Kitobni o'qish: «Сказы про котиков. И тех, кто их окружает», sahifa 2

"Своё место"

Ночь неумолимо наступала на город. Укрывала бархатистым покрывалом темноты дома и улицы, занавешивала окна, зажигала светильники – лунный и звёздные, попутно протирая их от дневной пыли. Она разносила клубки снов неугомонным людям, напевая свои извечные колыбельные, и следила, чтобы все вовремя улеглись в кровати.

В крайнем доме, за которым уже не было ни домов, ни улиц, только необъятная, куда ни кинь взгляд, равнина с редкими рощицами деревьев, неспешно собиралась женщина. Складывала таинственные вещи в небольшой рюкзачок, негромким голосом перечисляя то, что надо взять, чтобы ничего не забыть. Свечи, котелок, книга в потрёпанном кожаном переплёте, нож в ножнах, мешочки с травами, серебристый кубок.

Кот, сидевший неподалёку и внимательно наблюдающий за сборами, одобрительно муркнул, когда последнее – несколько свечей, связанных вместе бечёвкой, заняли своё место в рюкзачке.

– Ну что, Мартин, пойдём волшебничать? – посмотрела на кота женщина. Или вернее, ведьма, как с некоторых пор Василина стала себя называть.

Кот поднялся с места и грациозно последовал к двери, пробежал по вымощенной камнем дорожке через сад и выскользнул в небольшую калитку, спрятанную за раскидистой яблоней. Василина шагала следом, придерживая постукивающий и побулькивающий рюкзак на плече.

Ночь уже совсем затянула мир в тёмные тона и теперь с интересом наблюдала за котом и женщиной, что целеустремлённо шли по равнине. Она видела эту парочку не в первый раз, была хорошо знакома с котом, который, казалось, жил здесь всегда, явно дольше, чем длится человеческая и, тем более кошачья, жизнь. Время от времени он менял обличья, доживая до старости в одной шкурке и возвращаясь в новой юным котёнком.

Ночь давно привыкла здороваться с ним, как со старым приятелем. Поздоровались они и сейчас, на небе соткался на мгновение звёздный кот, земной кот мявкнул короткое приветствие, звёздный подмигнул лучистым взглядом и исчез в привычном рисунке созвездий.

Кот по имени Мартин, в этой жизни он носил такое имя, возвращался к дому, в которой приходили женщины потерявшиеся, заблудившиеся в жизни и себе. Кот сначала выхаживал их, исцелял разбитые сердца, замуркивал горести и боли, пел песенки о надежде и любви, а потом начинал учить. Учить быть ведьмой, ведающей, познающий мир с других граней, во всём его многообразии. Каким-то неведомым образом, через сны и подсказки, не разговаривая словами, но, тем менее, донося самое главное.

Его задачей было пробудить в женщине сокровенное, глубинное, затянутое трясиной бытовых дел и жизненной рутины. А уж потом, когда женская душа просыпалась, отряхивалась и потягивалась, оглядываясь вокруг, её хозяйка и сама начинала слышать мир вокруг.

Мир, который приходил в её душу, наполнял спокойствием и умиротворением, делал частью себя и в то же отдельным целым. Женщина находила своё место в этой жизни, единственно верное и правильное, кот – хозяйку, пусть и на время. Так и жили, кот и ведьма в крайнем доме на последней улице города.

Люди привыкли, что в доме с садом обязательно живёт ведьма. К ней можно было прийти со своими бедами и она раскинет карты, даст волшебное зелье или подскажет верный путь. Привыкли к коту и никто не удивлялся его всегда одинаковой окраске, несмотря на возраст. Впрочем, кто вообще замечал, что кот и хозяйка менялись? Людям нужна была помощь, они шли и шли за ней, не особо обращая внимания на тех, через кого та помощь пришла.

Василина тоже попала в этот дом случайно. Тяжёлое расставание с прежде любимым человеком, долгая дорога, куда глаза глядят, объявление о продаже дома, попавшееся на глаза в газете, оставленной случайным попутчиком на столике в купе. Она бродила по комнатам, снимала чехлы с мебели, с удивлением рассматривала общий антураж. Свечи, котелки, кубки и книги навевали странные мысли. Потом так же бродила по саду, пытаясь угадать, что где растёт и намечая фронт работ по выполке ненужных растений. Душа требовала физических движений, в которых можно было спрятаться и не думать хотя бы какое-то время о саднящей боли, не умолкающей ни на мгновение.

Кот пришёл позже, когда Василина заняла скромное место на огромной кровати и, свернувшись клубочком на её прохладной поверхности, зарыдала, забилась в крике, пытаясь выплеснуть всю ту боль, всю обиду, что накопились внутри и разъедали душу не хуже ржавчины.

Сначала она даже не поняла, что за моторчик включился рядом. Подняла голову – полосатый серый кот лежал рядом и, прижмуривая изумрудные глаза, тарахтел, как старый холодильник. Не задумываясь о том, откуда он взялся, Василина придвинула кота к себе, стиснула в объятьях, и так и уснула, ощущая щекой шелковистую шёрстку и слушая басовитое мурчание.

Ночью ей приснился первый сон и начался долгий процесс обучения. Она уже ничему не удивлялась: ни коту-наставнику, ни странным предметам в доме, ни книгам, которые охотно раскрывали магические секреты, ни людям, которые приходили к ней за помощью и на полном серьёзе величали её ведьмой.

«Надо же», – иногда думалось ей. – «Я и ведьма! С ума сойти, кому расскажи, не поверят».

Но рассказывать было некому. Ведьму хоть и уважали, однако всё равно опасались и сторонились. Молоко и мясо ей доставляли прямо на крыльцо, а когда она приходила за овощами на небольшой городской рынок, никогда не обсчитывали и старались продать самое свежее и хорошее. На всякий случай, чтобы не гневать госпожу ведьму.

Хотя какая разница, кто как к ней относился. Она обрела тот самый пресловутый мир в душе. И, пожалуй, никогда в жизни ей не было так спокойно. Именно здесь в старом доме, на краю города, занимаясь странными вещами, Василина ощутила чувство своего места в жизни, на земле, в мире. И не просто ощутила, а пропиталась им с ног до головы, как бисквит сладким сиропом.

«Ну, ведьма и ведьма», – улыбалась Василина себе в зеркало. – «Значит, так тому и быть. Если мне в этом хорошо, то пусть всё останется, как есть. А если кому непонятно, чем я занимаюсь, это совсем не моё дело».

Женщина и кот возвращались домой. На востоке зачинался рассвет, светлая полоска уже пробежала между небом и землёй, повисли на травинках хрустальные капельки росы, пробовали голоса утренние птицы.

Василина улыбалась, всё вышло, как было задумано. Хорошо. Как же всё-таки хорошо жить. И не вспоминала она уже ни о разбитом сердце, ни о дурных мыслях, которые, что греха таить, бродили ранее в голове. Она просто жила, находясь на своём месте.

Мартин же очередной раз был собой доволен, как умеют быть довольными только коты – безусловно и без причин. Он-то точно знал, что ведьмой невозможно стать просто так. А если есть в тебе это волшебное, таинственное, ведьминское, то не будет покоя, пока не признаешь, не увидишь его в себе. Только тогда наступит покой и место своё отыщется, будто само собой.

Стукнула калитка, потом дверь в доме, женщина ушла спать, кот улёгся рядом. Ночь готовилась сдавать дела братцу-Дню, стягивая тёмное покрывало с мира. Во всём должно быть равновесие, ночь сменяется днём, день сменяется ночью. И кому-то надо быть обычным, а кому-то ведьмой. Для равновесия.

"Пушистые нити удачи"

Люся любила спать в прихожей. Никто не знал, почему и зачем она выбрала это место. Твёрдая поверхность тумбы мало походила на удобную лежанку и уж тем более не отличалась мягкостью, как корзинка с подстилкой, специально для кошки поставленная в зале. Люся, конечно, могла там поваляться. Вечером или утром, пока хозяева крутились в квартире по своим делам, как бы показывая, что ценит заботу человеков о себе. Но стоило только людям удалиться за дверь – в спальню на ночной сон или из дома по делам, как кошка тут же перебиралась на привычное место. Сворачивалась там мохнатым клубком и засыпала, как будто охраняла что-то, усердно неся свою службу.

На самом деле в прихожей Люсе было куда как удобнее и сподручнее находиться в курсе всего происходящего, чем если бы она отлёживала бока в корзине в дальней комнате. То ли здесь, проказник-ветерок доносил из подъезда заманчивые и не очень запахи, рассказывающие о том, что готовят соседи и кто из домашних питомцев или уличных обитателей оставил следы своего пребывания на лестнице. Мимо кошки проходили все люди, как свои, так и чужие. Вовремя ухватить вкусный запах, идущий от хозяйки, возвращающейся с работы, стечь с тумбы и потянувшись, отправится исследовать шуршащий и хранящий секреты мир пакетов, ею принесённый. И не менее вовремя спрятаться от цепких ручонок трёхлетнего малыша, заходящего в гости вместе с мамой. Его мама была подругой хозяйки и Люся не имела ничего против гостей, пока никто не пытался ухватить её за уши или хвост.

А ещё здесь можно было поиграть с ключами, серёжками, бумажками и прочими важными и не очень штуками, выгружаемыми при входе в дом на первую попавшуюся поверхность. С другой стороны, если что-то пропало, значит, Люся «прибрала» – заиграв за ту же самую тумбу или в какой-нибудь угол прихожей. Далеко и ходить не надо.

Но всё это мелочи. Самое главное, чем занималась Люся в прихожей, это прицепляла к хозяйке удачу и радость. Рыжие кошки – они ведь именно про это, про радость и удачу. А Люся как раз и была огненно-рыжей, словно и не кошка вовсе, а настоящая лисица, хоть и миниатюрного размера.

Ирина, хозяйка, когда-то и выбрала её из-за цвета. Подруга отдала «за так», обнаружив среди новорожденных котят своей очень породистой кошки неподобающий окрас. Не сразу, конечно, отдала, через положенное время, когда котёнок выправился и подрос. Но как бы то ни было, с тех пор огненная кошка сопровождала девушку по жизни, натягивая невидимые нити удачи и везения.

Ирине действительно невероятно везло: на работе, в карьере, с подругами и просто окружающими людьми, в делах материальных и прочем, что составляет обычную жизнь человека. Даже если затёсывались где-то досадные неприятности, девушка не паниковала и не расстраивалась. Она уже привыкла, что следом обязательно придёт что-то хорошее. А то, что ушло было ненужно или заслоняло к этому хорошему.

Люся довольно мурлыкала себе в усы, радуясь понятливости хозяйки. Ведь удача – она как воздух, её нельзя пытаться удержать, да и равновесие соблюдать надо. Потому пусть и есть мелкие неприятности, но зачастую именно через них приходят крупные везения. Обмен, так сказать.

Вот только с мужем Ирине не очень повезло. Так считала Люся, а сама Ирина мужа любила и обожала. Они встретились как раз через ту самую досадную мелкую неприятность. На пешеходном переходе Ирину окатил грязной водой лихач на мотоцикле, и она стояла, не зная, плакать ей или смеяться. Было жалко новую юбку, а с другой стороны, от дома недалеко, есть время вернуться и переодеться, не опоздав на работу.

Муж её, тогда ещё будущий, не упустил момент и предложил помощь. Ира, конечно, отказалась, решив, что способна самостоятельно добежать домой, но номер её телефона настойчивый помощник всё-таки выпросил. Позвонил тем же вечером и девушка закружилась в вихре конфетно-букетного периода.

Люсе ухажёр хозяйки не нравился. Со всех сторон положительный, как там пишут в анкетах «без в/п и м/п», хорошо зарабатывающий, с погашенной ипотекой, без кредитов и на вид хорош. Тем не менее, кошка недовольно фыркала и уворачивалась от рук наглеца, то и дело норовящих её погладить.

Ухажёр к кошкам относился вроде бы как хорошо. И когда Ирина предложила после свадьбы жить в её квартире, так как Люся привыкла и ей будет сложно освоиться в квартире Максима, так звали новоиспечённого мужа, тот согласился без слов.

«Фу-ты, ну-ты», – фырчала Люся в усы, по-прежнему не даваясь в чужие руки. – «Явился, не запылился, тоже мне, муж называется».

Она и сама не знала, почему у неё такая неприязнь к внешне хорошему человеку. И хозяйку он любит, и в делах всяких хорош, а вот что-то не то чуяла кошачья чуйка и заставляла топорщить шерсть на затылке каждый раз, когда Максим проходил мимо. Так кошка и ворчала про себя и сторонилась мужчину, не особо понимая причин своего поведения. Пока однажды она не увидела, как Ира, целуя собирающегося на работу мужа, передавала ему светящиеся невидимые нити удачи и везения. Щедро, отламывая кусочки от своего сердца, ведь она искренне его любила. Тот же, привычно сказал «спасибо» в ответ на ласковое «удачи», и поехал на работу, унося с собой то, что было искреннее отдано любящим сердцем.

«Неудивительно, что у него стало всё так получаться», – сердилась кошка, слушая, как хозяева обсуждают прошедший день. Максим хвастался тем, что его проект отметил сам главный, рассказывал, как удачно разминулся с крупной аварией на проспекте, как неожиданно стал тысячным покупателем в магазинчике у дома и получил скромный, но приятный приз.

На самом деле, у Максима и своей удачи хватало, кошка видела её как клубок, что дремал у мужчины где-то в области груди. Его путь и до встречи с Ирой был довольно-таки хорош и никакими особыми проблемами не отмечен. Но Ирино везение, да ещё и отданное добровольно, с любовью, усилило собственную удачу Максима до невероятных размеров.

От того и злилась кошка, от того и не находила себе места. Не плести удачу хозяйке она не могла, но и видеть, как Ира передаёт мужу так кропотливо собранную для неё светящуюся сеточку волшебных рыжих нитей, было невыносимо. И сделать что-нибудь Люся тоже не могла. Отданное добровольно назад не возвращается. Если бы у Иры удачу отбирали, кошка бы разобралась без сомнения. А так…когда передаётся ещё и через любовь, от всего сердца…

Люсе оставалось только развести лапками и наблюдать со стороны, как рушится жизнь хозяйки. А та рушилась, хотя сама Ирина этого и не замечала. На работе ей так и не повысили зарплату, как обещали, да ещё и перевели на меньшую ставку. Подруги отдалились. Мелкие неприятности навалились, как ком, все разом. И здоровье стало пошаливать. Максим утешал жену, старался подбодрить, и та не обращала внимания на неприятности, для неё было главным, чтобы у него всё было хорошо.

Так они и жили. Ира стала угасать, теряя былую радость, чувствовать, как серая пелена затягивает сердце и уже нечего было оттуда черпать для передачи любимому мужчине. Тот же воспринимал всё, как должное, и постепенно даже перестал благодарить за утреннее пожелание удачи. Люся видела, как дежурно он берёт рыжие нити везения, светящиеся всё меньше, ведь сердце Иры тухло, как и её жизнь, как равнодушно смотрит на жену, самодовольно решив, что все удачи только его заслуга.

В конце концов, Люся решилась на страшное. Поднабравшись сил, она обмотала Максима с ног до головы нитями удачи, пропитав так, что он светился, как новогодняя ёлка. Ради этого ей пришлось залезть ему на колени и терпеть почёсывания за ухом. Внутри всё бурлило и кипело, плевалось от возмущения, кошка терпела и только молилась кошачьим богам, чтобы всё сработало.

Через несколько дней день мужчина собрал вещи, спокойно, как о чём-то будничном, объявил о разводе и в подтверждении положил на стол корочку свидетельства о расторжении брака. Ему предложили место в зарубежном филиале, как оказалось уже давно, выезжать надо было уже завтра, и мужчина решил, что сделает это свободным от уз брака. Ира больше не подходила к его новому статусу.

– Да и кошку свою ты не оставишь, а я не хочу таскаться с тобой да ещё и с животным, – кинул мужчина на прощание.

Уставшая Ира спокойно восприняла развод и одиночество. По-прежнему ходила на работу, занималась домашними делами и теперь уже никто не мешал кошке замуркивать свою хозяйку на удачу и радость, постепенно пополняя те запасы, без которых жить совсем невозможно. Вернее, можно выживать, без лучика радости и тепла. Но разве ж это жизнь?!

– А что же Ира? – спросите вы. – Так и осталась одна?

Нет, конечно. Встретился ей мужчина, который не только брал, но и сам делился с любимой женщиной и умел ценить то, что она ему давала. Люся приняла нового мужа хозяйки и даже позволяла иногда погладить себя по спинке. Но это уже совсем другая сказка.

"Охота"

Три кота сидели возле дырки в стене. Вернее, два кота и кошка. Все они входили в кошачью банду, что жила в замке на законных основаниях. Их работа заключалась в ловле мышей и крыс, в изобилии разгуливающих по просторным коридорам и подвалам огромного каменного дома.

За это они подкармливались поварами на кухне, молочник привозил отдельную, специально для котов, бутылочку молока, и даже хозяин, большой кряжистый мужчина, нет-нет, да и кидал мелкие косточки пушистым охотникам. А уж его жена и дети и вовсе обожали гладить и тискать котофеев, когда те давались в руки. Словом, жилось котам и кошкам в замке привольно и свободно.

– И тут ты, Тишка, хватаешь её и тащишь от норы подальше, – сказал Серый, которому, хоть и с неохотой, но всё же подчинялись другие кошачьи, признавая в нём вожака.

– А почему я? – ворчливо протянул толстый пушистый Тишка, – мне тяжело прыгать, ты же знаешь. Вон пусть Муська прыгает, а я так, на стрёме постою.

– Вот ещё, – фыркнула в усы изящная Муся с короткой шелковистой шерсткой. – Есть надо меньше и больше двигаться. А ты целыми днями по рукам валяешься да у поваров лишний кусок выпрашиваешь. Вот тебе и тяжело. Шевелись давай, тебе полезно, – и кошка рассмеялась противным смехом.

– А ну, тихо! – шикнул на собратьев Серый, весь подобравшись и не отрывая взгляда от дырки в стене, из которой шёл неясный шум. – Приготовились!

Коты замолчали и тоже сосредоточились. Напружинив мускулы, собравшись в комочек, они сейчас были похожи на стрелу в натянутой тетиве. Главное – правильно отследить момент, когда надо прыгнуть. Единственно верный, чтобы в когтях оказалась добыча, а не воздух. Здесь важно и не поторопиться, и не упустить. Дать волю инстинкт, он-то точно знает, когда наступит тот самый момент. Люди называли это интуицией, коты же звали «зовом охоты». Когда в тебе просыпается древний предок, древний кошачий. Да начнётся охота!

Из норки высунулся серый носик, один, второй. Коты ещё больше напружинились, но не дрогнули ни одной шерстинкой, будто три изваяния в почётном карауле. Наконец, решив, что всё спокойно, серые тени выскользнули наружу.

Три молниеносных прыжка, сложно уловимых взглядом, и вот уже раздаётся приглушённый писк, а гордые охотники уносятся по углам со своей добычей – вдоволь насладиться победой. Каждому досталось, даже толстый Тришка, несмотря на действительно немалый вес, сцап-сцарапал себе игрушку.

Вечером, собравшись возле обязательной миски с молоком, Тришка рассуждал об охоте, любил он пофилософствовать на сытый желудок. Другие коты благосклонно слушали, толстый, и правда, отличался рассудительностью.

– И всё же, интересная штука эта охота, – лениво говорил Тришка. – Ведь если так посмотреть, просто найти место, где прячется добыча. Дождаться, чтобы она выползла и поймать.

– Если бы просто поймать, – ехидная Муся была тут как тут. – Это людям так просто всё кажется, пришёл, схватил. По их мнению, ловить мышей так легко, что ничего не стоит по пути в кухню прихватить парочку серых хвостов с собой.

– Дааа, – продолжил свои рассуждения Тришка. – Ты права, люди нас недооценивают. Но мы-то знаем, что, чтобы поймать добычу, нужна стратегия. План. Анализ действий.

– Ой, ой, – захихикала Муся. – Ты бы, Тришка, меньше спал на книжках в библиотеке, а то, вон, уже говоришь какими-то непонятными словами. Совсем свихнёшься скоро.

– Ну, можно подумать, Муся, – Тришка и не думал обижаться на давно знакомую манеру кошки поддеваться всех вокруг. – Можно подумать, ты этих слов не знаешь. Не прикидывайся глупее, чем ты есть. Так-то тебя покупали младшей хозяйке и ты единственная из нас, чьё происхождение подтверждено бумажками, которые так любят люди.

– Мьдаа, – довольно потянулась кошка, прикрыв глаза. – Я действительно породная, в отличие от вас всех.

– Ну, и сидела бы с хозяйкой на мягкой подушечке. Чего сбежала в нашу банду? – внезапно вступил в разговор Серый, ранее вроде как крепко спавший.

– Да ну, – кошка сморщила мордочку и махнула лапой. – Скучно там. Сиди, как дурочка, на подушечке, смотри в окно. Еду на тарелочке приносят, вычёсывают, бантики дурацкие цепляют. Я – охотница! Мои предки выживали в пустыне. А эти сделали из меня какую-то игрушку, – и взволнованная Муся начала шипеть и бить себя хвостом по бокам, мотая его туда-сюда.

– Тихо, тихо, успокойся, – Тришка даже подсел поближе к разбушевавшейся кошке. – Мы не сомневаемся, что ты прекрасная охотница. Но всё же, возвращаясь к теме нашей беседы. Охота хороша, когда в ней есть стратегия, понимание, что и когда делать. А не бесцельное прыгание возле норы. Вот наш Серый умеет стратегии разрабатывать, оттого и все охоты у нас удачные.

Серый в ответ промолчал, лишь согласно кивнув головой, дескать, что умею, то умею.

– Ты ещё про инстинкт забыл, – добавила Муся. – Он тоже важен.

– Важен, не спорю. Но он туда же, в стратегию, рассчитать тот самый момент, когда прыгнуть, чтобы добыча стала точно твоей, – Тришкины глаза неожиданно сверкнули зелёным и он хищно облизнулся.

– Иногда я даже тебя боюсь, – Муся опасливо смотрела на обычно мирного толстяка. – Как выглянет из тебя что-то или кто-то, прям мороз по коже, – она поёжилась и чуть сдвинулась в сторону.

– Да ладно тебе, – рассмеялся Тришка. – Это просто инстинкты, наследие древних предков. Только мои, в отличие от твоих, что по пустыне скакали, жили в лесах, среди могучих деревьев.

– Мурр, ну, прямо лесной охотник, – проворчала Муся, укладываясь поудобнее. – Хорош болтать, давайте уже спать. Я – кошка и мне надо много спать, чтобы быть красивой.

В кухне воцарилась тишина. Лишь потрескивали догорающие уголья в печи, да иногда пыхало тесто в большой кадке, специально оставленное на ночь, чтобы испечь с утра горячий хлеб. Тришка ещё какое-то время вспоминал, как был несмышлёным котёнком, как терпеливо мать учила его охотиться, сколько мышей он упустил по неопытности и глупости.

«Получается, ошибки тоже важны для правильной стратегии. Ведь если бы я тогда не сделал их, то сейчас бы и знать не знал, что они ведут к провалу. А так, я точно знаю, когда надо сделать решающий прыжок. И всё таки, охота – это хорошо. Особенно если она идёт по моей стратегии».

Сказка – ложь, но как посмотреть.