Kitobni o'qish: «Игла для Анархиста», sahifa 2
Потом, пару раз выдохнув и прорепетировав речь, я решилась позвонить матери погибшей звезды, Галине Анатольевне. Трубку сняли на удивление быстро. Не молодой, но ещё бодрый голос ответил:
– Слушаю Вас.
– Добрый день! Меня зовут Ася, я представляю молодёжную независимую газету «Рок не забыт». В память о Вашем сыне мы делаем большую статью, посвящённую творчеству Григория. Очень бы хотелось, взять у Вас интервью. Понимаю, Вам сейчас очень нелегко, но фанаты ждут и скорбят вместе с Вами. Они хотят знать о жизни и творчестве своего кумира как можно больше. Пауза. Н-да. В моей голове текст звучал гораздо мягче. А тут прям шантаж и претензия в каждой фразе… Будь я на месте пожилой дамы, послала бы такую журналюгу, используя при этом непечатные выражения своего сына.
– Хорошо, дорогая, приезжайте. Я сегодня как раз свободна, – просто и тихо сказали мне в ответ.
Фу-ух. А на рябинке-то родятся апельсинки. Какая милая матушка! Теперь главное грамотно подобрать прикид, чтобы не особо выделяться среди поклонников панк-рока. Чёрные джинсы нашлись у меня, чёрная футболка – у мужа. Ничего, что на 4 размера больше, это сейчас даже модно. А вот с косухой вышла проблема. Я такое не ношу.
– Дашка… Дашу-у-уня. Можно? Скребусь я в комнату «дочи».
– Заходи, Аська.
Помимо меня, мужа, котов и собаки, в доме живут ещё его родители и дочка от первого брака, а на все выходные приезжает старший сын Вадика Никита. Надо сказать, с «детьми» мне несказанно повезло: милые, образованные, весёлые и, самое главное, совсем взрослые. Да и разница в возрасте у нас на порядок меньше, чем у меня с мужем. Поэтому мы с ними быстро подружились и даже создали что-то типа коалиции: бежим друг другу ябедничать на остальных членов семьи. При этом полностью уверенные, что все сказанное останется между нами…
– Дашка! У тебя есть куртка-косуха?
– Есть. Возьми в шкафу, – зевнула падчерица и села в кровати.
Даша обладает удивительной для юриста способностью не задавать лишних вопросов. К счастью, косуха оказалась мне почти впору, если не застёгивать. Конечно, я гораздо крупнее 25-тилетней Дашуньки.
– Хочешь – забирай.
Вот что ещё мне безусловно нравится в моих «детях» —это совершенное отсутствие жадности. Они воспитаны в лучших традициях востока: если гость, или друг похвалил какую-то вещь, её надо отдать немедленно!
– Да не, мне так. Для фотосессии.
– Тебе идет, – улыбнулась Дашутка. – Хочешь, сейчас вафли пожарю?
Готовить Даша любит, и делает это совершенно шедеврально. В отличие от уборки… Я как-то попросила у неё луковый суп и наполеон. Ела и почти плакала: они были лучше, чем во Франции! Зачем она вообще пошла учиться на юриста с таким талантом – мне не известно.
– Да не, спасибо. Я уже поскакала.
– Ну, тогда до вечера!
Где целыми днями носит неработающую мачеху дети тоже никогда не спрашивают. Носит – значит надо. Быстро подкрасив глаза (помаду не трогаем, как учила Юлька), я спускаюсь со второго этажа и натыкаюсь на свекровь:
– Привет, мама! – Весело говорю я.
– Привет, привет. Куда намылилась?
Нет, ну хоть кому-то в этом доме интересно, куда я пропадаю.
– На фотосессию!
– Это зачем?
Свекровь – женщина старых порядков. Настоящая донская казачка. Ей тяжеловато объяснить гламурный образ жизни, отсутствие у меня нормальной работы, детей и выпиваемый мною бокал вина перед сном. Могу понять, сама бы бесилась.
– Да так, потом расскажу, – весело чирикаю я и вылетаю из дома под пронзительный взгляд ярко-синих глаз. Так-с. Вырвалась, слава Богу.
До дома Галины Анатольевны я добралась быстро и на удивление весело. Для вдохновения и погружения в процесс расследования, врубила в машине песни группы «Вий». Знаете, мне даже понравилось! Когда привыкаешь к пронзительной музыке, становится лучше слышен текст. А тексты, как оказалось, у этой группы очень интересные. Каждая песня как новая история. Или страшная сказка. Может и зря я их никогда не слушала… Жила Галина Анатольевна почти в центре. Но в тихом и зеленом районе. Дом, про такие ещё говорят «ведомственный», смотрел окнами прямо на ленинградский проспект. Поднявшись на нужный этаж, я замерла: всё пространство от пола до потолка было исписано фразами «Хой», «Черпак», «Вий – жив» и строчками из песен. Нда-а-а… Суровая фанатская любовь. Как они внутрь-то попадают? На подъезде вроде домофон. Ну ничего святого… Дверь мне открыла пожилая, но статная дама с пышными волосами.
– Ну у вас тут, конечно, и хулиганство! Весь этаж расписали…
– Да ну что вы… Закрашивают, закрашивают, но это же совершенно бесполезно! – Махнула рукой дама, и мы прошли в гостиную.
Зайдя за ней в комнату, я опять ахнула: почти всё свободное пространство было завешано портретами, плакатами и постерами Черпака. Галина Анатольевна, проследив за моим взглядом расценила его по-своему.
– Да, это всё мой Гришанька!
Еле как подавив подступивший к горлу комментарий про иконостас, я села на диван и начала задавать достаточно стандартные вопросы про детство и творчество. Отвечали мне охотно и развёрнуто, рассказали каким егозой был маленький Гриша в детстве. Как они тарабанили на гитарах и барабанах день и ночь с ребятами в комнате. Как его погубила зависимость и каким добрым человеком вообще был её сын. Впрочем, это всё я уже знала из бесконечных интервью, пролистанных мною за завтраком. Решив, что для приличия уже достаточно, я попробовала кинуть «пробный шар».
– Извините, Галина Анатольевна. Такой вопрос, может немного некорректный… А Вы полностью уверены в естественной смерти своего сына? Существуют разные версии.
– Да ну вы что! – Всплеснула она руками. – Да сколько же можно-то? Вот я и мужу говорила, говорила: ну не лезь ты! Без тебя разберутся. Как бы там ни было, никто нам нашего Гриню не вернет. Нет, полез… И у самого сердце вскоре не выдержало. Тут дама осеклась, и посмотрела на меня более внимательно.
– Вы знаете, дорогая. У меня что-то очень сильно разболелась голова. Давайте окончим нашу беседу или перенесём её на потом.
– Да-да, конечно. Извините за беспокойство. Думаю, материала для статьи будет вполне достаточно. Но у меня к вам будет ещё одна маленькая просьба: вы не могли бы дать мне номер телефона матери первой жены Григория, Алисы? Насколько я знаю, она крайне негативно отнеслась к выходу сериала и образу дочери, который создали сценаристы… Несмотря на то, что Юлька не считает смерть Алисы чем-то необычным, я решила попробовать копнуть и в ту сторону. Мало ли, заодно узнаю ещё какие-нибудь новые подробности о музыканте.
– Ой, дорогая. Даже не знаю, корректно ли…
– Корректно, корректно! Я совершенно не хочу писать стандартный материал о Григории. Тему зависимостей его и первой жены надо полностью отсечь. Сколько уже можно!? В конце концов Ваш сын был по-настоящему одарённой и неординарной личностью! А какая музыка, песня «Воспоминание об ушедшей любви» – просто симфония! – Выпаливаю я на одном дыхании и замолкаю, надеясь, что моя пламенная речь показалась Галине Анатольевна вполне убедительной.
– Вы знаете, дорогая, это и моя любимая песня. Точнее – музыка. Текст там страшноватый. Но, впрочем, его и не Гриша писал. Хорошо, я посмотрю в записной книжке. Но я не совсем уверена, что он верный. Мы, как Вы сами понимаете, уже давно не общаемся. Получив заветный номер телефона, к сожалению, домашний, я выхожу за дверь. На лестничной клетке стоит кучка девчушек-подростков. Лет по 13-14. Одна из них задумчиво выводит на стене
«Я жив п…».
«Я жив, паскуда! А ну брысь!» рычу я басом, подделывая тембр голоса под низкий рык музыканта. Мелкие вредительницы бросаются вниз по лестнице, при этом орут, что «меня запомнили», «панки хой» и что-то про анархию. Догнать бы их и объяснить доходчиво, что анархия – это та ещё утопия. Несбыточная мечта о всеобщей свободе. Только вот свобода одного человека всегда заканчивается там, где начинается дискомфорт другого. Впрочем, не удивлюсь, если Галине Анатольевне эта «наскальная живопись» даже чем-то нравится. Вон, у неё у самой что на стенах… Сев в машину, набираю Юльке:
– Хай!
– Не хай, а хой! Учи матчасть! – Тут же реагирует злая подружка.
– Ты чего злая-то такая? Что у нас с Ренатой? Так сказать, с Графиней намбер ту, поговорили?
– Поговорили… Пришлось картин заказать на крупную сумму.
– Ну ты лох! – Веселюсь я. – Ловко она тебя раскрутила. Узнала хотя бы что-то?
– Не-а. Она все разговоры сводила к своему гениальному творчеству и своему не менее гениальному мужу. Остальное знать не знаю, они тогда с Черпаком поссорились… Не общались, только разве что через «друзей» и знакомых. А те их ещё больше накручивали.
– Ну это и так все знают. Я тоже просто так к матушке прокатилась. Зато теперь могу статью написать и продать в журнал о первых годах жизни группы и шалостях маленького Гришеньки.
– Продай. Потом мне половину отслюнявишь. А то я с такими тратами в трубу вылечу. Опять придётся в хрущёвку переезжать.
– Не грусти, а то титьки не будут расти! А у тебя их и так нет. Не зарастёт толпа страждущих украсить телеса «весёлыми картинками». Шибанутых еще много!
– Будешь хамить – напою тебя и на лбу сделаю татуировку со знаком «Анархия». Ни один твой пластический хирург потом это всё не выведет…
– Чёлку опять отстригу, значит. Хотя, я даже не знаю, что будет хуже… Наверное, лучше знак «Анархия» на лбу оставить. Всё, пока, у меня вторая линия!
Звонила Иветта. Очень кстати. Она-то мне как раз и нужна.
– Птичка, привет! Всё, не могу я на твое безделье в соцсетях смотреть. Завидно. Короче, взяла больничный, пошли обедать на Патрики?
– Пошли!
Я вздохнула. Блин, я же настолько стара что ещё помню Патрики почти что безлюдными… А теперь там не протолкнуться от любителей фотосессий, алчных содержанок, и альфонсов всех мастей. А все потому, что один известный журнал, который специализировался на жизни «Богатых и гламурных» как-то написал, что там можно найти хорошего «питательного» жениха. Самое смешное, что все по-настоящему богатые товарищи оттуда уже давно свалили, офигев от наплыва пролетариата с палёными «Биркин» в руках. Но это вообще не останавливает наших «Охотниц». Так и хочется, зайдя в любое заведение на Патриках, крикнуть сидящим дамам: «Мальчик! Тут рыбы нет!» как кричал директор стадиона пацану, пытающемуся прокрутить лунку на футбольном поле в знаменитом выпуске «Ералаша»…
Сев на веранде модного заведения, обсудив последние сплетни и наряды сидящих рядом дам, я решаюсь начать клянчить:
– Иветточка, котик…
– Чего надо? – Взгляд подружки тут же теряет томную светскость и блестит сталью.
– Можешь подробности одного дела поднять?
– Опять?! Да ты чего, совсем одичала от безделья что ли? Скажи Вадику, пусть тебе новый салон купит. Или магазин какой…
– Не хочу. Ещё один такой «успешный» салон, и моему Вадику придётся ещё и по ночам оперировать…
Совсем забыла сказать. Мой супруг – очень успешный и знаменитый в узких кругах пластический хирург. Запись к нему ведётся за месяц, а то и за полтора. Сидя у него в приёмной, можно запросто увидеть весь шоу-биз. Причём, как говорится, а-ля натюрель. Придя к нему на консультацию по поводу неоднократно сломанного за годы спорта и криво сросшегося носа, я получила новое (достаточно симпатичное) лицо и мужа в придачу. Одни знакомые тогда ржали что «Птичка просто пытается отбить свои вложения», а другие, что «это очень удачная реклама Вадика как хирурга…»
– Иветта. Да дело-то так, чисто для успокоения души. Всё уже давно мхом поросло, концов не найти.
Я кратко пересказываю наш с Юлькой диалог, и её рассуждения по поводу смерти артиста. Иветта закуривает и смотрит на меня очень долго и с сомнением.
– Девки, вы больные. Ну Юлька-то понятно, фанат – это пожизненный диагноз. У них все живы. И Цой, и Хой, и Летов. Все в тайге живут, комаров кормят. А тебе-то какой резон?
– И пусть в моих па-а-аступках не было логики! – Громко затягиваю я, ловя косые взгляды барышень за соседними столиками.
– Ради Христа, только не пой!
– Ой да, пардон. Не буду. Поможешь?
– Посмотрим. Но что вы там нового хотите наковырять – одному Богу известно. Да и надо ли…
– Надо-не надо, ковырнём! Там видно будет. У тебя когда свадьба-то?
Надо сказать, что история любви Иветты вполне тянет на книгу. Только – на любовный роман. Встретив случайно свою прошлую любовь, они вдруг поняли, что расстаться больше не смогут. Спустя 17 лет, и несколько браков в анамнезе у обоих. И вот сейчас сначала женится старшая дочь Иветты, а потом и она сама. При этом дочка, сильно ехидничая, интересуется: кого из «пап» звать на свадьбу? Или всех троих сразу?
– Осенью. Лето решили отдать «детям».
– Благородно! К тому же браки, заключённые осенью, всегда самые счастливые. По поверьям. – Включаю я наглый подхалимаж.
– Да? Ну ладно. Пусть так, – вздыхает Иветта и закуривает. – Хорошо, посмотрю, что там. Старые связи подниму.
– Половые? – Брякаю я быстрее, чем успеваю прикусить язык.
Но подружка человек лёгкий, и совершенно незлобивый, поэтому мы весело посмеялись над моей дебильной шуткой. Поболтав ещё немного, мы разъезжаемся по домам. Встав в дикую пробку на Ленинградском шоссе, набираю мужу:
– Привет-котлет! Ты как, уже закончил?– Нет, ещё человека три на приём. Там ребята уже приехали, с вокзала звонили. Ты дома? Надо встретить.
Внутри меня пробежал неприятный холодок. Совсем забыла, что к нам приезжает семья Вадькиной родни из Ростова. А я-то обещала и супов наварить, и салатов настругать…
– Да я тут на рынок заскочила, там продукты получше. Фальшиво вру я.
– Ну давай, скоро буду. Людей с дороги, сама понимаешь, накормить надо и далее по списку.
Надо, конечно. Тем более, когда мы сами приезжаем на родину мужа, встречают нас со всем размахом южнорусской души.
Любую мою поездку в Ростов можно охарактеризовать одним анекдотом:
– Давай пей!
– Не могу! Вырвет же.
– Да кто у тебя вырвет?! Все ж свои.
Беспощадное гостеприимство в полном его объеме. Погостив у южной родни, я приезжаю хорошо проспиртованным, весёлым и «шокающим» шариком. Потом недели две избавляюсь от характерного акцента, и пары-тройки лишних килограммов. Из-за того, что моё музыкальное ухо быстро цепляет чужой говор, меня все принимают за свою.
– Так это ты у нас оказывается москвичка?! – Удивляется один из новых знакомых в компании.
– А мы думали, это Вадик москвич! Ты ж совсем на «кацапку» не похожа. Думали наша, чисто донская казачка!
Из донского во мне на тот момент было только полтора литра местного вина. Нарушив все возможные правила и подрезав всех на дороге, я быстро закупилась на рынке и, обвешанная как челнок, помчалась домой. Слава московским пробкам – я быстро успела всё приготовить и нормально встретить гостей. А если быть точнее, готовила в основном Дашунька. Я развлекала её светскими сплетнями, и мешалась. После застолья, проводив гостей по их спальням, я сажусь изучать «поклёвку» в соцсетях.
Мама дорогая… Нет, Иветта всё-таки права. Фанат – это диагноз. Штук 100 комментариев, в основном про зависимость Черпака, и его клинические смерти. Походу дело дрянь, раз даже сами поклонники ничего странного в гибели кумира не увидели. Но есть и зацепки. Кто-то из фанатов скинул удалённое интервью отца Черпака и его комментарии по поводу смерти сына, чем вызвал взрыв гнева уже в свою сторону. Ну хоть от меня отвязались, даже ничего отвечать не буду. Как и говорила Юлька, он не верит в случайность. Что ещё? Ага. Интересно. Оказывается, он в тот вечер поссорился с женой, и она уехала с дачи в город. Вернулась на следующий день под вечер, забеспокоившись, что он не отвечает на звонки и находит мёртвого мужа.
«По словам вдовы певца, рядом с телом лежал инсулиновый шприц и ложка. Он проходил лечение от зависимости, и достаточно долго держался. Возможно, пристрастие к запрещённым веществам спровоцировала новая роль артиста…»
Какая роль? А всё, вижу. Он делал новую рок-оперу по Гамлету. И что, Шекспир ему так на нервы действовал?
Читаю дальше интервью отца: как и говорила Юлька, отец был крайне возмущён халатностью следствия: «Никаких ложек и шприцев рядом с сыном не было, что за бред? Это плод чьей-то больной фантазии!»
Да нет, дяденька, не больной. А чьей-то очень хитрой фантазии, если всё так, как ты и говоришь. Быстро пролистываю интервью знакомых и родственников: все они в один голос твердят о возобновившемся пристрастии исполнителя. Я б даже сказала, зачитывают ответы как мантру. И текст будто бы вызубренный. Такое упорство и единодушие, уже и мне не по душе. Возвращаюсь к интервью отца. Стоп. Погодите.
«Рядом с телом сына было большое количество крови, откуда она взялась? А около глаза было несколько гематом.»
Если смерть от передоза, откуда кровь и гематомы?
Посмотрев на время и вздохнув, что для звонка уже очень поздно, пишу Юльке новые подробности. Отзывается она очень быстро.
«А откуда кровь-то взялась?» – Пишу я и присылаю цитату из интервью.
«Хз. Написали, что, когда падал, разбил голову о каменный пол.»
Это как же так упасть-то надо было? Ладно, допустим упал. А откуда тогда синяки под глазом? Понимая, что всё равно не засну, выхожу из спальни и сажусь за ноутбук на веранде. Интересно, а как себя вели родственники и друзья Черпака на поминках? Растерянное и глуповатое лицо жены Оксаны, зарёванные лица поклонников.
О! Интервью Графа. Ну, что можно сказать… Убитым горем он совсем не выглядит. «У Гриши была установка – умереть молодым»
А сам Черпачок что там говорил в своих последних интервью?
А тут у нас уже совсем другая картина…
«Планирую сделать новое шоу с тиграми! Поэтому вообще не пью. Тигры перегара не выносят!» – На видео ржёт плотный и холёный мужик в дорогой одежде и очках-авиаторах. Как же мало он похож на того щупленького, беззубого подростка. Да тут одни очки минимум на 400-500 долларов тянут. Вот тебе и бывший Панк. Надо будет потом Юльку подколоть.
Как-то не сильно он походит на человека, который собирался откинуться. Ни по речам, ни по внешнему видом. Надо срочно брать за жабры вдову и бывшего друга.
«Юлька! Давай завтра к вдове ломанёмся!» – Быстро пишу я в сообщении.
«А то я это, по-твоему, не планировала?! Оксана сейчас за границей, в Америке, с детьми.»
Отлично. Вот куда-куда, а туда мне путь точно заказан. Два раза отказали в визе. Причем второй раз я прямо в посольстве начала орать: «отдайте деньги за визу, пиндосы». 600 долларов было жалко до зубного скрежета. Я на эту сумму раньше месяц жила…
«Ладно», – пишу я. – «Давай тогда к Графу ломанёмся?»
«Ну я же тебе говорила, у них концерты. Они вообще сейчас в Казахстане…»
Да, поездку в Казахстан, мне будет очень трудно объяснить дома. Наверное, так же сложно, как и то, что мне прошлым летом срочно понадобилась эксклюзивная шуба из куницы.
А где же ещё можно поймать группу «Граff» и её солиста? Открываю сайт группы, немного вздрогнув от оформления и рисунков.
А, ну да, его ж сам Алексей и оформлял. Интересный вкус у человека всё-таки… Ярко. И корона такая красивая над фамилией. Если ещё пойду куда-нибудь работать, первым делом себе похожие визитки закажу! Чтобы тоже с короной.
Смотрю расписание концертов: график, конечно, жёсткий – как они это выдерживают? Выступления почти каждый день. Бинго! Они будут выступать в Ростове через три дня.
Ну туда-то мне будет свалить гораздо легче, чем в Казахстан. Теперь только надо придумать веский повод для домашних. Какой?
«Вадик! Хочу у твоей бывшей жены алычу на варенье набрать?» А чем не повод? Да и с Ленкой мы хорошо дружим. Очаровательная женщина. Сама б на такой женилась, будь я мужиком.
И алычу я сильно люблю, несмотря на подколки южных родственников. С этим фруктом у Вадика связана одна смешная история… Кто не знает, алыча – это нечто среднее между сливой и абрикосом. У нас в Москве не продают. Либо продают, но зелёную и кислую. А на юге она сладкая и сочная. Так как южане в целом народ сильно балованный, они её не едят. У них и других фруктов, овощей и ягод полно растёт. Никогда не забуду удивление Дашки, когда мы зашли в магазин купить грецких орехов для салата:
– В смысле 450 р. за полкило?! – Выкатила и так большие глаза падчерица.
– А сколько надо? – Не поняла возмущения я.
– Да у нас на даче бесплатно растёт! Если бы я знала, то мешок бы привезла!
Дашка ещё долго возмущалась, и звонила родне. Чтоб голодающим Москвичам орехов прислали. Поэтому алычу на юге ем только я. Не обращая внимания на комментарии ехидных Вадькиных детей типа «это ж почти сорняк, и у нас её даже курЯ не едят. А Ася ест!». А как они меня позорили, когда я в Ростове начала полудекоративный виноград обрывать, надо было слышать…
Так, история про алычу: Вадик с другом, когда ещё были совсем молодые, собрались и поехали на машине из Ростова в Москву. Дождь стеной, ночь. Машина хорошая, но российская. Решили не рисковать. Свернув куда-то с главной трассы, парни как следует выпили прям в машине и заснули. Пробудились от громкого стука в стекло. На них вылупились два сотрудника ГАИ (да, это было так давно). Оказывается, пацаны умудрились заехать под «кирпич» на какую-то закрытую охранную зону, ещё и обдавали гайцов мощным запахом перегара.
«Комбо!» – решили гаишники.
«П?№Ц»!» – подумали парни.
Тут сотрудники решили досмотреть ребят по-полной: может ещё что интересное найдётся? А там и было. В багажнике гайцы нашли целый ящик непонятного плода. Это и была алыча. Короче, целый ящик алычи попал к ребятам в багажник. Может на варенье везли. Не знаю.
– Это что? – Заинтересовались служители порядка.
– Да это же самый мощный афродизиак! – Подал голос один из друзей. Второй, мой Вадик, будущий врач по образованию, округлил глаза и попытался ткнуть друга в бок. Но «Остапа понесло». Друг рассказал, что это редчайшая заморская ягодка. Дорогая и недоступная. Поведал как и с чем её применять и в каких пропорциях. Нагло наврал, что её горстями жрал перед съемками самый известный порноактер Рокко Сиффреди. Потому мол и обрёл славу и деньги. Мужики в форме засмущались и немного поменялись в лице. Голос из командирского стал заискивающим:
– Пацаны, отсыпьте этой вашей «ладжы», а мы вас отпустим!Пацаны, конечно, помялись для вида, но потом от всей щедрой казачьей души подарили гайцам целый ящик (к слову, уже поплывшей) алычи. Ржали потом всю дорого, представляя как гаишники будут бегать всю ночь до туалета и обратно. Прошло пару месяцев, Вадик поехал обратно тем же маршрутом. На посту ему навстречу кидается один из уже знакомых представителей власти.
«П?;№Ц»!» – подумал парень.
«Комбо!» – решил Гаишник.
– Пацан, привет! Ты не поверишь! Вы ж нам такой подгон тогда сделали! «Ладжа» ещё есть?! У меня как в 18 лет всё работает, жена вам поклон передает. Напарник был на грани развода, теперь по 5 раз с женой за ночь!!!
Потом милиционер, несмотря на Вадькины бурные сопротивления, потащил его угощать в ресторан. Муж говорит, было стыдно, но ел. Правда, от денег категорически отказался. Вот вам и сила внушения. А вы говорите – Блиновская. Тут у мужиков от гнилой алычи потенция до небес образовалась. Главное – верить. Такой вот южный «марафон желаний» …
Утром, поздоровавшись и позавтракав с роднёй, я набираю номер телефона матери Алисы. Ну конечно: «номер в сети не зарегистрирован». Чёрт! Но я так быстро не сдамся! Если есть номер, то по нему чисто теоретически можно и адрес узнать. А это сейчас легко и за деньги сделать. Поковырявшись в чат-ботах минут десять, я получаю адрес. Другой конец Москвы. Что ж, всё равно решила ехать, значит выдвигаюсь.
Включив навигатор, понимаю, что до места назначения мне пилить ровно два с половиной часа. А обратно, значит, все три с половиной будет. Ладно, мы не бояре, в конце концов, на метро доедем. Бросив машину около станции, спускаюсь в переход. В метро я не ездила лет как пять, наверное.
Что тут? В кассу за талончиками очередь, но по всему периметру стоят автоматы. Попробуем.
– Мужчина! Ха-ха! Не туда суёте! Карту не туда суёте! – Говорит сотрудница метрополитена мужику за соседним автоматом. Он, видимо, в метро появляется так же «часто» как и я, и не справляется с техникой.
– Мужики всё время не туда суют! – Заливается звонким хохотом дама, и весело мне подмигивает. Ну ничего себе. Раньше они как-то более суровыми были. Веселящий газ им тут распыляют теперь что ли?
Доехав до нужного адреса без приключений, я звоню в домофон:
– Добрый день! Мне нужна мама Алисы Черпаковой.
– Зачем?
– Независимая газета «Рок не забыт», Ася Птичкина! Мы с фанатами крайне возмущены обликом Вашей дочери в сериале, и хотим написать статью-опровержение.
– Хорошо, заходите.
Дверь мне открыла хрупкая женщина небольшого роста. Сколько ей лет понять на вид было совершенно невозможно. Очень уставшие и потускневшие глаза, чуть ссутуленная спина, но всё еще стройная фигура.
После того как мы уселись на кухне, и я выпалила заготовленную речь, полную праведного возмущения, женщина посмотрела на меня и её глаза наполнились слезами. Пробормотав «извините, я наверное пойду», начинаю вставать со стула.
– Подождите! – Прерывает меня женщина. – Я готова говорить.
Звали даму Анна Геннадьевна. Семья, в которой родилась Алиса, жила в скромном районе на окраине Москвы. Отец Алисы тоже был военным как и папа Черпака, поэтому дочь росла в строгости и планировала стать балериной. Сама Анна Геннадьевна была скульптором и даже периодически выставляла свои работы на выставках. Поэтому у дочери с детства была любовь к творчеству.
Когда Алиса окончила школу, она решила поступать в танцевальное училище в центре Москвы, там же в одном из рок-клубов и познакомилась с Черпаком. Это было начало 90-х, группа «Вий» тогда ещё была совсем малоизвестной, парни только набирали популярность и выступали в небольших залах и клубах. Поэтому были известны лишь внутри рок-тусовки. Отношения Алисы с Григорием Черпаковым развивались стремительно и через два года после знакомства ребята решили пожениться.
«Тогда «Вий» делали свои первые шаги. Все в группе жили очень бедно. И вот Алиса приводит к нам в дом Григория, чтоб познакомиться. Сказать, что мы были в шоке, это ничего не сказать. Особенно Алисин отец. Он чуть с ума не сошёл. Внешний вид Гриши был чудовищен, может быть, это тогда был такой модный образ… Я даже подумала, что это просто дурацкая шутка дочери, но нет, оказалось, что она просто влюбилась», – вспоминает Анна Геннадьевна. Алиса никогда не была оторвой. Не пила, не курила. Милая и спокойная домашняя девочка… Просто попала в такую компанию.
«Мы несколько раз с мужем пытались увезти её в другой город, подальше от Черпака. Но это было совершенно бесполезно. Она сбегала и возвращалась к нему. Иногда почти что босая.» В итоге всё закончилось тяжёлой наркозависимостью…
«Помню, ещё тогда удивлялась, когда приезжала к ним в гости: почему они всё время сонные как полудохлые мухи? Оказалось, что это признак зависимости… Моя девочка, она так хотела быть «ровней» Грише. Она его просто Боготворила». Все заработанные деньги, Алиса отдавала группе. И не раз говорила, что готова отдать жизнь за Черпака. Да, в принципе, за любого члена группы.
– То, как изобразили мою дочь в сериале, это просто возмутительная неправда! – Глаза женщины опять наливаются слезами, я не выдерживаю и начинаю слегка гладить её по руке.
– Понимаете, Ася. Моя дочь была совсем ребёнком… Какая из неё коварная соблазнительница? Видимо, просто была задача показать чёрное и белое. Хорошую жену и плохую. Моя дочь получила роль плохой.
– Извините, у меня к вам такой вопрос: а Вы не думали, что смерть вашей дочери и Черпака – не случайность?
– В каком смысле? – Женщина смотрит на меня испуганно.
– Не знаю. Вдруг. Просто в голову пришло. – Брякаю я, уже сильно пожалев о своей тираде.
– Не думаю. Кому она могла помещать? Она же тогда переехала в другой город после развода. Жила тихо, завязала. Но здоровье было уже очень сильно подорвано. Печень не выдержала. На руках у своего любимого и умерла… Он её так любил, так любил. Может если бы она тогда его выбрала, а не Гришу, всё бы по-другому было… Ведь дождался же, никогда их отношениям не мешал, хоть и рядом был всё время.
– Кто рядом был? – Прищуриваюсь я. – Это что, кто-то из группы?
– Ой, да нет! Бизнесмен просто один, давний знакомый, – говорит женщина и краснеет.
Приятно всё-таки иметь дело с приличными, советскими людьми. Врать-то они совсем не умеют… Осталось теперь только выяснить, кто это был.
Задав для проформы ещё пару вопросов и поругав Графа, создателей сериала и жадных продюсеров, я собралась уходить.
– Я Вам обязательно покажу статью перед печатью, хорошо? – Улыбаюсь я.
– Да, милая, я уже столько черноты услышала о своей девочке, что меня уже, наверное, ничем не проймешь. Да и правда, упустила я её…
– Зато она была музой для многих прекрасных песен, так ведь?
– Конечно. Гриша первые альбомы ей посвящал, – слабо улыбается Анна Геннадьевна и закрывает за мной дверь.
Чтобы немного успокоиться, медленно спускаюсь по лестнице, игнорируя лифт. Ну всё-таки, какое же это зло – сериалы и их сценаристы! Сделать из юной и влюблённой балерины стриптизёршу и соблазнительницу, прожжённую тварь – это, конечно, надо было умудриться.
Выхожу из подъезда и планирую набрать Юльке, чтобы сказать, что я больше в Шерлока и Ватсона не играю. Телефона нет! Кидаюсь обратно к домофону. Ну конечно, забыла на кухне. Получив обратно трубку, я задумываюсь о том, что пора бы уже начать пить какие-то таблетки от забывчивости. Для работы мозга. Хотя, наверное, при трёх моих сотрясениях мозга, эти таблетки то же самое, что подорожник для открытого перелома.
В месяц я стабильно теряю:
1) Одну пару кроссовок;
2) Одну пару очков;
3) Наушники.
Ну очки и наушники ещё ладно, подумаете вы. А вот как можно потерять кроссовки? А легко! Мне, как человеку очень спортивному в прошлом, жизненно необходимо продолжать давать нагрузку. Организм, привыкший к постоянным тренировкам, без ежедневных занятий очень быстро начинает жиреть. Поэтому карта в фитнес клуб для меня совсем не роскошь, а острая необходимость.
Обычно дело происходит так: позанимавшись в тренажерном зале, я снимаю кроссовки, пристально смотрю на них и думаю «как бы не забыть», обуваю шлёпки, иду в бассейн. Возвращаясь из бассейна, меняю шлёпки на туфли. И, совершенно игнорируя кроссовки, спокойно иду домой. Пару-тройку раз мне их возвращали. Потом мне уже было стыдно обращаться на ресепшен, и я молча покупала новые. Поняв, что я опять забыла кроссовки в фитнесе пару дней назад и озверев от этого окончательно, звоню Юльке.
