Kitobni o'qish: «Крестный путь Андрея Боголюбского»

ДРАМАТИЧЕСКАЯ ТРИЛОГИЯ

Посвящается светлой памяти

схиархимандрита Петра (Кучера) –

духовника Свято-Боголюбского

женского монастыря,

возродившего к жизни

древнюю обитель

Владимир. Боголюбово. Земля Богородицы

2022 – 2024 гг.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

БЕЛЫЙ ХРАМ

НАД РЕКОЮ

ИСТОРИЧЕСКАЯ ДРАМА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Есть на просторах России, в древней Владимирской земле, дивный храм – Покрова на Нерли. Художники, историки, поэты и все, кто способен ценить земную красоту, с давних пор восхищаются им и нередко именуют самым прекрасным храмом на Русской земле. Среди них – иностранцы и иноверцы. Воздвиг его в 1165 году, или близко к той дате, один из самых выдающихся правителей Древней Руси – святой благоверный князь Андрей Боголюбский. О нем и его эпохе написано уже немало, в том числе вторая и третья части этой трилогии: «Сказание о первом Самовластце» и «Княжья голгофа». В чем же секрет неизъяснимой силы воздействия этого храма на сердца и души людей; что ищут и находят они в его скромной красоте? Ибо всякий, кто однажды там побывал – не сможет забыть эту белоснежную жемчужину в оправе зеленых лугов и зеркала воды; будет стремиться припасть снова к тихому роднику божественной красоты и гармонии. К сокровенной тайне Святой Руси.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА :

– Андрей Юрьевич Боголюбский: князь Владимирский и Суздальский.

– Иулита Стефановна: княгиня и супруга Андрея.

– Изяслав Андреевич: старший сын и наследник князя.

– Атлан Аэпович, в крещении Георгий, князь половецкий.

– Иоаким Стефанович, боярин Кучка: брат княгини и шурин князя.

– Гордислава Иоакимовна: дочь Кучки.

– Петр мечник: жених дочери Кучки.

– Владыка Феодор: нареченный епископ Владимирский.

– Отец Микула (Николай): протопоп Успенского собора.

– Монах Агапит: княжий лекарь.

– Борис Жирославич: первый воевода князя.

– Добрыня Никитич: знатный боярин ростовский.

– Петр Иванкович: знатный боярин суздальский.

– Анджело: искусный зодчий из Венеции.

Место действия: Владимир, Боголюбово, Волжская Булгария.

Время действия: весна 1164 – осень 1165 гг.

Сценическая массовка: стража, воины, глашатаи, клирики, горожане. Второстепенные персонажи могут исполнять несколько ролей,

меняя по мере необходимости облик и костюмы.

Краткий словарь упомянутых древнерусских слов прилагается.

Все описанные в произведении события не претендуют на строгую историческую достоверность. Это не более чем общая сюжетная канва, по мотивам упомянутых в русских летописях реальных событий, необходимая для создания художественного произведения. Цель автора – воссоздание живой картины минувшей эпохи и образов ее героев, чтобы глубже постичь сокровенные духовные смыслы ключевых узлов истории Отечества.

ЧАСТЬ .I

Действие 1.

Стольный Владимир. В глубине сцены декорации, с куполами храмов и крепостными башнями.

Справа и слева входят из-за кулис два княжьих глашатая с хартиями (свитками) в руках. Каждого сопровождают вооруженные стражники с воинской медною трубой в форме рога.

1-й глашатай:

– Христос Воскресе!

2-й глашатай:

– Воистину Воскресе!

Стражники призывно трубят в трубы (фонограмма):

Оба глашатая громко нараспев читают друг за другом:

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! Жители и гости стольного града Владимира! Вот повеление господина нашего Андрея Юрьевича, князя Владимирского и Суздальского, всех старших и младших городов и весей земли нашей! Завтра в священный день воскресный, на праздник в честь святых жен-мироносиц по Светлой Пасхе, совершено будет великое освящение новых Золотых ворот и храма в честь Положения ризы Пресвятой Богородицы над оными вратами. Освящение совершит владыка наш епископ Феодор, с церковным собором клириков и певчих. Славное торжество почтит милостью своей господин наш князь, со сродниками и слугами. А по сем отечески приглашает всех на щедрый княжий пир: разделить с ним великую радость праздника! Возрадуемся и возвеселимся, как подобает братьям и сестрам во Христе! Мужи и жены, молодые и старые, знатные и незнатные, свободные и холопы. Оставьте все насущные дела, готовьте лучшие одежды, наряжайтесь и украшайтесь. Пусть никто не уйдет без утешения. Но каждый воспримет свою часть общей радости! Аминь…

Глашатаи и стражники, величаво поклонившись, уходят.

На сцену входят с обеих сторон, обсуждая новость, горожане разного возраста, пола и звания.

Купец почтенного вида с густою бородой:

– Ну, вот и дождались великого торжества! Слава за все Богу и честь господину нашему князю Андрею Юрьевичу!

Церковный служка в подряснике, с хвостиком волос на затылке:

– Долго ждали! Молились и постились даже в скоромные дни. Иссохли от усердия, яко бесплодная смоковница. С той поры, как заложил наш князь Золотые врата – весь стольный град, словно Божьим чудом, преобразился, а наши детки малые успели подрасти.

Купец:

– Зато теперь, гляди, какая лепота и славное величие! Столь державных ворот нет в самом Великом Новгороде! А наши крепостные валы и стены в высоту и долготу вовсе превосходят новгородские! Никому не по зубам.

Служка:

– Да что Новгород! Куда ему до нас? Захолустье. Выше гляди, купец. Мы теперь под стать и самому стольному Киеву!

Купец:

– Истину глаголешь, черноризец. Бывал я в Киеве. Лепоту и святыни его своими очами видывал. Древностью и богатством киевляне, пожалуй, нас превзошли. Но валы и стены у нас и впрямь знатные. А про Золотые врата и толковать нечего.

Служка:

– Воистину, стольный Владимир нынче краше и милее сердцу, паче иных славных городов земли Русской!

Купец:

– Сколько трудов и богатства всякого положили мы тут по княжьему повелению! Одному Богу ведомо. И не жалеем. Слава и честь родной земли дороже серебра и злата!

Мастеровой в фартуке:

– А у кого за душой ничего, тому и терять нечего. И в награду – одни мозоли. Эх, сколько земли перекопали да перетаскали мы в корзинах, пока насыпали эти валы да громоздили стены! Вавилонскую башню воздвигнуть можно до самого неба.

Служка:

– Не гневи Господа, брат! Бог зрит все и воздаст каждому по трудам его. Слышал, что повелел князь? Завтра славный пир всему стольному граду! И тебе с лихвой достанется.

Мастеровой (с горечью):

– Это верно: кто половчее да повыше сядет, того угощением и честью не обойдут. А нашему брату одна радость – за гробом…

Торговка с корзинкой:

– Вам бы, мужикам, только веселиться да пировать! Не ведаете разве, что война скоро? Пойдет князь с дружинами нашими земли чужие воевать, искать себе чести и славы!

Купец (с насмешкой):

– Откуда нам княжьи тайны ведать? Хе-хе. Мы ведь на торгу слухами и сплетнями не промышляем.

Торговка (сварливо):

– Какие сплетни, то сущая правда! Ты, видать, торговый гость, долго по чужим землям хаживал. Уже весь стольный град ведает: собрался князь Булгарию на Волге огнем и мечом смирить. На подмогу дружине своей полки земские собирает. Со дня на день пойдут мужи владимирские пешим ходом на смертный бой. А сколько их в кровавой сече поляжет – Господь ведает! Ох, и завоют бабы по всей земле нашей. Опять сироты будут на папертях церковных Христа ради побираться…

Служка:

– Угомонись, матушка, не нагоняй тоску! Чему суждено быть, того не миновать. Князю нашему виднее. Мир – так мир. Война – так война. Как сказано в Священном Писании: «Всему свое время, время войне и время миру».

Торговка:

– Как же? Ты, жеребячий хвост, в поход не пойдешь! Твои детки малые при тебе останутся. Нищеты и голода не узнают. А нам, мирским, поблажки не жди. И откупиться нечем. Знать, не купцы, не бояре.

На сцену горделиво выходит боярин Иоаким Кучка в богатом одеянии. За ним услужливый мечник Петр, будущий зять. Подходят к горожанам.

Иоаким Стефанович, (многозначительно покашливая):

– Кхе-кхе! О чем шумит народ владимирский? Неужто господина и князя нашего худым словом поминают? Или только мне послышалось?

Горожане (смущенно):

– Послышалось, боярин! Господь свидетель. Суесловим, грешные.

Иоаким Стефанович (с угрозой):

– Глядите! Слово – не птичка. Вылетит – не поймаешь. А за всякое праздное слово ответ дадите не только Богу, но и князю… Ну, ступайте с миром от греха подальше!

Горожане, раболепно кланяясь и пятясь назад, расходятся.

Действие 2.

Иоаким Стефанович (вдогонку к мастеровому):

– А ты, братец, постой!

Мастеровой (с поклоном):

– Что угодно вашей милости?

Боярин по-хозяйски садится на одном из сложенных неподалеку обтесанных «квадров» из белого камня для строительства (имитация).

Иоаким Стефанович:

– Ты в артели камнесечцев ли труждаешься?

Мастеровой:

– Так, боярин. Прежде валы городские всем миром насыпали, а нынче

вот в подмастерьях у каменных дел мастеров.

Иоаким Стефанович:

– Не обижают? Брашно и питие в достатке раздают?

Мастеровой:

– Бог миловал, боярин. Все честь по чести. Поначалу в мастерах одни немцы ходили. С ними не забалуешь. Если что не так – вытянут плетью да обругают, как скотину. А теперь вот наши, русичи, из земель галицких: Любомир и Доброслав. Сами у немцев долго в подмастерьях были, пока каменному мастерству не выучились. Эти не обижают.

Иоаким Стефанович:

– Здесь они сейчас? К торжеству готовятся?

Мастеровой:

– Здесь. Ни сна, ни покоя не ведают. Заново всю постройку сверху донизу осматривают, чтобы не случилось чего. А то ведь местами еще не все просохло…

Иоаким Стефанович, (насторожившись):

– Ступай, братец, позови их сюда ко мне! А ты, Петр, сходи с ним заодно, чтоб не вздумали артачиться.

Петр мечник (услужливо):

– Как изволите, боярин батюшка.

Мастеровой и мечник уходят.

Иоаким Стефанович, (размышляя вслух):

– Молодец, парубок. Служит не за страх, а за совесть. Не зря я его князю в мечники присоветовал. Видно, придется выдать за него Гордиславу. Хоть ни родством, ни богатством не вышел. Ничего, вернее служить будет.

Входят каменных дел мастера: в фартуках, волосы повязаны лентами в скобку. Почтительно кланяются боярину. За ними мечник Петр. Грозно встает в стороне, держа руку на рукояти меча.

Иоаким Стефанович:

– Мир вам, братцы, и Бог в помощь!

Любомир и Доброслав (кланяются):

– Благодарствуем, боярин! И вашей милости доброго здравия.

Иоаким Стефанович:

– Что скажете: все ли готово к завтрашнему торжеству?

Мастера переглядываются и кивают головами.

Любомир:

– С Божьей помощью. Как повелел господин наш князь.

Доброслав:

– К празднику святых жен-мироносиц без задержки управились.

Иоаким Стефанович (недоверчиво):

– В грязь лицом не ударим? Сами ведаете: князь повелел мне за всем здесь присматривать. С меня и спрос будет, случись чего. Так в грязь не ударим, спрашиваю?

Любомир:

– Бог поможет, боярин.

Доброслав:

– Все работы исполнили в срок и на совесть.

Иоаким Стефанович:

– Стало быть, все ладно? Не прячьте очи, братцы. Бог зрит все. Говорите правду, без утайки. Ибо ведомо мне, что есть у работы вашей огрехи…

Любомир и Доброслав (уклончиво).

– Кто и что без греха, боярин? Но, Бог даст, все обойдется.

Иоаким Стефанович (с раздражением):

– Правду сказывайте! Или голову не только мне, но и вам снимут!

Любомир:

– Не извольте гневаться, боярин. Все работы мы завершили без всяких огрехов. Честь по чести, но…

Доброслав:

– Раствор известковый местами еще не везде затвердел. Обычное дело при каменном строительстве.

Иоаким Стефанович (качает головой):

– Вот тебе и ладно! Говорил я: спешить – людей смешить. А все сестра моя княгиня настояла. Чтобы освятили постройку непременно в день святых жен-мироносиц. И владыка наш Феодор ее поддержал. Мол, дорого яичко к Христову дню. Ну, и что теперь приключиться может? Где раствор не успел затвердеть?

Любомир:

– Возле петель воротных, на которых створы золотые повешены.

Доброслав:

– Если ворота на солнце денек-другой постоят, все точно просохнет!

Иоаким Стефанович:

– А если не постоят? Завтра тут соберется весь город! Вдруг толпа людская на ворота скопом навалится?!

Петр мечник:

– Позвольте слово молвить, боярин батюшка. На такой случай надо бы завтра перед торжеством у ворот стражу при оружии поставить!

Иоаким Стефанович:

– Дело говоришь, братец! Ступай к посаднику и передай мое повеление от княжьего имени. Пусть завтра выставит перед вратами стражу, чтобы никто близко не приступал и не наваливался. А то, не ровен час, золотые створы с узорочьем исподтишка и унесут. Хе-хе. Такой народ…

Любомир:

– Не золото это, а медь позолоченная.

Доброслав:

– И пластины медные к дубовым створам крепко прибиты.

Иоаким Стефанович (с облегчением):

– Да ведомо мне. Все ведомо. А узорочье на меди, с образами из Слова Божьего, вы, братцы, на диво искусно сработали! Такой лепоты я нигде и никогда прежде не видывал.

Любомир и Доброслав (вместе):

– Старались на совесть, боярин! Желали угодить князю нашему.

Иоаким Стефанович:

– Угодили! Князь будет доволен. Уж я его хорошо ведаю. И вам, добры молодцы, за труды награду испрошу – сверх обещанной.

Любомир и Доброслав (низко кланяются):

– От души благодарим вашу милость!

Боярин Кучка встает и степенно крестится на городские купола.

Иоаким Стефанович:

– Господи, спаси и помоги! Сохрани нас всех от всякого зла и беды нечаянной…

Занавес. Музыка за сценой. Древнерусские мотивы звучат все громче и торжественнее.

Действие 3.

За опущенным занавесом празднично звонят городские колокола.

Слышится отдаленно церковное пение. Идет чин освящения нового храма над Золотыми воротами. Владыка читает архиерейскую молитву (фрагменты):

Епископ Феодор (с пафосом):

– Господи небесе и земли, иже святую Твою церковь неизреченною премудростию основавый… Молимся ти, благоутробне: к Твоему песнопению созданный сей храм, божественныя Твоея исполни славы… Молитвами Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы, и всех святых Твоих… Сотворшим же здание сие и храма освящение, по любви к Тебе, Богу, оставление согрешений подаждь… Яко свят еси Боже наш и на святых почиваеши, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Занавес открывается.

На сцене выстроились шеренгой вооруженные стражники. Позади их толпятся и снуют в разные стороны горожане. Слышен взволнованный гул множества голосов. Все стремятся лучше увидеть церемонию освящения, но стража решительно оттесняет толпу назад.

Слева входят из-за кулис почетные гости. Впереди князь Андрей Боголюбский в праздничном одеянии. Рядом с ним епископ, в белом клобуке, (знак церковной автономии). Следом ближние сродники и слуги. Замыкает шествие группа церковных клириков и певчих.

Андрей Боголюбский (радостно крестится):

– Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!

Епископ Феодор:

– Воистину, слава Богу за все! Погляди, княже, сколь великое и славное торжество сотворил ты, милостью твоею, стольному граду нашему! Каково державное величие в сих Золотых вратах! Какое множество народа стеклось, чтобы разделить с тобою радость праздника!

Андрей Боголюбский:

– Не нам, не нам, но святому Имени Божьему воздадим славу!

Горожане (наперебой):

– Слава! Слава! Слава!

Андрей Боголюбский:

– Не моим только усердием и властью воздвигнута во граде нашем сия благолепная храмина! Но соборными трудами всего народа христианского – землекопов, камнесечцев, изографов. Также и тех, кто возносил молитвы об успешном совершении работ. Низкий всем поклон! Бога нашего и мое княжье отеческое благословение вам, братья и сестры!

Горожане:

– Многая лета господину нашему князю Андрею Юрьевичу!

Владыка и певчие хором воспевают:

– Многая лета! Многая лета! Многая лета!

Андрей Боголюбский (не без смущения):

– А теперь, владыка святый и почтенные гости, мы с любезной княгинею моей приглашаем всех на старый Юрьев княжий двор, где ждет нас знатное угощение. Извольте, милости просим!

Княгиня выходит из-за спины мужа, кланяется ему и гостям. Князь с поклоном берет ее за руку. Процессия торжественно удаляется направо за кулисы.

Народ (нестройным и настойчивым хором):

– Пропустите нас, пропустите! Мы тоже желаем узреть Золотые врата и новый храм Богородицы!

Под напором толпы стражники неохотно расступаются. Горожане в суматохе, толкая друг друга, спешат туда, откуда вышли почетные гости. Слышен восторженный шум голосов. Изредка вырываются жалобные крики и стоны задавленных в толпе людей.

Горожане:

– Стойте! Осадите назад! Людей насмерть задавите!

Внезапно, подобно раскату грома, раздается грозный шум обрушения. Следом – отчаянные крики мужчин и женщин.

Обратно на сцену выбегают: князь с княгинею, епископ с клириками и часть гостей. Все ошеломленно смотрят в сторону и вверх. Князь в глубоком потрясении крестится.

Андрей Боголюбский:

– Господи помилуй! Как же это? Почему не досмотрели?!

На сцену выбегают растерянные стражники. Кричат все наперебой:

1-й стражник:

– Беда, князь! Ворота рухнули!

2-й стражник:

– Не ворота, а створы воротные с петель сорвались!

3-й стражник:

– Толпу людей насмерть придавило!

Князь невольно всплескивает руками. Княгиня от ужаса вскрикивает и закрывает лицо. Епископ мелко крестится и бормочет молитвы.

Иоаким Стефанович (подбегает к князю):

– Говорил я, говорил! Не надобно было спешить! Раствор известковый затвердеть не успеет… Петр, бежим скорее на подмогу!

Боярин Кучка и Петр мечник уходят за кулисы на место обрушения.

Андрей Боголюбский, (опомнившись):

– Владыка, как быть?! Ужели столпами соляными стоять будем? Если и впрямь там люди погибли, теперь вина за все падет на мою голову!

Гости (наперебой):

– Что же делать?!

Епископ Феодор (велегласно):

– Сами будто не ведаете? Преклоньше колена Владычице Богородице с умилением и слезами помолимся!

Князь и епископ, за ними все остальные встают на колени.

Андрей Боголюбский (сокрушенно):

– О, Царица Небесная, Владычица и Матерь Бога нашего! Услыши вопль и молитву страждущих рабов Твоих! Поспеши на помощь людям погибающим! Яви чудо неизреченное! Отведи погибель и укроти беду! Не попусти невинным душам умереть без покаяния! Если Ты, Владычице, не избавишь их Сама – то я, грешный и недостойный раб Твой, повинен буду в их погибели! Какой ответ дам Сыну Твоему на Страшном Суде?!

Шум за сценой на время затихает. Потом его неожиданно сменяют радостные крики множества людских голосов. Толпа горожан выбегает на задворки сцены и восторженно славит Бога.

Горожане:

– Чудо! Чудо! Чудо!

Боярин Кучка и Петр мечник входят обратно. На лицах у обоих выражаются облегчение и радость.

Князь с княгиней, епископ и другие почетные гости встают с колен и обмениваются недоуменными взглядами.

Иоаким Стефанович:

– Чудо, княже, явленное чудо! Когда подняли мастеровые упавшие створки ворот, то очам своими не поверили. 12 мужей под ними лежали, как мертвые. Но более от страха. Ибо оказались все живы и даже невредимы! Слава Богу за чудо неизреченное!

Князь и княгиня, епископ и все остальные возносят хвалу Богу.

Их радость подхватывают горожане на задворках сцены.

Епископ Феодор (изумленно):

– О, сколь же любит тебя, княже, Владычица наша Богородица! И как скоро внемлет твоему сердечному молению! Своими очами не узрев бывшее, не поверил бы! Воистину, явное чудо!

Протопоп Микула:

– Недаром мы, грешные, чудеса Ее в особую книгу собираем! Повели, господин наш князь, новое чудо в Сказание о чудесах Пречистой записать! В назидание всему роду христианскому.

Андрей Боголюбский:

– Пиши, честный отче! Всю правду напиши, ничего не утаивай. Про вину мою и слезные молитвы. Ну, а с теми, кто допустил несчастью этому случиться, мы после разберемся…

Горожане:

– Чудо! Хвала Богу и Матери Божией! Ныне и присно и во веки веков! Аминь!

Действие 4.

Стольный Владимир. Старый княжий двор Юрия Долгорукого близ Золотых ворот. Светлая гридница в княжьих палатах. (Прежде здесь пировали князья с дружинами).

Андрей Боголюбский восседает на высоком отцовском месте. Лицо его выражает глубокую задумчивость. Перед ним на придвинутых близко лавках сидят боярин Кучка и Петр мечник. Оба явно чувствуют себя неуютно.

Задняя часть сцены за ними скрыта вторым занавесом.

Андрей Боголюбский (со вздохом):

– Да, вот и совершили освящение… Весь стольный град только и говорит: недобрый знак! Как после такого на войну отправляться?

Иоаким Стефанович:

– По глупости судачат! Напротив: самый добрый знак. Явленное чудо! Мы все тому свидетели. По грехам нашим Бог попустил, Бог и даровал спасение. Воистину, соборная молитва творит чудеса.

Андрей Боголюбский:

– Велика милость Божья! А грехи наши еще тяжелее. Благо, вовремя успели покаяться. Но уповать всякий раз на чудо – только искушать Господа. Надобно самим всякое дело с рассуждением творить.

Иоаким Стефанович:

– Верно, княже. Но разве мы башню до небес, яко гордые вавилоняне, в слепоте духовной громоздили? Все по уму да с молитвою. Вот и обошлось.

Андрей Боголюбский:

– А если б не обошлось? Сказано же: «Не искушай Господа твоего…» Отвечай мне, Иоаким, как на духу: ведал ты, что известь на вратах еще не просохла? Что створы под напором толпы могут рухнуть?

Иоаким Стефанович (встает и кланяется):

– Каюсь, господин, ведал. Накануне каменных дел мастера наши всю постройку сверху донизу осмотрели и мне ответствовали: мол, сыроват еще раствор, не схватился до конца. Но, ежели на створы не напирать, выдержит.

Андрей Боголюбский:

– Почему же ты правду от меня скрыл? Не желал омрачить праздника?

Иоаким Стефанович:

– Не только аз, грешный. Все труженики от первого до последнего мастерового угодить тебе, княже, поспешали. Не ради награды, ради общего дела Божьего. И отменить торжество было нельзя. Уж всему стольному граду возвестили глашатаи, на пир всех жителей позвали.

Андрей Боголюбский:

– Но взамен сладкого пира могла приключиться горькая тризна… (Князь встает и начинает шагать в раздумье с места на место). Стало быть, ты надеялся на чудо и умыл руки?

Иоаким Стефанович:

– Именем твоим, княже, накануне велел я посаднику выставить у ворот стражу, чтобы толпа на створы не напирала. Это и зодчие присоветовали. Петр вот свидетель – он ходил с повелением. Кто же ведал, что олухи эти из стражи в самый разгар торжества путь толпе отворят?

Петр мечник:

– Истинно так, господин наш! Мы с боярином сложа руки не сидели. А про недобрый знак – это впустую языками молотят. С нами Бог и крестная сила! Вот и чудо новое тому в подтверждение.

Андрей Боголюбский:

– Выходит, это посадник не досмотрел? Ну, что же, стало быть, он и головой отвечать должен.

Иоаким Стефанович:

– По закону, так. И покойный батюшка твой, великий князь Юрий, так бы и поступил. Уж это мы, грешные чада Кучковы, точно ведаем. Но ведь милость, по заповеди Божией, превыше закона, верно? Потому мы теперь с тобою одна семья. И кровь отца нашего, казненного боярина Стефана Кучки, нас породнила. Сего ради, помышляю, что ты, княже, посадника нерадивого тоже помилуешь. Ибо милость твоя всем известна.

Андрей Боголюбский:

– Я русский князь, Мономахова рода, а не язычник или кровопийца! Страх Божий имею и заповеди храню. Вспомни, как после вокняжения моего учинили бояре в Ростове смуту. По наущению мачехи моей, вдовой княгини. Половина города в пожаре сгорела. Заодно и древний собор деревянный, где святители ростовские покоились. Многих ли тогда я сгоряча казнил?

Иоаким Стефанович:

– Помню, княже: ты всех помиловал. Лишь по настоянию ближних и верных слуг, повелел изгнать из земли своей мачеху с сыновьями, твоими братьями меньшими, да старых отцовских бояр, которые ее поддержали. На том дело и утихло. Зато после смуты мы святые мощи на пожарище обрели.

Андрей Боголюбский:

– Святыня открылась великая. Но злая молва разнесла по всей Руси, будто умылся я кровью и голов срубил без числа! Потому и милую.

Иоаким Стефанович:

– А все же следовало бы наказать. И меня первого за нерадение.

Андрей Боголюбский (сменяет гнев на милость):

– Если всех повинных наказывать, кто же мне тогда служить будет?

Тем временем на сцене тихо появляются: княгиня и дочь Кучки. Чтобы не прерывать мужской разговор, обе прячутся за кулисами, лицом к залу.

Иулита Стефановна (входит и кланяется):

– Прости меня, любезный супруг и господин мой! Сотвори милость княжью: в честь праздничного дня и явленного чуда, оставь на плечах все повинные головы. Бог им судья!

Андрей Боголюбский (милостиво кивает):

– Добро! Быть по сему. Послушаюсь тебя, любезная моя супруга. Не ради словес брата единоутробного, но ради сердца твоего милостивого.

Князь встает с места, подходит к княгине, обнимает и целует ее.

Иулита Стефановна:

– Уж если кто и повинен, то я одна. Это я, грешница, настояла, чтобы праздник назначили на сей день, и не откладывали. Желала почтить госпожу нашу Богородицу и подруг ее жен-мироносиц. Сам ведаешь, любезный мой, сколько милостей Царица Небесная нам явила и являет.

На сцену выбегает дочь Кучки. Увидев обнимающихся князя и княгиню, замирает от растерянности.

Гордислава Иоакимовна:

– Ой, господин и госпожа! Батюшка родимый! Уж гости все собрались! Трапеза давно готова. Только вас ожидают.

Петр мечник бросается к ней с волнением:

– Ну, слава Богу! Гордислава! Уж я думал, что ты вовсе не придешь. С утра раннего тебя у Золотых ворот дожидался. А ты здесь?

Иоаким Стефанович (притворно строго):

–Что за дело тебе, братец, до моей дочери?

Петр, (не смутившись):

– Ответа жду, боярин батюшка! Счастье всей жизни моей нынче решается. А Гордислава Иоакимовна все медлит с ответом.

Иулита Стефановна (шутливо):

– Что же ты, сестрица, доброго молодца неведением мучаешь? Ответа не даешь? Разве не мил он тебе?

Гордислава Иоакимовна, (сгорая от стыда):

– Сей же час отвечать? Но я… Батюшка… Эх, вот ему мой ответ! Как вернетесь из похода, так свадьбу и сыграем! По осени. Ой… Что я говорю, глупая?

Петр мечник (с облегчением крестится):

– Слава Богу!

Иоаким Стефанович:

– Рано, братец, радуешься! До свадьбы еще дожить надобно. Не для охоты с оружием идти собираемся, на войну. А эту красавицу без жаркого боя в полон не возьмешь!

Гордислава Иоакимовна:

– Верно, батюшка! Без победы и славы ратной пусть не возвращается! Мне такой жених не нужен. Пусть явит на поле брани удаль молодецкую! Тогда и поглядим.

Князь с княгиней подходят к молодым и благословляют их.

– Божье вам благословение и наше княжеское заодно. Совет да любовь! Сей же час на пиру и возвестим для всех о помолвке. Верно, Иоаким?

Иоаким Стефанович (с лукавством):

– Как повелишь, княже. По правде говоря, мечтал я дочь за сына твоего отдать. Но ведь мы с тобой и так уж сроднились. Пожалуй, одна только смерть разлучит нас.

Андрей Боголюбский (обнимает шурина):

– Спешить не будем. У нас еще трудов впереди много.

Входят слуги. С поклоном отворяют занавес, скрывающий заднюю часть сцены. Там виден большой праздничный стол и много нарядно одетых гостей. Все приветствуют князя и княгиню радостными возгласами. Звучит веселая музыка Древней Руси. На сцену выскакивают удалые скоморохи в шутовских нарядах, начинают плясать и распевать песни.

Скоморохи:

– Эх, гуляй, веселись, честной народ! Нынче радость всему свету – за столом печали нету!

Занавес опускается.

Действие 5.

Старый Юрьев княжий двор. Женская половина. Княгинина светлица. На сцене рукодельные пяльцы для вышивания. За работой лицом к залу сидит княгиня Иулита. Неторопливо вышивает на полотне. Самого изображения не видно.

Иулита Стефановна (задумчиво напевает):

– Под Твою милость

Прибегаем, Богородице Дево.

Молений наших не презри в скорбех,

Но от бед избави нас,

Едина Чистая и Благословенная…

В светлицу тихо входит князь. Остановившись на пороге, наблюдает за работой супруги. На лице его теплое выражение любви и нежности. Ощутив чужой взгляд, княгиня вздрагивает и бросает работу.

Иулита Стефановна:

– Ой, Господи! Кто здесь?! Ты, Андрей? Напугал меня до полусмерти. Вошел без шума, как степняки половцы, в своих войлочных сапогах.

Андрей Боголюбский:

– Я сам из них. И ходить без шума тоже могу. Это наше родовое, мы ведь кочевники да разбойники.

Князь учтиво кланяется супруге. Княгиня вновь садится за работу.

Иулита Стефановна (с усмешкой):

– Я думала, ты русский.

Андрей Боголюбский:

– Сердце у меня от отца, русское, а повадки от матери – половецкие. Что поделать? Люби таким, какой есть.

Иулита Стефановна (со вздохом):

– Таким и люблю.

Андрей Боголюбский (садится возле супруги):

– А ты, любезная моя, что томишься в одиночестве?

Иулита Стефановна:

– Я не томлюсь, а рукоделием занимаюсь. Разве не видно? Новую плащаницу к празднику Успения Богородицы вышиваю. Ладно ли выходит?

Андрей Боголюбский :

– Лепота! Только до Успения еще далеко. Не рано ли?

Иулита Стефановна:

– В самый раз. Лето пролетит быстро. А мне недосуг все.

Андрей Боголюбский (качает головой):

– Я ведаю. Забот у тебя не перечесть. И за вышивание садишься, когда на душе у тебя печаль или смута.

Иулита Стефановна:

– Все ты про меня ведаешь, любезный мой.

Андрей Боголюбский:

– Как же иначе? Уж добрых два десятка лет вместе живем. Все друг про друга знаем. Одно нам неведомо: когда Бог судит нам разлучиться…

Иулита Стефановна, (нечаянно уколов иглой палец):

– Ой, больно! Сколько раз просила не говорить под руку?

Андрей Боголюбский (целует ее руку):

– Сей же час пройдет! Потерпи немного.

Иулита Стефановна:

– Это разве боль? Вот ждать тебя в неведении – это боль и тоска смертная. Сколько лет я тебя ждала, когда уезжал ты на брань? Покоя не ведала. Места себе не находила. Все сердце, будто этой иглою, до крови изранено.

Андрей Боголюбский:

– Но ведь я возвращался. С честью и славой.

Иулита Стефановна:

– Что слава земная – пустой сон. Игра для юношей безусых. А ты уже почтенный муж. И все в игры играешь.

Андрей Боголюбский:

– Я князь! Война мое служение. Для этого я рожден и живу. За это меня народ почитает и верно мне служит. А если сидеть буду на печи, какая мне награда?

Иулита Стефановна:

– Верно. Твои награды – это раны без числа и рубцы кровавые, с которыми ты возвращался. Сколько раз я молила тебя: не бросайся, как в омут, в самую жаркую сечу! А ты, как нарочно, все туда норовишь. Только бы удаль молодецкую явить. Вспомни, как тебя под Луцком, когда ты один с толпою немцев схватился, половцы, сродники твои, лишь чудом спасли?! И разве единожды это было?

Андрей Боголюбский (виновато разводит руками):

– Такой уж я неугомонный. За что ни возьмусь – во всем предела не ведаю. И заносит меня судьба, как буйный конь, в самое адское пекло. Но ведь в этом и есть настоящая жизнь. Разве не правда?

Иулита Стефановна

– Твоя правда! А для меня – иная…

(Смахнув со щеки слезу, княгиня продолжает):

– Тебе ехать на войну, а мне – мука крестная тебя ждать. Ночей не спать, бить поклоны и слезами умываться. Вот какое счастье мне Господь даровал. А еще ездить за тобой с места на место, в новые земли и города, куда отец сажал тебя княжить. Да все с малыми детками на руках. Не успеешь к одному дому привыкнуть, надо уже в другой переезжать. Теперь, слава Богу, ты остепенился. Стольный град воздвиг и княжий двор. Свое место обрели, где можно пустить корни. И детки наши выросли. Не ровен час, скоро внуки пойдут. А тебя опять война зовет. И сына нашего первенца с собою забираешь… Господи, милостивый!