Kitobni o'qish: «Игла для Анархиста», sahifa 6
– Но он же был в завязке. Постоянно на интервью это озвучивал…
– Да мало ли что он озвучивал. Какие у Вас ещё вопросы?
– Прямые. Вам предъявляли обвинения в воровстве. А потом и вовсе из группы попросили. Вы вполне могли затаить обиду, не так ли? Человек Вы вспыльчивый. Чего только стоит история с Сашенькой и Маугли. Вы их тогда чуть не убили.
К моему огромному удивлению, дядька долго смотрит мне в глаза, а потом хмыкает:
– А ты хоть вообще знаешь, почему я им навалял?
– В общих чертах.
– Ну так, давай слушай. Выпить хочешь?
– Да, с удовольствием. Только я за рулём. А пить за рулём сейчас очень дорого выходит.
– Видимо, уже проверяла! – Ржёт Виталий и наливает себе виски. Молодец, наш человек.
– Панки Хой! – Вот же блин, уже на автомате выкрикиваю.
В целом, вышло так, что роман директора со скрипачкой закончился отвратительно. Тот узнал, что она за его спиной начала роман с его другом.
– Ну это, конечно, мерзко. Но бить-то зачем?
– А меня ещё тогда Маугли накрутил. Рассказал, что она и с Черпаком мутила.
– Чего?!
– Того. Она же даже сына в его честь назвала… Когда за бугор свалила… А я её женой называл, любил.
– Сочувствую. А Маугли тоже за это досталось?
– За это тоже, – припечатывает Виталий и ставит стакан на стол. – Он же вообще не в себе, причём уже довольно давно. Ты читала, что он в соцсетях пишет?
– Не-а.
– Ну так почитай. Там же шиза в чистом виде. И почему-то у других парней ко мне никаких претензий не было.
– Наверное, у него после смерти Алисы крыша поехала? – Коварно улыбаюсь я.
– Откуда знаешь?!
– Знаю.
– Ты только это, по возможности не пиши нигде. Хватит её полоскать.
– Да уже прополоскали до чистого блеска в сериале. Не буду.
– Да, я тоже удивился. Вроде Граф с ней даже дружил, поначалу.
«Граф-то дружил, а вот Графиня «евонная» не очень» – так и подмывает сказать, ну да ладно. Хватит мне на сегодня чужих трусов. Так и не узнав ничего интересного, прощаюсь и сажусь в машину. Звонит телефон, какой-то иностранный номер… Кто по мою душу? А, Израиль. Наверное бабушка.
Бабушка и дядя переехали на «Землю обетованную» ещё в начале 90-х. Их можно понять, в стране тогда был полный аут: бандитизм, наркомания, проституция и стрельба по белому дому. Ну а наш бывший президент зажигал на официальных встречах не хуже панка Черпака! Пил не меньше уж точно. Поэтому переехав, родственники сначала выдохнули с облегчением. Встретили этнических иудеев отлично: курсы языка, жильё, пособие… Грех жаловаться. Но работать потом всё-таки заставили… Даже моего дядю. В Москве, этот подвиг не мог совершить никто. Он, по-моему, лет до 29 так и сидел дома под воркование моей бабушки.
«У вашей Аси вон сколько комбинезончиков! А у твоего братика младшего всего одна пара кроссовок!» – Выговаривала она моему отцу и уходила рыдать в свою комнату. Увещевания что «братику» скоро тридцатник не имели успеха.
– Шалом, православные! – Бодро отвечаю я стандартную в нашей семье шутку.
– Ася, добрый день. Я помогаю вашей бабушке. Она сломала шейку бедра.
– Ой! Где она? – Пугаюсь я.
– Да в больнице, не переживайте. Ей уже сделали операцию по замене сустава. Но всё-таки было бы неплохо, если б Вы прилетели…
– Конечно. Сегодня возьму билеты, – отвечаю я и звоню мужу.
– Конечно, езжай! Паспорт ещё долго действителен у тебя? – Отвечает Вадик.
Да даже если бы уже заканчивался – ничего страшного. Потому что на границе Израиля меня встречают как любимую и давно потерянную дочь. Кто хоть раз летал в Богом избранную страну, понимает моё удивление. Первый раз, я даже выучила всю родословную, приготовившись держать ответ за всю семью. Даже за прадеда-отщепенца, который позорно сбежал из немецкого плена в сытую Швейцарию. Но обошлось.
– Привет, солнышко! – Обратился ко меня таможенник на хорошем русском.
– Йом тов! – Заученно ответила я и почему-то присела в небольшом реверансе.
– Шалом, – ещё больше заулыбался темноглазый и спросил: к родне едешь? А это муж твой? Ну идите-идите!
Нас в Вадиком провожала толпа ненавидящих глаз. Я прямо чувствовала на себе этот испепеляющий жар… Просто израильская таможня славится своими лютыми правилами и проверками. Ну и правильно. Страна-то маленькая, незачем не пойми кого туда пускать!
Наутро я уже пересекала границу «Земли обетованны», как всегда, без особых проблем. На выходе из аэропорта Тель-Авива меня просто оглушила нестерпимая жара… Вот и как тут жить, россияне? Вся зарплата уйдёт на электричество для кондиционера.
Кстати, вспомнила как мы сами пытались эмигрировать. Но уже в конце 90-х. Прожив полгода в Австрии, роняя тапки, бежали обратно в Москву под удивлённые возгласы знакомых.
Как говорится, а ты не путай туризм с миграцией! Огромная (по московским меркам) зарплата на выходе превращалась в копейки. Особенно, когда маман по московской привычке первый месяц спокойно отлёживалась в ванне по полтора-два часа. Счёт за воду пришел просто чудовищный. По-моему, где-то на полмашины. Поэтому следующие месяцы приходилось экономить и на воде, и на отоплении.
Мать постоянно мёрзла и хныкала, я от австрийских кнедликов и трёх тренировок в неделю начала жиреть. Сейчас объясню: что-что, а спорт в России поддерживали даже в самые тяжёлые времена. Зал, сборы, соревнования – всё оплачивалось государством. В Европе не так. Конечно, частично компенсируют, но всё равно, любой спорт живёт за счёт спонсоров. Арендовать каждый день зал очень дорого, поэтому вместо 5-6 тренировок в неделю выходило 2-3.
Мне это, безусловно, очень нравилось. Тем более, что в местной школе мне уже начали объяснять про то, что родитель не может давать подзатыльник или затрещину ребёнку, если тот не хочет тренироваться. За такое могут и посадить, предварительно лишив родительских прав. Поэтому домой я приходила руки в боки. Факт моего оборзина, стал финальным гвоздём в крышке гроба нашего проекта «эмиграция».
По возвращении на родину, мама первые недели две из ванны вылезала только тогда, когда её выманивали покушать. И то не всегда. Сидела в крутом кипятке и мурлыкала от счастья. Иногда полностью спускала воду, тут же набирая заново. При этом зверски хохоча. Когда мы с отцом уже серьезно испугались за её психическое здоровье, маман вроде попустило. Короче, не срослось у нас с Европой и слава Богу!
Из аэропорта я сразу поехала к бабушке в госпиталь. Она уже пришла в себя и даже пыталась ходить. Вот это да! Что-то, а разведка и медицина в Израиле были на уровне. Выйдя попить кофе и с ужасом осматривая израильский ценник, беру трубку и слышу голос Юльки:
– Ты, блин, где?
– В Израиле, у бабушки. Как дела?
– Пока не родила. И не рожу. Походу, отравление. Сходила к своей врачихе. Если так дальше пойдёт – лягу на полное обследование. Выворачивает уже неделю, выгляжу как наркоман в острой стадии.
– Да ты никогда не была красавицей, чего уж там, – по привычке хамлю я, но затем немного пугаюсь за подружку.
– А давай твои фотки до вмешательства Вадика глянем и ещё раз поржём?
– Ой ну чего ты сразу начинаешь-то? Нормально же общались. Ладно, что там по нашему «расследованию»?
– Да ничего особого. Вылавливала музыкантов группы «Только вперёд».
– Это ещё кто?
– А то, что от «Вия» осталось. Ничего интересного, друг на друга гонят.
– Так это бабло всех испортило, ага. Нет бабок – нет проблем! Когда выступали за ящик водки в клубе, был мир, дружба, жвачка!
– Это точно! Я тут офигела – знаешь, сколько они на прощальном туре срубили?
– Скока?
Тут Юлька называет очень приличную сумму. Даже не знаю, как и объяснить. Но точно не ящик водки. Скорее – стоимость ликёро-водочного завода.
– А раньше, до смерти Черпака?
– В два раза меньше.
– Получается, что мёртвый анархист всем гораздо выгоднее живого?
– Конечно. Я тебе это сразу сказала. Кстати, его брат…
– Да, что по брату? Он кто там, бизнесмен? Его вообще смысл есть трогать?
– Хм-м. Ты там, кстати, к Маугли собираешься с визитом, раз уж приехала?
Точно! Тут же ещё один артист живёт. Забыла совсем.
– Честно? Нет. Зачем его теребить?
– А чем тебе ещё там заниматься? Только не говори, что поедешь страну исследовать.
Это точно. Как шутят сами израильтяне:
«– Чем планируете заняться в нашей стране?
– Путешествовать!
– Отлично. А после обеда?»
– Ну хорошо. А где его искать-то?
– Да проще простого. Он сегодня в Тель-Авиве в местном клубе выступает. Какую-то типа группу собрал.
– Ну правильно, он же ничего больше не умеет.
– Не скажи! Он у нас ещё и писатель.
– Ого, заявка. Кинь ссылку.
Весь день в ожидании выступления Маугли, я валяюсь на пляже и читаю мемуары о группе. Очень весело! И, главное, с любовью написано. Но прослеживается общая тенденция: Мы с Гришей, я Гришу спасал и т.д. Его что, Граф покусал?
Сдуру лезу ещё и в соцсети к басисту. Н-да… Вот правильно я всё детство придерживалась такой позиции: не читать биографию и письма писателей. Чтобы не было жёсткого разочарования…
По моим наблюдениям, мигранты делятся на две категории. Первая: люди хоть и покинули родную страну, но продолжают её любить и скучать по многим вещам, отзываются о своей родине корректно и с уважением. Вторая: начинают поливать место рождения ТАК, что уши вянут и волосы встают на всех частях тела. Самое интересное, что чаще возвращаются обратно, как правило, люди из второй категории.
Вот Маугли был как раз из недовольных. Судя по его постам, мы живём в чистом ГУЛАГе. Ходим строем, распевая гимн страны. А за неудобный «мем» или, не дай Бог, критику государства, следует расстрел. Или в лучшем случае ссылка в Сибирь на каторгу. Ну и, собственно, расстрел уже там. Или смерть от лап дикого медведя.
Такой отвратительной гипертрофированной ненависти к русским от бывших соотечественников я не видела никогда. А писал, что завязал с наркотиками. Видать, не до конца.
«Юлька. Я ж не выдержу. Я ж ему втащу!» – пишу я подружке.
«Терпи, злобный птиц! Для дела надо. И в Израиле тебя отмазывать некому. Тут Иветты нет» – отвечает Юлёк.
Может, успокоительных напиться? Ну, правда же втащу!
Заняв удобное место у бара, я, вздрогнув в очередной раз от ценника, заказываю бокал вина. Тут как раз выходит группа, а с ними какая-то патлатая бабка с жёлтыми волосами. А где, собственно, сам Маугли? Странно…
Но тут группа начинает играть, и я понимаю, что пожухлая «бабуся» это и есть бывший красавчик-блондин. Может ему подарить оттеночный шампунь? Ну ладно ещё в 80-90-х красились пергидролью, да и средств по уходу не было… А сейчас-то что?
Играли, как по мне, так очень средненько. Но я-то не разбираюсь. Не выдержав, снимаю видео и высылаю Юльке.
«Трэш» – отвечает подружка.
Значит, не показалось. Вот и стоило ли уезжать, чтоб лабать по местным клубам для бухой эмиграции? Ну хоть не посуду на кухне моет, уже хорошо. Кое-как отыграв «концерт» и получив жиденькие аплодисменты, артисты уходят за кулисы. Кроме одного – Сергей Малунов идёт к бару.
– Добрый вечер! Вы так отлично играли, – кривя душой, заявляю я. – Я ваша старая фанатка!
– Ну ладно, не такая уж и старая. Так, третий сорт – не брак. Тридцатник тебе? – Хамит мне крашенная «бабулька». И я уже жалею о данном Юльке обещании.
– Спасибо за комплимент, – закатываю я глаза.
– Но я крашенных блондинок люблю, так что тебе повезло. Я вас называю – «идейные блондинки».
Ах ты ж пугало огородное! У меня-то дорогой, ухоженный соломенный блонд! Но вслух говорю:
– Вы тоже блондин! Как настоящий викинг! Так и вижу Вас у врат Вальхаллы на корабле Нагльфар… В шлеме и с двусторонней секирой в руках.
Чего-то меня понесло. И это с одного бокала! Хотя неудивительно: по такой жаре да без закуски.
Но Маугли очень внимательно слушает и даже начинает слегка блестеть глазами.
– А ты смотри, начитанная. Молодец! Не совсем идиотка.
– Давайте я Вас чем-то угощу?
Судя по внешнему виду, мужик не дурак выпить. Надо пользоваться! Ожидание меня не обмануло. Как все алкаши со стажем, «скандинавский блондин» пьянеет очень быстро. В беседе я изредка поддакиваю и периодически спрашиваю что-то про творчество.
– Конечно, Ваш уход из группы был сильным ударом для всех нас. Я хоть и маленькая была, но как вспомню как неделю рыдала… До сих пор слёзы на глазах!
– Угу, – мычит Маугли и отхлёбывает виски.
Господи, по такой-то жаре!
– Вы ушли из-за любви? Да?
– Ну-у-у частично. Я же и эмигрировал из-за этого. Моя любимая женщина тут живёт.
– Да? А я думала из-за Алисы… – Хмыкаю я и залпом допиваю вино.
«Маугля» пытается сползти с высокого барного стула и по-тихому свалить. Ну уж нет. Нежно, но ощутимо хватаю его за локоток и шепчу прям в ухо:
– Ты смотри, придётся же сейчас мемуары переписывать. И не факт, что этот эпизод понравится фанатам. Ты, болезный, до сих пор живёшь за счёт прошлых заслуг и подачек? А если ещё и сопоставить твой быстрый отъезд аккурат после смерти Алисы… У-у-у.
– Чё те надо?
– Правду, как и всегда. Рассказывай, как Алису убрал.
С моей стороны это был чистый блеф и провокация. В глубине души я сразу поняла, что он не виноват. Но на Серёгу мои слова действуют сильно: глаза наливаются слезами, и он ещё больше становится похож на старую бабульку. Только теперь не противную, а скорее жалкую.
– Да она у меня на руках умирала! Да я её всегда любил! – Восклицает музыкант и начинает рассказывать свою историю.
Когда ещё молодой и красивый Серёжка увидел новую девушку Черпака, у него просто пропал дар речи. Тоненькая, удивительно грациозная девочка с кошачьими повадками и совершенно пацанским чувством юмора и характером. Лёгкая, искрящаяся балерина, готовившаяся к поступлению в хореографическое. В самом блеске своей юности. При этом ещё и «свой пацан». Немыслимое и сводящее с ума сочетание.
То, что у него нет никаких шансов, Сергей понял сразу. Любой мужчина мечтает, чтобы на него смотрели такими глазами, как Алиса смотрела на Черпака. Вот и оставалось несчастному влюблённому со стороны наблюдать за чужим счастьем. Правда, была парочка эпизодов, когда пьяный Маугли всё-таки признался Алисе в чувствах и полез с жаркими объятиями. Та немедленно рассказала всё Черпаку. Не знаю почему, но Гриша то ли не совсем поверил жене, то ли решил сделать вид, что ничего не было, и друг просто перепил, поэтому даже не выгнал Сергея из группы.
Маугли оставалось тихо страдать издалека. Особенно ему было плохо, когда он понял, что Алиска, этот лёгкий и весёлый ребёнок, превращается в чудовище из-за зависимости.
– Ась, они бы вместе никогда не бросили. Мы их, считай, насильно разводили.
– Ну у тебя и свой интерес был!
– Был, – подтвердил мужик.
Подождав для приличия около полугода, Маугли не выдерживает и срывается к Алисе. Так и начался их роман. Она держалась в завязке более 5 лет. Но счастье мужика длилось недолго.
– А потом… Ей было плохо пару недель, тошнило. Я уже обрадовался, что, может, беременная. От меня. И у нас наконец-то будет ребёнок и семья. Я уехал с группой на гастроли, мне звонит её мать и говорит, что всё…
– Цирроз печени?
– Не только. К сожалению, она опять сорвалась и начала колоться.
– Делали вскрытие?
– Да. В крови обнаружили пфенатонил.
– Это что?
– Аналог «хмурого», только посильнее. Много ребят от него передознулось ещё в начале нулевых.
– Сочувствую. От всей души. Тебе никогда не казалось, что смерть Алисы и Черпака – не случайность?
– В каком смысле? Они кололись как не в себя, Ась! Эта дрянь их и погубила.
– Ой, ты сам-то прям святой!
– Нет, конечно. Но колоться – не кололся. Только грибы, травки, ну и так, по мелочи…
О, ещё один зожник типа Графа. Попрощавшись с Серёгой, еду в отель. Надо добраться до вай-фая и почитать про эту гадость повнимательнее. Может, Черпачок тоже от неё и погиб? Ну не рассчитали ребята дозу, и друг за другом на тот свет утопали с перерывом в несколько лет…
А Сергей ведь тоже не такой уж и плохой. Видимо, на почве горя просто возненавидел всё, что связано с Россией. Настолько, что даже больше там жить не смог. Как-то, блин, жалко их всех стало.
Поднимаясь на лифте в номер, стандартно бешусь от его остановок на каждом этаже. Это называется «субботний лифт». В Шаббат нельзя совершать никакой деятельности. Под это определение также попадает и нажатие кнопки в лифте. Но евреи не просто так носят звание самой хитрой нации. Они взяли и запрограммировали лифты останавливаться на каждом этаже и открывать двери. Поэтому я невольно стала свидетелем весёлой беседы пожилой еврейской пары:
– Пада-а-арки дари-и-ил? – Сурово вопрошает мужа женщина.
– Чьто ты, дорогая?! Клянусь, только секс, только секс! Ну ты же знаешь, как редко у меня сейчас бывает эрЭкция!
– Сма-а-атри мне!
Я не выдержала, и засмеялась в голос.
– Ви уже говорите по-нашему, долго уже здесь? – Поинтересовался у меня мужчина. Получив отрицательный ответ, продолжил болтать о промискуитете со своей супругой уже на идише. Эх.
Побыв с бабушкой ещё два дня и убедившись, что она жива-здорова, и «великовозрастная» внучка уже начинает ей надоедать, я возвращаюсь в Москву. Как только я приземлилась в аэропорту Шереметьево, мне сразу звонит Вадик.
– Ась, Юлька твоя в больнице. Доставили без сознания, сначала по скорой. Сумку с документами кто-то спёр, так что её не могли опознать два дня. Она только очухалась, до тебя не дозвонилась, вот мне и набрала.
– Где она? Сразу спрашиваю я, не вдаваясь в подробности.
Вадик называет номер больницы, и я сразу из аэропорта мчу туда. Ну что сказать… Наша бесплатная медицина – это до сих пор большая рулетка. Мне всегда везло, попадались удивительной доброты и профессионализма врачи. Как и моей другой подружке. Та, катаясь зимой в Подмосковье на «ватрушке», умудрилась сломать позвоночник. Девушку на вертолёте доставили в Москву и экстренно прооперировали. Сейчас, слава Богу, всё нормально, подружка ходит. Даже бегает.
Сколько ей это стоило? Ноль рублей. Единственное, на что она потратилась – это какие-то суперэластичные послеоперационные бинты. И то, можно было бесплатно согласиться на наши, но те были чуточку лучше. Поэтому сейчас, если кто-то при ней начинает ругать Россию, правительство или же нашу медицину, Алёнка может запросто порвать этого человека.
Юльке повезло чуть меньше. Вполне возможно из-за экзотического вида рокерши. Поймав её лечащего врача, я слышу:
– Ой да очухалась уже ваша наркоманка!
– Что блин?! Какая наркоманка?! Ты сдурел что ли, чувак? Юлька даже пьёт редко.
– Поэтому у неё в крови вагон наркоты?
– Пфенатонил?!
– Ну вот. Знаешь же всё! Чё из себя целок-то строить? – Заржал сволочёнок в белом халате. Я по привычке хотела треснуть обидчика в морду, но так и остановилась с поднятым кулаком. До меня дошло…
– Значит так, смелый и резкий мой товарищ! Готовь документы на выписку, я в вашей помойке подружку не оставлю. И если бы ты хоть немного лучше учился в институте, ты бы, сучонок, знал, что этот препарат колют как героин. У неё что, следы на руках были?!
– Не-е-е. Не было… – Блеет докторёнок. Потом приходит в себя, и опять начинает хамить. – Может она в пах кололась!
Я кидаю в него несколько крупных купюр и командую:
– Выписка, готовая к переезду в нормальную больницу моя Юлька и полный отчёт о препарате. Где можно взять, как можно подмешать и последствия. Вперёд, двоечник, а то зашибу!
Помогло. Может деньги, а может угроза. Взятка и грубая сила совместно хорошо на людей действуют. Через час, поддерживая зеленовато-белую подружку под бок, мы выходим и садимся в такси.
– Сейчас, котик, я тебя к Вадику в больницу перевезу и всё будет хорошо… Прокапать и он тебя сможет. Что случилось-то?!
– Не знаю. Хреново было, потом упала в парке. Забрали уже без сумки, подумали, что я наркоманка. Видимо, из-за тату.
Да. К людям, которые выглядят и ведут себя не совсем как все, у нас до сих пор странное отношение. Клише «наркоман» или «проститутка» можно получить из-за невинных татуировок. А за зелёный «хаер» вполне можно остаться без скальпа, был недавно такой отвратительный случай. Привожу Юльку к Вадику, кладу её в отдельную палату и, наконец-то выдыхаю. Пацан-докторёнок не подвёл, всё мне распечатал. Предварительный диагноз: острая почечная недостаточность на фоне приёма наркотических средств. Конечно. Сколько она там из этого пузырька-то лакала? Надо бы ещё раз съездить к матери Алисы, чтоб наверняка!
Тут звонит телефон. Чёрт. Чёрт, блин, чёрт! Иветта!!! Совсем забыла, что её «корочка» так и лежит у меня…
– Ну привет-привет, – говорит подружка таким тоном, что я сразу понимаю – мне конец.
– Привет, моё солнышко дорогое! Как отдохнули, загорели? Ммм?
– Зашибись. Ты понимаешь, что это статья? Мне там телефон оборвали, сказали, что какая-то овца по Москве бегает, твоим удостоверением машет. Тебе Вадик, когда нос делал, случайно лоботомию что ли зафигачил? Просто у меня нет другого объяснения.
– Откуда ты знаешь? – Блею я. – Один раз всего…
– А одного раза вполне достаточно. Сама приедешь или тебя в розыск объявлять?
– Приеду-приеду, котик! И, надо поговорить. Юльку отравили. И походу этот же человек ещё одну девушку убил… Правда, это теперь хрен докажешь.
– Приезжай, – коротко командует Иветта и диктует хорошо известный всем москвичам адрес. Известный – потому что туда никто не хочет попасть. А мне вот «повезло» …
Ух, красиво. В ведомстве. Кстати, Иветте очень идёт форма, о чём я тут же ей и сообщила. Подхалимаж, конечно, не помог.
Выдернув из моих рук своё удостоверение, Иветта командует:
– Садитесь, Ася Сергеевна. И рассказывайте всё по порядку.
– А кофейку можно? Я не спамши, не жрамши… – Скулю я жалобно.
– Может тебе ещё и какаву с чаем?! – Огрызается Иветта, и я понимаю, что сейчас не до шуток. Поэтому подробно рассказываю всё, что мы с Юлькой умудрились накопать.
– Короче так. Ты туда больше не лезешь. Сидишь дома, смотришь сериалы и тупеешь. Если, конечно, есть куда дальше. Узнаю, что ты со своим татуированным «Шерлоком» дальше полезла – посажу обеих в КПЗ!
– А Юльку-то за что? – Пугаюсь я.
– Найду. Думаешь, её тату-салоны всю выручку прям в «белую» проводят?
Тяжело вздыхаю и, поднявшись, щёлкаю каблуками:
– Разрешите идти?!
– Иди пока, – милостиво кивает подружка, и я, перекрестившись, покидаю суровое здание.
Ещё чего. Сиди дома. Насиделась уже. Хватаю такси и мчу домой к Анне Геннадьевне…
Как только женщина мне открывает дверь, я с порога спрашиваю:
– Алиса перед смертью, принимала какие-то витамины? Вспоминайте!!!
– Да, вроде… – Нерешительно говорит женщина. Американские. – Их ей тогда подружка привозила.
Не говоря больше ни слова, разворачиваюсь и выхожу. Звоню Юльке.
– Юлька! Срочно кинь мне телефон и адрес…
Адреналин зашкаливает, я не то, что спать после бессонной ночи не хочу, меня колотит как после 10 банок энергетика!
Подъехав к красивому, новому дому, я нажимаю на кнопку домофона:
– Да-а? – Отзывается красивый, низкий голос.
– Здравствуйте, это журналистка!
– Проходите.
Мне открывает дверь красивая женщина с грубоватыми, но интересными чертами лица. Конечно, нос слегка длинноват, а глазки – маловаты. Но это не портит их обладательницу. Идеальная фигура, небольшая грудь, белоснежная кожа с маленькими веснушками на переносице и роскошная копна русых волос делают женщину почти что красивой.
– Заходите, – достаточно мило улыбаясь, говорит Рената. Но глаза остаются холодные, как у опасного хищника, акулы или мурены.
Прохожу в хорошо обставленную квартиру. Однако, ни разу не бессеребренники. О, стол как у нас с Вадькой. Знаю, знаю сколько стоит… Не зря мужа по гастролям гоняет без продыху. Не зря.
– Вы по поводу сериала?
– Да не совсем. Но по поводу него тоже. Давайте, я сначала расскажу вам свою сказку?
Глаза Ренаты стали совсем белёсо-стальными. Страшно. Ну ничего, не таких на татами укладывали! Тем более в ней весу-то. Пффф, килограмм 55 от силы. Я начинаю свой длинный монолог:
– Жила-была девочка. И хотела она жить в сказке. Да не просто жить-поживать, а быть там главной. И даже не прЫнцессой, а королевой! Поменяв непритязательное и простое имя на более звучное – Рената – девушка отправляется покорять столицу… Там она и влюбляется. Да не в простого парня, а в золотого! Конечно же, для определённого круга людей. Парень, однако, совсем не пылает чувствами в ответ. Но тут королева понимает, что для царской жизни вполне подойдёт и его друг – Граф. Не принц, конечно, но добрый и любящий её парень. Живёт в своём мире, а это значит, что Королевишне можно крутить им как угодно. Тем более, так можно находиться рядом с обожаемым «золотым мальчиком». Ведь Граф и принц – лучшие друзья.
Принц женится, но наша королева совсем не ревнует его к жене. Та, по её мнению – купчиха. Не стоит даже тени ревности. Ревновать принца к такому объекту – то же самое, что ревновать его, например, к просмотру порно. Или к правой руке. Но тут, внезапно, королева узнает, что принц опять начал общаться со своей бывшей принцессой. Та, хоть они и расстались, была его музой и настоящей любовью. А как королевы устраняли соперниц? Изящно. В основном травили.
К услугам Екатерины Медичи, например, был целый штат отравителей, сомнительных «парфюмеров», изготавливавших отравленную косметику, духи, а также яды, которые наносились на перчатки, веера и женские украшения. От её рук умерла королева Наваррская. Но мне кажется, что наша королева более схожа с императрицей Цыси. Начав карьеру в должности обычной наложницы, Цыси в конце концов стала безграничной правительницей всей Китайской империи. Немало такому профессиональному продвижению способствовали яды. Первой жертвой Цыси стала вдовствующая императрица. Когда император Сяньфэнь был ещё жив, Цыси втёрлась в доверие к его бесплодной жене, а заодно и к императору. Их же и отравила. Изящно, не так ли? Так вот. Королева берёт флакон с отравой и едет к принцессе. Говорит, что это очень хорошие витамины. Принцесса, чьё здоровье уже немало подорвано балами и гуляниями, сгорает от капель за пару недель. При этом никто не видит в её смерти ничего необычного. Любила принцесса по юности запретные эликсиры себе колоть, вот, видимо, снова и сорвалась. Ничего странного. Королева ликует! Она умна, хитра и неуловима. Принц точно будет её. Но тут новая напасть! Ручной Граф взбрыкивает и уезжает от принца. Говорит: «Не плачь, Королевна моя, своё королевство организуем с Блэк-джеком и шлюхами!» А нет. У нас же Граф – простой парень. Значит, со сказками и басенками. Неважно. Королева в ужасе. Мало того, что теперь она далеко от принца, так ещё и Граф без его поддержки и вовсе окажется на нуле почти что нищим. А принц продолжает счастливо жить со своей мещанкой, и они, к омерзению королевны, умудряются даже завести ребёночка. Живут и радуются, неистово беся этим королевну. Сталкиваясь периодически на гуляниях, она наблюдает супругу принца в дорогих нарядах и с эксклюзивными аксессуарами. Прожив в зависти года два, любовь королевны трансформируется в жуткую ненависть. Поэтому, когда ревнивица встречает в клубе бывшую «товарку»-группиз, она с радостью знакомит её с Принцем. Точно не могу сказать, что тогда было в голове у нашей королевы. Возможно, желание просто разбить эту семейную идиллию. Из вредности. Возможно, сразу отравить обоих – бывшую подружку и принца, а подставить пухленькую жену-мещанку. Не знаю. Но факт остаётся фактом. – Выпалив эту речь почти на одном дыхании, я наконец решаю сделать паузу.
– Ну что, давайте уже не будем использовать аллегории, и так всё понятно. Правда?
Рената молча кивнула. Лицо её при этом не выражало вообще никаких эмоций. Хм, поехали дальше:
– Так вот, Оксана наивна и глуповата. Но по-женски, по-бытовому хитра. Женить на себе мужика, быстро забеременеть, манипулировать и держать его под каблуком – этому нам с вами, дорогая, ещё бы у неё поучиться. Ну это вы и так сами знаете. Вы же с ней, на всякий случай, продолжали держать контакт? Даже можно сказать, типа дружили втайне от своих мужей?
Рената опять кивает всё с таким же «покерфейсом». Я невольно восхитилась: интересно, она никогда не пробовала в казино играть? Ну явно была бы чемпионкой всех игровых турниров.
– Что Вы ей наплели? Что это капельки от знахарки, чтобы вернуть мужа в семью?
– Ну да, – мирно отвечает Рената. – Сказала, что приворот на возврат мужа в семью.
– О-о-о… Н-да. Я так и думала. Но Грише очень повезло, что он терпеть не мог лекарства, таблетки и т.д. Так и говорил в интервью: «Я считаю, что нечего организм травить!»
От этого человека подобные речи звучали, конечно, очень смешно. Учитывая его бэкграунд. Но тем не менее, этот факт продлил жизнь Гриши на пару месяцев точно. А вот Марии, которая как я думаю отобрала у Гриши флакончик с «дорогими американскими витаминами» крепко попало.
– Не жалко подружку-то?
– Нет. Туда ей и дорога, шлёндре.
– Окей, поняла Ваш настрой. Не поддерживаю, но понимаю. А Григория Вы как убили, королевна моя?
– Никак. Это не я, – нисколько не смутившись, отвечает Рената. – Я вообще в ту ночь была с его супругой Оксаной.
Блин. Похоже на правду.
– Ну допустим. Я бы может и оставила всю эту историю давно похороненной. Но Вы совершили огромную ошибку – пытались отравить мою подружку Юльку. А я, в отличие от тебя, социопатки грёбанной, дружить умею! – Внезапно и резко перехожу я на «ты», медленно зверея.
– Молодец, – совершенно равнодушно кивает Рената. – Ты ничего не докажешь. Пшла вон.
Ишь ты, реально барыня. Ну я тебе сейчас устрою…
– Я может и не докажу убийство Алисы, но вот покушение на Юльку – сто процентов. Вы, дорогая моя, засветили своё личико на камерах в подъезде. Когда приносили ей витамины под видом курьера. Да и с Вашим муженьком мы хорошо подружились… Сейчас наберу ему да расскажу про любимую королевну! Хотя, какая из тебя королева-то? Так, максимум фрейлина. Ты ж его тогда у беременной первой жены вроде отбила? Вот она в отличие от тебя – реально королева. Моментально послала мужа-гулёну. Теперь успешный специалист и сама красавица. А ты так, хрень. Придаток к успешному мужу, который прощает ему все загулы и всех любовниц. Ну чего, я набираю Графу?! – Я демонстративно достаю мобильник и кручу визиткой артиста. Тем более, он мне её на прощание всё-таки умудрился впихнуть в вырез майки. Эх, затейник он, конечно… Прости Господи.
– Подожди. Кофе хочешь? – Вроде как пугается Рената. Хотя их, психов, не поймёшь.
– Ну уж нет! – Хохочу я. Мерси. – Кстати, а где ж ты пфенатонил-то брала? Он же вроде только для больниц продаётся? Запрещённый для массовой продажи препарат.
– Я Вам всё расскажу. Давайте договоримся. Денег хотите?
– Поздно, – вредничаю я.
Хотя денег… Ну-у-у, смотря сколько. Вадьке новую клинику тогда откроем. Правда, как объяснить супругу появившуюся у меня такую крупную сумму? Размечтавшись, я совершаю огромную ошибку – теряю бдительность.
