Kitobni o'qish: «Северная война 1700-1721»

Shrift:

Сайт издательства www.veche.ru

От автора

Петровской России с началом Великой Северной войны пришлось решать многотрудные задачи государственной важности, к которым в 1700 году она была еще не готова. О ее европейской державности и военной мощи говорить тогда еще не приходилось, хотя все задатки к тому царство Романовых не раз демонстрировало.

С началом войны решалась одна-единственная сверхзадача: пробиться на берега Балтики и встать на морские торговые пути. Беломорье с портовым городом Архангельском эту задачи решить не могло в силу, прежде всего, климатических условий. Но «на Москве» хорошо помнилось, что когда Господин Великий Новгород владел немалыми землями на берегах Финского залива и удачно вел морскую торговлю.

В самом конце XVII века вызрело время, чтобы решиться вновь начать борьбу за возвращение новгородских земель-«пятин» русскому Отечеству. Однако на пути стояла мощная в военном отношении европейская держава в лице Шведского королевства, которое в злую годину Смуты окончательно лишило Московию (так тогда в Европе называли Русское царство) выхода в Балтику. Россия не раз пыталась вернуть себе балтийские берега, как это хотел сделать царь Иван IV Васильевич, после смерти прозванный Грозным, в ходе проигранной им долгой Ливонской войны.

Для успешности такой борьбы России не имела ни сильной, достаточно хорошо вооруженной и обученной регулярной армии. Петр Великий гениально продолжил дело своего отца царя Алексея Михайловича по ее созданию. Но тогдашние полки «нового строя» видятся только как прообраз регулярства, и не более того.

У России отсутствовал военный флот, хотя когда-то ватаги новгородцев бороздили воды Балтики, тогдашнего Варяжского моря. А мореходы-поморы Русского Севера отважно хаживали и на Грумант (ныне Шпицберген), и на иные острова и берега Ледовитого океана. И корабль-первенец «Орел», построенный по воле родителя Петра I, из Астрахани в Каспий так и не вышел.

Чтобы создать сильные армию и флот, требовалось военное производство, чтобы в короткий исторический срок изготовить тысячи современных орудий всех систем, десятки тысяч единиц мушкетов и иного ручного оружия, построить сотни мореходных судов – (линейных) кораблей, фрегатов, бригантин, галер, скампавей… Людей военных требовалось еще снарядить на войну: одеть, обуть, прокормить, выплатить жалованье.

Войска требовалось обучить, но по отечественным воинским и морским уставам, продолжить древние традиции русского воинства. Победить в Великой Северной войне могла только армия, сильная духом. Наемники ее основой быть не могли, как в тогдашней Европе.

В огне той войны новое развитие получило отечественное военное искусство. Петр I с Россией не мог одержать верх в Северной войне и решить поставленные перед собой государственные задачи, не будь он действительно великим стратегом. Русская армия не могла «истребить» самую современную на континенте европейскую армию – шведскую, не имея передовой тактики ведения боевых действий. Первым предметным уроком в том стала нарвская «конфузия», которой, как то ни странно, Петр Великий был искренне благодарен.

Итог Великой Северной войны для мировой истории известен: Россия стала военной и морской державой, Швеция этого лишилась раз и навсегда. Экономика России военное испытание в двадцать лет выдержала, ее именитый соперник – нет. Русское царство вышло из этого исторического испытания Российской империей, Шведское королевство потеряло все свои владения на балтийских берегах, кроме Финляндии, которой лишится в пользу восточного соседа в следующем веке.

О Петре Великом за три столетия написано много. Если речь идет о Великой Северной войне, то его фигура неизменно доминирует в повествовании. Такое естественно и справедливо. Данная история «Свейской» войны раскрывает то, что далеко не всегда показывается. Здесь и действительное состояние петровской армии сразу после Нарвы, и трудность первых малых побед, и суровость законов военного времени с «легкой» руки Петра I, и что за самодержцем стояла целая плеяда талантливых полководцев и адмиралов, и поразительная неверность союзников. И самое главное: воевала вся Россия.

Алексей Шишов,

военный историк и писатель

Глава 1
Предыстория «Свейской» войны. Петровские военные реформы. Северный союз против Швеции. Силы сторон

Союз монархов трех государств – России, Польши и Дании – против соседнего Шведского королевства, которое длительное время вело завоевания на южных балтийских берегах, привел к началу Великой Северной войны. Так назвал ту коалиционную войну на Европейском континенте один из больших историков русского зарубежья А.А. Керсновский. Он писал: «Готовясь к войне с могущественным северным соседом (количество населения Швеции тогда превышало Россию), Петр заручился союзом с Данией и Польско-Саксонским королевством.

Дания чаяла возвращения областей, отторгнутых от нее по копенгагенскому и альтонскому мирным договорам. Как говорится, ей было за что бороться и воевать с Северным Львом, как тогда прозвали воинственного монарха Шведского королевства.

Польский же король Август II, курфюрст Саксонский, избранный (на трон) после смерти Собесского (Яна III Собесского. – А.Ш.) в 1697 году, надеялся этой войной, предпринятой под предлогом возврата Польше Лифляндии, упрочить свою шаткую власть в Речи Посполитой». Последующие события покажут, что Август Саксонский без поддержки России и данных ему русских войск будет чувствовать себя на королевском троне «неуверенно».

Первая «союзническая» встреча Августа II с царем Петром I состоялась в конце июля 1698 года в Раве-Русской. Три дня они иногда уединялись среди пиров и обсуждали серьезные проблемы. Единодушие нашлось сразу. Польский вельможа Ян Яблоновский, бывший тогда переводчиком, впоследствии напишет, как два монарха «заключили между собой союз без Речи Посполитой (то есть без ее польских и литовских магнатов и шляхты. – А.Ш.) на ту несчастную шведскую войну».

Ради справедливости можно сказать, что Северная война для Августа Саксонского оказалась гарантией его долгого пребывания на королевском престоле Польши. По совместительству он являлся коронованным монахом Речи Посполитой. Полное название польско-литовского государства звучало так: «Наияснейшая Речь Посполитая обоих народов Короны Польской и Великого княжества Литовского».

Здесь следует заметить, что Петр Великий в предстоящей борьбе за возвращение России на берега Балтики пытался сколотить более широкую коалицию против сильной тогда в военном и экономическом отношении Швеции. Большие надежды русский царь возлагал на Францию, которая при раздробленности германских и итальянских земель являлась сильной континентальной державой, имевшей династические интересы на востоке Европы. Известный французский историк Андре Моруа в своей «Истории Франции» отмечал: «…Восточная Европа быстро менялась. Когда Петр Великий превратил Россию в великую державу, он настойчиво предлагал Франции союз. Из чувства верности к прежним союзникам – Польше, Швеции и Турции – французское правительство осталось глухо к этому предложению. Тогда раздосадованная Россия сговорилась с Австрией.

Теперь обе страны совместно угрожали Польше. В качестве претендента на ее трон они поддержали кандидатуру курфюрста Саксонского, безоговорочно преданного обеим империям, в то время как кандидатом сторонников польской независимости был Станислав Лещинский, тесть Людовика XV. Королева Франции, вполне естественно, поддерживала своего отца…»

Петр I не нашел желанного понимания и у австрийского императора Леопольда I, встреча с которым состоялась в июне 1698 года в Вене. Хозяин венского двора в свои 58 лет славился осторожностью и опытностью в европейских делах, и «зажечь» его 26-летнему русскому царю не удалось. К тому же австрийцы видели в Московии только союзника в войнах с Оттоманской Портой, и не более того. Причем такого союзника, когда даже без формального оповещения царя московитов можно было заключить в своих интересах сепаратный мир с турками. Что имперская Вена и делала с успехом для себя.

Такая ситуация изменится только через столетие, когда военный гений России полководец А.В. Суворов-Рымникский с русскими войсками отвоюет для Австро-Венгерской монархии Север Италии, а потом начнется серия войн против наполеоновской Франции с последующим Венгерским походом 1848 года Русской императорской армии во главе с генерал-фельдмаршалом И.Ф. Паскевичем-Эриванским, князем Варшавским. В тех больших исторических событиях всероссийские императоры Павел I, Александр I и Николай I вновь покажут Европе свою верность союзническому долгу.

Курфюрст Саксонии (Фридрих-Август I Сильный), став королем Августом II Польским, от Великой Северной войны выиграл много. На польском престоле (одновременно являясь и великим князем литовским) он просидел треть столетия (в 1697–1706 и 1709–1733 годах) благодаря своему верному и доброжелательному союзнику в лице государя «всея России» Петра Великого. Для того, чтобы занять желанный для него польский престол, курфюрсту-протестанту пришлось официально принять католицизм. Иначе для магнатов и шляхты Речи Посполитой он мог остаться «чужим».

Здесь следует заметить, что в войну против Швеции вступила только немецкая земля Саксония, а войска Речи Посполитой в лице Великого княжества Литовского приняли участие в боях со шведами только с осени 1701 года, то есть в конце второй военной кампании. И только потом воевать стали поляки, приверженцы короля Августа II, который так и не стал обладателем сильной власти законного монарха.

Попытка привлечь к тройственному союзу курфюрста Бранденбурга, другую немецкую землю, успехом не увенчалась. Берлин решил остаться в начинающейся большой войне на европейском севере заинтересованной нейтральной стороной. В частных письмах курфюрст и русский царь называли друг друга «братом», но речи о военном союзничестве дальше этих слов не шло.

Бранденбургу тягаться в силе армии и флота со Швецией не приходилось, а от войны соседей, как в истории часто случалось, он мог оказаться в территориальном выигрыше. Немецкие государства от Северной войны выиграют хотя бы в том, что Шведское королевство не их вооруженной рукой будет изгнано с южного побережья Балтики.

Что означала начинаемая Великая Северная война для России? Значила очень многое. Речь шла о будущем великого государства, о перспективах его исторического, хозяйственного развития, о будущей державности на просторах Евразии. И о выходе России на морские торговые пути. Академик Е.В. Тарле по этому поводу отметил: «Вопрос ставился так: или останется в силе Столбовской договор 1617 года, навязанный шведским королем Густавом Адольфом Михаилу Федоровичу, и Россия признает нормальной свою полную отрезанность от Балтийского моря, или должна быть предпринята попытка вернуть в русское обладание древние русские земли, когда-то насильственно от России отторгнутые.

И Петр вступил в союз с Данией и Речью Посполитой, поставив себе целью утвердить русское владычество на побережье Балтийского моря, чего бы это ни стоило…»

…Великая Северная война 1700–1721 годов стала без всякого преувеличения суровым испытанием, экзаменом на прочность петровского Русского царства, вернее – уже новой России, только-только выходящей из рамок старой. Русской регулярной армии, молодой и неопытной, создаваемой к тому же в большой спешке, противостоял без всякого преувеличения грозный и уверенный в себе противник, сильный в экономическом и военном отношении. Армия Швеции, как показала война, с первых дней боевых действий стала серьезным экзаменатором петровской армии.

Армия Шведского королевства имела солидный боевой опыт на полях Европы в целом ряде больших и продолжительных войн. И была на континенте самой старой регулярной армией после нидерландской (голландской). Об этом царь Петр I, много интересовавшийся в юности военной историей, знал не понаслышке. Еще два века тому назад Швеция, скромно приютившаяся ныне в уголке Европы на Скандинавском полуострове, была грозой соседних стран. Польша и многочисленные немецкие государства не раз видели в пределах своих границ стройные полки победоносной шведской армии.

В год вступления на королевский престол Карла XII в 1697 году шведская армия насчитывала 60 тысяч хорошо обученных солдат и офицеров. В Швеции действовала особая система комплектования армии «природных свеев». Определенная на основе государственного законодательства группа крестьянских хозяйств объединялась в «роту», которая содержала одного солдата-пехотинца. Каждому солдату выделялся небольшой участок земли там, где находилось его жилище. Офицеры, в зависимости от должности и чина, получали от короля земельные участки с усадьбой.

В случае «убыли» солдата по разным случаям (чаще на войне), «рота», содержавшая его, выставляла нового рекрута. То есть естественная убыль шведской армии никак не влияла на ее численность. Полки формировались по земским округам, на которые было разделено королевство. Это давало полкам известную спайку и чувство землячества. Вербовкой комплектовался лишь Гвардейский полк.

Любая война таила в себе случаи исключительной важности. И потому король «свеев» имел право, не считаясь с мнением парламента, производить дополнительные наборы в армию и создавать местное ополчение. В ходе Великой Северной войны король Карл XII широко пользовался этим правом, доводя численность своей армии до 100 и более тысяч человек. При этом расходы государственной казны на экипировку новобранцев были минимальными.

Одновременно в первый год Северной войны королевские власти провели насильственную вербовку в прибалтийских Остзейских провинциях, главным образом в Эстляндии и Лифляндии. Речь шла о создании новых пехотных, рейтарских и драгунских полков для действующей армии. Примером таких новых формирований может служить Эстляндский дворянский эскадрон численностью в 700 человек.

В шведской армии традиционно служило довольно много иностранных наемников – немцев (из северной Германии), поляков, курляндцев, эстляндцев, шотландцев и других. Так, в главной королевской армии было четыре Немецких вербованных драгунских полка (всего их имелось шесть). В пехоте немалую часть солдат составляли военнообязанные жители Финляндии.

То есть о чисто шведской армии короля Карла XII говорить не приходилось: она мало чем отличалась по наемному составу от других европейских армий. Достаточно сказать, что военный наставник Петра Великого в молодости шотландец генерал Патрик Гордон в начале своей карьеры европейского наемника дважды служил под знаменами шведского монарха рядовым драгуном, то есть конным солдатом. И дважды служил в польской армии все тем же драгуном.

Карл XII с началом Северной войны имел серьезные основания оптимистически смотреть на свое полководческое будущее. Он встал во главе великолепной по подготовке сухопутной армии: опытной, дисциплинированной, хорошо обученной и снаряженной. Она состояла из 25 пехотных, 9 кавалерийских и одного артиллерийского полков. Численность королевской армии достигала 45 тысяч человек, не считая прочих войск – гарнизонных, ландмилиции, обученного и вооруженного ополчения. Вся страна была приспособлена к быстрому формированию и пополнению своей военной силы.

Можно говорить, что Швеция в силу многих причин была готова к большой европейской войне. Не случайно шведский историк П. Энглунд писал: «Ожидания больших и скорых побед, лелеемые тремя странами-заговорщиками (Россией, Саксонией и Данией в лице их монархов. – А.Ш.), как быстро выяснилось, не сбылись. Швеция оказалась готова к нападению. Никогда прежде в своей истории страна не была более боеспособна, чем на рубеже двух столетий. Настойчивые реформы Карла XII привели к тому, что страна имела большую, хорошо обученную и вооруженную армию, впечатляющий флот и (что не менее важно) новую систему военного финансирования, которая могла выдержать огромные первоначальные издержки».

Немалую роль в воинственности Шведского королевства играл сам монарх, получивший в наследство от родителя образцовую для той эпохи армию, да еще и регулярную. Его личный авторитет в армейских рядах был исключительно высок. Более того, он был любим шведской армией. Великий французский просветитель Ф.А. Вольтер так отзывался о короле-полководце Карле XII: «Он, возможно, единственный изо всех людей и по сию пору единственный изо всех королей, не имевший слабостей; ему были присущи сверх меры все добродетели героя, что делало их столь же опасными, как и противоположные им пороки. Твердость характера, переходящая в упрямство, стала причиной его катастроф на Украине и продержала его пять лет в Турции; его щедрость, вырождавшаяся в расточительство, разорила Швецию; его мужество, в безумную смелость, стало причиной его смерти; его любовь к справедливости иногда переходила в прямую жестокость; а в последние годы жизни сохранение личной власти граничило с тиранией. Его качества, из которых даже одно-единственное смогло бы сделать имя иного государя бессмертным, повлекли за собой несчастье его страны».

К началу XVIII столетия Швеция в результате успешной для нее Тридцатилетней войны завладела почти всем бассейном Балтийского моря. В Стокгольме теперь его называли своим «внутренними морем». Королевские гарнизоны располагались в крепостях по всей Прибалтике и Северной Германии. Берегами Балтики в ее западной и юго-западной части владели еще Дания и ряд небольших германских государств, флоты которых достойным соперником морской силе Швеции не являлись, и быть не могли. К тому же на датский флот ревниво смотрели Англия и Голландия, поскольку он имел выход в Северное море.

Шведский королевский флот состоял из 42 линейных кораблей, 12 фрегатов и большого числа малых судов. На борту этой корабельной армады находилось около 2700 орудий. Личный состав флота короля Карла XII насчитывал 13 тысяч матросов и офицеров с хорошей морской выучкой. «Свеи», потомки прославленных в истории мореходов-викингов, были ко всему прочему прирожденными флотскими людьми, к тому же дисциплинированными и храбрыми.

Помимо военного флота, Швеция имела около 800 торговых судов различных типов, которые легко было вооружить корабельной артиллерией собственного производства. Или превратить их в военные транспорты для переброски королевской армии и материальных средств для ее обеспечения в любую точку Балтики.

Торговый флот королевства составлял резерв флота военного. Равно и народное ополчение, достаточно обученное и организованное, составляло реальный резерв королевской армии. То есть Швеция значилась на карте Европы как сильное в военном отношении государство. Сильным как на суше, так и на море Балтийском, с отлаженным тылом и развитым военным производством. Страна имела надежное обеспечение металлом и производила любое вооружение, строила корабли всех классов, имея во все времена достаточное число обученных мореходов.

Хорошо вооруженная и обученная, опиравшаяся на прочные исторические традиции, возглавляемая талантливым полководцем королем Карлом XII, шведская регулярная армия представляла собой серьезную боевую силу. Если «прямое постоянное войско» России находилось еще в стадии становления, то армия Швеции по организованности и вооружению полностью отвечала требованиям современного военного искусства. Таким образом, петровское царство значительно уступало противнику в подготовленности к большой войне на суше, а в северных водах оно почти не имело судов, которых можно было назвать военными.

Великая Северная война, к тому же, оказалась на редкость продолжительной, 20-летней. В изначальных планах соперников на то не было даже намеков. После Петровской эпохи большую длительность в отечественной истории имела только Кавказская война, которая то полыхала, то тлела длительное время. В этом она была схожа с войной Петра Великого против Швеции.

Глава 2
Нарвская «конфузия» как предметный урок на обозримое будущее. Все силы царства на устройство армии и флота

Великая Северная война началась без участия России в начале 1700 года. 7-тысячное саксонское войско польского короля Августа II (без согласия сената Речи Посполитой) в феврале вступило в Лифляндию, овладело городом-крепостью Динамюнде в устье реки Западная Двина и осадило Ригу с ее сильными городскими укреплениями. В рядах саксонцев поляков и литовцев еще не значилось, хотя войну «нападением на Ригу» открывал коронованный ими монарх.

Войска Датского королевства (16 тысяч человек) под командованием короля Фредерика IV в марте начали наступательную операцию в соседней немецкой Голштинии. Гольштейн-Готторпское герцогство являлось союзником Стокгольма. Датчане взяли крепость Гузум и осадили Тоннинген. Успешное начало войны окрыляло их: теперь планировался захват шведской Померании.

Война против Швеции на заре XVIII столетия начиналась с большим территориальным размахом, в противоположных точках прибрежья Балтики. Но два эти вражеских вторжения без объявления войны Стокгольм не испугали. Швеция в силу многих обстоятельств была готова взять инициативу в начавшейся войне в собственные руки.

Можно утверждать, что для молодого шведского короля Карла XII начавшаяся война виделась «подарком судьбы». Он не скрывал от своего окружения, что хочет превзойти славу своего предшественника на троне Густава II Адольфа, и даже мечтал о славе Александра Македонского. В свой первый военный поход он отправлялся в 18 лет. Ему приведется воевать против Дании, Саксонии, Польши, России, Норвегии, и погибнет он в 36 лет, так и не расширив шведских владений. Более того, королевство утратит в Великой Северной войне огромные территории.

Король Карл XII расчетливо решил первый удар «стратегии сокрушения» нанести по близкой Дании, начав готовить против нее впечатляющую десантную экспедицию. У портового города Карлскруна была сосредоточена корабельная армада из 42 вымпелов. В готовности стать десантом на ее борту находилась армия численностью до 20 тысяч человек. Авангардный отряд этих сил состоял из трех пехотных полков и одного гарнизонного батальона (всего 4900 человек при 51 орудии).

Посадка на корабли проходила 24 и 25 июля. Во главе с монархом, жаждавшим побед и славы, корабли с десантом отплыли к недалекому острову Зеландия. Прямо атаковать Копенгаген Карл XII не имел возможности. Шведские корабли беспрепятственно бросили якорь у селения Гумбилек, всего в 7 милях от датской столицы.

На стороне Швеции выступили морские державы Англия и Голландия, давно мечтавшие покончить с таким конкурентом в мореходстве, каким являлась тогда Дания. К Копенгагену не промедлила явиться объединенная англо-голландская эскадра под флагом адмирала Рука. Она фактически тоже участвовала в блокаде датской столицы, формально являясь нейтральной, но заинтересованной стороной. Адмирал Рук с его полномочиями явно не симпатизировал датчанам, и, в крайнем случае, готов был поддержать огнем корабельной артиллерии шведов. Но королю Карлу XII на датской земле сопутствовал полный успех.

Ситуация в начавшейся большой войне сразу сложилась не в пользу Дании. Основные силы ее армии во главе с королем Фредериком IV находились в далекой Голштинии. Столицу же Копенгаген защищать от морского десанта противника оказалось почти некому: шведам противостоял только 7-тысячный корпус генерала Г.Х. Шака. В данном случае городское плохо вооруженное и обученное ополчение (до 8 тысяч человек) в счет не шло. Датский флот к войне на море оказался не готов.

Шведский десант высадился в Гумлебеке – населенном пункте на прямой прибрежной дороге к столице Дании. Высадку прикрывали огнем своих пушек 6 линейных кораблей и 5 фрегатов с 510 орудиями на борту. История донесла до нас такой эпизод. Когда король Карл XII, покинув шлюпку, брел по воде к близкому берегу, то спросил у шагавшего рядом офицера королевской лейб-гвардии: «Что это жужжит?»

– Ваше величество, это свистят пули, в вас стреляют.

– Ну что же, – засмеялся Карл XII, – это будет впредь моей всегдашней музыкой…

Датчане успели стянуть к Гумлебеку всего 4 пехотных батальона, 3 эскадрона кавалерии и полевых 39 орудий. Силы эти были совсем слабые. Шведы быстро и без особого труда сломили сопротивление вставших на их пути датских войск, штыками выбили их из спешно устроенных укреплений и не торопясь победно двинулись к Копенгагену, уже надежно блокированному с моря и не способному защищаться от вражеского нападения. Сам город брать штурмом король во избежание излишних потерь в людях не думал. Он решил сперва его блокировать с моря и с суши, а потом начать осаду.

Карл XII угрожал разрушить город огнем корабельной артиллерии, если не будет заключен мир на предложенных им условиях. Датчанам пришлось принять это требование. 7 августа в замке Травендал (Травентал) близ Любека между Швецией и Данией был подписан договор на тяжелых для последней условиях. Король Фредерик IV отказывался от союза с Россией, Саксонией и Польшей, признавал независимость Голштинии и обязывался уплатить Швеции ее военные издержки, то есть контрибуцию в 200 тысяч талеров. Сумма была огромная. На эти деньги (и контрибуцию с Саксонии Августа II) главная королевская армия содержалась до самой Полтавской битвы.

Россия, согласно договорам с союзниками, должна была открыть военные действия только после подписания мира с Турцией, с которой было заключено перемирие на два года. Это было условие, высказанное Петром I при создании тройственного Северного союза. Посольство «к турскому султану» было подготовлено генерал-адмиралом Ф.А. Головиным, главой Посольского приказа, и П.Б. Возницыным, начальником Аптекарского приказа. Полномочный российский посол Е.И. Украинцев отправился на берега Босфора 5 августа 1699 года. Переговоры обещали быть долгими и трудными.

Посол прибыл в Константинополь (Стамбул) на новеньком 30-пушечном корабле «Крепость», который до Керчи сопровождали 22 военных судна более скромного ранга русского Азовского флота. Такая демонстрация военной силы, как задумывалось, должна была сделать Блистательную Порту (так свою державу называли сами турки-османы) более сговорчивой. Но реакция была совсем иной: в окружении султана стали говорить, что если русский царь построит еще 30 таких кораблей, как «Крепость», то он захватит Стамбул и черноморские проливы.

Из России полномочного посла торопили с заключением мира. Глава Посольского приказа Ф.А. Головин писал Е.И. Украинцеву: «Изволь, ваша милость, ведать, что сей мир зело здесь нужен потому, что некоторые новые к прибытию сего государства дела начинаются и уже начались». Царь Петр I тоже торопил своего посла, который был его доверенным лицом: «Только заключи мир. Зело, зело нужно».

Известие о том, что русский посол думный дьяк Е.И. Украинцев 3 июля 1700 года подписал в Константинополе (Стамбуле) мир, формально перемирие сроком на 30 лет было получено в Москве 8 августа 1700 года: спешившие гонцы до нее добирались ровно месяц. Сразу стало известно, что в Крымском ханстве Константинопольский мир восприняли враждебно.

На следующий день, 9 августа, Россия объявила войну Швеции: царь Петр I повелел пограничному новгородскому воеводе известить о том соседнее королевство. Но это еще не носило официального характера разрыва отношений между двумя соседними государствами.

Царский же указ об официальном объявлении войны последовал только 19 августа, когда в Москве еще не знали о подписании Травендальского трактата, в силу которого петровская Россия лишилась союзника в лице Датского королевства, потерпевшего военное поражение. В тот же день к дому шведского посла Томаса Книпперкрона в Москве был приставлен «крепкий» солдатский караул. Но никаких иных «теснений» посольству не причинялось.

Полномочному русскому послу в Стокгольме стольнику князю А.Я. Хилкову высочайше было повелено объявить шведам войну «за многие их свейские неправды и нашим царского величества подданным за учиненные обиды». «На Москве» же говорили, что царь-батюшка решил повоевать земли «отчич и дедов» – старинные новгородские земли-пятины, которые во времена Господина Великого Новгорода стерегли Невский путь в Варяжское море. То есть вернуть то, что было захвачено Шведским королевством у Русского царства.

Однако для объявления войны требовался непосредственный, веский предлог. Таким предлогом царь Петр I выставил ограбление лифляндскими крестьянами московского посла, возвращавшегося из Вены, и неуважительное отношение к русскому Великому посольству, в составе которого находился сам царь в образе «бомбардира Петра Алексеева», со стороны шведских властей в городе Риге. Удовлетворением России за эти понесенные «обиды» должна была стать передача ей пограничной крепости Нарва – древнего новгородского Ругодева, а значит и выхода в Балтийское море.

Король Карл XII, естественно, отказал в том своему венценосному соседу. И в гневе приказал заключить в тюрьму без разбора всех проживающих в Стокгольме русских купцов и прочих людей. Среди арестованных оказался русский посол князь А.Я. Хилков и чины московского посольства. Имущество их было разграблено, а конфискованное серебро передано на королевский монетный двор.

Впоследствии все попавшие в заключение подданные России будут сосланы на каторжные работы, и до окончания войны из нескольких сотен человек доживут лишь немногие. В Москве же шведским подданным дали возможность свободно выехать из страны. Задержан был лишь один посол Книпперкрон: он был возвращен на родину через полгода с условием обмена на русского посла. Но шведская сторона князя Хилкова не освободила, и он умер в заточении на чужбине.

Такова была предыстория вступления петровской России в Великую Северную войну 1700–1721 годов. Великой ее называли в старой Российской державе в силу огромной исторической значимости, напряженности и продолжительности.

За всю свою историю Россия так долго еще не воевала.

…На начало вступления России в Северную войну шведы имели в Эстляндии, Лифляндии и Ингерманландии (то есть в Приневье) немалое число регулярных войск – до 17,5 тысяч. Но почти все эти силы были разбросаны на большой территории крепостными гарнизонами, полевых войск имелось немного. Артиллерия при большом числе орудийных стволов была в своей массе крепостной, и для боевых действий в поле не годилась.

С другой стороны, для главной королевской армии, ее резервов собственно в самой Швеции на водах Балтики не виделось никаких препятствий для переброски на восточные берега «внутреннего» моря этой страны. Вопрос стоял только во времени перехода флота Карла XII с десантируемой армией от датских берегов в порты Эстляндии.