Kitobni o'qish: «Их глаза видели Бога. Роман о любви и надежде»

Посвящается Генри Аллену Мо

THEIR EYES WERE WATCHING GOD

By Zora Neale Hurston

Copyright © 1937 by Zora Neale Hurston. Published

by arrangement with Amistad, an imprint

of HarperCollins Publishers.

© Новикова Т.О., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Вступление

В блестящей автобиографии «Следы на дороге» (1942) Зора Нил Херстон утверждала, что родилась в Итонвилле, штат Флорида, в 1901 году. На самом деле она появилась на свет 7 января 1891 года в Нотасулге, штат Алабама. Она была пятым ребенком Джона Херстона (фермер, плотник, баптистский проповедник) и учительницы Люси Энн Поттс. Перу Зоры Нил Херстон принадлежат книги «Их глаза видели Бога», «Тыквы Ионы», «Мулы и люди», «Моисей, человек горы».

За 69 лет своей жизни Херстон добилась больших успехов в литературе, антропологии, ораторском искусстве и театральном продюсировании. Лучшие ее книги появились в тот период, когда художественные и политические высказывания – будь то всего несколько предложений или целая книга – странным образом объединялись. Многие литературные произведения создавались по чисто политическим соображениям. Художественные книги пестрели политическими высказываниями. Личные политические взгляды Херстон, связанные с расовыми проблемами или вопросами национальной политики, не вызывали одобрения чернокожих современников-мужчин. В результате роман «Их глаза видели Бога» был издан лишь один раз и не переиздавался больше 40 лет.

Генри Луис Гейтс-младший ¹ стал одним из многих, кто задался вопросом: «Как случилось, что лауреат двух премий Гуггенхайма², автор четырех романов, десятка рассказов, двух мюзиклов, двух книг по черной мифологии, десятков очерков и потрясающей автобиографии на три десятилетия выпал из поля зрения читателей?»

Этот вопрос остается без ответа. Нам известно лишь, что каждая книга Херстон после первого издания потом долго не переиздавалась. Вернулись они к читателям лишь в 1970‑е годы совместными усилиями Элис Уокер ³, Роберта Хеменвея ⁴, Тони Кейд Бамбары ⁵ и других писателей и ученых. Благодаря им Зора Нил Херстон заняла достойное место в пантеоне американских писателей.

В 1973 году Элис Уокер, которая была страшно огорчена тем, кто книги Херстон позабыты, нашла ее могилу и установила надгробие. «Я много лет любила и изучала ее книги, – позже говорила она. – Мне невыносимо было думать, что она похоронена в неизвестной могиле». На надгробии написаны слова Уокер:

ЗОРА НИЛ ХЕРСТОН

ГЕНИЙ ЮГА

РОМАНИСТ, ФОЛЬКЛОРИСТ, АНТРОПОЛОГ

(1891–1960)

Фонд Зоры Нил Херстон благодарит тех, кто долгие годы упорно работал, чтобы познакомить с ее трудами новые поколения читателей. Мы бесконечно признательны Роберту Хеменвею, Элис Уокер и сотрудникам Ассоциации современного языка, которые способствовали новому открытию Зоры. Мы выражаем глубокую благодарность за упорный труд и всяческую поддержку нашему издателю, Кэти Хеменвей, редактору Джулии Серебринской и литературному агенту Виктории Сандерс. Без их помощи книга никогда не увидела бы свет.

Предисловие

Предисловие Эдвидж Дантика⁶

I

«Далекие корабли, на которые мечтает взойти каждый мужчина». Так начинается блестящий роман Зоры Нил Херстон о женском пути, о поиске себя и настоящей любви. Поначалу может показаться странным, что роман, главной героиней которого является решительная и стойкая Джени Кроуфорд, начинается со слов о «жизни мужчин». Однако это – одно из многих изощренных проявлений огромного таланта Зоры Нил Херстон. Она могла всего несколькими предложениями создать сложнейший мир с его кодами и дисциплинами, а затем раскрыть в этом мире свое представление о том, как ее народ – созданные ею мужчины и женщины, ее герои – действует, торжествует и выживает. Отсюда и метафорический далекий корабль, который появляется перед героиней – Джени Кроуфорд. Неожиданно мы понимаем, что она сама совершила свое путешествие, что ее мечты «были высмеяны до смерти самим Временем», но при этом она никогда не ощущала чувства поражения. И поскольку женщины «помнят все, чего не хотят забывать», Джени Кроуфорд вспоминает все важнейшие моменты своей жизни. Начиная с того, когда впервые поняла, что она – «цветная» девочка, выискивая свое лицо на групповой фотографии. И до дня, когда она возвращается в Итонвилл из Эверглейдса. Возвращается не раздавленной и обманутой, как все ожидали, а стойкой женщиной, пусть даже с разбитым сердцем. Она трудилась на бобовых полях, пережила ураган и потеряла любимого мужчину.

Джени Кроуфорд может снова пройти свой путь, спуститься с собственного корабля, прийти домой и вспоминать, потому что смерть уже близка. И все же эта женщина прожила полную, богатую жизнь. И несмотря на голоса осуждения, встретившие ее в родном городе, несмотря на «массовую жестокость», вызванную ее расточительностью, Джени завоевала право быть героиней собственной истории, собственного поиска. Она стала «участником» своих воспоминаний.

Роман написан в форме вопросов и ответов: по просьбе своей подруги Джени рассказывает, где она была, что видела. Джени доверяет Фиби свою историю и просит рассказать об этом другим, только если подруга сама захочет. («Ты можешь поведать им, что я сказала тебе, если захочешь. Это будет все равно что расскажу я сама».) Джени рассказывает свою историю не только Фиби, но и себе. Ее ответы – это эхо. Так растерзанная нимфа Эхо смогла сохранить только свой голос. Херстон стала эхом Джени. Она разбила повествовательную нить на интервалы, потому что в жизни и в реальном времени Джени могла просто устать от рассказа. Как люди, которые в начале романа сидят на крылечках и видят возвращение Джени, сама Джени, Фиби и Зора Нил Херстон формируют собственную повествовательную цепь. И через сплетение их голосов мы совершаем совершенно интимное и в то же время общественное путешествие – путь книги «Их глаза видели Бога».

II

Я всегда страшно гордилась, напоминая всем, кто готов был слушать, что шедевр Зоры Нил Херстон «Их глаза видели Бога» был написан, по словам писательницы, за семь недель на моем родном острове Гаити. Однажды я опозорилась перед группой молодых писательниц, которые только что создали книжный клуб и любезно пригласили меня на первое заседание. Новоизбранный президент клуба объявил, что первой они будут читать книгу Херстон. Я тут же вмешалась и спросила:

– А вы знали, что Зора написала эту книгу за семь недель на Гаити?

Меня быстро поставили на место.

– И что? – спросила одна из женщин.

– И что? – смущенно переспросила я. – А вы смогли бы написать такую книгу за семь недель?

Конечно, слова Херстон о сроках написания романа не раз подвергались сомнению. Но меня поражает то, что она смогла найти время для работы над книгой на Гаити, куда приехала с целью антропологических изысканий. Меня, как писателя, поражает, что она часто использовала места и обстоятельства личной жизни для создания собственного пространства, своего мира. Даже угроза бедности ее не страшила – она умела находить утешение (или отчаяние), чтобы писать.

Многие мои современники, в том числе и я, часто жалуются (порой даже имея контракты на книги), что им не хватает времени, денег и места. Зора же просто писала. Она знала, как должна была знать Джени Кроуфорд, что «нет более сильного мучения, как нести в себе нерассказанную историю». И неважно, сколько я буду читать эту книгу. Каждый раз, когда Джени начинает рассказывать свою нерассказанную историю, я преисполняюсь двойного восторга – и от самой истории, и от того, как она рождена. Когда я берусь за свою любимую книгу Херстон, я делаю это отчасти из гордости за родной остров, но отчасти и по мудрому совету Элис Уокер, который она дала в предисловии к литературной биографии Херстон, написанной Робертом Э. Хеменвеем: «Мы Народ. (К этой категории я отношу все народы африканской диаспоры.) А Народ не отказывается от своих гениев».

К счастью, за свою жизнь мне довелось встретить лишь немногих активных читателей моего поколения (рожденных после 1960 года), писателей и неписателей, которые отмахивались бы от творчества Зоры. Многие из нас очень живо помнят свои первые встречи с ее книгами, особенно с «Их глаза видели Бога». Благодаря усилиям миссис Уокер и других, кто отважно вернул творчество Зоры себе и всем нам, мы прочли ее книги в старших классах или в колледже, где о ней увлеченно рассказывали мужчины и женщины (чаще всего они прочли ее книги, когда были намного старше, чем мы). Мы до сих пор храним восторг этого открытия – такой же, как от первых дней любовного романа или воссоединения с другом, которого давно считали умершим.

Впервые я прочла «Их глаза видели Бога» на факультативном курсе афроамериканской истории в старшей школе Клары Бертон в Бруклине. Курс вел молодой учитель – он посвящал факультативу время собственного обеда. В те времена было трудно узнать о Зоре и ее книгах, поэтому мы тщательно разбирали сюжет и язык писательницы с помощью учителя. Большинство из нас лишь недавно оказались в Соединенных Штатах. Мы читали диалоги Джени, Фиби и Кекса вслух, с сильным креольским акцентом. И могли лишь догадываться о том, какую блестящую книгу изучаем.

Порой мне казалось, что плохое знание английского лишает меня драгоценной информации, и я задавала вопросы, которые выходили за рамки сюжета романа. Учителю это очень нравилось. Он радовался, что мое воображение парит свободно, как и должно быть с настоящими читателями.

– А где была семья Кекса? – спрашивала я. – А чем занималась подруга Джени, Фиби, когда Джени уехала?

Позже – во время учебы в колледже Барнард – я стала задавать более сложные и осознанные вопросы. Кстати, в 20‑е годы здесь училась сама Зора. Теперь же ее книги хранились в застекленных шкафах библиотеки Барнарда рядом с книгами других знаменитых выпускников, включая поэтессу, драматурга и романистку Нтозаке Шанге. Каждый раз, проходя мимо книжного шкафа, я чувствовала, что моя мечта стать писательницей становится все более достижимой – ведь Зора и Нтозаке тоже были чернокожими женщинами, как и я.

– Зора жила в моей стране, – с радостью говорила я однокурсникам, – а теперь я живу в ее стране.

Мне нравилось думать, что Зора приехала на Гаити, потому что видела сходство между гаитянской и южной афроамериканской культурами. Зора выросла в городе чернокожих, а я – в черной республике, где жил Фредерик Дуглас ⁷, где училась и танцевала Кэтрин Данэм⁸. В книге «Расскажи моей лошади» Зора нашла местный аналог историям дядюшки Римуса про хитрого братца Кролика – столь же хитрого Ти Малиса из народной сказки. Гаитянцы верят, что наши мертвые когда‑нибудь вернутся в Африку, и в этой вере Зора почувствовала эхо убежденности тех, кого насильно грузили на корабли работорговцев, не оставляя никакой надежды на возвращение.

В этой книге я находила много знакомого: устный разговорный язык повествования и диалогов, посиделки на открытых крылечках на закате, интимный тон повествования, увлекательнейшие рассказы о реальных людях и литературных персонажах. Описание пышных похорон любимого мула Джени напомнило мне фрагмент из книги «Расскажи моей лошади», где президент Гаити, Антуан Симон, приказывает похоронить своего любимого козла Симало по католическому обряду с отпеванием в главном соборе – над этой историей гаитяне потешались много лет.

В Барнарде мы задавали немало структурных вопросов о книге «Их глаза видели Бога». Это любовный или приключенческий роман? Мы решили, что в этой книге, как и во многих других сложных романах, сочетаются оба элемента. Да и разве приключения не бывают часто связаны с любовью? Ведь история знает немало любовных приключенческих романов.

Мы поднимали проблемы, которые волновали нас, молодых феминисток. Была ли Джени Кроуфорд хорошей женской ролевой моделью или ее жизнь целиком определялась мужчинами? Многие из нас считали, что Джени не должна быть образцом для подражания. Она должна была быть сложным человеком, сумевшим полностью реализоваться. Она была воплощением собственной воли, несмотря на все старания бабушки и двух первых мужей подчинить ее собственной воле. Она ушла от первого мужа, когда жизнь с ним стала невыносимой, и уехала с Кексом после смерти второго мужа, хотя и подверглась общественному осуждению.

Почему Джени позволила Кексу бить ее? Некоторые из нас считали, что Херстон попыталась показать людей, которые не были ни святыми, ни грешниками. В ее героях очень много нюансов, она описывала и сильные стороны людей, и их слабости. Если бы Кекс был слишком жесток, Джени не полюбила бы его. Если бы он был слишком благочестив, то во время работы в полях она не увидела бы в нем равного, а стала бы поклоняться ему, а «все боги, которым поклоняются, становятся жестокими. Все боги насылают страдания без причины… половине богов приносят в жертву вино и цветы. А настоящие боги требуют крови». В конце концов, Джени получает от Кекса сразу все – вино, цветы и кровь – и становится дорогой родственницей, любовную историю которой нам никогда не понять в полной мере, но ее истоки нам совершенно понятны. Кекс отдал жизнь за Джени, и это служит искуплением множества его грехов.

Несмотря на поступки Джени в отношении Кекса – а может быть, из-за них – она свободнее, чем большинство ее современниц (и уж точно чем большинство женщин из бедных семей). Она любит Кекса, но предпочитает жить, а не умереть вместе с ним. Она не следует за ним в могилу, а хоронит его и возвращается в общину, которая не спешит принять ее с распростертыми объятиями, пока она не объяснит, где была и что пережила.

III

На протяжении десятилетий и, надеюсь, веков «Их глаза видели Бога» будут главным литературным наследием Зоры Нил Херстон. Возможно, из-за того, что книга была написана за такой короткий и эмоционально сложный срок, этот роман обладает потрясающим ощущением злободневности и актуальности – сложный сюжет, стремительный темп, увлекательное повествование… Читатели очень остро чувствуют гнев Джени Кроуфорд, когда она пытается вырваться из-под строгой опеки бабушки. Та имеет собственное, весьма ограниченное представление о жизни чернокожей женщины. Джени сама возвращает себе свободу. Как все самостоятельно мыслящие люди, Джени Кроуфорд платит высокую цену за эту свободу. Ее – как и саму Херстон – исключают из сообщества. Зору обвиняли в стереотипизации тех, кого она любила, хотя она всего лишь слушала их внимательнее, чем другие и стремилась вернуть им их голоса и жизнь.

Роман – это не только глубокая картина развития мышления Джени. Мы проникаем в разум тех, кто готов был осудить ее. А вот сама Джени никогда не обижалась на соседей, которые изо всех сил искали в ней недостатки. Она либо полностью их игнорировала, либо жалела за то, что они так и не осмелились вырваться из своего безопасного городка и не прожили такую же полную жизнь, как она сама.

Пережив все, что выпало на ее долю, Джени лучше понимает собственные поступки – и человеческое поведение в целом.

«Это известный факт, Фиби, – говорит она подруге. – Чтобы что‑то узнать, нужно куда‑то идти… Каждый должен сделать для себя две вещи… Людям нужно прийти к Богу. И им нужно научиться жить для себя».

В этом романе, кроме классического конфликта между желаниями личности и общественной цензурой, немало современных мотивов и событий, которые легко можно представить себе в газетах XXI века: брак без любви, вербальное и физическое насилие, убийство из милосердия или убийство в целях самозащиты (в зависимости от истолкования), запретная любовь, публичный и страстный роман между молодым мужчиной и более зрелой женщиной иного статуса. Многие второстепенные персонажи романа отражают мультикультурность американского общества – это и афроамериканцы, и индейцы, и уроженцы Карибского бассейна, живущие и работающие в Эверглейдсе. (И сегодня труд мигрантов и ураганы остаются неотъемлемой частью жизни Флориды.) Влияние книг Зоры, и в особенности «Их глаза видели Бога», будет еще долго ощущаться в работах многих поколений писателей. Джени Кроуфорд – литературная сестра Селии из романа Элис Уокер «Цвет пурпурный». Ее глаза не просто видели Бога – все ее слова и письма были обращены непосредственно к Создателю.

Бабушка Джени, Нэнни, подтолкнула внучку к браку с Логаном Килликсом, потому что сама была рождена в рабстве и не имела возможности распоряжаться собственной судьбой. Нэнни хотелось мелких радостей жизни – спокойно сидеть на крылечке дома, ничего не делая. Ей хотелось, чтобы и внучка имела все это, а еще деньги и положение. Эмоциональная цена роли не играла. Нэнни не понимала, что у Джени иное представление о свободе. И когда Дженни отвергла ее мечту, Нэнни испытала боль.

Нэнни говорит юной Джени: «Как бы я хотела произнести проповедь о цветных женщинах, сидящих высоко, но у меня нет кафедры».

В романе Тони Моррисон «Возлюбленная» бабушка Возлюбленной Бэби Саггс произносит проповедь, какую не удалось произнести Нэнни. Бэби Саггс «стала проповедником без церкви, той, кто приходит на кафедры». Но чаще всего она выступает с кафедры, которую создала для себя сама, на природе: «Расположившись на большом, плоском камне, Бэби Саггс склонила голову и стала молиться молча… Наконец, она созвала женщин. «Плачьте, – велела она им. – По живым и мертвым. Просто плачьте». И женщины, не прикрывая глаз, стали плакать».

Насколько иной могла бы оказаться жизнь Джени, если бы она услышала проповедь бабушки, если бы ее Нэнни, как Бэби Саггс, сказала: «Больше, чем хранящую жизнь утробу и дарующие жизнь части тела… любите свое сердце. Ибо это есть ваша драгоценность».

IV

В кольцевом повествовании «Их глаза видели Бога», в самом конце книги, открывается целая новая жизнь – жизнь все еще довольно молодой Джени Кроуфорд. Она рассказала свою историю и удовлетворила «древнейшую человеческую потребность – потребность в откровении». И теперь она должна жить дальше.

Мы знаем, что Джени никогда не забудет Кекса. Она любила его всем сердцем. Жизнь и странствия вместе с ним открыли ей мир и собственное сердце. Но мы понимаем, что Джени и дальше будет жить по собственным правилам, не идя на компромиссы. Она потеряла любимого мужчину, но открыла совершенно новые грани собственной натуры.

«Итак, Фиби, все было так, как я тебе рассказала, – говорит она подруге, готовясь закончить свою историю. – Я снова вернулась домой, и я рада быть здесь. Я ушла за горизонт и вернулась, и теперь я могу сидеть здесь, в моем доме, и жить сравнениями».

Жизнь Джени может показаться более сложной и бурной, чем у большинства людей. Но ее прошлое и ее будущее лучше всего описать словами, какими она говорит о своей любви к Кексу в конце книги. Эта любовь не «точило», которое одинаково везде и оказывает одинаковое действие на все, чего коснется. Это море, море с далекими кораблями, на которые хочет взойти каждый мужчина. Это мощное, живое море, которое «принимает форму берега, на который накатывают его волны» и которое «на каждом берегу разное».