Александр Дюма

может, некоторое вырождение, то мы могли бы прийти к выводу, что человеку

невозможно, – сказал Атос. Д’Артаньян понял их нерешительность. – Господа,

значит, правда, что все наши поступки оставляют на нашем прошлом след, то мрачный, то светлый! Правда, что наши шаги на жизненном пути похожи на продвижение пресмыкающегося по песку и проводят борозду! Увы, многие поливают эту борозду слезами!

что нахожу вашу философию совершенно справедливою, а это можно сказать не про всякую философскую систему. – Мои поездки становились все более дальними и приносили мне

подошел ко мне, он показался бы мне наглецом, желающим лишить меня части моих мечтаний. Как и накануне, я нанял лодку с двумя гребцами и провел ночь

тенистым парком, огромными деревьями, склоненными над готическими зданиями, с зеркальной поверхностью широких каналов, в которых отражаются почти восточные по стилю купола его колоколен

Зачем, зачем вы меня лечили? Бромистые препараты, праздность, теплые ванны, надзор, малодушный страх за каждый глоток, за каждый шаг – всё это в конце концов доведет меня до идиотизма. Я сходил с ума, у меня была мания величия, но зато я был весел, бодр и даже счастлив, я был интересен и оригинален. Теперь я стал рассудительнее и солиднее, но зато я такой, как все: я – посредственность, мне скучно жить… О, как вы жестоко поступили со мной! Я видел галлюцинации, но кому это мешало?