Kitobni o'qish: «Чужие дети. История о сиротах-подростках и семьях, которые их принимают»

Shrift:

* * *

Памяти Яна посвящается

Предисловие автора

Десять лет назад мы познакомились с нашей будущей дочкой – Дашей. Ей тогда было двенадцать лет. Начали общаться, забирать Дашу к себе в гости на каждые выходные. Думали, что так сможем помочь ребенку адаптироваться к жизни вне стен детского дома, станем для нее опорой. Мыслей принимать девочку-подростка в семью поначалу не было. Но постепенно возникли привязанность и потребность сделать для ребенка больше. А параллельно, пока я ездила за Дашей в детский дом, познакомилась там с Гошей. Ему было уже пятнадцать лет. Причем знакомство стало инициативой самого мальчика – он подошел ко мне со словами «Здравствуйте. Меня зовут Гоша. Я читал вашу книгу…».

За тот год, 2015-ый, количество детей в нашей семье удвоилось – у нас уже были две дочки, прибавилась еще дочка и сын. А в 2019 году мы забрали из детского дома Даню, ему на тот момент было семнадцать лет. Так у нас с мужем стало пятеро детей. Во всех подробностях история появления в нашей семье пятерых детей описана в книге «Наши дети. Азбука семьи». И она же стала для нас с мужем стимулом, чтобы открыть собственную некоммерческую организацию «Азбука семьи» и оказывать семьям психолого-педагогическую поддержку для укрепления и улучшения отношений с детьми.

Сейчас наши старшие дети уже выросли, но мы остаемся одной семьей – радуемся их успехам, огорчаемся неудачам, встречаемся, общаемся и бываем счастливы, когда удается собраться всем вместе за одним столом как в старые добрые времена. Нэлле, которую мы с мужем родили сами, недавно исполнилось двадцать пять лет. Гоше, который с рождения шестнадцать лет провел в детском доме, тоже уже двадцать пять. Средней Даше – она потеряла родную семью в девять лет и до двенадцати жила в учреждении – сейчас двадцать два. Дане – он был в детском доме всего полгода после смерти его бабушки-опекуна – двадцать один. А младшей Даше, которую мы удочерили в младенчестве, исполнилось одиннадцать лет.

Придя в нашу семью, дети многому меня научили. Расширили границы сознания. И сами они постепенно учились важным вещам. Гоша и Даша много рассказывали о своей жизни в детском доме. Каждое событие их прошлого я невольно пропускала через себя, словно это происходило со мной. Благодаря им и началась работа над романом «Чужие дети. История о сиротах-подростках и семьях, которые их принимают», которая длилась больше двух лет. Примерно в то же время я предложила Гоше написать его историю – честно говоря, просто хотела отвлечь подростка от многих опасных «увлечений», которым он поддался в детском доме. К счастью, сын заинтересовался идеей. И в 2018 году вышла наша с ним книга «Меня зовут Гоша. История сироты». А в 2019 появилась еще одна книга на ту же тему «Я – Сания. История сироты».

Многим людям в нашей стране – в том числе чиновникам, волонтерам, наставникам, будущим приемным родителям – эти книги рассказали о реальной жизни подростков в учреждениях для сирот. Об отсутствии перспектив, когда нет поддержки семьи.

Жизнь подростка без родителей – это путь в никуда. Оставленный по стечению трагических обстоятельств родной семьей, он живет с глубокой травмой в душе. И вынужден приспосабливаться к системе детского дома, соблюдать иерархию, подчиняться большинству – иначе не выжить. Подросток-сирота не «плохой» или «трудный», как его любят называть сторонние наблюдатели, просто в нем невыносимо много обиды и боли, которую никто не может облегчить. Ведь родителей рядом нет. Его поведение шокирует из-за одиночества, ненужности и внутреннего протеста, в котором ребенок пребывает изо дня в день. И в этом беда нашего общества – отвернувшись от подростков в трудной жизненной ситуации, мы их теряем. Выпускник детского дома становится легкой добычей преступного мира. Я знаю десятки историй о том, как повзрослевшие сироты все теряли, доверившись мошенникам. Я вижу многих выпускников детских домов, которые не умеют управляться с собой и с жизнью: за несколько дней спускают сотни тысяч рублей пособий, которые накапливались для них в банке и выдавались на совершеннолетие, не умеют трудиться, обслуживать себя, поддерживать свой быт – и остаются ни с чем. А семьи рядом нет, чтобы помочь, научить, уберечь.

С момента публикации книги «Чужие дети» в России стала целенаправленно развиваться культура принятия в семьи подростков. Именно эту работу – содействие устройству в семьи подростков-сирот – мы взяли в фокус в 2014 году в фонде «Арифметика добра», в котором я в то время работала. Только при моем участии в семьи из детских домов за эти годы были устроены более 400 ребят. И сегодня я продолжаю регулярно получать в социальных сетях личные сообщения о том, что мои книги помогли людям справиться со стереотипами, перестать бояться подростков-сирот и начать им помогать.

За последнее десятилетие наше общество и государство уже многое сделали для решения проблемы сиротства в стране. Об этом красноречиво говорят цифры. В 2013 году, когда мы с мужем впервые усыновили ребенка, в детских домах нашей страны жили 68 770 детей. На 30 июня 2017 года в федеральном банке данных числилось уже 54 500 детей-сирот. А сегодня эта цифра общими усилиями стала еще меньше – по официальной информации федерального банка данных о детях-сиротах на 1 июля 2024 года в учреждениях для сирот проживает 35 146 детей, оставшихся без попечения родителей.

Однако радоваться результатам пока еще слишком рано – нам всем предстоит огромная работа. Каждый ребенок, лишенный семьи, нуждается в заботливых любящих родителях. Около 80 % детей, находящихся сегодня в учреждениях для сирот – это подростки. И именно ребятам от 11 до 17 лет сложнее всего обрести приемную семью.

В России десятки тысяч семей стоят в очереди на усыновление. Двадцать лет назад о такой готовности принимать в семьи сирот можно было только мечтать. Но большинство кандидатов хотят усыновить малыша от нуля до трех лет, без особых проблем со здоровьем. Будущие родители ищут младенцев повсюду и готовы лететь за ними в самые отдаленные точки нашей страны. Когда-то и мы рассуждали так: важно помочь в первую очередь маленькому ребенку, оставшемуся без родителей. Подробностей удочерения и всех сложностей процесса пересказывать сейчас не буду – они есть в книге «Если б не было тебя». Но постепенно к нам пришло осознание, что нужно помогать детям, у которых меньше шансов найти семью. И мы задумались о подростках. Было сложно решиться, одолевали сомнения и страхи, что не справимся. Отчасти они оказались оправданы – нас ожидало множество трудностей и руки не раз опускались, но об этом в самих книгах «Чужие дети», «Меня зовут Гоша», «Наши дети», поэтому не буду забегать вперед.

А после многих лет содействия семейному устройству детей-сирот, после принятия четверых детей из детских домов в собственную семью мы осознали, пожалуй, самую важную вещь – только путем усыновления и приемного родительства проблемы сиротства не решить. Работать необходимо прежде всего с родной семьей ребенка, который оказался в трудной жизненной ситуации. Сопровождать необходимо в первую очередь родителей тех детей, которые уже проживают в учреждениях для сирот или вот-вот могут туда попасть. У подавляющего большинства детей в детских домах родные мамы и папы живы, но они по разным причинам не справились. Чаще всего за этим стоит семейная трагедия и тяжелая психологическая травма – то, что разрушило жизнь семьи.

В 2022 году в России Уполномоченным при президенте РФ по правам ребенка Марией Алексеевной Львовой-Беловой был инициирован пилотный проект «Профилактика социального сиротства среди детей в возрасте до 4-х лет». К счастью, нашей некоммерческой организации «Азбука семьи» выпала честь участвовать в этой работе, вести социально-психологическую работу, создавать реабилитационные пространства для родных мам и пап в формате Клубов «Устойчивая семья». С начала 2024 года программу «Азбука счастливой семьи» в Клубах освоили 314 родителей. При профессиональной поддержке специалистов им удалось достичь немалых результатов: 55 детей вернулись в родные семьи из учреждений для сирот, среди них 18 детей от 0–4 лет и 37 детей от 5–17 лет и 563 ребенка сохранили свои родные семьи.

Практика работы доказывает, что большинство детей в семьях, столкнувшихся с кризисом, не нуждаются в разлучении с родной семьей и их помещении в учреждения для сирот. Дети нуждаются в том, чтобы их родным семьям вовремя помогли, оказали комплексную медико-социо-психологическую поддержку. Если сегодня взять в фокус внимания и развивать именно эту работу, многих трагедий в будущем удастся избежать.

А пока расскажу вам о Яне.

Мое знакомство с ним оказалось случайным. Мальчику на тот момент было шестнадцать лет, и он уже давно жил в детском доме. Его мама, как и большинство родителей социальных сирот, была жива, но страдала от алкогольной зависимости и поэтому не могла воспитывать сына сама. Время от времени Ян ее навещал, но всегда приходился не ко двору и был вынужден возвращаться в детский дом. В те годы еще не было системной работы по реабилитации родителей с зависимостью – маму Яна никто целенаправленно не сопровождал. Ни медицинской, ни социально, ни психологической работы с семьей не велось. Приемные родители для Яна тоже не находились – иногда знакомились, разговаривали, понимали, что он общается с родной матерью, и не решались принять в свою семью. С каждым разом – мы виделись в детском доме раз пять – Ян становился все более вялым и безразличным. Словно терял волю к жизни. Все хуже учился. Не строил никаких планов на будущее. И если в шестнадцать он еще слабо надеялся на семью, то к семнадцати годам окончательно потерял веру и разочаровался. Я тоже не успела ему помочь. И не смогла принять парня в свою семью – нам тогда было трудно, у Даши с Гошей проходила жесткая адаптация, муж тяжело болел и переезжал из больницы в больницу… А вот теперь уже поздно. И простить себе этого я не смогу.

Ян сорвался с четвертого этажа недостроенного дома – «заброшки», как говорят подростки – и разбился насмерть. Рядом был его друг, он позвал на помощь. Приехала скорая помощь, мальчика увезли в больницу. Не приходя в сознание, Ян пролежал в коме несколько недель – говорили, если выживет, останется инвалидом, – а потом его не стало. На похороны пришла его мать, пришли близкие родственники, сотрудники детского дома, другие люди. Их оказалось много. Но с малых лет Ян был один, никто воспитывал его как родного сына, как своего любимого ребенок. А без этого дети не живут…

В романе лучший друг главного героя, Игорь, тоже должен был погибнуть, как и его прототип. Но я не смогла. По моей авторской воле Игорь выжил, чтобы обрести другую жизнь и новую судьбу.

Я уверена, что книга «Чужие дети» и другие мои книги продолжат помогать взрослым лучше узнавать детей и подростков, оставшихся без родителей. Слышать их мысли, примерять на себя их противоречивые чувства. И через погружение в мир изломанного детства находить ответ на вопрос: что в этой жизни могу сделать именно я? Чем способен помочь? У каждого взрослого человека, в отличие от ребенка, есть выбор «как мне жить». И этот выбор никогда не бывает легким, он всегда сложный, мучительный и полный сомнений. Но зато он способен дать надежду.

Благодарности

От всего сердца благодарю своего мужа Дениса Салтеева за абсолютную поддержку на протяжении двадцати восьми лет нашей семейной жизни, за любовь, за общие цели и ценности. А еще – за терпение и помощь в работе над этой и всеми другими книгой. Спасибо всем нашим детям – Нэлле, Гоше, Даше Большой, Дане, Даше Маленькой – за то, что они есть, и за то, что меняют нас. Дают мощнейшие чувства и стимул к развитию. Благодарю детей за помощь с текстами моих книг и за подростковый сленг в речи юных героев. Отдельное спасибо Гоше за самое активное участие в моей писательской работе.

Спасибо моим дорогим родителям Наиле Тенишевой и Владимиру Машкову за счастливое детство и крепкую семью, которая до сих пор служит мне надежной опорой. И низкий поклон за саму жизнь – она оказалась гораздо увлекательней и неожиданней, чем я могла предположить.

От всей души благодарю Ольгу Аминову, основателя литературного агентства и школы «Флобериум», первого редактора книги «Чужие дети», за долгий, потрясающе интересный совместный путь. Глубокое принятие Ольги, ее мудрость, доброта и непревзойденный профессионализм помогают мне верить в себя и двигаться дальше.

Особая и самая глубокая признательность Уполномоченному при Президенте РФ по правам ребенка Марии Алексеевне Львовой-Беловой, Аппарату Уполномоченного, руководителям и специалистам пилотного проекта «Профилактика социального сиротства среди детей в возрасте до 4-х лет» за создание и развитие в Российской Федерации востребованного и гуманного направления профилактики социального сиротства – комплексной поддержки родных семей в интересах детей. Я благодарна за возможность быть причастными к историческим изменениям в сфере защиты детства, к распространению семейно-ориентированного подхода и внедрению практик поддержки семей с детьми, в основе которых лежит вера в каждого человека, уважение к каждому родителю; где новый бережный стиль отношений становится ключевым условием создания реабилитационной среды для родителей и достижения цели – сохранения или восстановления родных семей в интересах детей.

Спасибо всем, кто по долгу службы и по зову сердца помогает семьям с детьми. Огромная благодарность журналистам, которые рассказывают правду о трудностях и особенностях воспитания детей, поддерживая на этом пути родителей. И громадная благодарность режиссеру Гере Гаврилову, безвременно ушедшему от нас, за интерес к теме подростков-сирот и за идею названия книги «Чужие дети».

Часть I. Детский дом

Глава 1

– Отвали!

– Да ладно, че ты? Идем выпьем. Все-таки праздник.

– Сказала, не лезь со своим тупым первым сентября!

– Мой он, что ли? У всех день знаний, а ты…

– Ненавижу!

Юлька зашипела, как кошка, и, еще больше сгорбив и без того сутулую спину, бросилась на проезжую часть.

– Стой, больная!

Визг тормозов перекрыл испуганный крик Лехи. Ему казалось, еще секунда – и Юлька упадет, а потом больше не встанет. Так уже было однажды на его глазах.

Из древней иномарки, чудом успевшей затормозить в нескольких сантиметрах от Юльки, выкатился старый пузатый, как беременный орангутан, армянин. Он погнался было за метнувшейся из-под колес девчонкой, но сделал всего несколько шагов, тут же споткнулся и оперся ладонью о грязный капот машины.

– Такой маладой… – причитал он, морщась от боли. – Зачем пад калеса? Зачем надаела жить?

Леха отчетливо видел крупные капли пота, проступившие на лбу старика, и белки вытаращенных, едва не выпавших от ужаса глаз. Он тут же натянул на глаза капюшон толстовки и с отсутствующим видом прошагал мимо согнувшегося пополам деда. К нему, Лехе, все это больше отношения не имело. Хватит. Ну их, на хрен, этих баб. Компанию побухать он себе и без этой дуры найдет. И вообще, надо было сразу Игоря позвать – старый друг лучше новых двух. Он как брат. И чего только к этой Юльке привязался? Подумаешь, помогла стырить в супермаркете бутылку вина. Обычное дело, не стоит благодарности.

Беззаботно насвистывая, Леха уже подошел к высоченному кованому забору, – и только тогда почувствовал, что толстовка стала насквозь мокрой от пота и прилипла к телу. Он не хотел вспоминать, но не успел защититься – картины из прошлого вспыхнули в мозгу, словно кадры кинофильма. Машина визжит тормозами, глухой стук, падение… Всего полгода назад на этом самом злополучном перекрестке лежал Петька с расколотой на две части головой. Из половинок черепушки вылился на асфальт целый океан черной крови и еще что-то вязкое, мерзкое. В изломанной руке желтела злополучная пачка чипсов – сбегал, называется, в магазин. Копил на них небось целый месяц, прятал мелочь от старшаков, потом смылся от питалки по дороге из школы. И все. От удара чипсы разлетелись по обеим полосам проезжей части. Так и лежали – золотые солнышки на грязной дороге. Петька так и не разжал пальцы – впился в свое сокровище мертвой хваткой. Конечно, мелкий еще совсем. Десять лет. А на вид так вообще не больше шести.

Баторские плохо росли – это Леха давно заметил, еще когда их перевели в обычную школу, к домашним. Там все одноклассники были на голову выше. Жрали лучше, что ли.

Леха потом часто думал о Петьке. Было немало моментов, когда он и сам был бы рад вот так покончить со всем, одним махом. Только чтобы не успеть испугаться и, главное, без боли. Раз, и все! Когда ты никому в этой жизни не нужен и сам никем не дорожишь, перебежать дорожку между жизнью и смертью очень легко. Береженого, говорят, Бог бережет, а за такими, как он, как Петька, как Игорь, больно надо кому-то смотреть. Надорвется Господь опекать всех сирот, вон их сколько. О Петьке тогда поплакали чуток, даже питалки слезу пустили, но и все. Через полгода никто уже и не помнил. По-хорошему, что был он, что не было. Без разницы.

Кроссы на ногах стали тяжелыми, словно налились свинцом. Леха, удивляясь собственной мягкотелости, еле дотащился до опостылевших ворот. Каждый день только они неизменно встречали и провожали, утром и вечером. Когда-то ворота в батор казались огромными, до небес. Пугали одним своим видом, а за приближение к ним можно было как следует схлопотать по ушам. Сейчас они уменьшились, словно вросли в землю. Но как бы то ни было – тюрьма она и есть тюрьма. Даже если сидишь в ней не за преступления, а просто потому, что нигде тебя больше не ждут. Кованая калитка скрипнула, впустила и захлопнулась за спиной…

Они с Игорем забились в крошечный домик на старой детской площадке – их тайное место. Говорить было лень. Да и не о чем. За столько лет давно всё порассказали друг другу. Просто не торопясь пили, передавая бутылку из рук в руки. Леха считал друга своей единственной семьей, настоящим братом. Говорят, они даже внешне были похожи – оба темненькие, худые, с карими глазами. Только Игорь покрупнее да немного повыше ростом. И не такой смазливый, как Леха. Игорь на свою внешность внимания не обращал – что попадет под руку, то наденет, пятерней по волосам проведет, и прекрасно. Зато Леха и прическу себе у питалок выпрашивал сделать модную, с красиво спадающей на глаза челкой, и одевался стильно – все завидовали. Никто его никогда не учил, так, телик смотрел и сам соображал, что к чему – какие вещи в тренде, как их сочетать. Приходилось, конечно, ради этого воровать, но куда деваться. Не ходить же как лох.

Леха не видел, как Юлька протиснулась к ним. Просто почувствовал, угадал ее спиной. Безошибочно, как всегда.

– Ну че? Все-таки бухнешь?

– Давай!

– Ладно, я тогда пойду. – Игорь стал пробираться к выходу: такой был между ними неписаный закон. Дружба дружбой, но, если рядом телочка, отойди не мешай.

– Окай. Увидимся. – Леха в знак благодарности похлопал друга по плечу.

Кто б сомневался, что Юлька прибежит. Девчата все одинаковые – им лишь бы показать свой дурной характер. Леха протянул ей бутылку, Юлька тут же приняла ее и припала к горлышку. Пила почти беззвучно: ни бульканья, ни вздохов. Привычка. Только так и можно в партизанских условиях, а не то спалят.

– Ну и че это было?

– Так, – она отдышалась после длинного глотка, – ненавижу первое сентября!

– Прямо вот так, чтобы под колеса?

– Так! Есть причины.

– Какие?

– Отвали! – Она больно ткнула Леху в спину локтем.

– Совсем уже охреневшая! – Лехе стало по-настоящему обидно. – С тобой как с человеком. Зачем только вожусь, никакой благодарности?

– Не знаю, – голос Юльки потеплел, – нравлюсь тебе, наверное.

– Размечталась! – Спина все еще горела, хотелось побольнее задеть в ответ. – Ты слишком жирная!

– Офигел?!

– Да пошла ты!

– Дебил!

– Сама дебилка.

Вот и поговорили. Как обычно, после тупой перепалки стало немного легче. Леха задумался, прислонившись костлявой спиной к полной и теплой Юлькиной груди. Они могли, конечно, еще и подраться по давней привычке, но в домике на детской площадке не разгуляешься, да и по-настоящему он Юльку никогда не трогал – наоборот, позволял этой дурашке себя колошматить. Маленькая еще совсем, хоть и сиськи отрастила огромные. Ему никогда такие девчонки не нравились: фигуры никакой, зато голова, полная тараканов. Разве что мордочка прикольная – глаза зеленые, маленький носик, пухлые щечки, за которые хотелось ухватиться. И красивые волосы, струящиеся до самой поясницы, словно темный шелк. Но все равно не его типаж. Мутил он только со стройными, упругими, а главное, без особых принципов – честными давалками. В идеале – домашними. С баторскими попросту негде, питалки следят, разве что летом в лагере перепадет. А вот те, что с квартирами, – самый кайф. После секса шлепаешь босиком в ее кухню, открываешь холодильник и жаришь себе яичницу из пяти яиц да с колбасой. Роскошь! Короткие вылазки в чужой дом и чужую постель были для Лехи настоящей жизнью, а все остальное время можно было назвать хранилищем пустоты. К пятнадцати годам он научился закрываться внутри себя так, что ни одно чужое слово, ни одна мысль не долетала до него и не трогала. Заморозился.

– А ты мать свою помнишь?

Он вздрогнул. Достала эта Юлька, вечно лезет не в свое дело! Отругал себя за то, что расслабился – не успел поставить привычный блок, и мысль о матери больно шарахнула в мозг.

– Нет. Откуда?

– Совсем с ней не жил?

– Отказ она написала в роддоме.

– А, да. Я забыла.

– Ага. – Он твердо помнил, что ничего о своей матери Юльке не говорил. Но в баторе хватает рассказчиков.

– Увидеть ее не хочешь?

– Нет. На хрен она мне нужна?

Он выплюнул заученную фразу даже слишком быстро. Если бы Юлька внимательно слушала, то поняла бы, что он сейчас уязвим. А это плохо, нельзя такого допускать. Но она, к счастью, слышала только себя.

– А я хочу…

– Не бзди.

– Честно!

– Мне скоро квартиру дадут. Не хватало только, чтобы мамаша ее оттяпала.

– Дурак.

– Да че ты знаешь-то? – Леха завелся, пытаясь глубже запрятать свой страх. – Сплошь и рядом такое! Мишка вон выпустился, родаки тут же приклеились. Пятнадцать лет он им не нужен был, теперь выпереть мамку с батей не может.

– Жалко ему, что ли? Пусть живут.

– Не жалко! – Леха взъярился. – Только бухают они оба и тащат к нему всех бомжей. Я ему говорю, дурак, вызывай мусоров. Они у тебя прав лишены, не должны на твоей территории находиться. А он – нет, жалеет.

Юлька помолчала. А Леха в который раз представил себя на месте Мишки. В глубине души он ему по-настоящему завидовал: и мать и отец живы, не забыли о нем. Конечно, он тоже хотел бы увидеть мать, хотя бы понять, как она выглядит. Но никому в жизни не готов был признаться в этом. Гораздо сильнее этого желания был страх, что он, как и пятнадцать лет назад, ей на фиг не нужен. И что он при встрече скажет? Даже не знает, какое у нее лицо, чем она может пахнуть, каким голосом говорит. В детстве он постоянно ее себе представлял, глядя в зеркало. Мысленно рисовал рядом с собой образ – темноволосая красавица с добрыми глазами. Конечно, напридумывал себе, что ее обманули, отняли младенца силой. И вот он, пятилетний болван, ждал, когда она вспомнит о нем, когда найдет и заберет домой. А потом старшаки все объяснили – про то, что мать написала отказ в роддоме, что сама приняла решение. Значит, он с рождения на хрен никому не нужен. Отказник… Легче было закрыться и запомнить, что ты на свете один.

– А мне от мамы письмо сегодня пришло.

– А-а-а, – Леха ощутил ком в горле и почувствовал острую ревность, но постарался ничем себя не выдать. – И че она пишет?

– Пишет, что рада за меня, – Юлька вздохнула. – Типа круто, что нас на Черное море на все лето возили. Фрукты, воздух, все дела. А они там только по пыльному плацу вышагивают.

– И ты че?

Он услышал, как Юлька еще раз жадно припала к бутылке. Глотала так, словно пыталась запить стоявшие в горле слезы. Если бы не богатый баторский опыт, он никогда бы не распознал в девчонке обиду на мать. Хотел было ее утешить, но вовремя остановился. Бесполезно это все. Она не признается в том, что чувствует, не вылезет из своей раковины. Как и он сам. Пусть сидит. Так надежнее. Отсутствие эмоций – отличный наркоз.

– А я ниче. Не хочу отвечать.