Kitobni o'qish: «Английский с Шерлоком Холмсом. Человек с рассеченной губой / Arthur Conan Doyle. Sherlock Holmes»
© И. Франк, 2020
© ООО «Издательство ВКН», 2020
Как читать эту книгу
Уважаемые читатели!
Перед вами – НЕ очередное учебное пособие на основе исковерканного (сокращенного, упрощенного и т. п.) авторского текста.
Перед вами прежде всего – интересная книга на иностранном языке, причем на настоящем, «живом» языке, в оригинальном, авторском варианте.
От вас вовсе не требуется «сесть за стол и приступить к занятиям». Эту книгу можно читать где угодно, например, в метро или лежа на диване, отдыхая после работы. Потому что уникальность метода как раз и заключается в том, что запоминание иностранных слов и выражений происходит подспудно, за счет их повторяемости, без СПЕЦИАЛЬНОГО заучивания и необходимости использовать словарь.
Существует множество предрассудков на тему изучения иностранных языков. Что их могут учить только люди с определенным складом ума (особенно второй, третий язык и т. д.), что делать это нужно чуть ли не с пеленок и, самое главное, что в целом это сложное и довольно-таки нудное занятие.
Но ведь это не так! И успешное применение Метода чтения Ильи Франка в течение многих лет доказывает: начать читать интересные книги на иностранном языке может каждый!
Причем
на любом языке,
в любом возрасте,
а также с любым уровнем подготовки (начиная с «нулевого»)!
Сегодня наш Метод обучающего чтения – это четыреста книг на шестидесяти языках мира. И миллионы читателей, поверивших в свои силы!
Итак, «как это работает»?
Откройте, пожалуйста, любую страницу этой книги. Вы видите, что текст разбит на отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок – текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексико-грамматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.
Если вы только начали осваивать английский язык, то вам сначала нужно читать текст с подсказками, затем — тот же текст без подсказок. Если при этом вы забыли значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то не обязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно вам еще встретится. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то время – пусть короткое – вы «плывете без доски». После того как вы прочитаете неадаптированный текст, нужно читать следующий, адаптированный. И так далее. Возвращаться назад – с целью повторения – НЕ НУЖНО! Просто продолжайте читать ДАЛЬШЕ.
Сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Не бойтесь: вас же никто по ним не экзаменует! По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все «утрясется», и вы будете, пожалуй, удивляться: «Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!» Когда наступает такой момент, «когда и так понятно», вы можете поступить наоборот: сначала читать неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не «с нуля».
Язык по своей природе – средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются – либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.
Для запоминания нужны не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторять слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно – за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» – этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее вы будете читать, чем быстрее бежать вперед, тем лучше для вас. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала сделает свое дело, количество перейдет в качество. Таким образом, все, что требуется от вас, – это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги!
Главная беда всех изучающих долгие годы какой-либо один язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык – не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение по-английски – вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку – на нее надо быстро взбежать! Пока не взбежите – будете скатываться. Если вы достигли такого момента, когда свободно читаете, то вы уже не потеряете этот навык и не забудете лексику, даже если возобновите чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучили – тогда все выветрится.
А что делать с грамматикой? Собственно, для понимания текста, снабженного такими подсказками, основательное знание грамматики не требуется – и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам – и грамматика усваивается тоже подспудно. Ведь осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматику, а просто попали в соответствующую языковую среду. Это говорится не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика – очень интересная вещь, занимайтесь ею тоже), а к тому, что приступать к чтению данной книги можно, зная всего лишь правила чтения и самые азы грамматики.
Эта книга поможет вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил. Но, прочитав ее, не нужно останавливаться, продолжайте читать на иностранном языке (теперь уже действительно просто поглядывая в словарь)!
Отзывы и замечания присылайте, пожалуйста, по электронному адресу frank@franklang.ru
Arthur Conan Doyle
Sherlock Holmes
The man with the twisted lip
(Человек с рассеченной губой)
Isa Whitney, brother of the late Elias Whitney (Айза Уитни, брат покойного Элиаса Уитни), D.D. (D.D. = Doctor of Divinity – доктора богословия), Principal of the Theological College of St. George's (директора теологического колледжа Св. Георга), was much addicted to opium (сильно пристрастился к опию; addicted to drugs – принимающий наркотики, наркоман; addicted – cклонный /к чему-либо дурному/, предающийся чему-либо). The habit grew upon him (/эта/ привычка поработила его; to grow on – овладеть), as I understand (как я понимаю), from some foolish freak when he was at college (из-за одной глупой затеи, когда он был = учился в колледже; freak – причуда, чудачество); for having read De Quincey's description of his dreams and sensations (прочитав описание снов и ощущений де Куинси), he had drenched his tobacco with laudanum (он пропитывал = начал пропитывать свой табак настойкой опия) in an attempt to produce the same effects (в попытке вызвать те же самые воздействия). He found, as so many more have done (он обнаружил, как и многие другие сделали = обнаружили), that the practice is easier to attain than to get rid of (что эту привычку легче приобрести, чем избавиться от нее), and for many years he continued to be a slave to the drug (и в течение многих лет он продолжал быть рабом наркотика), an object of mingled horror and pity to his friends and relatives (объектом смешанных отвращения и жалости для своих друзей и родственников). I can see him now (сейчас я могу видеть его = я так и вижу его), with yellow, pasty face (с желтым, одутловатым лицом), drooping lids (набрякшими веками; to droop – свисать), and pin-point pupils (и сузившимися: «точечными» зрачками), all huddled in a chair (все /тело/, съежившееся в кресле; to huddle – складывать в кучу, свернуться), the wreck and ruin of a noble man (обломки и развалины благородного = прекрасного человека).
principal ['prɪnsɪpl], addicted [ə'dɪktɪd], opium ['əʋpɪəm], laudanum ['lɔ:dnəm], wreck [rek]
Isa Whitney, brother of the late Elias Whitney, D.D., Principal of the Theological College of St. George's, was much addicted to opium. The habit grew upon him, as I understand, from some foolish freak when he was at college; for having read De Quincey's description of his dreams and sensations, he had drenched his tobacco with laudanum in an attempt to produce the same effects. He found, as so many more have done, that the practice is easier to attain than to get rid of, and for many years he continued to be a slave to the drug, an object of mingled horror and pity to his friends and relatives. I can see him now, with yellow, pasty face, drooping lids, and pin-point pupils, all huddled in a chair, the wreck and ruin of a noble man.
One night (однажды вечером) – it was in June '89 – there came a ring to my bell (пришел = раздался звонок в мой колокольчик), about the hour when a man gives his first yawn and glances at the clock (около того часа = примерно в то время, когда человек дает свой первый зевок = когда начинаешь уже зевать и посматриваешь на часы). I sat up in my chair (я выпрямился в кресле), and my wife laid her needlework down in her lap (и моя жена положила свое шитье на колени; needlework: needle – игла, work – работа) and made a little face of disappointment (и сделала небольшое выражение разочарованного лица = недовольно поморщилась).
“A patient (пациент)!” said she. “You'll have to go out (тебе придется выйти /к нему/).”
I groaned (я вздохнул), for I was newly come back from a weary day (так как я недавно вернулся после целого дня утомительной работы: «из утомительного дня»).
yawn [jɔ:n], needlework ['ni:dlwɜ:k], disappointment [,dɪsə'pɔɪntmənt], groan [ɡrəʋn], newly ['nju:lɪ], weary ['wɪərɪ]
One night – it was in June '89 – there came a ring to my bell, about the hour when a man gives his first yawn and glances at the clock. I sat up in my chair, and my wife laid her needlework down in her lap and made a little face of disappointment.
“A patient!” said she. “You'll have to go out.”
I groaned, for I was newly come back from a weary day.
We heard the door open (мы услышали, как открылась дверь), a few hurried words (несколько торопливых слов), and then quick steps upon the linoleum (и затем быстрые шаги по линолеуму). Our own door flew open (наша /собственная/ дверь распахнулась; to fly open – распахнуться), and a lady, clad in some dark-colored stuff (и дама, одетая в темное платье; to clothe – одевать; stuff – материал, ткань), with a black veil (с черной вуалью /на лице/), entered the room (вошла в комнату).
“You will excuse my calling so late (вы извините мое посещение так поздно = что я так поздно пришла),” she began (начала она), and then, suddenly losing her self-control (и затем, внезапно теряя = потеряв самообладание), she ran forward, threw her arms about my wife's neck (она кинулась вперед, обняла мою жену: «бросила свои руки вокруг шеи моей жены»), and sobbed upon her shoulder (и зарыдала на ее плече). “Oh, I'm in such trouble (о, я в такой беде)!” she cried (воскликнула она); “I do so want a little help (мне так нужна помощь; to do перед основным глаголом используется для усиления).”
linoleum [lɪ'nəʋljəm], stuff [stʌf], veil [veɪl],excuse /гл./ [ɪk'skju:z], forward ['fɔ:wəd], trouble ['trʌbl]
We heard the door open, a few hurried words, and then quick steps upon the linoleum. Our own door flew open, and a lady, clad in some dark-colored stuff, with a black veil, entered the room.
“You will excuse my calling so late,” she began, and then, suddenly losing her self-control, she ran forward, threw her arms about my wife's neck, and sobbed upon her shoulder. “Oh, I'm in such trouble!” she cried; “I do so want a little help.”
“Why (как),” said my wife, pulling up her veil (поднимая ее вуаль), “it is Kate Whitney (это /же/ Кейт Уитни). How you startled me, Kate (как ты напугала меня, Кейт)! I had not an idea who you were when you came in (я не имела идеи, кем ты была, когда вошла = мне в голову не пришло, что это ты).”
“I didn't know what to do, so I came straight to you (я не знала, что делать, поэтому я пошла прямо к тебе).” That was always the way (это был всегда путь = это было обычным явлением). Folk who were in grief (люди, которые были в печали = в беде) came to my wife like birds to a lighthouse (устремлялись к моей жене, как птицы к маяку).
“It was very sweet of you to come (это было очень приятно зайти с твоей стороны = ты правильно сделала, что пришла). Now, you must have some wine and water (теперь ты должна выпить немного вина и воды), and sit here comfortably and tell us all about it (садись здесь поудобнее и расскажи нам все об этом). Or should you rather that I sent James off to bed (или ты, может быть, хочешь, чтобы я отправила Джеймса спать)?”
straight [streɪt], grief [ɡri:f], wife [waɪf], lighthouse ['laɪthaʋs], wine [waɪn], water ['wɔ:tə], comfortably ['kʌmfətəblɪ]
“Why,” said my wife, pulling up her veil, “it is Kate Whitney. How you startled me, Kate! I had not an idea who you were when you came in.”
“I didn't know what to do, so l came straight to you.” That was always the way. Folk who were in grief came to my wife like birds to a lighthouse.
“It was very sweet of you to come. Now, you must have some wine and water, and sit here comfortably and tell us all about it. Or should you rather that I sent James off to bed?”
“Oh, no, no! I want the doctor's advice and help, too (я хочу совета и помощи /от/ доктора также). It's about Isa (это об Айзе = дело касается Айзы). He has not been home for two days (его не было дома два дня). I am so frightened about him (я так боюсь за него)!”
It was not the first time (это не было первым временем = не в первый раз) that she had spoken to us of her husband's trouble (/когда/ она говорила с нами о горе: «беде» своего мужа; to speak – говорить, высказываться), to me as a doctor (со мной как с доктором), to my wife as an old friend and school companion (с моей женой – как со старой подругой и школьной приятельницей). We soothed and comforted her by such words as we could find (мы утешали и успокаивали ее как могли: «такими словами, какие мы могли найти»; to soothe – успокаивать, смягчать; to comfort – утешать). Did she know where her husband was (знала ли она, где находится ее муж)? Was it possible that we could bring him back to her (было ли это возможно, что мы можем привести его обратно к ней = нельзя ли привести его обратно домой)?
advice [əd'vaɪs], frightened ['fraɪtnd], husband ['hʌzbənd], companion [kəm'pænɪən], soothed [su:ðd], comforted ['kʌmfətɪd]
“Oh, no, no! I want the doctor's advice and help, too. It's about Isa. He has not been home for two days. I am so frightened about him!”
It was not the first time that she had spoken to us of her husband's trouble, to me as a doctor, to my wife as an old friend and school companion. We soothed and comforted her by such words as we could find. Did she know where her husband was? Was it possible that we could bring him back to her?
It seems that it was (кажется, что возможно). She had the surest information (она имела самую точную информацию = ей было точно известно; sure – верный, несомненный) that of late he had, when the fit was on him (что в последнее время он, когда настроение было на нем = в определенном состоянии), made use of an opium den in the farthest east of the City (пользовался опиумным притоном /расположенным/ на самом востоке Сити; to make use of – применять, употреблять). Hitherto his orgies had always been confined to one day (до настоящего времени его оргии всегда ограничивались одним днем), and he had come back (и он возвращался /домой/), twitching and shattered (подергиваясь и разбитый; to shatter – разбить, разрушить), in the evening (вечером). But now the spell had been upon him eight-and-forty hours (но теперь чары действовали на него в течение сорока восьми часов), and he lay there, doubtless among the dregs of the docks (и он лежал там, несомненно, среди отбросов доков), breathing in the poison or sleeping off the effects (вдыхая яд или отсыпаясь после курения: «от следствий»). There he was to be found (там он мог быть найден), she was sure of it (она была уверена в этом), at the Bar of Gold, in Upper Swandam Lane (в «Золотом слитке», на Аппер-Суондем-Лейн). But what was she to do (но что она могла сделать)? How could she, a young and timid woman (как могла она, молодая и застенчивая женщина), make her way into such a place (войти: «сделать свой путь» в такое место) and pluck her husband out from among the ruffians who surrounded him (и вырвать своего мужа из числа = толпы тех негодяев, которые его окружали)?
sure [ʃʋə], hitherto [,hɪðə'tu:], doubtless ['daʋtlɪs], breathing ['bri:ðɪŋ], ruffians ['rʌfɪənz]
It seems that it was. She had the surest information that of late he had, when the fit was on him, made use of an opium den in the farthest east of the City. Hitherto his orgies had always been confined to one day, and he had come back, twitching and shattered, in the evening. But now the spell had been upon him eight-and-forty hours, and he lay there, doubtless among the dregs of the docks, breathing in the poison or sleeping off the effects. There he was to be found, she was sure of it, at the Bar of Gold, in Upper Swandam Lane. But what was she to do? How could she, a young and timid woman, make her way into such a place and pluck her husband out from among the ruffians who surrounded him?
There was the case (была /определенная/ ситуация), and of course there was but one way out of it (и, конечно, был лишь один выход из нее). Might I not escort her to this place (мог бы я сопроводить ее к тому месту)? And then, as a second thought (и затем, как вторая мысль = подумал я), why should she come at all (зачем ей идти вообще)? I was Isa Whitney's medical adviser (я был консультирующим врачом Айзы Уитни), and as such I had influence over him (и в этом качестве /будучи врачом/ я оказывал на него влияние). I could manage it better if I were alone (я мог бы справиться с этим /делом/ лучше, если бы был один). I promised her on my word (я дал ей честное слово) that I would send him home in a cab within two hours (что пришлю его домой в кэбе в течение двух часов) if he were indeed at the address which she had given me (если он действительно находится по адресу, который она мне дала). And so in ten minutes I had left my armchair and cheery sitting-room behind me (и вот, через десять минут я оставил свое кресло и уютную: «веселую» гостиную /позади меня/), and was speeding eastward in a hansom on a strange errand (и мчался: «был мчащимся» в восточном направлении в экипаже по странному поручению = делу), as it seemed to me at the time (как мне казалось в то время), though the future only could show how strange it was to be (хотя только будущее могло показать, насколько странным оно оказалось).
escort ['eskɔ:t], thought [θɔ:t], cheery ['tʃɪərɪ], eastward ['i:stwəd], errand ['erənd]
There was the case, and of course there was but one way out of it. Might I not escort her to this place? And then, as a second thought, why should she come at all? I was Isa Whitney's medical adviser, and as such I had influence over him. I could manage it better if I were alone. I promised her on my word that I would send him home in a cab within two hours if he were indeed at the address which she had given me. And so in ten minutes I had left my armchair and cheery sitting-room behind me, and was speeding eastward in a hansom on a strange errand, as it seemed to me at the time, though the future only could show how strange it was to be.
But there was no great difficulty in the first stage of my adventure (но там не было большой сложности на первом этапе моего приключения). Upper Swandam Lane is a vile alley (Аппер-Суондем-Лейн – мерзкая аллея: «переулок») lurking behind the high wharves which line the north side of the river to the east of London Bridge (скрывающаяся позади высоких верфей, которые тянутся вдоль северной стороны реки к востоку от Лондонского моста). Between a slop shop and a gin shop (между грязной лавкой и кабаком; slop – жидкая грязь, слякоть), approached by a steep flight of steps (к которым примыкал крутой лестничный пролет; to approach – подходить, приближаться) leading down to a black gap like the mouth of a cave (спускающийся вниз в черную бездну словно = похожую на рот пещеры), I found the den of which I was in search (я нашел притон, в поисках которого находился). Ordering my cab to wait (приказав моему кэбу подождать), I passed down the steps (я спустился), worn hollow in the centre by the ceaseless tread of drunken feet (/с/ ложбинками в центре /ступеней/, протертыми бесконечной поступью пьяных ног); and by the light of a flickering oil-lamp above the door (и в свете дрожащей керосиновой лампы /висящей/ над дверью) I found the latch and made my way (я нашел щеколду и прошел: «сделал путь») into a long, low room (в длинную, низкую комнату), thick and heavy with the brown opium smoke (плотную и густую от коричневого опиумного дыма = полную густого коричневого дыма), and terraced with wooden berths (уставленную деревянными койками; to terrace – устраивать в виде террасы), like the forecastle of an emigrant ship (как на баке эмигрантского корабля).
stage [steɪʤ], lurking ['lɜ:kɪŋ], ceaseless ['si:slɪs], forecastle ['fəʋksl]
But there was no great difficulty in the first stage of my adventure. Upper Swandam Lane is a vile alley lurking behind the high wharves which line the north side of the river to the east of London Bridge. Between a slop shop and a gin shop, approached by a steep flight of steps leading down to a black gap like the mouth of a cave, I found the den of which I was in search. Ordering my cab to wait, I passed down the steps, worn hollow in the centre by the ceaseless tread of drunken feet; and by the light of a flickering oil-lamp above the door I found the latch and made my way into a long, low room, thick and heavy with the brown opium smoke, and terraced with wooden berths, like the forecastle of an emigrant ship.
Through the gloom one could dimly catch a glimpse of bodies lying in strange fantastic poses (сквозь мрак кто-то мог = можно было смутно различить: «поймать» силуэты тел, лежащих в странных фантастических позах), bowed shoulders (/с/ сгорбленными плечами), bent knees (согнутыми коленями), heads thrown back (запрокинутыми головами), and chins pointing upward (и с торчащими вверх подбородками), with here and there a dark, lack-lustre eye turned upon the newcomer (местами с темным тусклым глазом = кое-где я видел потухший взгляд, обращенный на пришельца). Out of the black shadows there glimmered little red circles of light (от темных теней = среди тьмы мерцали маленькие красные кружки света = огоньки), now bright, now faint (то яркие, то тусклые), as the burning poison waxed or waned in the bowls of the metal pipes (в зависимости от того, прибавлялся или кончался сжигаемый яд в цилиндрах: «чашках» металлических трубок). The most lay silent (большинство лежали молча), but some muttered to themselves (но некоторые бормотали /что-то/ себе /под нос/), and others talked together in a strange, low, monotonous voice (а другие разговаривали друг с другом странным, низким, монотонным голосом), their conversation coming in gushes (их разговор вырывался стремительными потоками /слов/), and then suddenly tailing off into silence (и затем внезапно замирал до тишины; to tail off – истощаться, умолкнуть), each mumbling out his own thoughts (каждый бормотал свои собственные мысли) and paying little heed to the words of his neighbor (и обращал мало внимания на слова своего соседа). At the farther end was a small brazier of burning charcoal (в самом дальнем конце была маленькая жаровня с пылающим /древесным/ углем), beside which on a three-legged wooden stool (возле которой на трехногом деревянном стуле) there sat a tall, thin old man (сидел высокий худой старик: «старый человек»), with his jaw resting upon his two fists (со своей челюстью, покоящейся на = опустив подбородок на кулаки), and his elbows upon his knees, staring into the fire (/положив/ локти на колени, уставившись в огонь).
waned [weɪnd], muttered ['mʌtəd], farther ['fɑ:ðə], brazier ['breɪzjə]
Through the gloom one could dimly catch a glimpse of bodies lying in strange fantastic poses, bowed shoulders, bent knees, heads thrown back, and chins pointing upward, with here and there a dark, lack-lustre eye turned upon the newcomer. Out of the black shadows there glimmered little red circles of light, now bright, now faint, as the burning poison waxed or waned in the bowls of the metal pipes. The most lay silent, but some muttered to themselves, and others talked together in a strange, low, monotonous voice, their conversation coming in gushes, and then suddenly tailing off into silence, each mumbling out his own thoughts and paying little heed to the words of his neighbor. At the farther end was a small brazier of burning charcoal, beside which on a three-legged wooden stool there sat a tall, thin old man, with his jaw resting upon his two fists, and his elbows upon his knees, staring into the fire.
As I entered (как /только/ я вошел), a sallow Malay attendant had hurried up with a pipe for me and a supply of the drug (смуглый малаец-слуга поспешил ко мне с трубкой и порцией наркотика), beckoning me to an empty berth (кивая мне на свободную койку).
“Thank you. I have not come to stay (я не пришел, чтобы остаться = не могу остаться),” said I. “There is a friend of mine here (здесь находится мой друг), Mr. Isa Whitney, and I wish to speak with him (и я желаю = хотел бы поговорить с ним).”
There was a movement and an exclamation from my right (было движение и восклицание справа от меня: «с моего права»), and peering through the gloom I saw Whitney (и, вглядываясь через = во тьму, я увидел Уитни), pale, haggard, and unkempt, staring out at me (бледного, изможденного и растрепанного, глядящего пристально на меня).
movement ['mu:vmənt], haggard ['hæɡəd], staring ['steərɪŋ]
As I entered, a sallow Malay attendant had hurried up with a pipe for me and a supply of the drug, beckoning me to an empty berth.
“Thank you. I have not come to stay,” said I. “There is a friend of mine here, Mr. Isa Whitney, and I wish to speak with him.”
There was a movement and an exclamation from my right, and peering through the gloom I saw Whitney, pale, haggard, and unkempt, staring out at me.
“My God (о, Боже)! It's Watson,” said he. He was in a pitiable state of reaction (он был в жалком состоянии реакции = спада), with every nerve in a twitter (с каждым нервом в возбуждении = весь трепетал). “I say, Watson, what o'clock is it (послушайте, Ватсон, который час)?”
“Nearly eleven (почти одиннадцать).”
“Of what day (какого дня)?”
“Of Friday, June 19th.”
“Good heavens (Боже мой)! I thought it was Wednesday (я думал, среда). It is Wednesday. What d'you want to frighten the chap for (зачем вы хотите напугать парня; d'you = do you)?” He sank his face onto his arms and began to sob in a high treble key (он закрыл лицо ладонями: «руками» и начал рыдать /в высоком ключе/; treble – тройной; дискантовый).
“My God! It's Watson,” said he. He was in a pitiable state of reaction, with every nerve in a twitter. “I say, Watson, what o'clock is it?”
“Nearly eleven.”
“Of what day?”
“Of Friday, June 19th.”
“Good heavens! I thought it was Wednesday. It is Wednesday. What d'you want to frighten the chap for?” He sank his face onto his arms and began to sob in a high treble key.
“I tell you that it is Friday, man (я говорю вам, что сегодня пятница; man – обращение к знакомому). Your wife has been waiting these two days for you (ваша жена ждет вас /уже/ эти два дня). You should be ashamed of yourself (вам должно быть стыдно /за себя/)!”
“So I am (я и стыжусь). But you've got mixed, Watson (но вы что-то путаете: «вы смешаны = сбиты с толку», Ватсон), for I have only been here a few hours (так как я здесь только несколько часов), three pipes (три трубки), four (четыре) pipes – I forget how many (я забыл, сколько). But I'll go home with you (но я отправлюсь домой с вами). I wouldn't frighten Kate (я не хочу пугать Кейт) – poor little Kate (бедная маленькая Кейт). Give me your hand (дайте мне вашу руку)! Have you a cab (у вас есть кэб)?”
“I tell you that it is Friday, man. Your wife has been waiting these two days for you. You should be ashamed of yourself!”
“So I am. But you've got mixed, Watson, for I have only been here a few hours, three pipes, four pipes – I forget how many. But I'll go home with you. I wouldn't frighten Kate – poor little Kate. Give me your hand! Have you a cab?”
“Yes, I have one waiting (да, у меня есть один = кэб, ждущий /у дверей/).”
“Then I shall go in it (тогда мне следует отправиться в нем). But I must owe something (но я, видимо, что-то должен /им/; to owe – задолжать). Find what I owe, Watson (выясните, что: «сколько» я должен, Ватсон). I am all off color (я себя плохо чувствую; off color – дефектный, нездорового вида). I can do nothing for myself (я не могу сам ничего сделать).”
owe [əʋ], color ['kʌlə]
“Yes, I have one waiting.”
“Then I shall go in it. But I must owe something. Find what I owe, Watson. I am all off color. I can do nothing for myself.”
I walked down the narrow passage between the double row of sleepers (я пошел по узкому проходу между двойным рядом спящих), holding my breath to keep out the vile, stupefying fumes of the drug (задерживая дыхание, чтобы не вдыхать отвратительные, одуряющие пары наркотика), and looking about for the manager (и разыскивая хозяина). As I passed the tall man who sat by the brazier (когда я проходил мимо высокого человека, сидевшего у жаровни) I felt a sudden pluck at my skirt (я почувствовал, как меня внезапно дернули: «внезапный дерг» за полу /пиджака/), and a low voice whispered (и тихий голос прошептал), “Walk past me, and then look back at me (пройдите мимо меня, а затем обернитесь).” The words fell quite distinctly upon my ear (эти слова достигли моего уха вполне отчетливо). I glanced down (я глянул вниз). They could only have come from the old man at my side (они могли исходить лишь от старика рядом со мной), and yet he sat now as absorbed as ever (и тем не менее, он сидел по-прежнему погруженным в себя), very thin, very wrinkled, bent with age (очень худой, очень морщинистый, согнутый возрастом = под тяжестью лет), an opium pipe dangling down from between his knees (опиумная трубка свисала у него между колен), as though it had dropped in sheer lassitude from his fingers (словно вывалившись в полной апатии из его пальцев). I took two steps forward and looked back (я сделал два шага вперед и оглянулся). It took all my self-control to prevent me from breaking out into a cry of astonishment (потребовалось все мое самообладание, чтобы сдержать меня от того, чтобы я разразился криком удивления). He had turned his back so that none could see him but I (он повернул свою спину так, чтобы никто не мог видеть его /лицо/, кроме меня). His form had filled out (его фигура пополнела), his wrinkles were gone (его морщины ушли), the dull eyes had regained their fire (тусклые глаза вновь обрели свой /привычный/ блеск), and there, sitting by the fire and grinning at my surprise (сидящим у огня и ухмыляющимся над моим удивлением), was none other than Sherlock Holmes (был не кто иной, как Шерлок Холмс). He made a slight motion to me to approach him (он сделал легкое движение = знак мне, чтобы я приблизился к нему), and instantly, as he turned his face half round to the company once more (и тотчас, повернувшись снова лицом вполоборота к присутствующим), subsided into a doddering, loose-lipped senility (превратился в дрожащего с отвисшей губой старика; to subside – погрузиться, упасть; senility – старость, дряхлость).
