Kitobni o'qish: «Теломерон. Таблетки от бессмертия»

Пролог

Приспущенные шторы создавали сумрак в просторном, скудно обставленном кабинете. Выстуженный и отфильтрованный кондиционером воздух был идеально прозрачен. На низкой антикварной кушетке с изогнутыми ножками полулежал длинноволосый молодой человек в измятом холщовом комбинезоне. В руках он держал небольшой черный шар. Время от времени он поворачивал его, постукивая по гладкой поверхности. Расфокусированный взгляд мужчины тупо упирался куда-то в пустоту, придавая лицу слегка безумный вид.

Раздался мягкий звуковой сигнал. В кабинет вошла хрупкая девушка в простом льняном платье.

– Здравствуйте, Мариус, – сказала она.

Длинноволосый будто пришел в себя. Он отложил шар управления виртуальной реальностью на специальную подставку на столике и вполне осмысленно посмотрел на девушку.

– А, Лукреция! Я вас ждал. Проходите. Присаживайтесь, – он указал на обитый белой кожей диванчик напротив себя. – Мне сообщили, что у вас хорошие новости. Определились с подопытным?

– Кажется, да, – девушка неуверенно кивнула.

Глубокие складки прорéзали идеально гладкий лоб Мариуса:

– Ответ неудовлетворительный.

– Я практически уверена, что он подойдет. Думаю, имеет смысл попробовать.

Мариус сложил на животе сцепленные в замок руки, ссутулил плечи.

– Продолжайте, – попросил он устало. – Опишите экземпляр. Почему вы считаете, что он годится для нашей ролевой модели?

Лукреция принялась перечислять, загибая пальцы:

– Во всех смыслах пассивная личность. Плывет по течению, выбирает только легкие пути. Не амбициозен. Доволен своим социальным статусом и не проявляет желания изменить текущее положение вещей. В общественных организациях не состоит и не поддерживает никаких социальных движений. Хобби не имеет. Сексуальная активность ниже среднего: всего один постоянный партнер на протяжении нескольких лет. Законопослушен за исключением мелкого мошенничества. Индивидуалист. Никогда не участвовал в лотерее.

– Ни разу?

– Именно так.

– Хм. Это интересно, – Мариус покачал головой.

– Я думаю, у нас есть шанс получить ответы на некоторые вопросы.

– Хорошо. Даю вам полную свободу, но требую ежедневных отчетов. Действуйте по обстоятельствам, однако ресурсами не злоупотребляйте. На вас огромная ответственность, не забывайте. Вся информация об эксперименте будет передана специальной комиссии Совета Объединенных Наций, – Мариус потянулся за шаром. Лукреция поняла, что прием закончен. Она поднялась.

– Спасибо, – сказала она, коротко кивнула и направилась к выходу.

– И еще…

Девушка обернулась.

– Приведите себя в порядок, войдите в образ. К чему эта пышная шевелюра?

Лукреция неловко поправила высокий начес на затылке.

– Вы слишком стараетесь походить на ту, кем не являетесь.

Глава 1

– Заходи скорее, чуть не опоздал. Сейчас начнется, – бросила Валя, открыв дверь, и убежала назад в комнату.

– А где же «Здравствуй, любимый!» – Никита скинул тяжелые туфли, повесил на плечики черный пиджак. Подчинившись голосовой команде, стенной шкаф уехал в нишу. – Эй? – Никита заглянул в комнату.

– Ну что ты пристал? Я же говорю, сейчас начнется, – девушка подобрала ноги на диван. Заворожённый взгляд приклеился к экрану.

– Да мы с тобой за этот рекламный блок ребенка успеем сделать.

– Замечание не в твою пользу, – ухмыльнулась Валя. Вытатуированный котик над бровью выгнул спину.

Никита бросил взгляд в зеркало, отметил, что пора бы ему побрить голову и пошел к Вале.

– Почему никогда не спросишь, как прошел мой день? Как дела на работе? – он загородил широкой спиной экран, транслирующий Ю-визор.

– Ты издеваешься, да?!

– Ну, а что?

– Хорошо, – Валя нахмурилась и посмотрела на Ника из-под густой малиновой челки. – У тебя есть две минуты, чтобы рассказать, как прошел твой рабочий день. А потом ты оставишь меня в покое и дашь спокойно посмотреть трансляцию.

Никита довольно сложил руки на груди.

– Хавецкий был прав, голубые гробы рулят! – заявил он. Ноздри девушки дернулись, но она смолчала. – Не успела прийти партия, разошлась как горячие пирожки. Только сегодня пять похорон, и все голубые. Нескольким пришлось отказать.

– Клиенты, наверное, расстроились, – процедила Валя, нетерпеливым жестом потребовала не загораживать и растянула экран пошире.

– А еще мы хороним таймера.

– Что?! Как? – она наконец-то проявила интерес.

– Хавецкий целый день его штукатурил.

– Да ну тебя! От чего он умер?

– Авария.

– Он что, сам вел автокар?

– Ага.

– Сумасшедший! – покачала головой Валя. – А таблетки кому?

– Я спрашивал, но он не ответил.

– Оч смешно.

Заиграла бравурная музыка, и Валя сразу потеряла всякий интерес к нелепо погибшему таймеру. Рука девушки нырнула в карман домашнего комбинезона. Цепкие пальчики выудили переливающийся серебром билет. Валя уставилась на экран и замерла.

– Откуда он у тебя? – недовольно спросил Никита.

Валя и не подумала ответить, тем более, что не слышала теперь Никиту. Она сосредоточенно внимала стандартному приветствию девушки-гомункула.

– Добро пожаловать на ежемесячную шоу-трансляцию розыгрыша «Вечная молодость». Сегодня мы вновь разыгрываем уникальный препарат «Теломерон», который гарантированно продлит вашу жизнь и сохранит молодость на неограниченно долгий срок, – вещала счастливая искусственная девушка. – Все внимание на экран.

Ведущая крутанула ручку колеса фортуны. Допотопный прозрачный цилиндр с белыми шариками начал вращаться. Валя тряхнула билетом сверху вниз и справа налево, перекрестилась, поплевала на левое плечо и опять замерла. Цилиндр с шариками остановился. Гомункул просунула руку внутрь цилиндра, взяла один шарик. К зрителям обернулась черная цифра.

– Пять, – несколько раз объявили с экрана.

Валя коротко пискнула и подпрыгнула на диване. Но счастье было недолгим. Она напряженно вытянула шею и продолжала наблюдать розыгрыш. Никита заметил, как пульсирует венка на бритом виске Вали.

Колесо фортуны вновь запустили. Валин ритуал крещения повторился.

– Цифра восемь, – огласила ведущая.

Валя закусила губу и принялась терзать серебристый билет. Никита попытался было схватить ее за руки, но она оттолкнула его и умчалась на кухню. Зазвенело столовое стекло, что-то разбилось. Ник свернул экран и пошел на кухню.

– А чего ты ждала?

Валя молчала. По ее щекам катились злые слезы.

– Откуда у тебя билет? – спросил Никита скорее для проформы. Он-то отлично знал, откуда.

Валя отвернулась к окну.

– Подарили, – буркнула.

– Подарили, говоришь, – проворчал Никита.

Он задрал рукав рубашки и тряхнул браслетом. Кожа предплечья посветлела, на ней появились плоские иконки. Парень ткнул в ту, что изображала конвертик.

– Ага, вот оно…

– Ну чего ты от меня хочешь? – Валя обернулась и уперла руки в бока.

– …сообщение из банка, – закончил Никита. – Валёк, и как это называется, а?

– Ник, отстань!

– Отстань? – вскипел Никита. – Триста кредитов за билет! Триста! Это пять гробов! Пять первоклассных голубых гробов с атласной отделкой и климат контролем!

– Да чтоб ты сдох со своими гробами! Достал!

– Я-то сдохну, и ты сдохнешь. Смирись уже наконец! Ты больная, Валёк, на всю голову. Ты никогда не выиграешь. Хватит просаживать наши деньги!

Девушка закрыла лицо руками и опустилась на пол.

– Валь, мы ведь на лицензию копим…

– Я знаю, – всхлипнула Валька.

– Триста кредитов… е-мое!

– Ну убей меня теперь, – заревела она.

– Да причем тут!.. Мне не денег жалко. Да, блин! И денег жалко, конечно, но ведь это мания, Валь. Ну сколько мы об этом говорили! Нам этого не надо.

Никита сел на пол и обнял ее. Она не сопротивлялась.

– Мы будем вместе столько, сколько отпущено, – он погладил ее по голове. – Валь, мы с тобой и так счастливые. Не нужны нам таблетки от старости. Давай состаримся вместе?

– Угу, – хлюпнула носом Валька.

– Ну вот. Все, вставай, – Никита помог ей подняться. – Обещай, что больше не будешь покупать билеты.

Валя, в который раз, пообещала.

Глава 2

Огибая толпы прохожих, Никита скользил по бульвару на стареньком ховерборде¹. Он искал Валю, но ее нигде не было. Солнце, отражаясь от бирюзовой глади стоячих фонтанов и белых фигурных арок зданий, жарило еще сильней. Ник щурился и почти ослеп от яркой белизны вокруг. Щеки и затылок пощипывало. Он развернул зонтик отражателя и решил сделать еще один круг, прежде чем сдаться. Несколько раз он набирал Валю, но та не принимала сигнал. Наконец он увидел ее под навесом для пикников. Муха-дрон² кружила вокруг нее, Валька же топталась на месте и что-то тараторила, не отрывая взгляда от объектива.

– Валек! Эй!

Она продолжала болтать и жестикулировать, распугивая желающих потеснить ее.

– Я с ног сбился. Неужели нельзя ответить?

Муха зависла в воздухе. Валька сдернула с носа смарт-очки и обернулась.

– Не видишь, я работаю.

– О чем вещаешь? Расскажи народу об озоновых дырах и глобальном потеплении. Пока тебя нашел, обгорел.

– Твоя облезлая лысина никого не интересует. Ты дашь закончить или нет?

– Да пожалуйста!

– Из-за тебя монтировать придется, – она тряхнула головой, отбрасывая с глаз челку, и посадила очки на нос, но тут же с раздражением сдернула их.

– Ну, что это за хрень! Прошлый век! – она потрясла очками. – Мне нужен синтетический хрусталик с нано-чипом и ушной имплант, как у всех нормальных блогеров. Я выгляжу как дура! Кто меня смотреть будет?..

– Вот, – закивал самодовольно Никита, – вспомни об этом, когда в очередной раз побежишь покупать лотерейку. Давно бы накопили…

Валя фыркнула и проворчала:

– Себе-то имплант поставил…

– Мне нужно для работы. Как по-твоему с клиентами общаться?

– Языки учи.

– Вот сама и учи, – бросил Ник. – И потом, ты же знаешь, шеф половину спонсировал.

– Да иди ты!.. – Валя одела очки. – О чем это я? Ага…

Она опять уставилась на муху.

– Народ, так вот по поводу вчерашнего розыгрыша, таблетки достались семидесятилетней старухе. Не кажется ли вам, что сморчкам следует запретить покупать билеты? Давно доказано, в таком возрасте наращивать теломеры³ бесполезно. Старики только переводят бесценный препарат. Бабка заявила, что все равно начнет принимать таблетки, и на науку ей плевать. Она верит, что за полгода омолодится и будет выглядеть, как подросток. Неужели реально рассчитывает попасть в касту таймеров? Вот увидите, никаких бонусов ей не видать, как и своего лица без морщин, – Валя покосилась на Никиту и продолжала. – Еще одна новость, народ! «Вечная молодость» наконец-то признались, сколько стоит производство одной дозы. Мы все знали, что это дешево, но пять кредитов, народ!.. Всего-то пять кредитов! Поход в кафе обходится дороже. С каждого проданного билета они гребут по триста кредитов, а тратят на производство гроши. Понятно, что проблема перенаселения Земли с появлением таймеров еще сильнее обострилась, и продавать таблетки всем желающим – преступление. Но тем более несправедливо, когда препарат достается старухе, которая не сможет им воспользоваться. Короче, народ, комментируйте, что вы думаете по этому поводу. Все ссылки на первоисточники в сопроводиловке. Не забудьте подписаться на мой канал и донатнуть пару кредитов. До связи!

– Ну я закончила, – сказала Валя, принимая на ладонь дрона. – Куда направимся?

– Может пройдем квест? Хавецкий говорил, в Sundust новый лабиринт открыли.

Валька закатила глаза.

– Ник, ну это тупо! Давай лучше в планетарий?

– А планетарий – не тупо?

– Сегодня открытый показ документалки с Марса.

– Ну, пойдем, – вздохнул Никита и взял ховерборд подмышку. – Не надоело тебе наблюдать, как эта парочка дуреет из-за лишнего клубня картошки?

Ник решил не спорить с ней, лишь бы только опять не сорвалась на психостимуляторы.

– Как там ваш таймер? – вдруг спросила Валя.

– Нормально. Со всеми жмуриками перезнакомился, освоился, анекдоты травит. Валёк, ну че за вопросы?

– Да я не об этом. Я только хотела спросить, какой он?

– Две руки, две ноги, два глаза… Как все мертвые, – пожал плечами Никита.

– Может у него внутри… ну не знаю… нано-роботы какие-нибудь, кибер-импланты?

– Вскрывать запретили, а снаружи ничего особенного.

– А можно я зайду к вам посмотреть?

– Валь, – Ник притормозил, – брось эту тему. Ты сама-то понимаешь…

– Больше не проси интересоваться, как прошел твой день, – она насупилась и отвернулась.

В конце бульвара появилась толпа людей в оранжевых одеждах. Над толпой парили яркие голограммы лозунгов. Валькины глаза расширились. Она поспешно полезла в рюкзак за дроном.

– Валь, да ну их!

Ник попытался увести ее, но быстро сдался. Он знал, Валька не уйдет, пока не снимет репортаж для своего блога. Она кинулась к демонстрантам, муха за ней.

Никита отошел в сторонку и присел на лавочку. Толпа молча, но решительно шла по бульвару, направляясь, к башне администрации Центрального City неподалеку. От нечего делать Никита читал лозунги: «Разделение общества – несправедливо!», «Лицензии на беременность – аморально!», «Выбираю жизнь без таблеток! Присоединяйтесь к ЕСТЕСТВЕННИКАМ!».

– Они выбирают жизнь без таблеток, – проворчал Никита. – Ага, как же! Так и я могу выбирать жизнь без миллиона кредитов на счету.

Валька подбежала к демонстрантам и, пятясь спиной вперед, начала что-то спрашивать. Сначала никто не обращал на нее внимания, люди сторонились, но потом от толпы отделился здоровяк и принялся что-то объяснять, поглядывая то на Вальку, то на дрона. Его собратья успели уйти далеко вперед, а парень все вещал. Наконец, он спохватился и бросился догонять своих, оставив довольную девушку позади.

– Удачный день, – Валя вернулась к Никите. Она сияла. – Сразу два ролика! Накидают кредитов.

– Конечно, – Ник отмахнулся. – Ну теперь-то пойдем?

– Не хочешь узнать, о чем он говорил?

– Да не особо.

– Ты ни в чем не участвуешь. Ни за, ни против. Как можно быть настолько пассивным и отсталым от жизни? Тебя только гробы интересуют.

– Это моя работа. Конечно они меня интересуют.

– Как можно в наше время быть гробовщиком? Это то, о чем ты мечтал в детстве?

«Понеслось…» – подумал Ник и нахмурился.

– Нормальная работа. Кому-то ведь нужно этим заниматься.

Ему нравилась работа гробовщика, но как случилось, что он предпочел именно ее всем остальным, вряд ли бы смог толком объяснить – сиюминутное решение. Когда в школе направляли на практикум по общественно-полезному труду, одноклассники разошлись по интернатам и госпиталям. А Никиту ни то, ни другое не интересовало. Тогда он плотно увлекался старыми visual-story⁴, был активным участником ретро-фандома «Белый мир», носил выбеленные волосы до плеч, красил ногти и подводил глаза красным на манер «альбинос». Одноклассники посмеивались и называли отсталым, но Нику было плевать на придурков одноклассников. Как-то вечером он проходил мимо салона ритуальных услуг и увидел долговязого мужчину с рыжей встрепанной бороденкой. Он стоял на входе и курил, привалившись к стене. Никита удивился. Встретить курящего – настоящая редкость. Откуда он взял сигареты? Да еще курит, не стесняясь. Никита невольно притормозил. Незнакомец поманил его сигаретой. Никита еще больше удивился, но подошел. Мужчина представился Хавецким. Они разговорились, и в тот же вечер Ник заполнил электронное заявление на сайте агентства, а утром вышел на работу. В школе, конечно, удивились, но формально возразить не могли. Статус Никиты в фандоме подскочил до модератора. Он был доволен собой, как никогда. Денег в похоронном бюро платили не в пример больше, чем в госпиталях. А потом, когда Ник освоил маленькие хитрости профессии, кредитов на счету заметно прибавилось. Заработанных средств хватило даже на онлайн колледж, после которого его приняли в «Последний приют» менеджером и гробовщиком на постоянной основе. Никита ни разу не пожалел о своем стихийном выборе.

– Ладно, пойдем. Куда там? В планетарий? – угрюмо спросил он.

Глава 3

Никита открыл шкафчик, повесил на плечики черный пиджак. Сегодня он должен помочь Хавецкому с трупом молодого мужчины. Тот пикировал с тридцатого этажа небоскреба и приземлился ровно в центр крыши дорогущего автокара. Крышу машины сильно покорёжило, даром, что метаматериал⁵. Зато у летуна практически никаких повреждений лица и конечностей. Минимум косметики – и будет выглядеть лучше, чем при жизни. Грудную клетку изрядно сплющило, но это они с Хавецким поправят.

Никита накинул на плечи зеленый халат. Машинально сунул руки в карманы и замер. Пальцы нащупали тонкую пластиковую карточку. Билет… Две недели лотерейка пролежала в кармане. Никита ни разу не вспомнил о ней с самых похорон таймера.

В тот день он, как обычно, присутствовал в ритуальном зале и наблюдал за прощанием с усопшим. Родственники и друзья подходили к гробу, смотрели на покойного с выражением скорбной отстраненности и скоро отходили. Никто не плакал. Люди выполняли условия приличия, не более того. Лишь одна девушка выглядела по-настоящему взволнованной. Она подошла к гробу чуть пошатываясь, поправила цветы у изголовья, прикоснулась к руке покойника и, опустив низко голову, простояла так несколько минут. Никита украдкой разглядывал печальную незнакомку с "ёжиком" темно-синих волос, но потом ему пришлось отвлечься. В гарнитуру сообщили, что катафалк подъедет через пять минут, и нужно готовить тело к выносу. Когда Никита опять обернулся к гробу, девушки уже не было. Он огляделся и заметил ее на выходе из ритуального зала.

Никита оповестил собравшимся, что прощание подошло к концу. Никто не возражал. Тогда он подошел к гробу. Осмотрел труп, чтобы в последний раз убедиться, все ли в порядке, и уже собирался закрыть крышку, как вдруг его внимание привлекло что-то блестящее. Из нагрудного кармана пиджака покойника торчал серебристый уголок. Никита сам одевал труп и точно знал, в карманах должно быть пусто. Он скосил глаза в сторону и убедился – поблизости никого. Не в первый раз он вытаскивал из гроба ценности, которыми чувствительные родственники желали одарить близких в последний раз. Рассуждая, что усопшим подарки без надобности, а ему еще жить и платить по счетам, Ник не мучился совестью. Он сделал вид, что поправляет лацкан пиджака покойного. В кармане погибшего таймера оказался билет на следующий розыгрыш препарата «Теломерона».

Никита покрутил в руках серебристую карточку. Он никогда не участвовал в розыгрышах и не собирался. Покупать билеты за триста кровных кредитов было выше его сил. Он любил деньги больше, чем обещания вечной молодости. Хотя дело было не только в молодости, но и в бонусах, которые к ней прилагались.

Таймеры (так называли счастливчиков, что получали шанс продлевать свою жизнь так долго, как только захотят) автоматически попадали в высшую касту общества. Для них открывались двери любых учебных заведений: карьера ученого, политика, управляющего крупной корпорацией – любое блестящее будущее, о котором простому смертному оставалось только мечтать. В их распоряжении появлялось достаточно времени, а, главное, средств для саморазвития. Долгожителям предоставляли неограниченные кредиты на образование и жилье, потакали любым самым прихотливым запросам. Но, не смотря на все социальные лифты, некоторые слыли «прожигателями», тратя время на бесконечные тусовки и психостимуляторы. Такие, как правило, заканчивали плохо, погибая от несчастных случаев и не доживая до возраста старости обычного смертного. Однако считалось, что «прожигатели» встречаются редко. Остальные же превратились в вечно молодых и мудрых небожителей, обеспечивающих прогресс целой цивилизации, в то время как статус смертных опустился до таракана, подбирающего крошки под столом.

Никита не был мечтателем, никогда не рассчитывал лишь на удачу, а потому не участвовал в «социальном лохотроне». Он следовал правилу: «Не надо делать мне как лучше, оставьте мне как хорошо»⁶. Жизнь у гробовщика сложилась успешнее, чем у многих: достойная работа, стабильный доход, высокий статус в касте смертных, и любимая девушка, даже слишком любимая, как ему иногда казалось.

Другое дело сама девушка.

Валя до умопомрачения желала выиграть в лотерее. Она мечтала о вечной молодости, о карьере журналиста крупного новостного канала на Ю-визоре, о жизни, лишенной рутины, полной интересных событий. В глазах Никиты Валя была слишком талантливой, слишком умной для жены гробовщика. Он боялся, что она рано или поздно уйдет. Не к другому, а просто уйдет. А если уж, не дай вселенная, выиграет, он потеряет ее в ту же секунду.

Не раз Валя клялась, что не будет покупать билеты и участвовать в лотерее. Ее хватало на несколько месяцев, а после неизменно наступала депрессия, кризис и, как результат, покупка очередного клочка серебристого пластика. Никита давно внес эти средства в графу семейных расходов и почти смирился.

Дела у него шли неплохо. За пять лет Никита рассчитывал скопить нужную сумму и приобрести лицензию на беременность. Ему казалось, если у них с Валей будет ребенок – настоящая семья, она успокоится, остепенится и оставит несбыточные мечты в прошлом. Может и замуж за него выйдет официально.

И вот – теперь этот лотерейный билет! Никите он совсем не сдался. И зачем только позарился? Что с ним делать? Хорошо бы загнать кому-нибудь, вот только кому?

Билеты продавались в специальных автоматах в каждом супермаркете. Испытать удачу мог любой желающий не зависимо от возраста, пола и социального положения. Однако, перепродавать лотерейки категорически воспрещалось законом. Фальшивобилетчиков отлавливали и строго наказывали. Поэтому нечего было и думать о попытке найти покупателей.

«Можно, конечно, поспрашивать у знакомых, не нужен ли кому за полцены», – рассуждал Никита. Но друзей, за которых гробовщик ручался, пересчитать по пальцам одной руки.

«А может, просто выкинуть?»

Отправить в мусорный бак триста кредитов рука не поднималась.

Мучимый мыслями о лотерейном билете, Никита спустился в анатомический зал. Хавецкий был уже там.

– Ну где шарахаешься? Я тут сам в кипятке, в молотке… – недовольно прохрипел патологоанатом и перекатил сигарету в другой уголок рта. Из его ноздрей повалил дым. Ник всегда поражался контрасту тщедушного тела напарника и глубине его низкого голоса. Уж сколько лет они знакомы, но до сих пор, стоило Нику отвернуться и услышать Хавецкого, он невольно представлял гору мышц.

Патологоанатом успел вскрыть грудину летуна и теперь копался в его внутренностях.

– Давай, хватай вот здесь за брыжейку⁷. Отсечем лишнее, а потом впендюрим два круговых штифта в ребра.

Никита натянул латексные перчатки, надел защитные очки и взял зажимы. Хавецкий еще раз глубоко затянулся и отложил сигарету в баночку Петри, служившую ему пепельницей. Они принялись за работу.

– Слушай, Хавецкий, тебе билет не нужен? – решился спросить Никита.

– В live-cinema? – патологоанатом разогнулся и резко дернул головой. Раздался хруст шейных позвонков.

– Да нет, – Никита двумя пальцами оттянул нагрудный карман халата и показал билет.

Напарник брезгливо дернул губами.

– Пятьдесят, – выпалил он.

– Двести, – парировал Никита.

– Хе! – крякнул патологоанатом, – а тридцать не хочешь?

– Хавецкий, триста кредитов в автомате! Имей совесть.

– То ж в автомате, – возразил напарник. – Да и тридцать много.

– За тридцать я и сам сыграю, – проворчал гробовщик.

– Удачи, – Хавецкий раскурил потухшую сигарету. – Давай, тут еще молотьбы на пару часов, – он передал Никите зажимы. – Татарину предложи, – посоветовал он, имея в виду водителя катафалка. – Интересуется.

– Да ну его. Ненадежный он.

– Да, кривой штрих, согласен.

– Слушай, а он вообще татарин?

– Да откуда мне знать. Я в узкоглазых не разбираюсь. Откуда-то с востока к нам приштормило. У них же теперь земли своей нет, – Хавецкий скинул в ведро желудок и кусок кишечника трупа. – Так, ну че? Давай еще легкие разделаем, а там можно и штифтами заняться.

Они провозились до обеда. Потом Хавецкий заштопал тело и ушел, а Никита остался одевать и гримировать покойника.

Из-за чего парень покончил с собой, он не знал, но догадывался. Не понимал только, зачем было прыгать с верхотуры, когда в любом клиническом центре предлагались бесплатные услуги эвтаназии для всех желающих, достигших шестнадцати лет. Летуну же явно за двадцать.

Гробовщик просканировал баркод на руке трупа. Так и есть, Александр Астафьев, 24 года. Его ровесник.

Времена, когда самоубийство романтизировали давно прошли. В суициде не осталось ничего особенного или уникального, свойственного лишь немногим, и уж тем более ничего одухотворенного. Хотя ритуалов вокруг смерти прибавилось. Взять ту же эвтаназию. Самоубийство в современном обществе превратилось в рутину. Лишив человека основного биологического смысла жизни – свободного размножения и передачи наследственной информации, трудно было ожидать иного. Гедонизм прельщал немногих.

Вот и этот, Алекс, наверняка осознал, насколько бессмысленна его короткая и пустая жизнь. Возраст самый подходящий. Никита и сам часто задумывался, для чего живет. Однако, быстро понимал, что у него-то есть цели и планы. Семья, Валя и их будущий ребенок… Никита в доску расшибется, но заработает на лицензию. Тогда все будет по-настоящему. Он искренне верил, что только в детях заключается истинное бессмертие. А смерти он не боялся, уж слишком тесно они сосуществовали. Но и на «тот свет» не торопился. В «тот свет» он никогда не верил, а с некоторых пор не верил и в саму смерть.

Однажды Валя затащила его на подпольную научную лекцию, которая навсегда изменила понимание жизни и смерти. Он вдруг осознал, что человек остается жив и после смерти, а вовсе не превращался в «кусок человечины», как утверждал Хавецкий. Мертвый человек продолжает жить, как ни парадоксально это звучит. Только жизнь эта приобретает качественно новый характер. Да и что такое, собственно, человек? Где он начинается и где заканчивается, если на десять триллионов человеческих клеток приходится сто триллионов бактерий? А вместе с двадцатью тысячами человеческих генов, работают двадцать миллионов генов микроорганизмов, которые влияют не только на физиологию, но и на психику и поведение. Коллективный разум, да и только! А если так, умирает ли человек со смертью собственно человека?

«Вот этот парень на анатомическом столе, разве он мертв?» – спрашивал себя Никита, нанося розовую пудру на сероватые впалые щеки покойника. В гробу с климат-контролем он, как и прежде, останется вместилищем для триллионов микробов, которые продолжат свое существование. Еще многие и многие годы значительная его часть будет жить и чувствовать.

Никита закончил работу и отправился домой.