Евгений ЧеширКо

Работала в Ассоциации женщина Кристина. И была Кристина душнилой. Душнилой в самом полном, энциклопедическом смысле этого слова. То есть человеком, который при встрече с любым другим представителем своего вида трахает ему мозг, заливая потоком бессмысленной информации, проблем и жалоб. Никак логически не связанных. Таких еще называют мозговыми или энергетическими отсосами.

Маленькому сыну я не могла показать настоящего Деда Мороза, но сообщила, что в морозильнике находится его почтовый ящик, и туда можно складывать письма с желаниями. Сына потрясло не то, что Дед оставлял крошечные подарочки в морозильнике, а то, что он умеет читать.

Но объясни! В чем твой промысел? – Ну, хорошо, – сдался Иисус. – Даже если допустить, что я могу что-то сделать

меня от злобы, отговори от ненависти и безудержного желания мести, отговори от темных мыслей и поступков, от уныния и печали, от холодного взгляда и ледяного сердца. Отговори от равнодушия и безразличия, от нежелания смотреть в глаза, от лицемерия и лжи. Отговори, пока меня еще не уговорили…

– Идти домой всегда лучше, чем идти из дома. Конечно же, если в этом доме тебя ждут. Тебя там ждут? – Ждут, но я не уверен, что там будут рады моему приходу. – Так не бывает, – криво улыбнулся откопанный. – Если ждут, то обязательно обрадуются, когда ты вернешься. Иначе какой смысл ждать?

тов – труп. Говорят, в такие моменты вся жизнь проносится перед глазами. Неправда. Ничего перед ними не проносится. У Сергея, к примеру, перед глазами очень медленно проползали сантиметры скользкого дерева. Вот то, что время начинает тянуться как резина, – вот это правда. Эти минуты показались ему вечностью. Лишь когда пальцы после очередного подтягивания воткнулись в камень, он облегченно вздохнул. Выбравшись на него, он обернулся. Даша сидела на другом камне и рыдала. Ей было очень страшно. – Дашка! Это совсем просто, Даш! Давай, аккуратно! – Сергей пытался перекричать шум гремящей воды. – Делай все, как я тебе говорил! Ты сможешь, я знаю! Тут-то осталось – переползти, и все! Смотри, сколько мы сегодня всего испытали! Давай, Даш! Даша не двигалась. – Ну что ты, в самом деле? Ну, вставай! Вставай уже! Сергей размахивал руками, кричал, уговаривал, но никак не мог заставить ее подняться. Уже потеряв всякую надежду, он тоже сел на камень. – Даш! Тебя же дома ждут! Слышишь? Мама, папа… А ты сидишь там… Что они делать-то без тебя будут, а? Девушка убрала руки от лица, всхлипнула и поползла… Они смутно помнили, как выбирались на берег, как молча шли по ночному лесу. Уже сидя в теплом домике лесника, закутанные в одеяла, они равнодушно слушали рассказы старика о том, что лет десять назад единственный навесной мост на тот берег решили демонтировать из-за участившихся случаев гибели людей на переправе. Трупы людей вылавливали в поселке в нескольких километрах ниже по течению. С тех пор даже местные не ходят за реку. О том, что экскурсии на водопад строго запрещены из-за постоянной угрозы камнепада. О том, что многих людей, которые зачем-то все же шли туда, так и не нашли. О том, что на том берегу он часто видит медведей, а недавно заметил, что у одной медведицы появился выводок и что встреча с ней очень опасна. Да много о чем он говорил, а они сидели молча и думали о своем… Прошло уже много времени, но Сергей до сих пор не уверен, действительно ли он просто не заметил ту спасительную соломинку, которая их и выручила, или все же ее и на самом деле там не было в тот момент, когда он первый раз посмотрел на камни. А если и была, то откуда она там появилась? Кому понадобилось переходить реку в этом гиблом месте, а главное – зачем? Вряд ли когда-нибудь он узнает ответ на свой вопрос, но когда он оказывается в компаниях, где начинаются разговоры на тему существования Бога или ангелов-хранителей, он закуривает сигарету и, хитро прищуриваясь, молча улыбается.

Ветер нагнал туч, Кузьмич - самогона, дед - немцев. К вечеру все разошлись. Кто-то по домам, а кто-то не на шутку.