Kitobni o'qish: «Записки резидента. По заданию Сталина – в Поднебесную»
Искусство разведки
© Панюшкин А., 2024
© ООО «Издательство Родина», 2024
Предисловие
В пасти дракона и когтях орлана
Всякая дипломатия есть продолжение войны иными средствами.
Чжоу Эньлай
«Нет большей ценности, чем составить ясную картину происходящего», – 2500 лет назад писал китайский полководец Сунь-Цзы. Действительно, кто владеет информацией, тот управляет настоящим и владеет будущим. В связи с этим сбор информации, правильные выводы из неё, составление картины происходящего как предпосылки для принятия решения – вся эта работа сама по себе является неотъемлемой частью повседневной разведывательной и дипломатической деятельности. Если эта работа проделана успешно, то результат может дать верные ориентиры для последующего действия или даже предопределить его успех.
В первой половине 20‑го века ситуация на дальневосточных рубежах Советского Союза была сложной. Революция 1925–1927 гг. в Китае потерпела временное поражение. Во главе государства и армии стоит маршал Чан Кайши. Часть региона оккупирована Квантунской армией императорской Японии. 7 июля 1937 г. японские войска вторгаются в Северный Китай. За короткий срок они захватили столицу Китая Нанкин, а также крупнейшие центры восточного соседа СССР, такие, как Пекин, Тяньцзинь, Шанхай и другие. 21 августа 1937 г. в самый тяжелый для Китая момент СССР и Китайская Республика заключают договор о ненападении, что стало ударом по политики Японии, рассчитывающей на международную изоляцию Китая. Советский Союз первым пришёл на помощь Китаю в его национально-освободительной борьбе против японских захватчиков. Это было выражением искреннего стремления поддержать дружественный китайский народ, ставший жертвой агрессии. Скоро СССР ещё раз показал, что он твердо стоит на стороне Китая. Последовали советско-японские бои в районе озера Хасан (1938), а затем у Халхин-Гола (1939) на границе с Монголией.
В Москве пристально наблюдали за тем, как развивались события в Китае. Для руководства было не так важно, какое правительство окончательно обоснуется в столице, – главное, чтобы оно являлось дружественным СССР. Чан Кайши долгое время воспринимался как самая значимая в Китае фигура – он был лидером Китайской республики.
Летом 1939 г. на китайской политической сцене появляется скромный, высокий и худощавый молодой человек с документами уполномоченного Совета Народных Комиссаров Советского Союза, направленного для реализации торгового соглашения с китайским правительством. Через несколько недель он становится Полномочным представителем СССР в Китае и, одновременно, главным резидентом НКВД, которому предстояло принять руководство разветвленной сетью, охватывающую Маньчжурию, Восточный и Южный Китай с точками в Нанкине, Шанхае, Харбине, Мункдене, Кантоне и т. д. (в Китае работало более 12 легальных и несколько нелегальных резиндентур внешней разведки) 1.
Не секрет, что многие дипломаты были разведчиками, а разведчики, и не только советские, работали и продолжают работать под дипломатическим прикрытием. Но человеческая и профессиональная судьба автора представляемой книги уникальна, он трижды был представителем СССР в столицах двух мировых держав, из них дважды совмещал работу Чрезвычайного и Полномочного посла Советского Союза с работой главного резидента внешней разведки, входил в советские делегации на первых Генеральных Ассамблеях Организации Объединенных Наций, занимал крупные посты во внешней и партийной разведках, возглавлял внешнюю разведку страны. Одновременно, был членом руководящих органов коммунистической партии, в разные периоды возглавлял отделы в ЦК ВКП(б) и ЦК КПСС.
Александр Семенович Панюшкин был сыном своего времени, а время было очень не простым, и вместе с тем, на редкость типичным представителем своего поколения, чей характер и безграничная преданность коммунистическим идеалам оттачивались в грозные предвоенные десятилетия. Главными чертами Александра Семеновича и его сверстников были неуемная тяга к знаниям, чувство локтя и товарищеской взаимовыручки. Современники и коллеги подчеркивали, что А.С. Панюшкин был исключительно порядочным и по своему характеру мягким человеком, обладающий академическими знаниями и широким кругозором, верящим в идеалы социализма и отстаивающим их на всех этапах своего жизненного пути.
Родившись 2 августа 1905 г. в Самаре в семье простого рабочего, он даже не мог тогда надеяться войти в мировую политику и историю своей страны. Учился в церковно-приходском училище, а после революции – в средней школе, которая тогда называлась единой трудовой советской школой. В 15 лет стал работать курьером амбулатории Заволжского окружного военно-санитарного управления, а вскоре ушел добровольцем в Красную Армию. Был трубачом в одном из дивизионов ГПУ. В 1921 г. направлен на обучение на 18‑е кавалерийские курсы, но через год, по причине инфекционного заболевания демобилизовался из армии и устроился ремонтным рабочим на Самаро-Златоустовскую железную дорогу. Александру можно сказать повезло, но перенесенное заболевание еще не раз будет давать знать о себе, оставив на его лице напоминание на всю жизнь в виде землисто-серого оттенка. В 1924 г. по путевке Самарского губкома комсомола поступает в Ленинградскую кавалерийскую школу РККА, по окончании которой служит в 59‑м Приморском кавалерийском пограничном отряде ОГПУ в должностях от помощника начальника погранзаставы, командира сабельного дивизиона маневренной группы, до коменданта Барабаш-Левадовского погранучастка Гродековского района. В 1927 г. был принят в партию2.
В мае 1935 г. Александр Панюшкин был зачислен и приступил к обучению на Восточном факультете3 Военной Академии РККА им. Фрунзе. Кроме двух обязательных языков, слушатели углубленно изучали географию (страноведение), цикл социально-политических и экономических наук, ведение войны на любых театрах военных действий, специальные (разведывательные) дисциплины, а также иные предметы, предусмотренные общей программой Академии, чтобы выпускаемые специалисты в то же время являлись бы и генштабистами, получившими соответствующую высшую военную подготовку для службы в Генеральном штабе, с пониманием современных военных тенденций и способных добывать информацию, отражающую реальную военно-политическую ситуацию в регионе работы.
После завершения обучения в августе 1938 г. Александр Панюшкин направляется для прохождения дальнейшей службы в 5‑й (иностранный) отдел ГУГБ НКВД СССР, помощником начальника отделения (после репрессий и чисток по всей стране проходил «партийный набор», Л.П. Берия набирал молодых коммунистов и комсомольцев для работы в органах госбезопасности). В тот первый раз он прослужил в разведке только 3 месяца, решением руководства был переведен и назначен исполняющим обязанности, а через несколько недель начальником 3‑го (оперативного) спецотдела всего Наркомата. 20 декабря 1938 г. А.С. Панюшкина за беспощадную борьбу с контрреволюцией награждают высшей ведомственной наградой «Почетный работник ВЧК-ГПУ (XV)». Именно Александр Панюшкин разрабатывал и реализовывал оперативные мероприятия, в том числе проведение ареста 10 апреля 1939 г., в отношении бывшего Народного комиссара внутренних дел СССР, генерального комиссара госбезопасности Н.И. Ежова.
По итогам переаттестации, полковнику А.С. Панюшкину 30 апреля 1939 г. было присвоено специальное звание – старший майор государственной безопасности (соответствовало воинскому званию комдива РККА).
Для нас остается загадкой, какие именно личные и профессиональные качества послужили основанием для руководства страны, но оно остановило свой выбор именно на А.С. Панюшкине при рассмотрении кандидатов на ответственный пост в Китае. Ряд исследователей считают, что именно в этот период был взят курс на выдвижение новых, молодых, кадров на руководящие посты. Многих вновь назначаемых полпредов и резидентов И.В. Сталин принимал лично.
Так, согласно журналу регистрации лиц, принятых Сталиным И.В. в 1937–1940 гг., их первая встреча состоялась 17 июня 1939 г., но была непродолжительной, всего 5 минут4.
Но уже 2 и 9 июля А.С. Панюшкин совместно с Л.П. Берия был на повторных приемах, и данные встречи носили длительный характер5.
Ряд предшествующих событий, а также архивные документы Народного комиссариата иностранных дел указывают на то, что И.В. Сталин поставил перед молодым разведчиком сложнейшую задачу – используя все оперативные возможности и инструментарий дипломатического и разведывательного искусства не допустить втягивание Советского Союза в полномасштабную войну с Японией. Речь шла о безопасности дальневосточных рубежей страны в условиях неминуемого столкновения с гитлеризмом, а к войне на два фронта Советский Союз был не готов. Москвой также ставилась задача любой ценой удержать центральное правительство Китая на позициях активного сопротивления японской агрессии. Особняком стояли вопросы поддержки рабочих и дружественных отношений с КПК, раздираемой внутренними противоречиями и борьбой отдельных группировок за влияние в партии и стране. Сегодня мы может утверждать, что 34‑летний А.С. Панюшкин дополнительно отвечал за организацию личного канала связи между Сталиным и Чан Кайши, а также ЦК ВКП(б), исполнительными органами Коминтерна с руководителями КПК.
Работая с материалом для данной публикации, нам удалось ознакомиться с одни документом, который в свете вышеизложенного и последующего повествования представляет значительный интерес для понимания политики руководящих органов в отношении разведдеятельности.
Документ под названием «Краткая запись указаний т. Сталина по разведке данных им 21 мая 1937 г.», содержит следующие указания:
«1. Нужно иметь в разведке правильную цель и установку, определить кто наши враги… Мы забыли основные правила разведки: есть враги прямые и есть враги возможные. Все союзники возможные враги – и союзников тоже надо проверять. С точки зрения разведки у нас не может быть друзей, есть непосредственные враги, есть враги возможные. Поэтому никаких секретов никому не давать.
Необходимо полностью учесть урок сотрудничества с немцами. Рапалло, тесные взаимоотношения – создали иллюзию дружбы. Немцы же оставаясь нашими врагами, лезли к нам и насадили свою сеть. Разведупр проглядел со своим аппаратом, попал в руки немцев.
Буржуазные государства друг друга выдают, а нас наши «союзники» тем паче.
2. …Надо популяризовать работу разведки и контрразведки. Пропагандировать разведку значит привлечь молодежь, талантливых людей, девушек, ученых…
Разведчик настоящий патриот, герой, деятель своей страны. Надо разъяснять значение разведки и роль разведчика… Нужно изучить иностранный опыт разведки и богатую технику этого дела.
3. Необходимо провести грань между социалистической разведкой и буржуазной, между социалистическим и буржуазным разведчиком.
Буржуазные шпионы бесчестны, беспринципны, продажны, их вербуют на страхе, на их пороках, широко используют проституцию.
Наши провалы в большинстве своем происходят из-за отсутствия идейности. Мы, подбирая своих людей должны основательно прощупать идейность и преданность их.
Разведчик принципиальный, идейный, честный и преданный своей Родине.
Необходимо вести пропаганду о морали нашей разведки.
4. Надо усиленно готовить разведчиков. Необходимо школ побольше, необходимо количество школ увеличить. Школа не дает готового разведчика. Необходимо иметь два вида разведчиков: один вид – организация разведчиков замкнутая состоящая из опытных проверенных активных разведчиков; другой вид людей, которые находятся в сфере разведки, подготавливаются к работе в разведке исподволь, составляют большую среду вокруг разведки, посылаются за границу эти люди изучают страну, осваиваются, совершенствуют свои знания языка, приобретают необходимые навыки, они наблюдают, выполняют исключительно задания на которых не могут провалиться. После одного – двух лет этих людей вызывают обратно, проверяют, дают дополнительную подготовку, наиболее способных можно будет отправить на активную разведывательную работу. Если из ста человек таких людей можно будет отобрать 10 или 20 будет хорошо.
5. Сеть разведупра нужно распустить, лучше распустить всю. Вызвать людей присмотреться к ним и после тщательной проверки некоторых из них можно использовать в другом направлении, послать в другие места. Лучше меньше, но проверенные и здоровые. Центральный аппарат должен состоять только из своих людей.
6…
7. Необходимо шире использовать легальные возможности, посадить военных разведчиков в корпус дипкурьеров, все наши дипломатические учреждения нужно насытить командирами. Разведка должна дать основной состав во все наши дипломатические страны.
Отъезжающих за границу приглашать инструктировать и если не подходит для использования предохранять от вербовки противника.
8. Надо значительную часть наших командиров провести через разведку. Необходимо разведывательную школу укомплектовать командирами военнограмотными людьми.
9. Необходимо иметь в военном ведомстве свою разведку и контрразведку. Необходимо чтобы военные люди вели наблюдение за армией. НКВД должен дать людей в разведку.
Это не исключает совершенно отдельную работу в этом направлении органов НКВД, но необходимо иметь органы для координации всей разведывательной работы.
10. Мы имеем крупные победы, мы сильнее всех политически, мы сильнее экономически, но в разведке нас разбили. Поймите, разбили нас в разведке.
Мы должны создавать свою разведку. Хорошая разведка может отсрочить войны. Сильная разведка врага и наша немощь – провокация войны.
Нельзя быть слепым, надо иметь глаза. Значит надо иметь сильную разведку и контрразведку.»6.
Конечно же, на плечи вчерашнего выпускника Академии легла большая ответственность – Китай считался во всех отношениях самой сложной для работы и неблагоприятной для проживания страной, ситуация усложнялась еще и тем, что полпред не имел требуемого практического опыта. Но справиться с возложенными на него задачами и быстро войти в курс профессиональных тонкостей помогли острый аналитический ум и знания, полученные в период учебы в Академии. Ему предстоит разобраться в существе китайской политики, не показной, а реальной.
По прибытию в город Чунцинь, именно там тогда располагались правительственные учреждения и советская миссия, А.С. Панюшкин сразу приступил к изучению и анализу непростой ситуации в Китае, его многовековых политических и культурных традиций, особенностей менталитета китайцев, началось его профессиональное погружение в «материал».
Чунцинь являл собой средоточие во многом разнонаправленных интересов представителей правительства Чан Кайши во главе с правящей партией Гоминьдан, соревнующихся с ними за внутрикитайскую повестку дня коммунистами и сотрудников посольств, в основном союзных держав и «стран Оси». Временная столица Китая, располагалась на гористом, левом берегу Янцзы, замыкаясь со всех сторон горными хребтами. Город был грязным, малоэтажным, дома до пяти этажей были редкостью и принадлежали либо представителям знати, либо занимались правительственными учреждениями, но со всех сторон были окружены настоящими лачугами. Население сталкивалось с постоянными перебоями подвоза продуктов и с отсутствием квалифицированной медицинской помощи, вспышки малярии, холеры и чумы были обыденными явлениями. Японцы почти ежедневно, в зависимости от погодных условий, совершали авиационные налеты на Чунцин, гибло мирное население, разрушались дома, бомбежки оказывали гнетущее воздействие и на моральное состояние жителей. В.И. Чуйков вспоминал, что в 1941 г. в результате бомбежки были разрушены загородные резиденции полпреда и главного военного советника перед самым их приездом, буквально на их глазах7.
25 августа 1939 г., когда вопрос о получении агремана был урегулирован дипломатическими ведомствами, состоялась первая встреча А.С. Панюшкина и маршала Чан Кайши, последнего интересовали вопросы политических последствий только что заключенного советско-германского договора о ненападении, в т. ч. судьба Польши, а также его влияние на ситуацию в азиатском регионе и советско-английские-французкие переговоры, но главный вопрос маршал задал в середине беседы, – «Будет ли война в Европе?»8.
«Это вопрос сугубо академический, – ответил А.С. Панюшкин, – Для того чтобы ответить на него, надо иметь все положительные и отрицательные данные о взаимоотношениях государств и тщательно их изучить. Этими данными мы не располагаем сейчас. Без этого нельзя сказать, будет война или нет.
Мое личное мнение, если при оценке международного положения на данном этапе в умах соответствующих кругов будет господствовать голос благоразумия, то решение может быть одно, если же необходимого благоразумия не будет, то разрешение вопроса мирных взаимоотношений между различными странами Европы может быть диаметрально противоположным первому»9.
В завершении встречи Чан Кайши поинтересовался у Александра Семеновича о его возрасте, семейном положении, работе в других странах, попросил оказывать ему содействие советами по военным и политическим вопросам10.
В конце августа состоялось назначение полпредом, а в день нападения Германии на Польшу, 1 сентября 1939 г., А.С. Панюшкин вручая верительные грамоты президенту Китая Линь Сэню выступил с торжественной речью.
Через несколько дней прошел торжественный государственный прием в резиденции Чан Кайши, где полпреду представили ключевых игроков китайской политики.
Позднее полпред познакомился с представителями КПК, находящиеся в Чунцине при ставке Чан Кайши. Главными фигурами были Чжоу Эньлай, Е Цзяньин и Дун Буи. Китайские товарищи имели налаженные контакты в китайской политической среде, пользовались авторитетом в прогрессивных военных кругах, которые помогали им в работе, а также предупреждали о возможных конфликтах и провокациях со стороны гоминьдановцев.
Полпред ясно осознавал, что без помощи специалистов, хорошо знающих обстановку и блестяще владеющих языками (спецификой страны являлось то, что множественность наречий иногда приводили к том, что сами китайцы не понимали друг друга), успехов не добиться и принялся впитывать опыт профессиональных востоковедов – Н.Т. Федоренко, С.Л. Тихвинского, М.С. Сладковского, М.С. Капицы и другие сотрудники дипмиссии. В тот период основная тяжесть разведывательной работы приходилась на чунцинскую резидентуру, которая тогда насчитывала не более 7 человек, помимо полпреда в ее составе трудились: Л.М. Миклашевский, П.И. Кулков, В.А. Жунев, В.С. Смирнов, Ф.М. Щеглов. Характерно, что о каждом из них можно писать отдельную книгу – в последующем они стали послами, крупными руководителями направлений соответствующих ведомств, заместителями министра иностранных дел, академиками, докторами наук и профессорами МГУ, МГИМО и ИСАА, директорами научных институтов, главными редакторами уважаемых научных и литературных изданий.
Полпреду приходилось много путешествовать по стране, во многих случаях с риском для жизни. Не было ни дня, чтобы он не встречался с кем-либо из представителей Гоминьдан, КПК, авторитетными политическими и общественными деятелями, сотрудниками иностранного дипломатического корпуса. И все это одновременно с текущей работой в миссии, совещаниями и встречами с сотрудниками и аппаратом резидентур и военных советников, подготовкой материалов для Москвы и конспиративных контактов с источниками. Полпред работал на износ. А.С. Панюшкину удалось установить личные доверительные отношения с рядом государственных, политических и общественных деятелей Китая. К нему прислушивался Чан Кайши, его ключевые советники, члены правящей партии, министры и военные. При его непосредственном участии был разработан и успешно осуществлен план обороны города Чанша. Японцы потерпели поражение. В Китае Панюшкин завербовал сотрудника генштаба китайской армии, содействовал приобретению ценных источников в китайской разведке. На сугубо доверительной основе получал сведения от брата Я.М. Свердлова – Зиновия, усыновленного Максимом Горьким под фамилией Пешков и являвшегося послом Франции в Китае11. В миссию в любое время суток могла без предупреждения приехать жена Чан Кайши «почаевничать» с полпредом, а заодно, как бы мимоходом, обсудить последние новости или передать личное послание своего супруга. Нередкими гостями полпреда были функционеры компартии, последние старались не афишировать свои визиты.
Сегодня установлено, что именно из чунциньской резидентуры поступили одни из первых сообщений о неминуемом нападении Германии на СССР, но имени источника, добывшего столь ценную информацию, мы долго не знали. Генерал-майор Янь Баохан работал в Политическом отделе12 Военного комитета Центрального правительства, считался одним из внешнеполитических советников Чан Кайши, но на самом деле выполнял задание китайской компартии.
Янь Баохан, 50-е гг.
Янь Баохан родился в 1895 г., получил европейское образование в Эдинбургском университете в Англии. В круг его непосредственных контактов входили куратор гоминьдановских спецслужб Дай Ли и супруга Чан Кайши Сун Мэйлин, игравшей значимую роль в формировании китайской политики и приходившейся сестрой вдовы Сунь Ятсена. Генерал поддерживал товарищеские отношения с видным политиком, сыном основателя партии Гоминьдан и Китайской Республики Сунь Ятсена, Сунь Кэ, который представлял в Гоминьдане дружественное Советскому Союзу политическое крыло. У Янь Баохана были разветвленные связи и знакомства в среде западных дипломатов, прежде всего, в посольствах Германии, Италии, Великобритании и США. Именно от германского военного атташе Янь Баохан узнал дату готовящегося нападения гитлеровских войск на Советский Союз. Непосредственным руководителем разведчика был один из лидеров КПК Чжоу Эньлай. Согласно китайским источникам, за годы войны Янь Баохану удалось еще дважды получать сведения чрезвычайной важности. В 1944 г. он смог достать большое количество секретных документов, касающихся размещения японской Квантунской армии в Маньчжурии, в том числе, карты дислокации войск, планы фортификационных сооружений, перечень военной техники и списки высших офицеров японской императорской армии. После образования КНР Янь Баохан занимал скромные должности в МИДе и архивной службе. Умер Янь Баохан 22 мая 1968 г. в тюрьме во время «культурной революции». Сегодня память о нем и его личном вкладе в общую победу бережно сохраняется специально созданным Фондом его имени и сотрудниками Российского посольства в Пекине.
Другим ценнейшим источником резидентуры был «Друг», он же «Генрих», – Вальтер Штеннис (1895–1989), советник и начальник личной охраны Чан Кайши, немецкий аристократ, ветеран Первой мировой, кавалер всех возможных боевых наград и национальный герой Германии, один из значимых членов НСДАП и командир штурмового отряда «Ост» нацисткой партии, личный друг Геринга и Геббельса, непримиримый политический противник Гитлера, эмигрировавший в Китай в условиях своего неминуемого ареста и уничтожения, сознательно выбравшего путь сотрудничества с советской внешней разведкой. В своих беседах с советскими разведчиками Штеннес подчеркивал, что он располагает возможностями предоставлять информацию как по Азиатско-Тихоокеанскому региону, включая Японию, США и Австралию, так и по Германии и что он готов делиться ею на безвозмездной основе. «Когда Гитлер будет низвергнут, необходимо, учитывая особенности нынешней международной обстановки, – говорил Штеннес в 1939 г., – заключить союз, какое-то соглашение между Германией, СССР и Китаем. Этот альянс станет базой их успешного экономического развития».
В результате А.С. Панюшкин быстро вошел в курс происходящих в Китае событий и почти ежедневно информировал о них руководство страны и Центр. Информация, поступающая из резидентуры, была настолько важной, что уже в апреле 1940 г. Народный комиссар внутренних дел СССР Л.П. Берия ходатайствовал перед И.В. Сталиным и В.М. Молотовым о награждении полпреда в Китае А.С. Панюшкина орденом Боевого Красного Знамени13.
В начале 1941 г. отношения КПК и Гоминьдана обострились настолько, что войска Чан Кайши напали на части и штаб Новой 4‑й армии КПК.
15 января 1941 г. в ходе беседы А.С. Панюшкина и главного военного советника В.И. Чуйкова с представителем КПК Чжоу Эньлаем, советские представители предположили, что Чан Кайши поняв, что ни СССР, ни США, ни Англия не будут оказывать вооруженную помощь Китаю в борьбе с Японией, решился на обострение отношений с КПК, что бы в дальнейшем получить свободу маневра, в зависимости от позиций держав. Китайских товарищей интересовал вопрос отношения советских представителей к возможному началу гражданской войны в стране, направленной против Гоминьдан. На что Панюшкин сказал: «Я считаю, что основным противником КПК в настоящее время является Япония. Если КПК начнет активные вооруженные действия против Гоминьдан, то это будет лишь способствовать расширению гражданской войны в Китае, что не в интересах войны сопротивления Китая. Нужно во что бы это ни стало сохранить сотрудничество. Однако это не значит, что Вы должны дать себя в обиду. Вы уже начали, как Вы говорите, политическое наступление против Гоминьдан. Вам, следовательно, необходимо продолжить его с тем, чтобы, с одной стороны, реабилитировать себя и показать широким народным массам подлинного виновника событий в южной части Аньхуа. А с другой стороны, в Вашей политике не следует ссылаться на Чан Кайши, как на организатора событий»14. Таким образом, советский представитель выступил за необходимость сохранения сотрудничества и единства КПК и Гоминьдан.
Как представляется, корень трудностей состоял непосредственно во внутрикитайских политических противоречиях. Политика «единого народного фронта», принятая Гоминьдан и КПК в 1937 г. в связи с японской агрессией, была связана с сотрудничеством слишком разнородных политических сил. О том, насколько натянутыми были их отношения, свидетельствует тот факт, что в КПК термин «народный фронт» с 1939 г. старались не употреблять. В.И. Чуйков в своих мемуарах писал, что вооружённые силы КПК с конца 1940 г. фактически не подчинялись центральному правительству и Чан Кайши как главкому15. В такой обстановке трения и конфликты между двумя партиями оказались неизбежны. Советский Союз, Коминтерн пытались способствовать нормализации ситуации, убеждая представителей КПК в необходимости сохранять единый фронт. Средством давления на Гоминьдан были угрозы прекращение советских военных поставок, составляющих в тот период около 80 % от всей иностранной помощи. Но преодолеть их взаимную неприязнь так и не удалось. Слова китайца – это одно, в его дела – совершенно другое.
На встречах Панюшкина с Чан Кайши 25 и 30 января 1941 г., последний заверил советского представителя, что при взаимоотношениях с КПК речь не идет о политическом мероприятии или смене курса16. В итоге многочисленных встреч и переговоров при советском посредничестве состоялось обсуждение наиболее острых и противоречивых вопросов между Чан Кайши и Чжоу Эньлаем, стороны подтвердили решимость сохранить единый фронт и бороться с Японией.
Чжоу Эньлай (1898–1976), потомок в 33‑м колене основателя неоконфуцианства Чжоу Дуньи.
С момента образования Китайской Народной Республики 1 октября 1949 г. и до своей кончины 8 января 1976 г. был одной из наиболее влиятельных фигур в высшем эшелоне первого поколения руководителей КПК и КНР. В официальной историографии КНР один из трех отцов-основателей современного Китая.
С юношеского возраста участвовал в студенческих антияпонских движениях, был арестован, провел в тюрьме полгода. В 1920–1924 гг. эмигрировал в Европу, жил и учился в Париже и Берлине, где познакомился с коммунистической идеологией и присоединился к мировому коммунистическому движению. В 1924–1926 гг. начальник политотдела Военной академии Вампу, начальником академии был Чан Кайши, с 1926 секретарь военного отдела ЦИК КПК. После военного переворота и захвата власти в стране Чан Кайши, руководил в 1927 г. вооруженным захватом Шанхая силами рабочих отрядов, однако Чан Кайши подавил выступление, приговорив его руководителей к сметной казни. Через несколько лет спасет жизнь своему палачу, когда взбунтовавшиеся генералы-милитаристы арестуют Чан Кайши и примут решение о его казни. Работал с нелегальных позиций, избран членом Политбюро ЦК КПК и членом Постоянного комитета Политбюро, впоследствии политкомиссар Красной армии КПК, сменив на этом посту Мао Цзедуна, заместитель председателя Реввоенсовета.
После «Великого Похода» один из организаторов создания единого народного фронта, направленного на борьбу против японских оккупантов, с середины 30‑х и до 1946 г. представитель КПК при Правительстве Китая и ставке Чан Кайши.
В период гражданской войны заместитель председателя Военного совета ЦК КПК и начальник Генерального штаба НОАК.
После победы КПК в гражданской войне первый глава Госсовета КНР.
С 1948 г. заместитель председателя КПК, с 1969 г. один из пяти членов Постоянного комитета политбюро ЦК КПК, органа фактически управляющего страной.
Ближайший соратник Мао Цзэдуна. По мнению ряда современников и исследователей, являясь самым образованным человеком в китайском руководстве, никогда не претендовал ни на ведущие роли в партии, ни на роль ее идеолога, избрав место незаменимого помощника при первом человеке в партии и государстве.
Чжоу Эньлай был проводником нормализации китайско-американских отношений, одновременно являлся мягким противовесом антисоветской политики китайского политического руководства, критически оценивал реальные военные и экономические возможности КНР.
Смертельно заболев в 1972 г. именно Чжоу Эньлай огласил на сессии Всекитайского собрания народных представителей 1975 г. программу будущих реформ – «четырех модернизаций».
У Чжоу Эньлай с супругой не было своих детей, но они усыновлял (удочеряли) и воспитывали детей погибших товарищей, одним из которых был Ли Пэн, отца которого писателя-коммуниста в 1931 г. расстреляли гоминдановцы.
Ли Пен (1928–2019), с 1948 г. по 1955 гг. учился в Московском энергетическом институте, возвратившись на родину, работал в энергетическом секторе, с 1979 г. занимал различные должности в правительстве КНР.
С 1982 г. на руководящих должностях в ЦК КПК, с 1987 г. член Политбюро ЦК КПК, премьер Госсовета КНР в 1988–1998 гг., с 1998 по 2003 гг. председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, принадлежал к третьему поколению руководителей КПК и КНР. Именно Ли Пен занял крайне жесткую позиции в отношении участников и организаторов событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г.
