Kitobni o'qish: «Проект ВИЛ»

Пролог

Впервые я услышал о проекте ВИЛ весной прошлого года. Тогда трудился в МИДе, в качестве обычного клерка. Канцелярская должность, маленький кабинетик, туманные перспективы и минимум ответственности. Когда мне, совершенно внезапно, предложили работу в качестве пресс-атташе в проекте самой «Ранасентии», у меня не было никаких причин отказываться.

Это же настоящий счастливый билет! И плевать, что сам проект покрывала завеса тайны: мне, человеку без корпоративного образования и связей, не представилось бы другого шанса выбиться в люди. Мною двигало только желание заработать и оставить позади дешёвое жильё. А может быть и построить карьеру. Кто бы мог представить, к чему нас всех приведёт это решение. Я начну свой рассказ с момента, когда получил приглашение в корпорацию и закончу на том месте, когда проект ВИЛ перестал существовать.

В этих заметках я постараюсь изложить свою роль в проекте и в последующих из-за него событиях без прикрас, как это было на самом деле. По своей сути, это исторический документ, учитывая масштабы всего произошедшего, с примесью моих собственных впечатлений. Оговорюсь, что всё, сказанное ниже – это мои личные суждения и современники могут со мной не согласиться. Но это – моя история. А теперь, хотите вы этого или нет, ещё и ваша.

Часть 1

Глава 1

Стоял прекрасный апрельский день. Ленивое, послеобеденное время, когда на сытый желудок работать уже совершенно не хочется, а домой идти ещё рано. Я сидел в душном кабинете и разбирал корреспонденцию. Мой сосед по кабинету, худой и неприятный Валера, тяжело вздыхал и с тоской посматривал в окно. За грязными стёклами виднелся краешек Измайловского парка, залитого первыми по-настоящему тёплыми лучами весеннего солнца. По битым дорожкам с гиканьем проносились дети и бегали первые спортсменки в великолепных обтягивающих велосипедках.

Мой смартфон завопил мелодию звонка, заглушая мерный гул бесполезного кондиционера. Бедный Валера вздрогнул от неожиданности.

– Алло? – я поморщился от неожиданного звонка, ожидая очередной рекламы.

– Борис Сергеевич? – спросил суровый голос.

– Да, – устало ответил я.

– Уполномочен предложить вам работу в корпорации «Ранасентия» в качестве пресс-атташе. Ваши навыки кажутся нам крайне полезными для компании. Машина будет ждать вас внизу через двадцать минут. Ваше руководство предупреждено. Надеемся на взаимовыгодное сотрудничество.

Голос сообщил это всё скороговоркой и тут же отключился. Я так и остался сидеть со смартфоном в руках, пытаясь собрать мысли в кучу. Пресс-атташе. Какими такими навыками я мог обладать, раз мною заинтересовалась корпорация, причём в таком странном качестве?

– Чего там? – Валера шмыгнул носом и весь подался вперёд, подставляя солнечным лучам своё некрасивое лицо.

Я в задумчивости выпятил нижнюю губу и положил смартфон на стол. Через мгновение открылась дверь и в кабинет попыталась протиснуться наша необъятная, как сама Родина, Татьяна Августовна. Вид у начальства был встревоженный.

– Боря, мне сейчас звонили… Тебя пригласили… – Татьяна Августовна хватала ртом воздух, как выброшенный на сушу карп.

– Да, да, – пробормотал я, подхватил куртку и поспешно выскочил из кабинета.

Стоило ретироваться до того, как они начнут спрашивать, чем я заслужил такое внимание, как я смог этого добиться и как бы и им получить такое приглашение. Или, что ещё лучше, чтобы замолвил за них словечко. А ещё лучше не только за них, но и за родственников. Кроме того, опаздывать к машине тоже не хотелось: дурацкая мысли, что корпорация вот прямо сейчас передумает или это чья-то дурацкая шутка, никак не шли из головы.

Я сел напротив нашего здания, в парке. Было по-летнему жарко, поэтому куртку я положил рядом. Ещё голые деревья и неухоженные кусты противно поскрипывали на ветру. Песок шуршал по дорожкам, скопившись за зимние месяцы льда и сугробов. Громада нашего МИДа закрывала, кажется, пол мира своим старинным, облупившимся фасадом. Мимо носились всё те же дети, играя в свои незамысловатые игры. Ребятня атаковала детскую площадку с покорёженной горкой и несколькими качелями, готовые оборваться с ржавых цепей в любую секунду. В такую погоду в парке яблоку негде было упасть: на немногих оставшихся целых скамейках плотно сидели, как воробьи на жёрдочке, мамы, папы и бабушки, пытаясь вразумить своих чад быть хоть немного аккуратнее. Стоял обычных гвалт из смеха, криков, ругани и будничных разговоров. Через дорогу, в подворотне возле здания родного МИДа, странный тип что-то продавал парню из-под полы пиджака. «Какая-то дурь» – лениво подумал я. Тип не скрывался и пока его бледно-жёлтый клиент суетливо отсчитывал купюры, с интересом высматривал в толпе новых покупателей. Прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на парочку в подворотне.

Через пять минут на противоположной стороне улицы остановился роскошный седан премиум-класса. На дверях, чтобы ни у кого не возникло мысли останавливать представителей высшего сословия, красовался логотип «Ранасентии»: золотая змея, свернувшаяся кольцом и норовящая укусить собственный хвост. Водитель и вышел из машины и выжидательно посмотрел прямо на меня. Я поспешно сгрёб в охапку свою куртку и перебежал дорогу, поймав несколько гудков клаксонов и мнение о моей маме от одного из водителей.

– Здрасте, – я постарался выдавить из себя непринуждённую улыбку.

Водитель, высокий человек в строгом костюме, хмыкнул и молча открыл мне пассажирскую дверь. Я забрался на бесконечно удобное кожаное сиденье и уставился в тонированные стекло. В салоне едва уловимо пахло какими-то цветами. По крайней мере, мне кажется, что так пахнут некие роскошные и, следовательно, диковинные цветы. Машина ехала по выделенной полосе широкой улицы столицы. За стеклом проносились запылённые витрины и толпы горожан, понуро смотревших себе под ноги. По велодорожке, гуськом, двигались дроны-доставщики, еле заметно подрагивая от работы двигателей.

Пейзаж быстро менялся. Прохожих попадалось значительно меньше, а вот одеты они стали гораздо лучше. На смену старым зданиям, завешанным уродливыми и пыльными вывесками, пришли строгие фасады делового центра. Между домами мелькали парки и подтянутые охранники, неспешно гуляющие по гравийным дорожкам. Кого они охраняли и от кого в этом раю было совершенно непонятно. Грохочущие грузовики исчезли, по полупустым дорогам мчались дорогущие иномарки и отечественный премиум-класс. Машины ехали почти бесшумно, словно парили над асфальтом.

Наконец, мы остановились и водитель, проворно обежав седан в мгновение ока, открыл мне дверь. Я вылез и оторопел. Так близко эту махину видеть не доводилось никогда. Перед нами высилась, подпирая собой небо, штаб-квартира корпорации «Ранасентии». Меньше всего я ожидал, что меня привезут в самое сердце компании. Гигантская башня из стекла и металла отражала апрельское солнце, превратившись в огромный шпиль золота. Вокруг раскинулся широченный парк, по «дорожкам» которого смог бы проехать и самосвал. Среди ровненьких и абсолютно одинаковых деревьев неспешно прогуливалось всего несколько человек. Хотелось говорить шёпотом и ступать неслышно, такая вокруг стояла тишина, словно мы и не находились почти в самом центре столицы.

– Следуйте за мной, – водитель захлопнул дверцу и уверенным шагом направился к прозрачным дверям.

– Постойте, – испуганно воскликнул я, – а вы уверены, что мне сюда? Мне звонили насчёт работы. Я Борис Еремеев…

– Мне приказано доставить вас сюда, – спокойно ответил водитель и вошёл в услужливо открывшиеся автоматические двери.

Мы очутились в огромное фойе. Внутри башня оказалась полой, наверное, чуть ли не до самой крыши и гул голосов, перемешиваясь со стуком ботинок и каблуков о зеркальную плитку, улетал куда-то вверх, теряясь в высоте. В середине находились четыре прозрачные шахты лифтов, возле них – впечатляющих размеров ресепшен с пятью миловидными секретаршами. Мой проводник уверенно направился к ним.

Я жался к нему и старался быть максимально незаметным. Никто на меня и взглядом не повёл (кроме четырёх огромных охранников в серых комбинезонах на входе), но мне казалось, что на меня смотрят со всех сторон. Среди всего этого блеска, этих важных и влиятельных людей, чувствуешь себя букашкой, каковой ты, собственно, и являешься. Уверен, что одна брошь на роскошной груди местной секретарши стоит дороже годовой зарплаты клерка из МИДа. Всем своим нутром я ощущал, что попал в другой мир и места мне в этом мире едва ли найдётся.

– К Залужину, – коротко бросил водитель, передав секретарше какую-то карточку.

Она кивнула и, набрав на клавиатуре короткую команду, указала на лифты и промурлыкала приятным голосом:

– Третий лифт.

Над лифтом с готовностью загорелся зелёный индикатор. Водитель кивнул и повернулся ко мне:

– Вас встретят. Приятно было познакомиться.

«Ни черта ж тебе не приятно», – подумал я. Водитель вновь не дождался ответа, развернулся, по-армейски, на носочках и быстрым шагом удалился вглубь здания. Секретарши тоже потеряли ко мне интерес и уставились в мониторы. Только охранники продолжали посматривать на меня скучающим взглядом. Я пожал плечами и вошёл в лифт.

Как только я вошёл, двери плавно закрылись и кабинка стала подниматься. Играла какая-то непринуждённая мелодия. Что-то бесконечно знакомое и даже назойливое. Мягко шуршали механизмы лифта, больше похожие на мурлыканье. За стеклом улетало вниз фойе, на открытых площадках суетились люди в строгих костюмах. На балконах располагалось несколько кафе, за изящными столиками которых восседали сотрудники корпорации и пили настоящий кофе. Я с благоговением подумал, что, возможно, тоже смогу так проводить обеденный перерыв и знаменитый «кофе-брейк». А всякие тренинги от тим-лидеров? Это же наверняка так круто! А ещё ж нормальная зарплата, уважение! Правда для всего этого нужно пройти собеседование, а я не имею ни малейшего представления не только о том, что у меня будут спрашивать, но и о том, что от меня могло понадобиться этим людям.

Вокруг стало темно: полость внутри небоскрёба закончилась и лифт нырнул в его недра. Включилось освещение, музыка смолкла. Через пару мгновений лифт мягко остановился и двери открылись.

Передо мной стояла высокая красивая женщина лет двадцати пяти. Пронзительные зелёные глаза смотрели на меня неотрывно. Она прижимала одной рукой к груди планшет, а другой поправила огненно-рыжие волосы, собранные в простой «хвост».

– Матвей Альбертович занят, – сообщила она приятным, чуть с хрипотцой, голосом. – Поэтому собеседование проведу я. Здравствуйте, меня зовут Алина Владиславовна. Лучше просто Алина.

Она протянула мне руку. Её рука была нежная, мягкая и чуть прохладная. Я чуть сжал её, одними пальцами и сразу же отпустил.

– Добрый день, я Боря, – промямлил я. – То есть Борис. Борис Сергеевич. Но лучше Боря. Борис!

Она обольстительно улыбнулась, отвернулась от меня и пошла по коридору. Я сокрушённо вздохнул и поплёлся за ней.

Мимо нас проплывал серый коридор со множеством дверей. Из-за них слышился гомон голосов. Иногда нам навстречу быстрым шагом проскакивали люди в белых халатах, сильно контрастирующих с офисной обстановкой здания. Кое-где, прямо в коридоре, стояли охранники всё в тех же серых комбинезонах, что и внизу и провожали меня суровым взглядом. Все они были вооружены. Чем дальше мы шли, тем отчетливее появлялся в воздухе запах медикаментов. Мы несколько раз свернули и, наконец, остановились у одной из дверей.

– Нам сюда, – сообщила Алина, открыла дверь и пропустила меня вперёд.

Комната больше всего напоминала кабинет врача. Вдоль стен стояли белоснежные шкафы с прозрачными дверцами, внутри виднелись какие-то склянки и полиэтиленовые свёртки. С другой стороны, за окном, внизу, раскинулась столица, затянутая смогом. Далеко, на линии горизонта, угадывался больной, умирающий рыжий лес. Напротив двери, на ковре стояли два обычных металлических стула, чуть поодаль – массивный стол из настоящего дерева и шикарное кресло. Там же виднелась неприметная дверь, такого же цвета, что и стены. Алина села на один из металлических стульев, что-то понажимала в своём планшете и жестом указала мне на второй стул.

– Итак, – она закинула ногу на ногу, – пожалуйста, сверьте данные.

Она наклонилась вперёд и протянула мне планшет. Я с трудом оторвал взгляд от её ног и принял его из её рук. Там была написана моя биография с не самым удачным, на мой взгляд, фото. Моя учёба в третьесортном государственном институте, личные качества, убеждения и даже моя первая любовь – Наташка Ефимова – здесь тоже была указана. Сообщалось, что я благонадёжен, сдержан, аккуратен, обладаю академическими знаниями в области истории и права.

– Да, всё верно, – пробормотал я.

– Борис Сергеевич, – она сцепила пальцы в замок и сложила их на колено, – Вы знаете, чем занимается корпорация «Ранасентия»?

– Э… – я постарался выудить из памяти всё, что знал о них. – Корпорация «Ранасентия» является мировым лидером в области биотехнологий и генетических улучшений. Компания обладает огромным числом патентов на биоулучшения солдат для министерства обороны и силовых ведомств. Выращивание внутренних органов для трансплантации достигло идеала: они могут полностью заменить исходные без вреда для здоровья. Трансплантация доступна всем обладателям медстраховки «Ранасентия». Приоритетом новых разработок является биологическое бессмертие каждого человека в классическом понимании.

Я откинулся на спинку стула, довольный тем, что смог вспомнить рекламу, которую видел, наверно, миллион раз. Алина чуть улыбнулась:

– Вы правы. Основная задача – бессмертие для всех. Наши конкуренты из «Окассио», делают ставку на цифровую копию личности, которая переживёт тело. Мы же намерены подарить человечеству надежду на биологическое возрождение человека. Никаких копий. Мы оставили конкурента далеко позади и для окончательного успеха нам нужны вы.

Улыбка медленно сошла с моего лица, я сел на краешек стула и аккуратно сложил руки на колени.

– При всём уважении и радости вашего внимания ко мне, я не имею ни малейшего представления, как именно я могу помочь вам. Уверен, что у вас здесь и так работают лучшие специалисты.

– Боюсь, что специалистов в вашей области у нас недостаточно, – вздохнула она. – Если вы согласитесь, вы будете пресс-атташе одной, гм, известной личности. Этот человек определённое время отсутствовал и его необходимо будет вводить в курс дела мировых событий. И в те из них, которые он определённым образом пропустил. Вопросов у него будет много. И здесь как нельзя лучше пригодятся ваши знания истории. Я изучила вашу биографию: лучшие оценки на курсе, несколько научных трудов по истории. Нас очень заинтересовали ваши работы. Кроме того, вы достаточно долго работали в министерстве иностранных дел и у вас большой опыт работы с людьми, скажем так, разных взглядов.

Я смотрел на неё, не имея ни малейшего представления о чём она говорит.

– К примеру, это ведь ваши работы?

Она развернула ко мне планшет с моей статьёй об анализе причин Первой крестьянской революции девятьсот пятого – девятьсот седьмого годов прошлого века. Отчасти, тема тогда была выбрана потому, что трудов об этом уже была написана уйма. Алина листала изящным пальчиком страницы на планшете, показывая мои труды сомнительной научной ценности.

– Понимаю, что для вас это звучит очень туманно, – она элегантно убрала прядь волос за ухо. – Но вы должны понять нас: проект ВИЛ – это наш головной проект, за ним лично следит директор – господин Симонов. Мы вынуждены соблюдать определённую секретность. И, я боюсь, вам придётся давать согласие на работу вслепую. Подумайте до завтрашнего дня и позвоните мне, когда примите решение.

– Но о чём подумать? Вы мне ничего не сказали. И не спросили. Алина, весь наш разговор мы могли бы провести по телефону. Я ни в коем случае не против, но я не понимаю…

Она снова улыбнулась, как мне показалось, смущённо.

– Борис, мы рассчитывали, что с вами будет говорить глава проекта. Но случился один, скажем так, инцидент, поэтому к вам и вышла я. Но необязательно задавать вопросы, чтобы оценить человека, верно? Мы с вами пообщались, я вас оценила. Существует и более глубокий метод анализа кандидатов и вы через него, безусловно, пройдёте, но боюсь, что мы ограничены по времени в поиске кандидата, здесь я буду с вами откровенна. Кроме того, мы же не можем заставлять вас. Вы сами должны всё обдумать и принять решение.

– Да я и сейчас могу принять решение, – поспешно сказал я. – Я к вашим услугам.

Я почему-то покраснел, а она вновь обольстительно улыбнулась.

– Всё же подумайте, до завтра, Борис, – Алина встала. – Вот моя визитка. Слава нашей корпорации велика, не сомневаюсь, но нам бы не хотелось, чтобы вы принимали такие судьбоносные решения так резко. Хотя такое доверие очень приятно. Завтра глава проекта, в случае вашего согласия, будет готов с вами поговорить и принять вас в нашу команду.

Она дала мне строгую визитку с логотипом компании: «Алина Владимировна Трамикс. Специальный консультант». До лифта мы шли молча. Напоследок, она подарила мне ещё одну лёгкую улыбку и двери лифта закрылись. Внизу меня ждал всё тот же водитель. Не спрашивая адрес, он повёз меня домой.

Снаружи смеркалось. По пыльным улицам, за стеклом седана, неустанно, спешили люди. Возле метро, как всегда, было столпотворение. Я смотрел сквозь них и думал. Хотя, о чём тут можно было думать? Работа на корпорацию (о чём я не мог даже мечтать), да ещё и в качестве пресс-атташе. Что может быть проще? Напоминать какому-нибудь давно выжившему из ума старому маразматику какой сегодня год и составлять для него речи. Шикарная работа. Беда только в том, что это может быть временная должность, пока корпоративный старпёр однажды не помрёт. Но уж вернуться к неработающему кондиционеру и Валере я всегда успею.

Машина остановилась. Водитель сидел неподвижно. Я, не прощаясь, выбрался из седана и поёжился от вечернего ветра. Возле мусорных баков толпились подростки и с уважением поглядывали то на меня, то на удаляющуюся шикарную тачку. Только сейчас я вспомнил, что забыл куртку в кабинете Алины.

За столом консьержа сидел бессменный Сергей и пялился в старый видеоэкран. Показывали итоговую вечернюю передачу: вездесущая Аннет Солнечная, с улыбкой до ушей, рассказывала об успехах нашей страны в экономике.

– Видал? – с гордостью спросил Сергей, жуя бутерброд и тыкая толстым засаленным пальцем в экран. – Я же говорил, что это временные трудности? Как они сказали? Рецессия, во! Сейчас пойдет дело. Это всё ренегаты эти чёртовы. Панику разводят. Рост цен, безработица, зарплаты. Работать надо уметь и тогда не жравши не останешься. Цены на яйца у них подскочили! Вот так беда! Вот и говорят, что сезонная проблема, понимаешь? Сейчас, сказали, новых поставщиков нашли, говорят, что выровняется всё к следующему кварталу. Пойдёт, пойдёт дело!

– Тебе-то что с этого? – бросил я на ходу к лифту.

– Как это что? Это наша страна, между прочим! Наша Родина! Тут нашим детям расти, внукам. Ты им зла что ли желаешь?

Я только махнул рукой. Кнопка с цифрой «семь» нажалась с третьего раза и лифт, с железным скрежетом, стал подниматься. Кабина дёргалась, то ли пытаясь взлететь, то ли рухнуть с грохотом вниз. Я крутил визитку Алины между пальцами. От неё приятно пахло какими-то цветами, запах оставался у меня на пальцах. Двери с лязгом захлопнулись у меня за спиной. На лестничной клетке царил полумрак и чем-то воняло: похоже, соседи опять просто поставили мусор возле входной двери. Я вздохнул и открыл свою дверь. Дом встретил меня духотой, оставшейся после дня и затхлым воздухом, полным пыли.

Глава 2

Не спалось. Когда стоишь на перепутье, то не можешь усидеть на месте, хочется поскорее окунуться в новое, тем более, если оно сулит тебе счастье. Не было ни одной причины сомневаться в том, что в корпорации меня ждёт рай земной. Где-то позади этой радости мельтешила мысль, что всё это не всерьёз. Что завтра утром я позвоню по номеру на визитке, а мне никто не ответит. Или возьмут трубку и рассмеются, когда услышат, что какая-то чернь вздумала работать в их сияющей башне. Я буду что-то растерянно лепетать о том, что мне назначено, что меня пригласили, а они продолжат смеяться и, не дослушав, бросят трубку. А потом надо мной будут хихикать в МИДе, куда я потащусь на метро и буду долгие недели делать вид, что ничего этого и не было. Что это я так решил всех разыграть и повеселить.

Я смотрел в потолок, слушал шум машин внизу и представлял себе свою будущую жизнь. Перед глазами летали шикарные особняки, интерьеры которых я так плохо себе представлял. Хотя какие особняки? Мы говорим про пресс-атташе. Но они точно живут лучше меня, без сомнений. Да, нам всегда кажется, что мы живём плохо. Гоним от себя мысль, что у нас есть всё для жизни: крыша над головой, даже если она берётся в аренду. Пища, пусть и не полезная, но сытная. Работа, пусть и не любимая, но позволяющая изредка себя баловать.

И может показаться, что наше стремление к лучшему, к комфорту, свежему воздуху, вкусной еде – это эгоизм и капризы, но это не так. Человек так устроен. Так устроена наша психика. Нам всё время мало, мы всегда тянемся к большему. Если бы нашего далёкого предка всё устраивало, он никогда бы не выбрался из своей пещеры и не взял в руку палку. Недовольство своим положением, своими возможностями, своей безопасностью и невозможностью набить живот вкусной едой, заставляли его развиваться, придумывать всё новые способы добычи пищи, защиты себя и убийства более удачливых сородичей.

И этот механизм, благодаря которому мы сегодня строим вторую колонию на Луне и пытаемся воскрешать мёртвых, до сих пор с нами, хотя необходимости в нём, конечно же, больше нет. Мы вечно будем всем недовольны, мы всегда будем хотеть большего. И по-настоящему счастлив лишь тот, кто довольствуется тем, что у него есть сегодня. Завтра может и не наступить. Этим людям нужно ставить памятники и ровняться на них. Потому что осознание этой истины и есть путь к счастью. Но знать истину и следовать ей – это не одно и то же.

Под утро мне удалось немного подремать, но в какой-то момент я проснулся, решив, что звонит смартфон. Я схватил гаджет в руку: никаких пропущенных. За окном небо уже светлело. Я сразу позвонил Алине, даже не удосужившись посмотреть, сколько сейчас времени. Пока шли гудки, я с испугом взглянул ещё раз в окно и понял, что только-только занимается рассвет.

– Алло? – голос Алины ни на йоту не был сонным.

– Я обдумал ваше предложение, – как можно более буднично сказал я. – Готов работать у вас в качестве пресс-атташе и участвовать в вашем проекте. Я полностью в вашем распоряжении.

– Хорошо. Рада это слышать. Я отправлю за вами машину, она прибудет к девяти утра. Имейте в виду, что из-за важности проекта, вам иногда придётся по несколько дней проводить в стенах штаб-квартиры. Но о подробностях позже. Спасибо за доверие.

Я с облегчением вздохнул, отложил смартфон и остался сидеть на кровати в одних трусах. Только сейчас я понял, что ничего не спросил у неё ни об условиях труда, ни о заработной плате. Не говоря уж о графике. «Ерунда, – подумал я. – Вряд ли придётся по двадцать часов грузить уголь или работать в долг». Это же «Ранасентия»! Одна из мегакорпораций! Часы показывали начало седьмого, а это значит, что звонить Татьяне Августовне и расстраивать её новостями о потере такого ценного клерка, как я, ещё рановато. Стоило позавтракать. Соседи сверху уронили на пол что-то тяжёлое так, что мой потолок содрогнулся. Я поморщился и поплёлся на кухню.

Наспех проглотив порошковый омлет и запив его растворимым кофе, я постарался найти наиболее приличную одежду. Вчера вечером мне в голову эта мысль не пришла, а сейчас что-либо гладить или, уж тем более, стирать времени не было, так что пришлось довольствоваться серыми брюками и чуть мятой рубашкой, которая висела у меня в шкафу, кажется, с выпускного. Я критически посмотрел на себя в зеркало: меньше всего я был похож на пресс-атташе важной шишки из «Ранасентии». Скорее на работника банка. Что, в принципе, тоже неплохо.

За окном, тем временем, разгорался новый день и он обещал быть таким же солнечным, что и предыдущий. На уровне моего окна промелькнул полицейский дрон. Кроме рокота поливочных машин и автобусов, внизу нарастал бесконечный поток обычных машин. Пешеходы вовсю спешили на свои скучные, обычные и малооплачиваемые работы. Пронеслась, с мигалками, частная скорая. Спохватившись, я набрал Татьяну Августовну.

– Да, Боря, – устало ответило начальство.

– Татьяна Августовна, меня вчера пригласили на собеседование…

– Да-да, – всё так же устало перебила меня Татьяна Августовна. – Мне уже звонили. Поздравляю и удачи тебе на новом месте. Ты теперь большой человек. Ты нас не забывай, Боречка.

Как опытный бюрократ, она не упускала возможности завести полезные знакомства с влиятельными людьми. Хотя ещё месяц назад наотрез отказывалась выписывать мизерную премию, объясняя это тем, что «всех этих клерков самая дешёвая сеть «Окассио» заменит». Забывая, правда, что такая сетка стоит дороже всех нас, включая наши внутренние органы.

Ровно в девять ноль-ноль внизу меня ждала машина. Я спустился в фойе. Сергей буквально прилип к маленькому окошечку, пытаясь рассмотреть шикарный седан. Старенький стол был готов рассыпаться в пыль под брюхом консьержа. Сергей только что не повизгивал от восторга.

– Ты видал? – он отлип от стекла, оставив на нём жирный след. – По чью душу приехали, интересно? Заблудились может?

– Это за мной, – почему-то мрачно ответил я.

Сергей открыл рот и так и остался сидеть. Всё тот же водитель, всё так же молча, открыл мне дверь и мы поехали в штаб-квартиру. Пару раз я пытался с ним заговорить. Хотя бы о том, сколько обычно тут платят, как тут с отпусками и как у них вообще? Но водитель говорил только, что не может обсуждать это со мной. Очень сомнительно было, что ему запрещено обсуждать свою зарплату, но настаивать я не стал. Ничего, подумал я, вот получу должность, будешь меня ещё до дома официально возить и за пончиками с кофе мне бегать.

От мысли, что я впервые в жизни смогу заставить кого-то носить мне кофе, мне как-то сразу полегчало. Даже перспектива личного водителя не казалась тем, что может затмить возможность получения бодрящего напитка по первому свистку.

Машина неслась по пыльным улицам. Мы проскочили полицейское заграждение: полицейские и взглядом не повели в нашу сторону. Ближе к штаб-квартире, нам стали попадаться такие же седаны, как наш. У всех был золотой змей на боку и все двигались в том же направлении.

Через двадцать минут знакомый лифт уже поднимал меня наверх. На этот раз, меня никто не встретил и я в растерянности вертелся посреди коридора. Я совершенно не мог вспомнить, где находится кабинет Алины. Если, конечно, это был её кабинет. Откуда-то неподалёку доносился мерный гул каких-то механизмов. Послышались шаги и ко мне подошёл мужчина в мешковатом коричневом костюме. Он обладал резкими движениями и военной выправкой. Маленькие, глубоко посаженные глаза внимательно осмотрели мою мятую рубашку и впились в мои глаза, не отрываясь.

– Вы здесь новый? – маленькие глазки продолжали сверлить меня.

– Да, доброе утро. А вы здесь, чтобы меня встретить? Я на должность пресс-атташе. Проект ВИЛ.

Маленькие глаза сузились и превратились совсем в щёлочки.

– Даже внутри этих коридоров, не стоит упоминать названия проектов в разговоре с незнакомцем. Видимо, вы здесь совсем новый.

Я смутился и вновь почувствовал себя мелкой дворняжкой, случайно забежавшей на выставку отборных ротвейлеров и которую сейчас выкинут за шкварник на улицу. По коридору застучали мелкой дробью чьи-то шаги, очень поспешные. К нам подбежали двое в медицинских халатах: коротышка в толстых очках и высоченный худой парень с растрёпанными волосами. Почему-то на мгновение мне показалось, что нас с «маленькими глазками» прямо сейчас увезут в сумасшедший дом.

– Извините, – задыхаясь, сообщил один из «белых халатов», – Залужин… задержал. Пойдёмте, мы вас проводим. Глеб Викторович, вы с нами?

Он повернулся к «маленьким глазкам», очевидно, обращаясь к ним. Мне подумалось, что таких людей называют просто «товарищ майор», но никак не Глеб. Даже если Викторович.

– Нет-нет, – этот Глеб так и не отводил от меня взгляд. – Меня это не касается.

Он отправился дальше по коридору, не оглядываясь. Двое в белых халатах заторопились по коридору, я еле поспевал за ними.

– Ну, как сегодня? – коротышка без остановки поправлял свои огромные очки, норовившие свалиться с его носа. Он спотыкался через каждый шаг.

– Вроде нормально, – отвечал долговязый. – Проснулся, уже поел вроде. Он всё ещё считает, что находится в Германии. Что его к нам на лечение отправили. Видно, уже тогда плохо себя чувствовал, раз так подумал сразу. Вопросы задаёт. Хорошо, что этого прислали, – долговязый мотнул головой в мою сторону. – А то пёс его знает, что ему отвечать?

Продолжая оживленно беседовать, они вошли в какую-то дверь. Это оказалось небольшое помещение с несколькими столами, на каждом красовался фирменный моноблок «Ранасентии». Коротышка взял стул от одного из них, придвинул к другому столу и указал на него. Я сел. Долговязый уселся по другую сторону стола, а второй стал возиться с кофемашиной, стоявшей неподалёку на стойке, напоминавшей барную.

– У нас очень мало времени, – сообщил долговязый. – Но нам нужно пройти тестирование на полиграфе, взять у вас анализы, а потом передать вас службе безопасности. У них там свои методы проверок, нам они их не доверяют.

– Какие анализы? Какие ещё методы проверок? – не понял я.

– Да вы не переживайте, – весело крикнул коротышка от кофемашины. – Все через это проходят. Правила компании. Это не так страшно.

По кабинету стал растекаться запах хорошего кофе. Через пару минут, они подкатили ко мне детектор лжи (по крайней мере, я решил, что это именно он) и подключили ко мне несколько электродов, неаккуратно завернув рукава рубашки и окончательно смяв их.

– Вы умеете хранить секреты? – долговязый вновь сел за стол.

– А что, вы знаете как заработать миллион за три дня? – заговорщицким шёпотом спросил я.

Он продолжал спокойно смотреть на меня.

– Простите, – смутился я. – Умею.

Последовала череда самых стандартных вопросов: очевидно, проверялась моя благонадёжность и верность идеалам нового работодателя. Проблема в том, что я, собственно, не знал этих самых идеалов. Поэтому аппарат часто верещал, принимая моё незнание за враньё.