Kitobni o'qish: «Вероника Стейнбридж покидает Зону Безопасности»

I

* * *

Девушку привезли в участок в районе трех. Я столкнулся с ней в коридоре – она шла вслед за Самантой, и из-за широкой спины детектива худенькую фигурку было почти не видать. Бросил коллеге приветствие, на звук моего голоса девушка вскинула голову и вздрогнула, а на меня уставились гигантские темные глаза. Будто в душу заглянули и царапнули чем-то острым. Всего на секунду мы с ней встретились взглядами, а я еще долго вспоминал эти глазищи.

Потом, когда она уходила из кабинета, я выглянул из-за перегородки. Девушка ссутулила узкие плечи, словно пытаясь стать вовсе невидимой – и у нее, может, получилось бы, если бы не волосы, слишком темные на фоне белых стен.

Саманта остановилась рядом со мной, проводила девушку взглядом.

– Гетеро, – буркнула коротко, будто сплюнула. – Еще и супрессивы не пьет. Я бы их отлавливала и силком на таблетки сажала. Знаешь, что она на допросе устроила?

– Ну, так и мы с тобой не «глушимся», – пожал плечами я, игнорируя вопрос. Не люблю сплетни.

– У нас работа такая, – новый плевок слов. – И мы – нормальной ориентации.

На этот раз я просто промолчал. Саманта своих отношений с девушками не стеснялась. Я – стеснялся.

Потому что тоже предпочитал девушек.

1

Все вокруг – белое. Постель, стены, светильники, шторы – все сияет, солнечные лучи отражаются в тысяче направлений, наполняя комнату светом. Этих лучей так много, что кажется, будто сам воздух становится плотнее, будто свет можно загребать пригоршнями и щедро плескать себе в лицо, щурясь от ярких брызг.

Так выглядит комната Веруники, если утро выдалось ясным. Конечно, она живет здесь не одна – но Софи обычно видит комнату совсем по-другому. Очки дополненной реальности накладывают цвет на стены, покрывают рисунком постельное белье и шторы, так что интерьер меняется до неузнаваемости. Только пол остается неизменным – деревянная текстура не дает очкам наложить на нее искусственный паттерн. Софи это раздражает, но Вероника настояла во время ремонта, чтобы пол был натуральным. Она любит ощущение шероховатого тепла под босыми ступнями, любит смотреть, как солнце окрашивает доски в невероятный желтый цвет. Софи не любит солнце. Но очки исправляют и это, корректируют экспозицию, убирая яркие блики и резкие черные тени. Все, что видит Софи – мягкий свет, струящийся из окна и подсвечивающий стены цвета мяты. Только тепло, которое касается кожи вместе с солнечными лучами, нельзя смягчить очками – но тонкий термокостюм защищает все тело от резких перепадов температуры. Софи всегда носит термокостюм – это удобно. Софи любит все, что удобно.

Вероника сидит на кровати и смотрит в окно. Март, ветер раздирает воздух и мчится на север, облака протирают небосвод до немыслимой голубизны. В такие дни Вероника думает о том, каково это – жить на природе. Она знает, что многие за пределами Зоны смотрят на небо не через тонкий пласт фильтрующего стекла, дышат воздухом, не пропущенным через системы климат-контроля – и не может себе этого представить. Вероника видела лес только в фильмах, и еще один раз вдыхала его запах на арома-шоу. С тех пор она мечтает попасть в такой лес, но в Зоне Безопасности ничего похожего нет. Вся Зона – это город.

Из кухни доносятся звон, шум воды и резкий треск блендера – Софи готовит завтрак. Вероника тоже любит готовить, но Софи пускает ее к плите только по вечерам, когда можно потратить лишнее время на творческие изыски. Софи ценит время. Вероника ценит творческие изыски.

Когда с кухни в комнату приходит запах кофе, смартфон приглушенно пищит – это Софи пишет, что пора есть. Софи не любит кричать – она предпочитает пробежаться пальцами по мини-клавиатуре на браслете и послать сообщение. «Отправлено», – высвечивается в углу экрана очков, пока на другом краю приложение получает данные от мультиварки о готовности омлета и сигналит о том, что пора доставать тосты. Очки не перекрывают обзор – всего лишь корректируют изображение, дополняя его полезными примечаниями приложений. На экран можно вывести картинку, и тогда стекла снаружи темнеют, но камера продолжает анализировать окружающий мир и всегда вовремя прерывает трансляцию.

Очки Софи черные – возможно, она просматривает почту, – но когда Вероника подходит и машет рукой, стекла светлеют, приобретая обычный тепло-коричневый оттенок.

– Доброе утро, – улыбается Вероника. Софи включает упрощенное сканирование здоровья – осматривает подругу, а приложение в это время измеряет пульс, давление и температуру тела. Визуальный анализ и датчики тепла и движения на расстоянии дают порой ошибочный результат, да и приложение – скорее игрушка для влюбленных, которые с его помощью пытаются уловить волнение или желание. Но Софи все равно сканирует Веронику – раз та отказывается носить очки и браслет, дающие точные показатели.

Вероника еле заметно морщится. Ее раздражает изучающий и одновременно чуть отстраненный взгляд Софи, пока та читает данные и сравнивает их со средним значением.

– Давление низкое, – заключает Софи и возвращается к плите. Вероника вздыхает и шутливо отвечает:

– Пора в больницу?

Софи резко поворачивает голову. Веронику всегда удивляет, как Софи удается двигаться так быстро при ее маленьком росте и легкой полноте.

Коричневые стекла смотрят с осуждением.

– Не смешно, – строго замечает Софи. – Что, если ты действительно чем-нибудь больна? А ты даже не узнаешь об этом, потому что не носишь очки и браслет!

– Зачем мне очки, когда у меня есть ты, – мягко улыбается Вероника. Софи недовольно фыркает, но, как это ни странно, не продолжает тему. Веронике иногда кажется, что той нравится возможность опекать ее. Иначе Софи давно надела бы на нее очки и запаяла их намертво.

Завтрак проходит тихо. Стекла очков Софи снова темнеют – та просматривает новостную ленту. Вероника читает с экрана смартфона – удивительного допотопного прибора, который все еще производят за пределами Зоны. Экран небольшой – чуть меньше ее ладони, но буквы можно увеличить, и ее глаза быстро скользят по строкам, пока руки и рот заняты едой.

После завтрака Вероника прощается с Софи и идет на работу – фирма, разрабатывающая дизайн приложений для очков, расположена в нескольких кварталах от их дома. Туда легко можно доехать на трамвае, но сегодня Вероника предпочитает пройтись пешком. Солнце заливает улицы светом сквозь фильтрующее стекло, и многие сидят на скамейках, установленных посередине улицы между Городскими Деревьями – сплошными стенами специального мха. Вероника читала, что одно Дерево вырабатывает столько же кислорода, сколько двести семьдесят пять обычных деревьев, растущих в лесах за пределами Зоны. Вероника пытается представить себе эти деревья вместо Городских. Она видит величественные ветви, прорастающие внутрь квартир, толстые стволы, преграждающие путь трамваю, который мчится на уровне вторых этажей, пробегая росчерком тени по пыльной поверхности стекла. Лес заполняет все улицы, деревья пронзают стекло, а свет становится зеленым, пытаясь пробиться сквозь густые кроны.

Когда Вероника приходит на работу, ей кажется, что ее одежда пахнет хвоей и смолой.

2

Жизнь Вероники делится на три части: дом, офис и студия.

Дом, крохотная однокомнатная квартирка, которую они снимают на пару с Софи, пахнет чистотой, он белый и правильный. Здесь Вероника редко разговаривает и часто мечтает.

В офисе много стекла и больших экранов. Вероника работает художником-оператором – отбирает из сгенерированных компьютером паттернов те, что лучше всего соответствуют последним модным трендам. Изображения, одобренные ею, отправляются в библиотеки приложений – после чего пользователи очков могут применить их к постельному белью, обоям, одежде, посуде – к любым предметам белого цвета. Иногда Софи показывает Веронике выбранный ею рисунок, и та узнает его. Тогда она счастливо улыбается, хотя в этот момент на ней ненавистные очки.

На работе Вероника молчит почти всегда. У нее есть несколько знакомых, но Вероника не ходит с ними обедать – она предпочитает перекусить на скамейке под деревом, читая со смартфона новости или книгу.

Студия – светлая, пыльная, заставленная подрамниками с натянутым холстом. Часть из них – картины Вероники, другие пустуют, ожидая своего часа. Она всегда покупает холсты самого разного размера, поскольку никогда не знает заранее, какой понадобится для следующей работы. В студии Вероника много говорит – она рассказывает картинам о том, что видела. Картины понимающе молчат.

Сегодня она сняла с мольберта недописанное полотно и поставила чистый холст. Вероника рассказывает картинам о лесе – а под кистью деревья тянут ветви наверх, и солнечные лучи цепляются за них, рассыпаясь на яркие полосы.

3

Вероника набрела на магазинчик старой техники в центре города, недалеко от своей студии. Там было много таких заведений – секонд-хенды, продающие ее любимую одежду из настоящего хлопка, натуральной шерсти и даже льна, художественные лавки с гуашью и кистями из белки и щетины, небольшие рынки с продуктами, произведенными за пределами Зоны. «Помидоры, согретые солнцем», – прочитала однажды Вероника надпись на лотке. Продавец, высокий мужчина с роскошными черными усами, приглашающе улыбнулся, и Веронике показалось, что солнце и его одарило своим теплом, навсегда поселившись в улыбке так же, как в красных боках помидоров. Она купила фунт и принесла домой. Софи страшно ругалась. Прочитала длинную лекцию о том, какие болезни могут содержаться в овощах и фруктах, выращенных «там». Вероника не спорила и молча смотрела, как Софи выбрасывает три пятна красного солнца в измельчитель пищевого мусора, а тот заглатывает их с мягким чавкающим звуком. С тех пор Вероника никогда не приносила продукты с рынка домой – съедала их у себя в студии, и запах помидоров, соленого мягкого сыра и винограда смешивался с запахом краски, а сок впитывался в кожу пальцев вместе с растворителем.

Смартфоны продавали на соседней с рынком улице вместе с ноутбуками, проводными наушниками и блоками питания. Магазин пользовался большим спросом у тех, кто приезжал в Зону из штатов – здесь можно было починить почти любую электронику и, к тому же, настроить ее так, чтобы она работала с Сетью и приложениями Зоны. Вероника зашла в него из чистого любопытства – выставленные на витрине старые мониторы, клавиатуры, массивные карты памяти, называемые «жесткими дисками», и мотки толстых черных проводов напомнили ей старые фильмы о завоевании человечества машинами. Внутри было очень тесно, пахло разогретым пластиком и мужским потом.

– Привет, – поздоровался один из парней, стоявших за стойкой. Второй сидел в дальнем углу магазина и на коленке раскручивал какое-то устройство. – Чем я могу вам помочь?

Вероника смутилась. Она всегда чувствовала себя неловко, когда продавцы в магазине обращались так. Даже когда ей действительно нужно было что-нибудь купить, она предпочитала сама по несколько часов перелопачивать ненужные вещи, чтобы в конце концов найти ту, которая «посмотрит» на нее, скажет ей: «Да, это именно меня ты искала так долго». Вероника хорошо умела слышать, что ей говорят вещи. И была далеко не уверена, умеют ли продавцы делать это.

– Я просто… зашла, – ответила она и слегка улыбнулась, подчеркивая исключительную несерьезность своих намерений.

– А, – кивнул парень, как будто понимая, что она хочет этим сказать. – Тогда осматривайтесь. Позовите, если нужна будет помощь.

Вероника кивнула и даже слегка расправила плечи, невольно ссутулившиеся при первом обращении консультанта. Пошла вдоль стоек, внимательно изучая все ценники, и даже попыталась сыграть сама с собой в игру – сможет ли она угадать назначение того или иного предмета. К сожалению, на ценниках не было подробного описания, как у экспонатов в музее, а спрашивать продавцов Вероника не хотела – поэтому и узнать, выиграла она или проиграла, не могла.

У одной из стоек Вероника задержалась. Прямоугольный кусок черного стекла удивил ее отсутствием каких-либо кнопок и даже отверстий. Этим он напоминал очки дополненной реальности – те тоже выглядели монолитными, особенно когда стекла темнели. Но форма «виар» подсказывала их функцию, пусть и не рассказывала обо всех возможностях. Прямоугольный кусок стекла загадочно блестел в свете ламп, но ничего о себе не говорил.

– Заинтересовались смартфоном? – раздался голос продавца. Вероника снова ссутулилась – но любопытство все же заставило ее обернуться и спросить:

– Как вы назвали это?

Парень слегка усмехнулся – видимо, понимая, что продавать ему придется не набор характеристик, а само явление, совсем не знакомое худенькой девушке в старомодном пальто. Он вышел из-за стойки.

– Смартфон. Люди использовали их до того, как в моду вошли очки.

– А что он делает? – Веронике стало еще интереснее.

– Да все то же самое. Звонки, сообщения, выход в Сеть, просмотр фильмов… Все, что могут делать очки, только не надевается на глаза. И клавиатура у него встроенная.

Вероника завороженно смотрела на кусок стекла. «Все то же самое, только не надевается на глаза» – это была ее мечта. Она терпеть не могла очки – ей казалось, что стекла отрезали ее от внешнего мира, а различные всплывающие надписи отвлекали и сбивали с толку. Вероника старалась носить их как можно реже – и потому часто получала нагоняй от Софи.

– Я возьму его, – не думая, выдохнула она.

Продавец кивнул и снял со стенда кусок стекла. Спустя полчаса он показывал Веронике, как пользоваться устройством – а уже через час на экране Софи высветилось сообщение:

«Я пишу тебе сейчас без очков и браслета».

4

Они жили вместе уже третий год. Вероника познакомилась с Софи на открытии мультимедийной выставки – в лиловом свете световых инсталляций серьезное лицо Софи казалось мистическим, отстраненным. Она спросила у Вероники, правильно ли поняла название одного из арт-объектов, а та привела автора – свою подругу по колледжу. До конца вечера они втроем говорили об искусстве, технологиях, модной методике светозвукового воздействия… Софи работала в агентстве по подбору персонала, но не пропускала ни одной выставки и, когда рассказывала о своих впечатлениях, всегда вставляла в рассказ пару-тройку сложных терминов. Вероника сама в этот момент изучала цифровое искусство в университете, но с удовольствием слушала рассудительные замечания Софи.

Они добавили друг друга в друзья, а спустя два месяца Вероника увидела запись Софи с предложением совместной аренды квартиры. Она тогда жила почти у самой границы Зоны и с удовольствием переехала вместе с Софи в центр, где на улицах стояли Городские деревья, а на трамвае можно было за десять минут добраться до Парка. Квартира была на предпоследнем, одиннадцатом этаже, маленькая и обшарпанная – Вероника и Софи выкинули оставшийся от прежних жильцов хлам, перекрасили стены и постелили новый пол. Договор городской аренды позволял им сделать косметический ремонт и получить скидку.

В небольшой спальне стояли две одинаковые кровати. Правая половина стенного шкафа пестрела разномастной одеждой Вероники, слева висели белые термокостюмы Софи. У стола на кухне стояли два стула и табурет – для случайного гостя, заскочившего к ним на чашечку кофе. Софи не пила. В студии Вероники хранились бутылки вина и несколько бокалов – иногда друзья из колледжа заглядывали к ней вечером. После таких посиделок она приходила домой поздно – Софи уже спала, и Вероника в темноте пробиралась наощупь к своей постели, перебирая пальцами по гладким стенам. Утром ее будил шум посуды на кухне и запах кофе, а разбросанная одежда на полу пахла краской и влажной пылью убранных ночью улиц. Тогда Вероника быстро выскальзывала из-под одеяла и натягивала на голое тело длинный старый шерстяной свитер. На кухне Софи молча передавала ей чашку, и закатанные рукава свитера кололи нежную кожу с внутренней стороны предплечья, когда Вероника брала теплый стеклопластик в руки. Она пила кофе и смотрела в окно – Софи работала и молчала, пока, наконец, из волос Вероники не выветривался запах короткого сна. Тогда Софи поднимала на нее коричневые стекла и говорила сухо:

– Ты расскажешь об этом в группе?

– Конечно, – отвечала Вероника, задумчиво проводя пальцами по шраму у себя на виске.

5

Вероника подавила очередной зевок. Альберт продолжал монотонно бубнить, и она на автомате записывала ключевые слова его рассказа, чтобы потом по справочнику перейти к нужным наводящим вопросам. «Узнай себя» – приложение, по которому работала их группа, – предполагало, что требуется задать не менее пятнадцати вопросов, чтобы дойти до сути проблемы.

Голос Альберта усыплял. Вероника уставилась на стол, отмечая про себя коричневое пятно то ли чая, то ли кофе, расплывшееся на обшарпанном пластике.

В группах психологической взаимопомощи состояли почти все жители Зоны. Далеко не каждый мог позволить себе личного психотерапевта – а работодатели часто спрашивали справку о прохождении профилактических бесед. Поэтому жители объединялись и с помощью специально разработанных справочников беседовали друг с другом, составляя отчеты, которые затем можно было предоставить по месту требования. Каждый участник платил организационные взносы, приложение списывало определенную сумму при получении отчета. Деньги шли на содержание помещений – считалось, что для наилучшего результата необходимо «живое» общение. Участники разбивались на пары по кругу таким образом, чтобы каждый работал терапевтом для следующего за ним. Они менялись каждую неделю – один вторник Вероника со скучающим видом выслушивала Альберта, а на другой пересказывала Эмили события своей однообразной жизни.

Альберт замолчал и уставился на Веронику из-под низкого лба. Она глубоко вздохнула и попробовала ободряюще улыбнуться.

– Почему тебе кажется, что Саймон не слышит тебя?

– Потому что он ничего мне не отвечает! – буркнул Альберт. Ответ был слишком прямолинейным и логичным, чтобы раскрывающий тонкости психологии справочник мог подсказать дальнейший план действий. Вероника в растерянности полистала страницы, затем выключила экран смартфона и посмотрела на Альберта.

– Попробуй писать ему.

– Что?

– Отправляй ему сообщения через очки. Саймон ведь все время что-то смотрит через них.

– Да, эту дрянь…

– Отлично, – перебила Вероника, не желавшая снова выслушивать жалобы Альберта на видео, которые смотрел его друг. – Пиши сообщения – уведомления будут отвлекать его, и в конце концов он обратит на тебя внимание.

Альберт недоверчиво нахмурился.

– Разве ты не должна задать мне еще девять вопросов, чтобы заполнить отчет?

– Альберт, – вздохнула Вероника, – тебе нужен отчет или совет, как решить проблему с Саймоном?

Ее «пациент» явно колебался.

– А для отчета я что-нибудь сочиню, идет? – Вероника подмигнула ему. Альберт неуверенно улыбнулся и кивнул.

После группы, когда они не спеша шли по теплой ночной улице, отдающей в воздух воспоминания о прошедшем дне, Софи спросила:

– Как сегодня было с Альбертом?

– Хорошо. Рассказать?

– Нет. Ты же знаешь правила.

– Знаю, – кивнула Вероника и взяла Софи за руку. Та коротко сжала ее пальцы – и тут же отняла ладонь.

Вероника вздохнула и спряла руки в карманы, чтобы согреть их.

6

Они пришли в группу вдвоем – так обычно делали пары, но Марко и Тим по всем приметам парой не были. Вероника давно научилась различать их – тех, кто жил вместе, и тех, кто был вместе.

И беспокойно отводила взгляд, видя отражение себя с Софи в витринах магазинов.

Марко смущал ее. Бледный, как большая часть уроженцев Зоны, но с очень темными волосами, он излучал враждебную, чуждую Веронике энергию – будто громадная волна вдруг поднималась над поверхностью ее тихого моря, готовая захлестнуть и разрушить все на своем пути. Он был щегольски одет – не в термокостюм вроде тех, что носила Софи, но и не в винтажное старье, как у Вероники. Его брюки и пиджак были ослепительно белыми, сшитыми из особенной синтетики – ткань выглядела, как шелк, но обладала всеми свойствами «умного» текстиля термокостюмов.

Марко смотрел надменно, свысока – помогал ли ему в этом рост или костюм, Вероника понять не могла.

Тим… Он прятал глаза за стеклами очков – обычных, с диоптриями, которые жители Зоны давно уже не носили, поскольку «виар» компенсировали любые проблемы со зрением. Одно это выдавало в нем уроженца штатов, а свободный джемпер и простые джинсы лишь усиливали эффект.

Но главным признаком, конечно, была его кожа. Загорелая кожа человека, который родился и вырос вне Зоны. Без купола.

Под солнцем.