Kitobni o'qish: «Школа волшебства на краю Тихолесья», sahifa 2
– Что именно ты надеешься здесь найти? – буркнул Эмис.
– Я не надеюсь. Я ищу.
Когда Иней пропал, все решили, что виноват Зияющий дракон. Один из сапог мальчика был обнаружен в Тихолесье, обгорелый, еще дымящийся. Зияющий дракон не раз забирал детей из Ингельнука. Волшебники все как один покачали головой – мол, конечно, жаль, но смотрители зверинца постоянно погибают, такая уж у них опасная работа – и возвратились к своим делам. Даже Ба поверила.
Но Роса не такая!
Сколько она себя помнила, они с Инеем чувствовали друг друга. У нее в голове всегда было что-то вроде карты, на которой Иней изображался маленькой сверкающей точкой. Если кто-нибудь спрашивал, где Иней, она просто мысленно открывала эту карту и тут же узнавала ответ. И вот теперь он исчез, но горящая точка никуда не делась. Карты больше не было, а точка продолжала светиться. Так что Роса знала точно: Иней по-прежнему здесь, он где-то есть, просто она почему-то не может его найти.
Никто не хотел ее слушать, и она не могла их винить. Ей и самой верилось в это с трудом. Поэтому вместо того, чтобы кого-то переубеждать, она решила заняться сбором доказательств того, что Иней жив.
Сначала она отправилась туда, где волшебники нашли сапог, и обследовала обгоревшие следы налесной подстилке. Оказалось, что Зияющий дракон изрыгал огонь на удивление аккуратно: был выжжен только небольшой участок травы. Но что это могло значить? Роса не понимала.
Тогда она начала расспрашивать деревья.
Тихолесье было очень древним, оно существовало задолго до того, как королевство Эрири стало называться Эрири, а Южные земли стали Южными землями. Многие деревья в нем были вовсе не деревьями, а чудовищами, которые глубоко заснули в тени и так до сих пор не проснулись. Первым делом Роса разбудила скрюченную ольху – та когда-то была драконом. На это ушла не одна неделя: Роса прибегала к дереву при любой возможности, когда удавалось улизнуть от бабушки, и кричала в драконье сознание, пока кора, которой он успел обрасти, не начала трескаться и сползать. Дракон почти ничего не помнил, но не сомневался, что в тот день, когда Иней пропал, он уловил запах мальчика, в одиночестве направлявшегося к ручью.
Тогда Роса пошла к ручью и там обнаружила еще одно древнее чудовище. Оно выглядело как бревно, но на самом деле было великаншей под одеялом из мха. Ей не понравилось, что ее беспокоят, и, если бы не боггарт, Росе могла бы угрожать реальная опасность. Но, поворчав как следует, великанша рассказала, что помнит, как мимо проходил беловолосый мальчик и, возможно, дракон. Они направлялись на север, вдоль ручья, в самые густые заросли Тихолесья. Больше она ничего не знала.
Через несколько месяцев после исчезновения Инея один из волшебников-учителей сделал странное открытие: он обнаружил второй сапог Инея.
В школе.
Сапог лежал в одном из неиспользуемых коридоров, на подошве отчетливо виднелись инициалы Инея. Неужели он сбросил сапог и отправился в лес в одном носке, а там его похитил Зияющий дракон? Если это так, почему никто его не видел? Может быть, кто-то нашел сапог в лесу и принес его в школу? Но зачем?
Какая-то бессмыслица.
Роса шла вдоль ручья по скользким от водорослей камням и подгнивающим листьям. Чих бежал следом. Днем в лесу было мало блуждающих огней, обычно они отдыхали до наступления темноты. Роса оставила позади спящую великаншу, направляясь все время на север. Больше ей не удалось найти здесь древних чудовищ, хотя на их поиски она потратила несколько недель.
Роса остановилась возле какой-то коряги, положила ладонь на грубую кору и прислушалась. Она изо всех сил старалась не падать духом, в конце концов, сегодня она только начала поиски. Но всякий раз, отправляясь в Тихолесье, чтобы узнать что-нибудь о судьбе Инея, она возвращалась ни с чем, поэтому так сложно было поверить, что этот день окажется более удачным.
Она никогда не перестанет искать брата, но с каждым днем бремя надежды становилось чуть тяжелее, прирастая горькой тоской.
– Чем ты занимаешься? – спросил Эмис, все еще держа руку на кинжале.
– Пытаюсь расслышать сердцебиение.
Эмис посмотрел на нее, разинув рот.
– В дереве что ли?
– Здесь не все деревья настоящие. Некоторые когда-то были чудовищами. И ты об этом знаешь, ты же слушал бабушкины сказки.
Эмис торопливо попятился, коснулся спиной ствола и отскочил в испуге.
– Д-да.
Роса продолжила путь. Вдалеке завыла гончая Аннуна, и девочка постаралась не думать о ее горящих глазах, мерцающих в тени. Вокруг становилось все темнее, толстые ветки сплетались над головой, а трава под ногами почти пропала, и брат с сестрой ускорили шаг. Роса в уме высчитывала, сколько времени у них осталось, прежде чем Ба что-то заподозрит и отправится на поиски внуков. Бабушке не нужен был защитник в виде боггарта, когда она выходила в лес. Почти все чудовища беспрекословно подчинялись ее мысленным приказам.
Чих остановился и припал носом к земле.
– Чих, – позвала Роса, но пес лишь завилял хвостом. – Чих!
– Давай потише, – шикнул Эмис.
Роса прошла напрямую через колокольчики и присела на корточки рядом с Чихом. Что-то виднелось между корней дерева среди опавших листьев – похоже на одеяло или какую-то одежду. Она раз десять проходила мимо этого места, но прежде ничего не замечала.
Чих заскулил. Роса сунула руку под корни, задев красные мухоморы, которые, ломаясь, испускали мутные сладковато пахнущие облачка, и сжала пальцы на ткани.
Вещь оказалась крупнее, чем Роса думала, и когда она наконец вытянула ее из-под лесной подстилки, вверх взметнулся фейерверк жухлых листьев. Ткань была запачкана землей и пахла плесенью и грибами.
– Роса? – окликнул сестру Эмис.
Роса не ответила. Она нащупала воротник, уже прекрасно зная, что держит в руках, – зная еще до того, как нашла взглядом вышитые ею же самой кривоватые инициалы «И. М.».
Это был плащ Инея.
Глава третья, в которой Кай Морриган просит об услуге
Роса хотела сразу же пойти домой и тщательно осмотреть плащ, который спешно сунула в свой мешок, но у кромки леса их с Эмисом ждала служанка. Она сообщила, что Росу хочет видеть кто-то из учителей. При этом у нее были такие круглые глаза, что Роса осознала, насколько сильно перепачкалась. Впрочем, ей не было до этого никакого дела.
Вопросы роились в голове, когда она поднималась по извилистой горной тропе. Как плащ мог оказаться в такой лесной глуши? И почему он не был обгоревшим, как сапог?
Скала, где тренировались самые юные волшебники, располагалась высоко над Ингельнуком. Это был утес с плоской вершиной, до которого можно было добраться только по выдолбленной в камне лестнице. Сверху открывался вид на Тихолесье, темным пятном растекавшееся на север до самого горизонта. На западе виднелось измятое волнами море, а на востоке – скалистые Мрачножуткие горы, укутанные туманом.
На ветреном склоне сгрудились около пятидесяти младших учеников волшебной школы в возрасте от восьми до четырнадцати лет. Их посохи озаряли утес удивительным свечением: на кончике каждого сверкал небольшой кристалл, заполненный светом – природным волшебством, собранным и подчиненным при помощи таинственной алхимии, в которой понимали далеко не все волшебники. Существовало звездное волшебство, солнечное, огненное и лунное. Из того, что было известно Росе (а это были жалкие крупицы знаний), все волшебники пользовались одними и теми же заклинаниями, не важно, какая стихия им покровительствовала. Однако некоторые заклинания срабатывали лучше, если их накладывали солнечные волшебники, другие – если лунные… Бабушка как-то сказала, что волшебники похожи на музыкантов: они могут сыграть любую композицию, какую захотят, но некоторые мелодии написаны специально для скрипки, другие – для арфы или барабанов, и играть музыку, предназначенную не для твоего инструмента, всегда сложнее.
Мастер Коннор жестом отозвал Росу в сторону. Ученики практиковались в заклинаниях на стайке брауни – довольно безобидных чудовищ, приведенных из зверинца. Эти маленькие существа, покрытые шерстью, походили на морщинистых старичков. Некоторые из них были простыми домовыми духами, любившими уборку и готовку и по ночам выбиравшимися из своих укрытий, чтобы помыть посуду или сделать что-то еще по хозяйству. А другие брауни доставляли немало хлопот. Они владели простейшей магией, которая помогала им перемещаться на большие расстояния, вызывая на подмогу ветер. Школьникам предлагалось призвать свой собственный ветер, чтобы противостоять вредным брауни, а задачей Росы было вмешиваться, когда ученик мог пострадать. Уже очень скоро у нее дел было невпроворот.
– Осторожней, мисс! – крикнула она девочке, беспорядочно размахивавшей посохом. Брауни вылез откуда-то сзади и куснул ее за лодыжку.
– А ну отцепись! – велела Роса.
Брауни взвизгнул и сбежал, но девочка уже успела разрыдаться. Ее чары разрушились, и блестки солнечного света дождем посыпались в траву.
– Ты впустую тратишь волшебство, дитя, – пожурил ее мастер Коннор.
Девочка расплакалась еще сильнее. Роса подумала, что учитель и в самом деле должен быть строгим, даже несмотря на то, что восстанавливать волшебство солнечного света проще всего: он просачивается сквозь тучи даже в дождливые дни.
Обычно Роса ловко обращалась с брауни. Стоило лишь ухватить их за шиворот, и они тут же становились тихими и беспомощными, как котята. Но сегодня она была рассеянна, так что под конец занятия ее руки были расцарапаны и из ранок сочилась кровь.
После урока мастер Коннор отчитал Росу за невнимательность: брауни залезли к нему в книги и разбросали страницы по склону. Росе было велено собрать их, хотя это не входило в ее обязанности. Девочка пробормотала извинения, стараясь придать лицу туповатое выражение. Она давно обнаружила, что это самая подходящая линия поведения: если учитель считает, что ты недалекого ума, тебе многое сойдет с рук. Играть эту роль слишком убедительно даже не требовалось.
Пока Роса собирала вырванные листы, солнце успело опуститься за горы. Тем вечером разыгрался такой ветер, что девочке удавалось настигнуть добычу, только если она цеплялась за какой-нибудь выступ или застревала в зарослях утесника. Роса очень быстро взмокла и начала выходить из себя.
На фиолетовом небе взошла луна. Несколько юных магов высыпали на лужайку перед школой и начали собирать лунный свет.
Роса застыла на месте. Она словно наблюдала за тем, как кто-то снимает метлой паутину. Лунный свет кратко вспыхивал и перемещался внутрь волшебного посоха. Иногда ребята наклонялись и зачерпывали его ладонью.
Девочка задумалась, каково это – дотронуться до света. Она часто представляла себе это. Ей казалось, что серебристый лунный свет должен быть прохладным и немного скользким, как рыбка. Свет звезд был нежным, кремового оттенка, наподобие слоновой кости. Наверное, и на ощупь он такой же гладкий и легкий. Солнечный свет и свет огня, конечно, теплые, но свет огня скорее всего должен потрескивать на ладони, а солнечный – липнуть и растекаться, как мед.
У Росы начало покалывать пальцы. Она заставила себя отвернуться от волшебников.
Собрав все страницы, которые удалось найти, Роса побежала вниз, в замок, и оставила их в кабинете мастера Коннора. Но на выходе она увязла в потоке учеников, спускающихся по главной лестнице на ужин в пиршественную залу. Девочка прикинула, что быстрее всего домой можно добраться с третьего этажа, через коридор, ведущий ко входу для прислуги.
Вдруг по толпе побежала волна шепота. Роса сразу догадалась, что это означает. И действительно, на лестнице появился сам Кай Морриган. Он шел в компании девочки, которую Роса знала лишь как одну из его постоянных спутниц. Казалось, он совсем не замечает ни пристальных взглядов, ни перешептываний, которые повсюду сопровождали его, ни того, как школьники отпрыгивают в сторону, освобождая ему путь, точно перед ними сам король. Одна ученица, поторопившись, оступилась, и Кай задержался, чтобы помочь ей подняться. Друзья смотрели на счастливицу с восхищением.
Роса бросила злой взгляд на Кая, а потом, опустив голову и работая локтями, двинулась сквозь толпу. Некоторые волшебники неодобрительно косились на нее, но большинство не обращало никакого внимания.
– Роса? – послышался чей-то голос. – Роса Мейлог?
Девочка повернулась, ожидая увидеть кого-то из слуг, но обращенное к ней лицо принадлежало не кому иному, как Каю Морригану.
Другие школьники огибали его, мантии развевались, словно плавники удивительных рыб. Кай уже миновал середину лестницы и теперь, повернувшись, смотрел на Росу снизу вверх. Более того, спустя мгновение он решительно направился вверх, ей навстречу, и ребята вновь расступались, пропуская его.
У Росы запылали щеки. Обычно никто не замечал слуг, если только они чего-нибудь не натворили. И вот с ней заговорил волшебник, и не просто волшебник, а сам Кай Морриган, будущий спаситель королевства Эрири. Он смотрел ей прямо в глаза, на губах играла легкая улыбка. Росе захотелось убежать.
– У тебя все хорошо? – спросил он.
– Что? – Роса растерянно заморгала, а потом быстро поправилась: – Простите, сэр?
– Твои руки, – пояснил он, указав на царапины.
– A-а. Это мне сегодня с брауни не повезло.
Кай кивнул.
– Вспомнил. Сегодня их должны были ловить младшие, да?
Кай учился уже в старших классах – неслыханно для мальчика его возраста. Большинство волшебников не покидало младшего звена, пока им не исполнится хотя бы четырнадцать лет, а некоторые вообще никогда не добирались до старших классов, если их волшебство не было достаточно сильным.
– А с вами-то все в порядке? – Роса с любопытством оглядела его с ног до головы.
Она не могла найти ни одного свидетельства того, что Кай совсем недавно сразился с самым страшным чудовищем королевства. Напротив, он выглядел здоровым и отдохнувшим, мантия безупречна, темные волосы даже немного причесаны. Роса обратила внимание на его глаза: яркие, светло-карие, они напоминали ей по цвету сосновые шишки на солнце. В этот момент девочка как-то особенно остро почувствовала застрявший хворост в своих спутанных волосах.
– Да, – протянул Кай с ноткой недоумения.
– Я слышала, вы вчера ночью боролись с Зияющим драконом, – начала Роса. – Э-э… сэр. Говорят, что он вас чуть не убил и что у вас шрам вот отсюда досюда.
Она показала на себе, а Кай слабо улыбнулся в ответ:
– Люди чего только не говорят.
Это ничего не объясняло, но Роса не знала, что дальше делать, поэтому просто стояла рядом с ним и ждала.
– Слушай, – Кай, казалось, был смущен, – я хотел извиниться за Гавейна. Не следовало ему говорить так о твоем брате.
У Росы дрогнуло сердце. Удивительно, Кай еще помнил об их вчерашней встрече, и это при всей его легендарности.
– Ничего страшного, – шепнула она.
– Неправда, – твердо сказал Кай. – Понимаю, ты, наверное, и знать меня не хочешь, но можем ли мы поговорить? У меня есть одна просьба.
Роса смотрела на него во все глаза. Мысль о том, что Кай Морриган станет просить ее о какой-то услуге была так же нелепа и смехотворна, как если бы директор школы решил попросить об услуге Чиха.
Если только он не…
Она подумала о Гавейне: юный волшебник был жестокосерден, и, возможно, Кай немногим отличался от друга. Что, если это какой-то розыгрыш? Школьники иногда подшучивали над прислугой, особенно над поварами. Поздно вечером они проникали на кухню и съедали весь пудинг, а на его место клали, например, речной ил.
– Какая просьба?
Кай расцвел, как будто получил от нее согласие.
– Давай встретимся возле дерева-души завтра после уроков. Я тебя надолго не задержу, обещаю.
Ничего не понимая, Роса пыталась привести в порядок мысли. Но Кай просто одарил ее одной из своих задумчивых улыбок и снова растворился в толпе волшебников.
Глава четвертая, в которой Роса видит в отражении не себя
Следующим утром Роса почти не сомневалась, что беседа с Каем на лестнице ей просто приснилась. О чем с ней мог разговаривать самый известный волшебник королевства?
Она лежала и смотрела в потолок. Он был скошенным, потому что комната располагалась на чердаке, а кровать примостилась в углу. Если откатиться влево, можно было упереться носом в крышу. Кровать Инея стояла прямо напротив, аккуратно застеленная чистым бельем. Роса каждую неделю выносила одеяло брата на улицу, чтобы освежить. Она не разрешила бабушке убрать вторую кровать из комнаты, хотя та предлагала Росе – в обычной для нее спокойной манере – поставить на это место платяной шкаф, который бы полностью принадлежал ей.
Роса не смотрела на кровать брата, на холодное одеяло и непримятую подушку. Она знала (поняла это со временем), что самое сложное – это засыпать и просыпаться. Днем, чтобы не так сильно скучать, она могла отвлечься на работу и тайные вылазки в лес. Но проснувшись посреди ночи или лежа в постели в утренней тишине, она была совсем одна наедине со своим горем: только она и пустая кровать Инея.
Роса встала, оделась и глянула на себя в старое зеркало, все истертое и потускневшее, как ее одежда. Серо-синяя туника и брюки – обычная форма прислуги в Ингельнуке – выглядела вполне прилично, почти без пятен от травы. А вот плащ являл собой жалкое зрелище, хотя когда-то он был даже красив. В школе волшебства не забывали о тех, кто работает на открытом воздухе: каждому выдавали плащ, прошитый магической ниткой, которая отгоняла холод. Благодаря этому волшебству мягкая серая шерсть испускала легкое мерцающее свечение. Однако смотрителю зверинца трудно было сохранять плащ в чистоте, и с годами свечение становилось все более тусклым из-за грязи и мелких прорех. Кроме того, одна из верхних пуговиц на плаще Росы оторвалась, поэтому девочка, пытаясь защититься от ветра и холода, застегивала его наискось. А ее белым волосам, достаточно длинным, чтобы приходилось убирать их за уши, все же не доставало длины для того, чтобы собрать в хвост. Да и подстрижены они были неровно.
Нет, ну разумеется, Каю не о чем было разговаривать с такими, как она. Наверное, его друзья тайком поглядывали на них на лестнице и хихикали в кулачок. И сегодня, если она придет вечером к дереву-душе, Кая там точно не будет, а его дружки всласть посмеются над глупой служанкой.
Одно радовало: сегодня была очередь Джека готовить завтрак, и по домику плыл аромат печеных яиц с моллюсками и тостов с маслом. Еще в доме пахло братьями, но к этому Роса привыкла. Она протолкалась к столу, распихав локтями Киффина и Эмиса. Киффин улыбнулся и по своему обыкновению растрепал ей волосы. Ему исполнилось пятнадцать, и он был почти так же красив, как сам о себе думал. Обычно они игнорировали друг друга, хотя только Роса делала это нарочно.
Роса пнула Джека ногой под столом, подавая знак. Ей не терпелось хоть кому-то рассказать о плаще Инея. Но его сонное выражение лица ничуть не изменилось.
Роса пнула еще раз. Джек уставился на нее растерянно, а потом вздохнул и протянул тост.
– Можно было просто попросить.
Роса заскрежетала зубами от злости. Вот Иней сразу понял бы, что́ она имеет в виду. Ей даже не пришлось бы его пинать под столом: он бы и по лицу догадался.
– Ты, – сказала бабушка, пронзив Росу взглядом, который буквально пригвоздил девочку к стулу. – Ты сегодня со мной. Пора гнать паразитов у гуартегов.
Роса онемела от негодования. Чем же она заслужила самое противное задание изо всех возможных?! Задание, которое бабушка обычно оставляла для того внука, которого желала наказать. Потом-то Роса, конечно, вспомнила, что много чего успела натворить, например, ослушавшись бабушку, ускользнула вместе с боггартом в Тихолесье. Она метнула ядовитый взгляд на Эмиса, но тот был весь поглощен водружением моллюсков на тост, сосредоточившись на своем жизненно важном деле, как голодный волк.
Роса вздохнула. Когда перед братьями стояли тарелки с едой, не было ни малейшего смысла даже разговаривать с ними, не то что ругаться и угрожать отомстить.
Остаток утра Роса провела вместе с бабушкой и гуартегами, перетаскивая ведро с лекарством, напоминавшим зеленые сопли. Гуартеги паслись на нижних склонах горы, возле речушки Моррель, которая, лениво извиваясь, сползала с Синих гор и текла дальше по Тихолесью. Замка отсюда видно не было, но ветер время от времени доносил запах печного дыма.
Гуартеги походили на огромных черных коров. Их глаза были так же черны, как шкура, и светились умом, от которого становилось не по себе. Они питались мясом (предпочитали человеческое) и передвигались с какой-то ленивой грацией. Копыта гуартегов звенели, словно тихие колокольчики, от чего ужасно хотелось спать к полному удовлетворению самих зверюг, прекрасно видевших, какой эффект они производят на людей.
Для Росы утро тянулось бесконечно. Ее работа состояла в том, чтобы заливать мерзкую зеленую жижу в глотки гуартегам, неизбежно пачкаясь в процессе, пока Ба успокаивала чудовищ, отправляя команды прямо им в сознание. От лекарства гуартеги начинали кашлять и кашляли до тех пор, пока из пасти не выпадало нечто, напоминающее изумрудную змею. Само собой, у чудовищ и паразиты были не как у обычных зверей, а чудовищных размеров. Роса должна была поймать этого гигантского червя прежде, чем тот скроется из виду, и отсечь ему голову лопатой. В половине случаев коварные твари все-таки умудрялись ускользнуть в воды Моррели – именно туда, куда ходили на водопой гуартеги, так что этому кошмару не было конца и края из года в год. Вообще, почти в любой работе с чудовищами было мало приятного, но именно бесполезность лечения гуартегов выводила Росу из себя настолько, что хотелось рвать на голове волосы.
– Ну ладно, иди уже, – проворчала бабушка.
Просить дважды не пришлось. Роса была так рада отделаться от кашляющих зверюг, что тут же и думать забыла об одежде, перепачканной зеленой слизью.
– Бу!
На дорожку прямо перед ней кто-то выпрыгнул. Роса взвизгнула и отшатнулась назад. Но это оказался всего лишь боггарт, на этот раз принявший вид мальчика. Он ловко подхватил ее, не давая упасть.
– Напугать тебя сегодня было как-то слишком просто, – в голосе боггарта звучало разочарование. – Что случилось?
– Устала смертельно, вот и все, – буркнула Роса. – Эмис наябедничал бабушке, и теперь меня ждет как минимум неделя наказаний.
Боггарт покачал головой. Его мальчишеское обличье всегда было того же возраста, что Роса, так что сейчас он выглядел лет на двенадцать. У него были большие черные глаза, странно отражавшие свет, черные кудри и пылающие румянцем щеки. Тщеславные боггарты никогда не выбирали себе некрасивые обличья. Как и Роса, он был одет в одежду прислуги. Когда боггарт стоял на месте, его можно было принять за человека, но двигался он как дым и не оставлял на земле следов. А вместо ногтей у него на пальцах темнели длинные когти – так было всегда, какое бы обличье он ни принял.
– Как по мне, так лучше б ты вообще ее не слушалась, – сказал он. – Вот выйдешь за меня замуж и сможешь делать все, что захочешь.
Роса закатила глаза. Боггарт часто обещал (или угрожал, это как посмотреть) взять ее в жены. Впервые это случилось, когда ей было года четыре или чуть больше. В тот день она играла в Моррели вместе с Инеем и порезала ногу об острый камешек на дне. Боггарт наложил ей повязку из паутины и пообещал, что, когда они поженятся, он построит замок из камней гладких, как стекло, а еще будет приказывать камням в речке уползать с ее пути. Роса никогда не давала согласия выйти за боггарта замуж, в основном по той причине, что плохо понимала, что это значит, хотя в глубине души думала так: если уж придется во взрослом возрасте становиться чьей-то женой, то почему бы не выбрать в качестве мужа боггарта, своего лучшего друга?
Ему она, разумеется, не собиралась об этом сообщать. О женитьбе у нее было мало сведений, но одно она знала точно: будущий муж должен попросить выйти за него замуж. А боггарт, как и многие чудовища, был о себе слишком высокого мнения, чтобы унижаться до просьб.
– Я рада, что ты не спишь, – призналась Роса и рассказала ему про найденный плащ Инея. Она не хотела пускаться в объяснения в лесу, когда ее мог услышать Эмис, а после прогулки боггарт сразу отправился спать. Боггарты вообще много спят, даже больше, чем кошки, иногда по несколько недель подряд.
Выслушав ее внимательно, боггарт нахмурился.
– Почему же волшебники его не нашли? Они же прочесывали лес.
– Потому что ничего они не прочесывали! – резко бросила Роса. – Только делали вид. Плащ почти не пострадал, обгорела только самая кромка.
– Как и сапог… – Боггарт еще сильнее нахмурился. – Что бы ни случилось с Инеем, дотла он явно не сгорел.
Роса кивнула. Тропа обогнула поросший вереском пригорок, и впереди возник замок. Прямо под ним располагалась скала Вороньего племени, зеленый отрог с плоским выветренным камнем наверху. Сейчас там проходил урок мастера Эдельмита с участием Амфизели. Ученики отрабатывали защитные заклинания, а неподалеку стоял Киффин, готовый в любой момент прийти им на помощь. Ведь Амфизель могла утомиться от бьющих в глаза лучей света и решить в качестве украшения насадить себе на рога пару-тройку юных волшебников.
– И это еще не все. – Роса наклонилась к боггарту, и сердце заколотилось у нее в груди. – В тот день Иней был в другом плаще.
– Уверена?
Роса закусила губу.
– Почти.
Иней крайне редко надевал новый плащ, который получил в подарок в канун прошлого зимнего солнцестояния. В тот день руководство Ингельнука одарило каждого из слуг новой форменной одеждой и бутылкой сливочного ликера (или мешочком шоколадных конфет – тех, кому еще не исполнилось шестнадцати). Иней жаловался, что свежее сияние плаща не давало ему спокойно красться по Тихолесью, и это была чистая правда. Однако сказать такое кому-то, кроме сестры, значило признаться, что они с Росой бегают играть в лес, полный чудовищ.
– Получается, – задумчиво произнес боггарт, – кто-то подбросил плащ Инея в Тихолесье и слегка подпалил, чтобы создать видимость, будто его забрал Зияющий дракон.
Роса почувствовала облегчение: боггарт самостоятельно пришел к тому же выводу, что и она сама.
– Именно. А если этот кто-то подбросил плащ…
– Значит, он мог подбросить и сапог, – закончил боггарт ее мысль.
Они долго и пристально смотрели друг на друга, пытаясь осознать всю серьезность произнесенных слов.
– Что будем делать? – спросил наконец боггарт.
– Не знаю, – ответила Роса и сжала кулаки. Ею овладело знакомое чувство отчаяния. Что они могли сделать? Допустим, им удалось найти доказательства того, что Инея не сжег Зияющий дракон, но Роса не могла не признать, что они не слишком убедительны. Кроме того, эти доказательства никак не объясняли, куда Иней пропал на самом деле.
– Второй сапог нашли в школе, – заметил боггарт.
– В коридоре под Серебряной башней, – подтвердила Роса. – Но ты слышал Инея на кухне.
Боггарт кивнул. Однажды ему и правда послышался голос Инея, зовущий его. К сожалению, боггарт не смог понять, откуда он доносился, потому что в то время по своему обычаю дремал.
– Серебряная башня, кухня… – Роса в сердцах топнула ногой. – Ничего не понимаю. Я же обследовала оба эти места, и не раз. И ты обшарил весь Ингельнук после того, как был обнаружен второй сапог.
– Я обыскал все места, о которых знал, – поправил боггарт. – Школа у нас старая, кругом волшебство, целые слои заклинаний, и все перепутались и смешались. Как подумаю, голова начинает болеть. Я не уверен, что даже учителям известна хотя бы половина тайных мест.
У Росы в голове носился целый вихрь мыслей.
– Поищи еще раз, ладно?
Боггарт кивнул, обернулся колибри с рубиновой грудкой и упорхнул к вершине горы.
Роса медленно пошла следом. Над ее головой распростер свои ветви огромный боярышник – дерево-душа школы волшебства. Как и все такие деревья, он был очень стар, коряв и весь увешан украшениями, напоминающими о знаменательных событиях из жизни Ингельнука. Редкие школы могли похвастаться собственными деревьями-душами, связывающими их с прошлым и хранящими семейную историю. В конце концов, школа – это не отчий дом. Однако волшебники, основавшие Ингельнук, хотели, чтобы он стал именно таким местом для его учеников, и поэтому в день открытия посадили здесь это дерево.
Глядя на него, Роса вспомнила про Кая и отвернулась. Обычно с тропы, где ходила прислуга, можно было рассмотреть овраг и опушку Тихолесья, но сегодня было туманно, и Роса видела только очертания.
Выше по склону заблеяла овца. На соседней горе располагались фермерские постройки, а за ними – крошечная деревушка Дальний Люмен.
– Бэ-э-э, – повторила овца, пристально глядя на Росу и словно чего-то ожидая.
– Бэ-э-э, – мысленно ответила Роса. Она и прежде пыталась применять Речь для общения с обычными животными, но те почти никак не реагировали. Девочка представила, как овечка могла бы приветствовать отбившихся от стада товарок. Произнести это вслух не получалось, зато мысленно – легко. – Бэ-э-э.
– Бэ-э-э, – согласилась овца.
Она засеменила рядом с Росой, словно обрадовавшись новой подружке. Хотя как их поймешь, овец-то? Может, она просто хочет пожевать край ее плаща.
Роса была рада, что овечка пошла с ней. Они с Инеем почти всегда все делали вместе, включая работу в зверинце (Ба давно поняла, что бессмысленно давать им разные задания), и иногда ей странно было делать что-то одной. Оказалось, что одиночество ощущается сильнее, если ты привык постоянно быть рядом с кем-то, чем если всегда был сам по себе.
– Бэ-э-э, – снова сказала она овечке в надежде, что та от нее не уйдет. – Бэ-э-э.
– Бэ-э-э, – довольно отозвалась овца, продолжая шагать рядом с ней по тропе.
Вдалеке возникла фигура фермера, он приветственно махал ей. Роса помахала в ответ. Интересно, сколько еще он пробудет в Дальнем Люмене? Все остальные пастухи переселились южнее или просто побросали свои фермы и бежали в неизвестные края, после того как чудовища Тихолесья погубили их стада.
– Привет, Роса! – крикнула Керидвен, когда Роса вошла в прихожую для прислуги. В руках она держала метлу, а ее роскошные волосы были убраны под чепчик, одна из тесемок которого выглядела подозрительно пожеванной. – Снова к миссис Хоуз?
Роса промычала в ответ что-то невнятное. Она работала на свою бабушку, и никто из других слуг, даже дворецкий или ключник, не имел права ей указывать. На смотрителей зверинца все глядели свысока, но при этом они стояли особняком среди остальной прислуги, а все благодаря важности их работы. Если кому-то из учителей необходима была помощь смотрителя зверинца, они обращались напрямую к бабушке. Но иногда, когда у той заканчивались задания для Росы или она просто хотела отослать внучку подальше от дома, она отправляла ее к старшей экономке. Ба дружила с миссис Хоуз, и поскольку та время от времени посылала своих работниц (особенно тех, кто покрепче) на уборку дома Мейлогов или прополку их огорода, главная смотрительница считала справедливым, что иногда должна платить ей той же монетой.
