Kitobni o'qish: «Забытые-3: Хранители перемен», sahifa 5

– Гробницы?.. – прошептал Зим возбуждённо.

– Не знаю, – отозвалась я тихо. – Посмотрим.

– Ваши впускают всех, кто помнит, – продолжал знающий. – А эти? А если одного чаротворного солнца мало будет?

Врата распахнулись ещё шире – я уже пролезу, а Зим пока нет.

– На месте разберёмся, – я напряжённо наблюдала за чернильной тьмой. – Всё равно писать никто из нас не умеет. И за пишущих мы не сойдём. Или нас пропустят, или нет. Третьего не дано.

Всё, теперь и Зим пролезет.

– Не подведи, Шамир, – я подняла на вытянутой руке своё солнышко. – И покажи, зачем мы внезапно лезем в очередную кладовую, а не за записями торопимся. Пожалуйста.

Вьюж не возвращался. Наставители встревоженно примолкли. Я осторожно проскользнула в щель, сделала пару шагов и подбросила солнце в воздух, быстро слепив второе. Не помогло. Тьма по-прежнему отражала или всё-таки поглощала любой свет. Даже я ничего не видела, что уж о Зиме говорить.

– Стой, – слышала я, однако, по-прежнему хорошо и лучше обычного человека. И шаги знающего расслышала, и чётко отметила его местонахождение.

Зим замер. Я погасила оба ненужных солнца, попятилась, ухватила своего спутника за рукав и попросила Вёртку:

– Иди вперёд, Вёрт, и предупреждай. Обо всём – от порогов и ступеней до…

А подруга придумала кое-что получше. Повертелась у моих ног, что-то почаровала, и я вдруг, моргнув, поняла, что… вижу. Пол слишком близко. И потёртые носки валенок… своих. И Зимовых сапог – рядом. Вёртке тьма нипочём! И я могу смотреть её глазами!

И, как выяснилось чуть позже, не только я. Когда я крепче перехватила руку Зима, между нашими запястьями вспыхнула искра и протянулась нить. Знающий тряхнул головой, моргнул и удивлённо уставился на меня.

– Я тебя вижу!.. – поведал он шёпотом. Огляделся и восторженно добавил: – И город!..

Да, когда Вёртка перебралась на мои плечи, я тоже это увидела: нас окружал город – город во тьме… город из теней. Ровные ряды пустых домов без крыш – словно продолжение верхних построек. Словно дома, как столбы, частично вкопали в землю. И, напрягая глаза, я даже «потолок» рассмотрела – дома упирались в него четвёртыми этажами, и он накрывал их, как полотенце чистые кружки. А ворота мерцали позади нас узкой алой расщелиной.

Был ли спуск в зачарованное теневое подземье из верхних домов? Наверное. Но, поди, лишь для посвящённых.

– Держимся друг за друга, – предупредила я, отыскав взглядом Вьюжа.

Я обычно видела в темноте так, точно предметы светились изнутри, разгоняя мрак. А вот Вёртка – так, точно сама была солнцем, и её лучики отражались от любых поверхностей как от зеркала.

– И здесь нет теней, – первым заметил Зим.

– Пошустрей, ребятки, – напряжённо поторопил нас дядя Смел. – Чары Вёртки небесконечны. Пока она даёт вам и свет, и воздух, но может быстро устать питать двоих.

Да, и воздух… почти нормальный.

Вьюж появился на крыльце ближайшего дома – вышел сквозь дверь и кивнул головой: мол, сюда. И я заподозрила, что дядя Смел ошибся. Это не пишущих кладовая, нет. Или – не только их. Если в наш нижний город впускали всех подряд, то почему бы нечто такое, общее, не обустроить и другим народам старой крови? Особенно в преддверии большой беды, когда не до гордости?

– Не может быть, чтобы нужное нашлось так быстро… – недоверчиво проворчал Зим, следуя за мной.

– Может, – возразила я, спеша к дому. – Мы не должны ничего тут искать – это не наше место. Не человечья кладовая, в смысле. И не кладовая искр. Мы должны тут узнать. Сакральные предметы или древние знания пишущих нам, Зим, не нужны, да и не отдаст их никто. Здесь точно есть свои стражи тайн. А вот узнать – да, нужно. Не спрашивай, что. Понятия не имею. Но точно что-то из потерянного и забытого прошлого.

Общего прошлого старой крови, раз вход – общее же для всех старокровных солнце.

Под нашими быстрыми шагами ни пыль не взметнулась, ни ступеньки не скрипнули. Казалось, здесь вообще ничего нет, кроме тьмы и векового одиночества. Вьюж снова вернулся в дом, пролетев сквозь стену. И я взялась за дверную ручку без сомнений. Почти понимая, кто нас встретит.

Дверь открылась внутрь бесшумно и без неприятностей. Я быстро перешагнула через порог. Зим последовал за мной и присвистнул.

Ничего. Небольшая и совершенно пустая комната без признаков дверей, окон или лестниц. И Вьюж сидит на полу, сложив крылья, и смотрит на меня так, точно я что-то знаю – то есть знаю, что делать дальше. А значит… так оно и есть.

Общее для всех место – и общее для всех нас солнце?..

В моей левой руке вспыхнуло солнце, и я произнесла то единственное, что знала – что не так давно подсмотрела в памяти Ясена:

– Город впустит того, кто захочет. Гробницы – того, кто знает. Склеп памяти – того, кто помнит. Но всякий пришедший должен быть верен народу искр… – и поправилась: – И народам старой крови.

– Наконец-то! – из стены выглянул вещун – сотканный из сотен искр невысокий силуэт: чёткий, глазастый, длинноволосый. Прищурился на нас подозрительно, оценил моё солнце и выбрался целиком. – И века не прошло! Говорящего не привели? Почему?

– Не сложилось, – коротко и вежливо ответила я.

– Жаль, – он недовольно поджал губы.

– Огнен, ты! – вмешалась Светла, и впервые со времён склепа памяти в её голосе зазвучало веселье. – Каким ворчуном был, таким и остался! Но как же я тебе рада!

Вещун уставился в одну точку над моим плечом, и я кожей ощутила чужое присутствие за своей спиной – чужое, но родное. Наставительница притаилась тенью – осязаемой, охраняющей.

– Светла? – протянул он недоверчиво и прищурился: – Вот так да! А ты что тут делаешь?

– Наставительствую, – рассмеялась она. – Верна мне не кровная, но Шамир в порядке исключения разрешил. Время-то нынче, после Забытых и с ними, сложное. Трудное. Любая помощь не лишняя, особенно тем, кто гоняется за Стужей.

– А ты всё такая же боевая, – неодобрительно покачал головой вещун говорящего Огнена. – И всё тебе мало, да?

– Мы тут не лишние, не? – шепнул Зим.

– Погоди, сейчас дойдём до главного, – прошептала в ответ я.

– Хорошей драки мало не бывает, – улыбнулась Светла и сразу посерьёзнела: – Особенно когда Шамиру нужна помощь. А ты-то здесь почему? И зачем?

– Ну вот, – я подмигнула знающему.

Вещун подобрался, насупился:

– Да дело это, проклятое, с Забытыми… Отца моего убили ещё до их появления. Весела. Ты его мало знала, зато братец твой… Ох, братец твой, Светла, куда он влез, дурак молодой… Он всё это придумывал – Забытых-то. Тогда-то я не знал, это мне потом мои рассказали. Когда я здесь обживался. А ты и сейчас не знаешь, поди, а?

– Нет, – голос наставительницы помертвел.

– Это Ясен услышал Шамира – и о том, что стихийных сил слишком много скопилось, и о том, какие они вредные. Для мирного будущего. А потом поделился его страхами с остальными. И придумал, как совместить потоки силы для вернувшихся. И участвовал. И это его силу использовали для первых опытов. Да то ли не рассчитали… то ли нарочно убили. Знаешь, что он Зноем был? Другим всю силу для памяти отдал, а на себя не хватило. А ещё говорят, Стужа его на Гиблой тропе чем-то проклял, чтобы вернуть и использовать как Забытого, но тот быстро очухался и затеял месть. И искрящих как-то предупредил, чтобы никто в это дело больше ни ногой. Хотя они и сами поняли. Не дураки… в отличие от некоторых из нас.

Светла не то фыркнула, не то всхлипнула. А вещун сурово продолжал:

– А отец мой сгинул, но кое-что мне успел передать. Предупредил, что правды не скажет, не то я следом за ним отправлюсь, но велел все наши самые полезные знания и умения сохранить в вещуне. И спрятать в любой кладовой знаний. И я успел, Светла. До того как Стужа, сволочь эта недобитая, проклял старую кровь. Да, я знаю, что он. Ни у кого другого сил бы на это не хватило. Искрящие сильнее всех пострадали, потому что ни одного помощника для Стужи не нашлось. Мы – меньше, и, смешно сказать, благодаря предателям. Мы быстро нашли в себе это проклятье и поняли, чьих оно рук. Благо кладовых знаний у нас всегда много было. Повсюду.

– И вы поняли, что потеряли? – осторожно уточнила я, когда вещун на вдох-выдох замолчал.

– Нет, – он посмотрел на меня. – Мы это лишь ощущали. Знаешь, как всю жизнь с длинными волосами проходили – и вдруг короткие. Остались старые привычки, с длиной связанные. Осталось понимание, что можно её вернуть. И, – он выпятил грудь, – остался я. Спасибо отцу. Вещунов проклятье не коснулось. Мне нужен говорящий. Шамир обещал, что в тихое время приведёт ко мне потомка.

Ах, Шамир…

– Однако пока он привёл к тебе того, кто знаком с твоим потомком, – весело сообщила я.

Я говорящих-то знаю – раз, два, и обчёлся. Это или Травна, или Нема. Вернее, как шепчет внутренний голос, Нема.

Да, вот так… да.

– Отсюда мне ходу нет, – с сожалением сообщил вещун. – Я привязан к этому проклятому дому похлеще сторожевого пса. Да и из города нашего ни одной живой душе просто так не выбраться. Вот вы, детки, знаете, как выбираться, а? – и его глаза хитро заискрили.

И мне бы встревожиться, но я воодушевилась.

– Ни одной душе? – повторила я быстро. – Душе? То есть если мы Стужу сюда затащим, он тоже застрянет?

– А ну-ка, подойди-ка, девонька, – неожиданно ласково попросил вещун и протянул руку. – А дай-ка я посмотрю, что ты о нём знаешь. Когда-то я, живой, хорошо мысли читал, а это… Это всего лишь отражение меня. Осколок души. Но кое-что тоже умеет, не только знания хранит.

– Подойди, – мягко подтолкнула меня Светла. – Не бойся.

Да я и не… Ну чуть-чуть если только…

Вещун смотрел на меня очень долго, пристально, ищуще. У меня аж голова от его взгляда разболелась, точно я опять чужих воспоминаний перебрала.

– Да, – произнёс он наконец и улыбнулся – зло, понимающе… предвкушающе, – он отца убил. Безлетный. Забытый. Никаких сил не пожалею, если сюда заманите. Затащите. И я захлопну врата. И смогу продержать их запертыми. Я не один, – добавил мягче. – Нас тут несколько – вещунов очень старых, сильных говорящих. Мы поможем.

– Не может быть всё так просто… – снова не то удивился, не то возмутился Зим.

– Может, мальчик, – вещун покровительственно кивнул. – Может. Шамир готовил всё это не один год. И даже не десять. Он повзрослел и поумнел, всё придумал и просчитал. Не вы бы пришли – он бы других привёл. В своё время – в нужное ему время. Может. Ты просто не понимаешь. Ты знаешь, что наш мир – живая душа. Ты знаешь – и ты не знаешь. Знаешь, что живая, но не понимаешь… насколько. Это не просто птичка, малец. Не просто волшебная птичка.

Зим поджал губы и смутился как всегда, когда его учили жизни старшие и опытные. Я украдкой сжала его ладонь и примирительно заметила:

– Он на пути к пониманию, Огнен. Для обычного человека поверить в иной путь, найти его и ощутить под ногами – уже достижение.

– Вероятно, – теперь вещун уставился на знающего, как недавно смотрел на меня. – Всех, кого Шамир выбирает в помощники, непросты, и ты, мальчик… – и он обнаружил искомое на удивление быстро. И аж присвистнул: – Вернувшийся! Глазам своим не верю! Старый вернувшийся! Из первых!

Как вы всё это видите?! – мысленно взвыла я от досады. – Как?! Ну вот как?! Почему я не могу рассмотреть, а?

– Потому что, – хитро улыбнулся мне Огнен, – у тебя есть тело. Телесные возможности глаз весьма ограничены. Нам, духам, видно куда больше. Вы способны лишь ощущать чужую душу и разбираетесь в ней всю жизнь, тогда как нам она видится вторым телом. И душа, и все её особенности. Покажи, мальчик. То, что носишь с собой всю жизнь, но до сих пор не понимаешь, для чего.

– Карту, – тихо подсказала я.

Зим свободной рукой забрался под куртку, расстёгивая рубаху.

– Сам-то я и так вижу, – вещун склонил голову набок. – Вам хочу показать. Хотя это следовало давно сделать твоим, девочка, наставителям.

– Другой работы хватало, – не то сердито, не то виновато проворчал дядя Смел.

– И в самом деле, Огнен, – в голосе Светлы тоже почудилась вина.

– Так и скажите, что просто не обратили внимания, – добродушно хмыкнул вещун. – А теперь смотрите оба, дети.

Я повернулась к знающему, а он опустил глаза.

Карта изменилась! Ух!

– Это же Обжитые земли! – не поверил Зим. – Это же уже не пределы! Это же Солнечная долина!

– И это местонахождение Стужи, да? – я обернулась к Огнену.

– Перво-наперво это проклятье Забытого, – вещун задумчиво прищурился. – И что он в него вложил… сказать не берусь. Но точно должна быть защита для себя, любимого. И подчинение. Но раз ты, малец, здесь, значит, с подчинением у него ничего не вышло. Или не успел применить, или в чары кто-то вмешался. Скорее всего, второе. Вмешательства много вижу. Однако хорошо бы это проклятье показать безлетному, он точнее скажет. И, да, девонька, думаю, ты права. Это область, где можно найти Стужу.

– Спасибо! – вдохновилась я.

Хороша зацепка! И ещё одна разгаданная загадка!

Знающий же отчего-то посмурнел, опустил голову и снова занялся одеждой.

– А мы, Смел, этого не заметили, – расстроилась Светла. – И неизвестно, когда бы увидели перемену. Спасибо, Огнен.

– Не стоит, – вещун качнул головой. – Одно дело делаем, друзья мои. Одно общее дело. И ты права, Светла. Забот у вас, конечно, больше. Это я тут так соскучился, что сразу всё вижу. На покой бы… – он тряхнул длинными искристыми волосами: – Приведите мне говорящего. До Стужи. Чтобы я успел передать знания. На проклятье Забытого они не больно-то лягут, но мы поможем сотворить нового вещуна и слить всё в него.

– Шамир снимет проклятье, – заметила я. – Когда мы Стужу на Гиблую тропу отправим.

– Снять-то снимет, – кивнул вещун, – но мы-то – не вы. Мы-то не вспомним. И у вас наших знаний нет. Я должен успеть передать их хоть одному. И не только я. Если Стужа придёт сюда, мы все силы отдадим, чтобы его задержать. И тогда передавать знания будет некому.

– Извини… – смутилась я.

– Так что это за место? – осторожно вмешался Зим. – И почему отсюда не уйти?

Вещун улыбнулся:

– Потому что мы на это место указали. Мы его сотворили. И наделили теми свойствами, которые нам нужны, чтобы питать вещунов. Примерно так искры создают паутины дорог… или спрятанные дома. Или свои скрытые земли. Шамир так создал Гиблую тропу. И у безлетных с пишущими тоже есть свои зачарованные кладовые. Ну, искра? – и он весело подмигнул мне.

– Уйти отсюда можно лишь вашим коридором-указанием, да? – я хорошо помнила то, что подсмотрела в склепе памяти. – А разрушить его можно?

– Можно, – не стал обманывать Огнен. – Но на это потребуется много сил. И времени.

«Твоё дело – загнать Стужу в западню, – сказал недавно Равс. – В такое место, откуда он не сможет удрать. Слушай Шамира. Он укажет».

Вот и… указал. Что ж я такая несообразительная-то… Но я загоню. Я не я буду, но Стужа сюда придёт.

– А спрятанные дома искр? – Зим очнулся от своих хмурых мыслей, стеснений и прочего. И внимательно посмотрел на вещуна. – Они такое умеют? Задерживать и не выпускать?

– Старые – да, – Огнен одобрительно улыбнулся. – И они посерьёзней наших кладовых. Вопрос в другом: сохранились ли они? Новые-то, поди, есть, но они не чета прошлым.

– Этого я не знаю, – призналась я сразу.

– Это вряд ли, – тихо ответила Светла. – Стужа, конечно, знал, где мы будем прятаться и как трудно ему будет нас достать. Если искр полегло так много… то наши земли, дома и зачарованные кладовые были уничтожены Забытыми ещё до того, как они появились в людских городах.

– А «потеряшка» нужна для другого, – заметила я. – Старой крови где-то надо спрятаться от Стужи. Подставляться, умирать от его рук и питать Забытого силой точно нельзя. Иначе нас никакие зачарованные дома от него не спасут.

Нам это замечательное местечко для западни сойдёт, да. Осталось притащить сюда как можно больше интересного «сыра» и дать знать Стуже, куда ему очень надо попасть до «без четверти весны».

Зим открыл рот для нового вопроса, но Вьюж, тихо сидевший у стены, вдруг встрепенулся и тревожно сверкнул глазами. И Вёртка тихо запищала, предупреждая.

– Время! – заторопил нас дядя Смел. – Пора обратно. И живее, ребятки, живее. Огнен, соблаговоли указать путь.

– Жду говорящего, – снова напомнил вещун. По-человечески выдохнул и прошептал: – Возвращайтесь к воротам в город.

И нас подхватил солнечный ветер. Мгновение короткого полёта – и вот уже мы снова у алых врат, хватаем ртом воздух, вцепившись друг в друга. И Вёртка спешно ползёт в спячку – сильно щиплет копчик. И Вьюж тревожно ходит вокруг нас, убеждаясь, что мы почти в порядке. И Шамир птицей садится на приоткрытую створку.

– Многое… не узнали, – раздосадовано пробормотал Зим, едва отдышавшись.

И на снежно-белый мир ложились первые закатные тени. Долго мы продержались…

– Всего и не узнаем никогда, – я застегнула куртку и поправила сумку. – И сейчас это неважно. Сейчас, Зим, не это важно. Главное нам показали – подходящую западню. А всё остальное я и без Огнена вспомню, когда мы Стужу прищучим.

– Ты совсем его не боишься? – знающий улыбнулся.

– Боюсь, – призналась я, ёжась. – Ещё как. Аж трясти начинает, как вспомню. Но я верю Шамиру – и с каждым днём, с каждый открытием всё больше. Он не просто задумал нечто туманное и грандиозное, как с вернувшимися. Нет, у него есть хорошо продуманный план. И несколько запланированных чудес. Вот увидишь, всё получится. Главное, нам сдюжить. И не подвести его.

Зим украдкой подтянул штаны, расправил плечи, выпятил грудь и решил:

– Приведу сюда Стужу.

– Обсудим ближе к делу, – отмахнулась я, высматривая путеводную тропу Светлы.

Ещё же двадцать вёрст до Приозёрного… Шамир, а может, горками?.. Что-то я… притомилась. Можно? Вот спасибо! Надоели эти пределы хуже горькой редьки… Хочу помыться нормально, поесть и в постель – тоже в нормальную. Хоть на одну ночь перед следующей горой работы. У нас же есть немного времени дух перевести, да?..

– Я приведу, – повторил знающий. Светлые глаза заискрили нездоровым азартом. – Сам он не пойдёт – хитрый, старый, не надо его недооценивать, Верн. И тебе его не заманить – тебе Стужа вряд ли поверит. А вот у меня шанс есть. Сдаться. Сломаться. Приползти под крылышко и за своей памятью. Надо только «сыр» нарыть… хороший. Чтобы Стужа точно клюнул.

– Обсудим, – повторила я тише, остро понимая… что не хочу. Не хочу отпускать его одного к Стуже. И, может, и не отпущу.

Завтра будет день – и будет пища. И неловко сменила тему:

– Ты горками хотел до Приозёрного? Да, можно. Больше нам здесь делать нечего.

– Ты против, – не отставал Зим. – Почему?

Почему-почему, балбес ты эдакий…

Я подняла на него глаза и жёстко сказала:

– Потому что сначала надо узнать, какие чары вшиты в твоё проклятье. Ты можешь уйти к Стуже самим собой, в себе и с делом, а вернуться тем древним безумцем на поводке. Помни, каким ты был во времена Забытых – хотя бы по нашим рассказам. И если в тебе найдут хоть одну искорку, способную сработать подчинением, ни к какому Забытому ты не пойдёшь. И вообще… Запру в «потеряшке». Или маме с дедом сдам на попечение. У меня дед знаешь, какой? С ним не забалуешь. Клюкой по хребту как приголубит – сразу поймёшь, за что и почему. И что больше так не будешь.

Знающий хмыкнул, «поугас» – но меня не убедил. Если он решил влезть в заброшенный дом – всё равно влезет. Мы это уже несколько раз проходили.

Я вздохнула, понимая, что ему опять нужно честное признание – чтобы поверил и задушил в себе дурные мысли, – отвернулась, прищурилась на далёкие закатные полосы и осторожно начала:

– Ты понял про моего деда, да? До Гиблой тропы и знающих я росла под строгим домашним надзором. И лишь оказавшись в общине, поняла, что такое свобода. Делать что хочется. Думать о чём нравится. И даже мечтать – о чём мечтается, а не что дед велит. Я люблю свою семью, и такое воспитание… оно правильное. Для нас. Для молодых и дурных искр, которые рвутся в бой с пелёнок. Правда, иногда кажется, что потому-то нас по юности и взрывалось так много: потому что сначала вообще ничего нельзя, а после можно всё и сразу.

Шамир-птица склонил голову набок, не сводя с меня внимательных немигающих глаз. И, показалось, даже наставители затаили дыхание, прислушиваясь. Вот совершенно не собиралась прилюдно изливать душу, но…

– Два года среди знающих – глоток свежего воздуха, – продолжала я тихо. – Делай что хочешь, лишь бы на благо Шамира. Наставитель Ветрен никогда меня не заставлял. Задания давал на выбор: куда хочешь – туда и поезжай, а не хочешь ехать далеко – выбирай любой город и бди там всю осень. А как она кончится – хоть в спячку залегай до следующей рыжей луны. Но – случилась Солнечная долина. Тихна с Гордой. Дыхание Стужи. Тени Забытых. Новая старая опасность. Знаки Шамира и его шёпот, – я обернулась к Зиму. – Знаешь, что я сделала?

Он понял – по серьёзным глазам видела. Но всё равно закончила:

– Я забыла о себе – о своих мечтушках, хочушках и немогушках. Сразу задавила в себе сопротивление и всяческие свои начинания, потому что понимала: Шамир знает лучше. И Забытые – это не то дело, где нужно моё «а вот я…» Иногда наши с ним потребности совпадали, но чаще нет. Я шла туда, куда нужно, и делала то, что должно. Хотя большую часть пути я не понимала, что меня ждёт, с чем придётся воевать и что откапывать. И что узнавать. Я, Зим, невозможно от этого устала – это выматывает больше бесконечных дорог и ловушек Стужи. И я тоже очень хочу заявить: «Я туда пойду, я то сделаю», но я молчу и не дёргаюсь. Потому что…

– …Забытые – не тот случай, где нужны наши начинания, – повторил знающий.

– Вот именно. Забытые – это то, где мы должны делать не то, что душа велит, а то, что надо. То, что давно придумано и распланировано тем, кто старше и умнее. И лучше нас с тобой знает Стужу и его слабые места. Конечно, если бы Шамир нашёл свободного вещуна, он бы объяснил, что и зачем, – я посмотрела на птицу, и она, подтверждая, кивнула. – Но он пока может лишь направлять. И хорошо, что хотя бы так помогает. И чем мы ближе к Стуже – тем заметней его помощь. Чтобы мы справились наверняка. Понимаешь?

– Извини, – Зим вздохнул и повёл плечами. – Я понял. Спасибо. Пойдём?

– Давай пока без горок, – я привычно поправила сумку и первой направилась к тропе Светлы. – Воздухом подышим. Место подходящее найдём и перекусим. Или до горок лучше не надо?

И чуть-чуть возмутимся и посопротивляемся своим временно распланированным жизням, да. Хоть так.

– Я же не Стужа, – весело напомнил знающий. – Я такое, как во вратах, не создам. Это не горки, Верн. Это просто ледяные дорожки. И попутный ветер в спину. Как на санях без ездового пса.

Скрипнула, закрываясь, алая створка, когда Шамир бесшумно поднялся в небо и исчез в золотых облаках. Врата замкнулись и замерли в ожидании. Вьюж опустился на землю и лениво потрусил за нами по волшебной тропе. Наставители, судя по ощущениям, ушли – я не чувствовала их, как прежде. И мы с Зимом, став ещё на шажок ближе друг к другу, неторопливо направились к Приозёрному. И мне на душе стало легче.

Выскажешься через не могу, отведёшь душу, увидишь чужое понимание, разделишь ответственность – и так отпускает…

– Он что, Верн, и правда клюкой?..

– Махал много, да. Мальчишкам под зад мог наподдать. Но меня не трогал. Любил очень. Хотя и ворчал, что дурости и воли во мне много.

– В тебе?!

– И был прав. Довели же они меня до беды – и до Гиблой тропы. Но я не жалею. Бесконечно учиться при сплошном «нельзя» и «вот когда вырастешь» – это очень скучно.

– А я бы поучился. Расскажешь потом, в каких кладовых самое нужное и интересное хранится?

– Конечно.

Главное, чтобы мы до него дожили – до этого греющего душу и щемящего «потом».