, посетивший Нью-Орлеан.
«Будь спокоен», – промелькнула мысль.
«У меня ещё полбака бензина, и если я ошибусь, то жене придётся искать меня где-нибудь в Джорджии!» – подумал я с ужасом.
Я пристроился к самой длинной очереди на сход, как советовал ковбой в библиотеке, и, действительно, оказался во французском квартале. И, о чудо, впереди через улицу я увидел название Бурбон-стрит. Согласно инструкции ковбоев она вела прямо к отелю, где проходила научная конференция. И уже собирался газануть через перекрёсток, но увидел перед собой знак «Одностороннее движение» и стрелку, указывающую направо.
«Будь спокоен», – опять сказал я себе и чуть не влетел в автомобиль, который резко затормозил перед моей машиной.
Для московского автолюбителя конца 90-х улицы с односторонним движением были совершенно в диковинку. Я поехал по стрелке направо, уже полностью потеряв способность сопротивляться судьбе. На следующем перекрёстке указатель повернул меня на 90 градусов в том же направлении. Потом в конце улицы – ещё раз. Я уже больше не сопротивлялся, я полностью потерял веру в себя.
«Будь спокоен», – я продолжал говорить как заклинание.
Время было уже около семи вечера, и начинало стремительно темнеть. Я остановился под козырьком входа в какой-то отель. Я поднял глаза. Это была моя гостиница. Я снова был решителен и уверен в себе.
«Я спокоен!» – чуть во весь голос не прокричал я.
Я вышел из машины и стал прохаживаться рядом с гостиницей. В этот момент в конце улицы появилась жена. Подходя к отелю, она увидела нашу «Мицубиси». На её лице было такое удивление, что, казалось, её глаза увеличились как минимум в два раза. Увидеть нашу машину целой и невредимой было для неё явным шоком.
«Будь спокойна!» – наверное, мысленно она произнесла.
Потом жена буднично посмотрела на меня. Стало обидно, что всё удивление ушло на «стального коня» в 150 лошадиных сил. Я поставил машину на парковку, и мы пошли прогуляться по Бурбон-стрит, где так много джаз-кафе и стрип-клубов.
«Будь спокоен!» – нужно говорить себе в любой ситуации и тогда всё получится!
По любви
В рассказе А. П. Чехова «Дама с собачкой» замужняя саратовчанка поехала на юга, где у неё случились романтичные отношения с женатым москвичом. Было ли это по любви, или они просто под настроение пригубили коктейль из солнца, крымского портвейна и напористого прибоя? Когда они разъехались по семьям, то не забыли друг друга. Между ними осталось притяжение. И, значит, всё, что случилось, было по любви. Между ними появилось это влечение, которое соединяет в одно целое не только мужчину и женщину, но мужчину и мужчину или женщину и женщину. Любая форма этого притяжения – в зачёт.
Чеховская героиня гуляла по морской набережной, держа собачий поводок в одной руке, а зонтик – в другой. Попробовала бы она так пройтись по Манхэттену. Там она была бы обязана вместо зонтика держать в руке целлофановый пакетик, чтобы собирать какашки за собачкой. Но не весь Нью-Йорк так строг к собаководам. Например, Бронкс. В Van Cortland Park можно с собакой гулять без поводка.
Парк для меня стал местом регулярных утренних пробежек. Многие совмещали бег с выгулом собак. Однажды я, как обычно, был на своей регулярной дистанции. По утрамбованной песчаной дорожке я поднимался по склону. Мне навстречу спускался мужчина внушительного размера. В полушаге за ним сбоку бежала его овчарка. Почти поравнявшись, мы были уже готовы, не останавливаясь, обменяться обычными приветствиями, как вдруг он резко остановился. На его лице изобразилось радостное удивление. Овчарка воткнулась в него сзади и оскалилась на меня. Я остановился и на всякий случай тоже радостно улыбнулся.
В этот момент удивление на его лице сменилось восхищением.
– Is it yours!/ это твой! – выпалил бегун.
«Что имеется в виду?» – промелькнула у меня мысль.
В его словах было мало смысла. Я на пробежке был один.
«Вероятно, мне послышалась фраза: “Is it you?/ это ты?”»
Мне бегун был незнаком, но нужно избежать осложнений.
– Hi! I’m glad to see you!/ Привет! Рад тебя видеть – на всякий случай был мой ответ.
– Is it yours?/ это твой? – повторил незнакомец и показал рукой на кого-то сзади меня.
Я повернулся и увидел молодого оленёнка. Всё прояснилось. Когда бегун спускался мне навстречу с горки, он заметил лесное животное, следующее за мной точно так, как его собака – за ним. Ему пришла в голову мысль, что оленёнок домашний. Когда же прелестное животное присоединилось ко мне? Я этого не заметил. В продолжение пробежки неожиданный попутчик не отставал. Встречные, завидев странную парочку, весело улыбались. Мне только оставалось отвечать тем же.
После бега следовало прогибание спины. Я сел на скамейку и стал прогибаться. Во время каждого касания затылком травы передо мной появлялась мордочка оленёнка. Его глаза оказывались совсем рядом с моими, и от этого я чувствовал все больше нарастающее притяжение между нами. Почему он оказался здесь один? Обычно молодые оленята путешествуют с матерями. Следующим упражнением было подтягивание. На каждом моём движении вверх и его голова поднималась в том же направлении. Он явно хотел быть со мной во всём.
То, что оленёнок совершенно не боялся людей, было неудивительно. Все скачущее, летающее, плавающее население нью-йоркских парков ручное, как домашние животные. Но почему он выбрал меня, чтобы следовать как за матерью и играть как с братцем? Как появилось это притяжение? И казалось, что ему уже невозможно быть без меня. А я, в свою очередь, стал подумывать, как поселить его в своей квартире под видом домашнего животного.
Случайность или нет? Саратовчанка, конечно, была обречена, прогуливаясь по морской набережной, вступить в романтические отношения по любви. Сердце её было истерзано жизнью на периферии, в компании мужа – мелкого карьериста. Гуров, измученный пошлым семейным бытом, тоже неслучайно ответил ей всем сердцем. Их пути могли не пересечься. Но обязательно вот так встретились бы какие-нибудь другие похожие двое. И для них всё было бы тоже по любви. И этот оленёнок мог столкнуться не со мной, а с кем-то ещё. И у него появилось бы такое же притяжение к тому другому потому, что ему было одиноко.
Во время следующего упражнения – отжиманий – появились лесничие и попросили меня направиться к небольшому холму за поляной. Там оленёнка ждала мать. Я должен был туда пойти, так как он всё время следовал только за мной. И это был единственный способ отвести его к матери. Мы все – я, оленёнок, лесничие и толпа любопытствующих – пошли к холму. Когда оставалось метров тридцать, он увидел мать. Оленёнок бросился бежать к ней и через минуту стоял возле неё. Они потянулись мордочками друг другу, потом развернулись и вошли в лес. За всё это время он ни разу не посмотрел в мою сторону. Притяжение между нами исчезло. Стало грустно.
