Kitobni o'qish: «Зачеловек»
Предисловие
Не было еще ни одной моей книги, о которой не сказали бы, что это полный и окончательный провал Никитина. И что отстой, дальше которого уже некуда. И читать невозможно, не то, что… здесь упомянут какую-нибудь из моих ранних вещей, о которых, кстати, в те древние времена говорилось то же самое.
По эту, ессно, будет сказано тоже насчет провала и отстоя. Слишком уж непонятна простому и даже очень простому человечку, привыкшему, что в космосе даже между галактиками передвигаются на телегах, то бишь космических кораблях, дерутся световыми мечами, конечно же, хорошо сбалансированными, палят из бластеров, интригуют за королевские троны и вообще живут по сегодняшним законам. Знаем, вчера были другие, позавчера – тоже, но в суперпуперном будущем все будет именно такое, как вот щас, только машин больше, компьютеры – мельче, а морды – ширше.
И вам такое примитивненькое не надоело?
Весело
Юрий Никитин
Посвящение:
Трансчеловекам среди нас, кто уже сейчас не страшится будущего, а приближает его!
Часть 1
Глава 1
От стадиона «Динамо» двигалась по проезжей части, захватив и тротуары, галдящая толпа крепких молодых парней. Солнце играет на блестящих от солнца загорелых плечах, все парни в майках с надписью «Спартак», выплескиваются и выплескиваются из урбанистического здания стадиона, конная милиция в сторонке, вообще старается не попадаться на глаза, а парни вышли к Ленинградскому проспекту, прохожие пугливо жмутся к стенам, прячутся в павильоны магазинов.
Мрак смотрел из окна, с высоты тридцатого этажа толпа выглядит массой целеустремленно двигающихся муравьев. Вот попался по дороге жук-автомобиль, блестят на солнце металлические надкрылья, передние муравьи обогнули с двух сторон и прут дальше, но жук затрясся от укусов идущих сзади, нечего тут корячиться на дороге, у многих ребят бейсбольные биты, есть и любители кожаных перчаток со стальными вкладышами, а кое-кто и с кастетами на обеих руках, от удара шипованного кулака даже в толстой дверце остаются вмятины.
– О, – сказал он с удовольствием, – сейчас начнется…
Олег вроде бы дремлет в глубоком кресле, ноги на низком столике, в руках иллюстрированный журнал по генетике, но взгляд зеленых, как молодая трава, глаз прям и ясен, разве что бесцельно завис в пространстве.
– Что там? – спросил он безразлично, потому что Мрак ждал именно это «что там».
– А то, – сказал Мрак с еще большим удовольствием, – что навстречу фанаты «Локомотива»!.. Нет, остановились, занимают, так сказать, стратегические позиции. И ждут остальных. Ох, щас начнется…
Олег поморщился, перевел взгляд на страницы журнала. Мрак высунулся из окна по пояс. Толпа внизу, разогреваясь выкриками, громким смехом, двигалась уже как половодье, запрудив улицу от стены до стены, не делая различия между тротуарами и проезжей частью. Пара автомобилей попалась навстречу. Один тут же завяз, как будто утонул по крышу, второй пытался сдать задом, но развернуться не успел, послышался жестяный грохот, звон битых стекол, в воздухе замелькали биты.
На перекрестке перегородила движение стена таких же крепких ребят, но не в майках, а в кожаных куртках на голое тело с эмблемами «Локомотива». У переднего ряда устрашающего вида биты в руках, у некоторых удальцов даже с шипами, куртки у многих с металлическими полосами на груди, на рукавах, а на плечах вообще на манер погон – полностью закрывающие кости от ударов.
Часть фанатов «Спартака» подошла к выходу на перекресток, остановились, поджидая своих, и тут команда локомотивцев, уже взвинченная ожиданием, ринулась, сперва молча, затем в задних рядах раздался дикий звериный крик. Передние ряды спартаковцев смяло, как пустые картонные коробки, растоптало. Локомотивцы с яростными криками устремились, топча сбитых с ног, сшиблись с основной массой спартаковцев и тоже сперва отодвинули, но тех все же больше, кое-как остановились, передние задыхаются от тесноты, кричат, бьют битами по головам, по рукам, плечам, биты с сухим треском сталкиваются в воздухе.
– Крепко, – сказал Мрак одобрительно. Плечи подергивались, он тоже наносил удары, блокировал, парировал, делал нырки и бил снова. – На этот раз локомотивцы подготовились лучше!.. У них куртки, как доспехи.
Олег поморщился.
– В такую жару?
– Лом костей не парит, – сообщил Мрак. – Как думаешь, возьмут реванш?.. Кто победит, фанаты «Спартака» или фанаты «Локомотива»?
– Фанаты ОМОНа, – ответил Олег безразлично. – Яфета не видать на горизонте?
– Не пробьется, – буркнул Мрак. – Все же локомотивцы теснят… Во всяком случае, не отступают. Давай загадаем, сколько будет убитых?
Олег отмахнулся.
– Да какая разница?.. Все равно их слишком много.
– Кого, локомотивцев?
– Вообще, человеков. Вот сижу и думаю, а не поддержать ли этих мягкосердечных идиотов, что ратуют за полный запрет кровавых байм?.. Глядишь, сразу поднимется уровень насилия на улицах. А это в каждом городке на десяток-другой убитых больше, хоть немного да снизится уровень ненужного населения…. Нет, десяток-другой – мало. Надо чтобы порадикальнее. Чтобы сотни трупов. Желательно – тысячи. В каждом крупном населенном пункте.
– Жалко, – сказал Мрак. – Не этих идиотов, а байм жалко. Если их запретить продавать, то и создавать будут меньше. А я так люблю побегать с автоматом по виртуальным просторам…
Олег хмуро промолчал. Никуда не денешься, агрессия у высших животных всегда плещет через край. Еще с первобытных времен ее пытались направить в какое-то русло: где заменяли ритуальными танцами вокруг костра и швырянием дротиков в намалеванного мамонта, где гладиаторские бои, рыцарские турниры, спортивные игры, трус-де не играет в хоккей, романтизация профессий каскадера, альпиниста, геолога, подводника… Увы, раньше с ритуализацией агрессии справлялось простое искусство, будь это песни бардов, картины художников или спортивные танцы, но создание псевдособытий требовало все более яркой окраски. Фильмы поневоле становились все более жестокими, а картины про киллеров или маньяков все востребованнее, молодые ребята мечтают о карьере мафиози, девочки рвутся в проститутки. Вроде бы за века выработали надежные приемы конвенционализации конфликтов, но самые кровавые фильмы и баймы приедаются, у каждого усиливается и поднимается из глубины естества иррациональная жажда ломать, бить, крушить, убивать, и вообще растет потребность серьезных, а не придуманных столкновений. Так что скоро и этих тщательно спланированных столкновений молодежи будет мало. Пока что выпускают пар в таких вот драках, пару месяцев будут ходить гордые, бахвалиться шрамами, кровоподтеками, перебитыми костями, потом все начнется сначала… Это уже полуконвенциальные стычки, а скоро восхочется настоящих, без тормозов и правил…
Он тяжело вздохнул, не хочется признавать, что человек иррационально жаждет войн, убийств, разрушений, но если этого не признавать и не принимать меры, то мир с искусственно погашенными конфликтами может взорваться т а к о й войной, что и Аттиле мало не покажется.
Мраку, похоже, надоело наблюдать за кровавой разборкой: у какой команды группа поддержки круче, разом исчез у окна и возник в кресле напротив Олега. Только что был в жилетке на голое тело, а сейчас вдруг уже тщательно одетый в стиле ретро, тут же вдруг оказался в дорогом супермодном костюме, в джинсовке, в спортивном, наконец, все исчезло, снова в кресле в жилетке, одной рукой листает иллюстрированный журнал, а другой почесывает грудь.
Из кухни примчался толстый щенок, пробежал мимо Олега и принялся карабкаться по штанине к Мраку. Мрак, не глядя, подхватил его широкой ладонью под теплое пузо и уложил на колени. Щенок начал устраиваться, грести место, топтаться, Мрак пригрозил, что выгонит, и щенок с тяжелым вздохом улегся, скорбно вздохнув.
Мрак еще пару раз сменил наряды, Олег вперил недовольный взор, Мрак с живейшим интересом листал журнал мод.
– Здорово, – заметил Олег саркастически. – Вот уж чего не ожидал!
– А чего? – ответил Мрак невозмутимо. – Если не ходить по магазинам, не переодеваться… то почему и нет? Да ладно, это я от безделья. Яфет уже близко… сейчас едет по Башиловской. Надеешься, убедить стать протектором?
– Хотелось бы.
– Вряд ли получится.
– Почему?
– Многим из Тайных, – пояснил Мрак, – совсем не нравится то, куда мы ведем. И даже куда пришли.
Олег стиснул челюсти, по комнате метнулись плазменные молнии.
– Будущего не понимают, – сказал он зло, – не принимают и… боятся.
Мрак хмыкнул:
– Так это же понятно! Естественно, как сказал бы Россоха. Все боятся. Не зря же все, как Тайные, так и простой народ, любят средневековье! Просто обожают.
– Я тоже люблю, – признался Олег. – Но такой уж я урод, и будущее люблю. И хочу поскорее приблизить. Для Тайных, кстати, вовсе не обязательно любить то, что делаешь. Тайные на то и властелины, чтобы делать то, что н а д о, а не то, что хочется.
– Так и делали, – заметил Мрак. – Ты уж давай, признавай, а то набросился! Еще покусаешь… Все века и тысячелетия делали, упорно топали к будущему. Просто сейчас впереди такой скачок, что и у меня мороз по железной шкуре. И шерсть кристалликами. Скачок на такую высоту, что даже приблизительно не видим, во что выльется… и что получится. А Тайные привыкли планировать тщательно, это их первейшая обязанность. Обязанность предусматривать вся ямки и ловушки на пути прогресса, ямы засыпать, ловушки обезвредить. И то не успевали! А что будет сейчас? Они в панике, я их понимаю.
– Ты?
– Я. В чем-то я человек очень мирный, Олежек. Не то, что ты – тихий-тихий, а кровопускатель страшнее Джека Потрошителя.
Олег поморщился.
– Мне бы не хотелось столкновения.
Мрак хохотнул.
– Ну да, сейчас это будет шесть муравьев, напавших на человека. Так, мелких муравьев…
– Да, похоже.
– Тем более, мы уже не человеки.
Он оглянулся на широкий телеэкран во всю стену, телефильм прервали для экстренной сводки новостей, на экране появилось медленно опускающееся здание Милоновского рынка, снизу вырываются клубы пыли, огромное здание похоже на взлетающий космический корабль, но, увы, сразу видно – не взлетает, а рушится. Так же взорвали в прошлом месяце рынок в Косино, тоже три заряда под опоры, и шестиэтажное здание осело и разрушилось, как карточный домик.
Взволнованная дикторша бойко затараторила о теракте, о многочисленных жертвах, число которых уточняется, о заявлении начальника МВД с обещанием найти и покарать строго по закону, камеры, не перегибая палку, профессионально умело показывают раздавленные тела, размозженные головы с вытекающими мозгами, уцелевших счастливчиков с залитыми кровью лицами, которых уводят под руки. Сразу три камеры показали эффектные кадры, когда обезумевший мужчина рвался в пыльное облако, что-то кричал, глаза отчаянные, а спасатели быстро и умело огораживают место взрыва, прибывшая милиция оттесняет зевак и добровольцев.
Олег смотрел угрюмо и молча. При всем всесилии нет правильного решения, что и как делать. Нет, решение есть, даже не одно, но нет именно одного, правильного, чтобы сразу понятно: вот оно, единственно верное. Бомбы взрываются все чаще, в сутки по планете гремит около двухсот взрывов, из них пять-семь в Израиле, остальные – в Америке и Европе. Двести – немало, но хуже то, что с каждым месяцем их число растет. Правда, такие бомбы очень простые по конструкции, взрывчатку изготавливают прямо на кухнях, а как и что делать – качай из Сети, там все рецепты и все виды бомб. Из-за простоты и примитивности они не разрушают целые кварталы, а две трети таких террористов полиция успевает выловить еще до операции, но все равно находятся все новые и новые шахиды.
Мрак прорычал яростно:
– Это все потому, что запретили войны! А в наших душах живет страсть к разрушениям. Да что там живет, кипит, что бы там ни говорили прекраснодушные мечтатели! Они, идиоты, говорят то, что хочется им самым слушать, а правда, она, такая шипастенькая…
Щенок проснулся, хотел тоже порычать, помогая хозяину, но только пискнул, снова вздохнул тяжело и печально.
– Спи-спи, Барсик, – сказал Мрак ласково.
– Барсик, – буркнул Олег. – Ничего себе барсик. Он же толстый, как медведь коала!
– Вырастет, будет худеньким, – пообещал Мрак. – Может быть.
– Страсть живет, – согласился Олег, – человек разрушать любит, а сейчас эта подавляемая страсть вырывается из подполья… Но что войны запретили – великое благо. Только вот отдушину для конвенциального насилия оставили чересчур маленькую. Все-таки нужна возможность локальных войн. Строго ограниченных, только для добровольцев, в отведенных местах…
Мрак указал на экран, где быстро мелькали сводки новостей.
– Смотри, эти идиоты снова потребовали запрета на те баймы, где жестокость выше нормы!.. И не показывать фильмы, где взрывают дома. Идиоты. Ну что за идиоты… Стараясь искоренить жестокость в баймах, фильмах, книгах, выпускают на свободу наяву.
– Тебя бы в законодатели, – буркнул Олег.
Мрак приосанился, посмотрел на себя в зеркало.
– А что? Я бы им назаконодательствовал! Все бы по струнке ходили! Строем. И сапоги бы у всех блестели.
Включился квадрат экрана на другой стене, а телекамера, оснащенная «искусственным интеллектом», как громко названа улучшенная модель, выхватила участок дороги, там машина сбрасывает скорость, подъезжает к бровке. Мощная машина представительского класса, стекла тонированные, с антивзрывным устройством на бампере. На стоянке датчики мгновенно проверили по всем параметрам, от поиска взрывчатки до опасных вирусов, с тротуара поспешил крепкий парень в костюме небрежного покроя, такие позволяют скрывать целые арсеналы, открыл дверцу.
Из машины неторопливо вышел очень высокий худощавый человек аристократической внешности, немолодой, с белой, как снег головой, одетый даже на взгляд Олега несколько консервативно. Оставив машину, ступил на тротуар, не глядя на окружение. Справа и слева четверо крепких мужчин зорко осматриваются, у всех темные очки с непомерно толстыми дужками, можно представить, сколько туда напихано, а также с толстыми стеклами-фильтрами. Аристократ торопливо направился к подъезду, явно стремится не привлекать к себе внимания, но человека такого роста и с таким сильным выразительным лицом не заметить трудно. Тем более многочисленная охрана всегда привлекает внимание.
Человек подошел к двери, прямо взглянул в камеру. Не дожидаясь сигнала, Мрак сказал весело:
– Яфет, заходи! Тебя ни с кем не спутаешь.
А Олег, продолжая разговор, сказал жестко:
– Потому, Мрак, и приходится с ними возиться, что сами мы – человеки! И должны ими оставаться. Хотя бы потому, что все остальные на планете – человеки. А то, если мы не человеки, то зачем они все нам?
Мрак хмыкнул:
– Даже если бы мы стали нечеловеками, все равно не бросишь тех, кого столько тысяч лет тянул сюда, в этот дивный мир?
Олег подумал, помолчал, у Мрака от этого жутковатого молчания пробежала дрожь по телу, сказал медленно:
– Не скажи… Могу и бросить. Зачем мне муравьи, с которыми возился в детстве?
Глава 2
Мрак не успел ничего сказать, дверь в квартиру распахнулась, вошел Яфет, высокий, громадный, с белыми волосами и суровым лицом с глубокими морщинами, но моложавый, похожий на человека, который два-три часа в сутки проводит в спортивном зале. Ярко-синие глаза смотрели с той же пронзающей интенсивностью.
Черные, как смоль брови, густые и кустистые, оттеняют как снежно белые волосы, так и пронзительную синеву глаз, богатого насыщенного цвета, каким бывает небо ближе к вечеру, когда уже спадает жара.
Олег поднялся, они обнялись, Мрак встал, бережно опустив щенка на нагретое задом место. Щенок снова вздохнул горестно, свернулся клубочком и заснул. Яфет повернулся к Мраку, крепко пожал руку. Мрак сделал вид, что Яфет пожал именно крепко, приходится себе напоминать, что надо снижаться до уровня человеков.
– Извини, – сказал Яфет с легким раздражением, – опоздал малость. Эти тупые футбольные фанаты устроили безобразную драку прямо на дороге!
Мрак незаметно усмехнулся, Олег далеко не все, что делает, сообщает Семерым Тайным. Многих из них почему-то долгая жизнь не ожесточила, напротив, стали настолько гуманистами, что Олег приходил в бешенство, а Мрака это весьма веселило.
– Проходи в комнату, – сказал Олег приветливо, – там на столе холодное пиво и холодное шампанское… А если ты уже на здоровом образе жизни, что сейчас так модно, то и напитки всякие разные. Вон Мрак в такую жару пьет, как конь! Ведрами.
Яфет прошел в комнату, посреди в самом деле роскошно накрытый стол, осведомился:
– А что он пьет ведрами? Шампанское?
Олег развел руками:
– У него вкус за все это время не улучшился. Пьет пиво, потом шампанское, потом снова пиво… Дикий человек!
– Дикий, – согласился Яфет. Он опустился в легкое плетеное кресло, окинул равнодушным взглядом сервировку стола.
– Говорят, в квартале «Голубой Птицы» начали кондиционировать воздух и на улице. Как они это делают, не понимаю. Это же чудовищно дорого!
– Уже нет, – ответил Олег. – Есть принципиально новые разработки.
– Хайтекс?
– Нет, уже хаестик.
Яфет снова посмотрел на стол, постепенно вычленяя из пестроты бутылки с прохладительными напитками, гроздья крупного спелого винограда, груды краснобоких яблок, янтарных груш – Олегу откуда-то стало известно про его нынешнее увлечение идеями вегетарианства и даже сыроедения.
– Не понимаю, – буркнул он, – как у тебя это получается.
– Что? – спросил Олег невинно.
– Я уверен, – огрызнулся Яфет, – что этот стол только что был пуст! И не ври мне, что приготовили к моему приходу. Видно же, что виноград с лозы только что, вон капля сока все еще набухает… Ладно, что случилось, у тебя был такой злой голос!
Мрак хмыкнул:
– У него теперь всегда такой. Что-то разнервничался. Нервы ни к черту. На меня кричат, скоро ногами топать изволят. Я уже хотел его на грязи, так обиделся, решил почему-то, что это я так свиньей обозвал. Скажи ему, что в грязи не только свиньи, но и будущие князи!
Олег сел за стол напротив Яфета, на горы фруктов даже не взглянул, но те гостеприимно придвинулись к Яфету сами, услужливые, пусть гость не тянется через стол. Глаза Олега оставались очень серьезными.
– Яфет, – сказал он мягко, – мне очень хотелось бы, чтобы ты… словом, чтобы твоя роль в области технического прогресса была позначительнее. Мне показалось, что ты… гм…
– Отстал? – спросил Яфет горько.
Олег сказал еще мягче, глазами вильнул по сторонам, не любит говорить неприятные вещи:
– Не совсем то… Как бы сказать точнее, слишком много уделяешь внимания уходящим элементам старого мира. А он, даже родившийся лет десять назад, уже старый. В то время как остро не хватает рук…
Он запнулся, подбирая слово, Яфет сказал горько:
– Ты прав, отстал! Еще как отстал. Меня пугает стремительно нарастающая мощь технологий. Я прихожу в ужас от одного слова «нанотехнология». Когда я слышу, как ее адепты осмеливаются обещать, что создадут искусственный разум…
Мрак перебил жизнерадостным голосом дурака, за что Олег не раз обещал его прибить, как бог черепаху:
– Успокойся, Яфет! Искусственный разум создадут намного быстрее! Нанотехнология войдет в жизнь не раньше, чем через два десятка лет, а ИИ, так я по-свойски называю искусственный интеллект, если ты не против… правда, не против?.. вот и хорошо, ИИ будет создан примерно через пять лет. Ты о законе Мура слышал?
Яфет ерзал, Олег хмурился, сейчас не время Яфета пугать, Мрак зашел не с того конца. Закон Мура гласит, что скорость процессоров удваивается каждые восемнадцать месяцев. Но раньше удвоение происходило за два года, теперь происходит за год. Конечно, в следующем году достигнем физического предела кремневой технологии, но закон Мура пережил уйму смен технологических поколений от реле до вакуумных ламп, затем пошли транзисторы, интегральные схемы, а теперь вот двумерная кремниевая вафля, что тоже не конец, закон Мура точно продержится еще два-три десятка лет, а за это время ИИ не только будет создан, но и создаст другие ИИ, еще более высокие.
– Яфет, – сказал он еще мягче, – прогресс согласного ведет, несогласного тащит. А кто выступает против, тот гибнет под его колесами. Надеюсь, ты не против… тьфу, заговорил, как Мрак, прости…
Яфет сказал быстро:
– Я не против! Но я хочу очеловеченного прогресса! Прогресс – это восхождение ко Мне, так сказал Сартр, я вполне согласен с его формулировкой!
Он потянулся за чашей вина, что возникла как бы сама по себе среди обилия фруктов, цветов. Мрак и Олег незаметно переглянулись. Сартр как-то не заметил технического прогресса, сейчас бы его формула звучала двусмысленно. В значении, до Меня, а дальше кранты, нет прогресса для человека, а есть для зачеловеков.
На пороге комнаты появился толстенький Барсик, зевнул во всю крохотную пасть и, определив, кто из троих огромных богов Мрак, подбежал резво, требовательно вцепился крохотными коготками в штанину. Мрак взял его на колени, а Олег сказал Яфету невесело:
– Я сам поцелую в задницу любого футуролога, который предложит мне правдоподобный сценарий сохранения цивилизации в ее пусть не теперешнем, но все же человеческом виде. Есть такое понятие, как «эгоцентрическая футурология», не слыхал? Это что-то вроде церкви… нет-нет, я имею в виду саму суть, ведь церковь дает лживенькое утешение, мол, все мы бессмертные, всем нам жить вечно в раю, так вот и «эгоцентрическая футурология» выбирает только сладенькие варианты будущего.
Мрак громыхнул:
– Ты чё так непонятно? Надо быть проще, и люди к тебе потянутся. Так и говори, футурология страуса! Спи, Барсик, спи. А то этот злой рыжий дядя покусает.
Яфет вяло отхлебнул вино, прислушался к ощущениям, сказал одобрительно:
– Прекрасно, напоминает фалернское… Только то чуточку более терпкое.
Он сделал еще глоток, брови приподнялись, бросил острый взгляд на Олега. Олег смотрел честными глазами, а Мрак тихонько хихикнул. Яфет сделал еще глоток, буркнул:
– Сейчас лучше. Но сладковато слишком…
Отхлебнул, посмотрел на Олега, на Мрака, снова перевел взгляд на Олега.
– Знаете, – сказал он желчно, – я слыхал про ваши штучки, хоть и не понимаю, как вы ухитряетесь даже сейчас, в век машин… но я попросил бы не плескаться в моей чаше вина!
Олег широко раскрыл глаза, Мрак сказал быстро:
– Извини. Я хотел, как лучше. Это я так гостеприимство выказываю.
Яфет покачал головой.
– И ты тоже?.. Куда мир катится.
– Яфет, – продолжал Олег терпеливо, – нашу культуру… вот эту нашу общую культуру, которую здесь создавали, создавали совсем не люди!.. Да-да, ее творили существа совсем других видов… вообще других зоологических видов! Сперва архантропы, их перебили палеоантропы и продолжили создавать культуру сами. Потом их перебили неоантропы, тех перебили неандертальцы, а неандертальцев – кроманьонцы. Увы, никогда эстафету культуры не передавали, как бы ни хотелось правозащитникам, а вырывали из еще теплых пальцев трупа убитого врага. Я тоже, поверь, хочу, чтобы будущее было всего лишь улучшенной копией настоящего, а потомки чтобы оставались нами, но только прекрасные, мудрые, красивые, счастливые, благородные… нет, даже прекраснее, мудрее, красивее, счастливее, благороднее… ну вот как ты сейчас! Увы, за нами, кроманьонцами, уже виден облик человека нового…
Яфет сказал горько:
– Человека?
– Пусть не человека, – легко уступил Олег. – Зачеловека, скажем так. Ну и что? Впереди более высокая фаза эволюции интеллекта. Давай радоваться этой возможности. Ведь если не радоваться, то остается лить слезы, другого не дано, прогресс не остановить. Мы запустили такой двигатель, что… я даже не знаю. Наверное, должны быть счастливы! К тому же на первых порах люди будут переселяться в электронные тела, так что останутся прежними людьми, хоть и приобретут бессмертие. Разве ты против?
Яфет горько усмехнулся.
– Мне приходилось слышать, что, будь на земле бессмертные, они ни за что бы не допустили, чтобы бессмертие получили остальные. Какая чушь! Все мы страдаем, когда из жизни уходят близкие. Я прожил столько тысяч лет, что и сам уже не помню сколько, мог бы привыкнуть к смерти, но… не привык. Я не хочу, чтобы люди умирали.
Олег сказал мягко, но настойчиво:
– Старики вместо того, чтобы умирать, будут записываться в электронные тела и продолжать жить. А родственные связи с оставшимися будут чувствовать и электронные существа! К тому же такой старичок возликует, обнаружив неограниченные возможности нового тела. Если раньше он учил, скажем, иностранный язык годы, то теперь понадобится секунда, чтобы скачать информацию о других языках и сразу заговорить на любом из них. Если захочет заниматься наукой, то за пару секунд усвоит все-все, что создано человечеством, и вот, пожалуйста, можешь попытаться сделать что-нибудь и сам на этом терновом… или тернистом пути.
Мрак сказал задумчиво:
– Сейчас мы почти все сто процентов сил и времени тратим на поддержание своего существования, а Е-человеку, давайте его так называть, все-таки он человек, хоть и электронный, не нужно ни нашей еды, ни нашего жилья, ни даже сна. Он может почти все время тратить либо на развитие науки, либо, как вот сделал бы я… на прохождение виртуального лабиринта в «Кольцах Сириуса»!
Он сказал с таким кровожадным напором, что даже грустный Яфет невольно улыбнулся. Похоже, Мраку не везет в этих «Кольцах», а запасть на баймы нетрудно, с каждым годом они все изощреннее, все увлекательнее, аддиктивнее.
– Погоди-погоди, – сказал он наконец, – до меня только сейчас начинает доходить… Вы что же, хотите меня не просто переубедить, но и… что вы хотите?
Мрак промолчал, Олег сказал нехотя:
– Яфет, нам с Мраком придется на некоторое время… надеюсь, ненадолго, отбыть… гм… в другое место. К сожалению, я оттуда не смогу ни во что вмешиваться. А тебе я верю больше всех остальных Тайных, что приходили и уходили, многих я вообще не запомнил, настолько серые и никчемные. А ты, Яфет-богоборец, ты из настоящих. На тебя я оставил бы здесь все-все.
Яфет отшатнулся.
– Ты хочешь меня сделать ответственным за… за это?
Он произнес с таким отвращением, что Мрак загоготал, Олег сказал серьезно, с упреком:
– За это, в смысле, за прогресс?
– А что же еще?
– Прогресс идет и без нас, – ответил Олег все с той же пугающей серьезностью, – ты присмотри с другими Тайными, чтобы ему не мешали. Слишком много террористических групп, что борются именно против прогресса. В семидесятых годах прошлого столетия, помнишь, был всплеск «алармистов», но мы их тихонько свели к нулю, сейчас же неоалармисты намного сильнее, у них есть оружие, свои боевые группы. Появляются религиозные фанатики, а с ними и серьезные проблемы. У меня уже есть сведения, что отцы враждующих церквей создают тайный союз, чтобы противостоять прогрессу и даже объявить ему священную войну.
Мрак вставил:
– Олег, скажи прямо, что эти лицемеры даже договорились с исламом о совместных действиях.
– Еще не договорились, – ответил Олег.
– Договорились, сам знаешь.
– Соглашение еще не подписано, – уточнил Олег сумрачно, – но Мрак прав, утрясают только формулировки, а так уже готовы к выступлениям. Представляешь, не только враждующие ветви христианской церкви договорились между собой, но даже с исламом, иудаизмом и буддизмом! К сожалению, у всемирных церквей среди несметных богатств немало и ядерного оружия так называемых чемоданных вариантов. Запланированы волнения, локальные войны, крупные террористические акты… Очень крупные, Яфет! Небо с овчинку покажется. У тебя будет занятие именно в твоем духе миротворца: всех примирить, всем раздать по серьгам или по прянику, не позволять разгораться даже малым войнам. А если и допустить какие-то войны, то лишь на окраине цивилизованного мира.
Яфет слушал, слушал, слушал, лицо становилось все серьезнее, наконец обронил тихо:
– А… ты?
Олег отвел взгляд, Мрак крякнул, встал, прошелся по комнате. Яфет следил за ним внимательными серьезными глазами. Олег вздохнул, развел руками.
– Яфет, нам не хотелось бы этого пока говорить… Еще не все выяснено, однако, как я уже сказал, придется отбыть. Надеюсь, ненадолго, но кто знает…
Яфет смотрел с непониманием, затем краска покинула его лицо, а голос стал хриплым:
– Вы меня пугаете. Куда бы ни отбыли, сможете сами контролировать… так в чем дело?
– Оттуда, – ответил Олег, – где окажемся, вряд ли сможем.
А Мрак пояснил мужественным голосом героя, что привык на скаку рубить гигантским топором закованные в железо головы великанов:
– Далековато, Яфет.
Яфет переводил взгляд с одного на другого, синие глаза налились нестерпимым блеском, наконец, сказал совсем тихо:
– Это… не на Земле?
Олег кивнул.
– Да, Яфет.
– Но где? На Луне? На Марсе?.. Хотя я не слышал, чтобы кто-то побывал на Марсе.
Мрак сказал досадливо:
– Олег, да скажи ты ему! Скажи!.. Он не враг, а язык за зубами держать умеет. А скоро уже узнают все.
Олег вздохнул, медленно повертел в пальцах пустую чашу. Яфет мигнул, Олег исчез, а через мгновение появился снова, протянул ему чашу, наполненную по самые края пористой серой землей, похожей на пемзу.
– Это я зачерпнул на Луне, – сказал Олег. – Только что. Мрак, дай-ка твой кубок.
– Щас, – огрызнулся Мрак. – Сотвори, не ленись.
В руке Олега появилась чаша, абсолютная копия той, что вручил Яфету. На миг исчез, снова возник, на этот раз в чаше переливался искорками красноватый песок.
Глаза Яфета расширились, синева стала настолько яркой, что даже равнодушный к таким вещам Олег засмотрелся, почти очарованный. Он поставил вторую чашу рядом с первой. В одной – бурая неопрятная земля, очень сухая, абсолютно мертвая, даже перекаленная в печи не выглядит настолько мертвой, во второй – этот красноватый песок, который буквально кричит одним своим видом, что он не отсюда, не с Земли.
– С Марса, – пояснил Олег буднично. – Могу сейчас облететь все планеты Солнечной системы и принести тебе хоть мелкие камешки, хоть целые горные хребты. Но даже с Плутона я мог бы контролировать неоалармистов, Яфет. Так что, поверь, мы будем далеко. Потому и прошу тебя делать все самому.
Яфет сидел бледный, глаза расширились, взгляд метался от чаши к чаше, испуганно отскакивал от лица Олега, с надеждой обращался к Мраку. Мрак улыбнулся ему, как акула улыбнулась бы жирному тунцу, и сказал совсем ласково, проникновенно:
– Дело в том, Яфет, что мы… уже не люди. Мы то, чем они очень скоро станут. Зачеловеки, мать их… Нет-нет, никакой магии! Ты же знаешь, я магию всегда не любил, да она мне и не давалась. Но это с чашами могу и я.
Яфет прошептал упавшим голосом:
– Такое ни одному магу… В самом деле, песок с Марса?
