Kitobni o'qish: «Затворница», sahifa 5

Глава 17

Наши дни

Тиф палил с такой злостью, что Лев посмотрел-посмотрел и решил оттащить его за дерево, пока их музыканты в пылу пейнтбольного сражения не наваляли разошедшемуся фронтмену по шее. Тиф что-то вопил и пытался сопротивляться, но тощий Лёвчик был жилистым и цепким. От него просто так не отделаешься. Так что сопротивление оказалось недолгим и бесполезным. Лев прижал приятеля к толстому стволу тополя и сердито поинтересовался:

– Что случилось? У тебя такое лицо, словно ты жалеешь, что мы не из реальных калашей палим, а из этих пукалок.

Тимофей, нехорошо улыбнулся, зло сплюнул и, глядя в сторону, сказал:

– Неприятно признаваться себе, что я полный лох. Да и ты такой же. Справки он навёл про Маринку. Полная хрень твои справки…

– Что? Разве её родаки не при бабле?

– При бабле, при бабле… – Тимофея трясло от злости. – Зато моя невеста с приветом. У неё, видите ли, имеются гордость и своё мнение. Она, представь себе, считает, что родители ей не должны помогать. Так что мы с тобой можем ни на что не рассчитывать.

Льву стало смешно, и он облегчённо выдохнул:

– Уф-ф-ф… Да это ж фигня. А я уж испугался. Короче, Мариночка твоя на свою докторскую зарплату жила одна, у неё даже канарейки или морской свинки нет, насколько я знаю. Вот ей худо-бедно, но денег хватало. А теперь у неё семья будет, муж – творческий человек, который сегодня бабло приносит, а завтра выносит. От такой жизни она быстро очухается и, как припрёт, скоренько свою гордость засунет куда подальше и побежит к богатенькому папе за вспоможением. Так что забей. Жаль, конечно, что не сразу баблосики к нам поплывут, но всё же поплывут, можешь мне поверить. Главное – вести себя правильно.

– Ну-ну… – недоверчиво протянул Тимофей.

– Или ты уже раздумал жениться?

– Уже и не знаю… – Тиф с сомнением посмотрел на приятеля.

Лёвчику было приятно видеть подопечного таким: расстроенным, сомневающимся и нуждающимся в поддержке. И он великодушно протянул:

– Да ладно, женись, раз решил. Она и правда няшка, твоя Маринка. Даже мне нравится. Да ещё и абсолютно в твоём вкусе, насколько я этот самый твой вкус знаю. Развестись никогда не поздно. В конце концов, умные люди самую дерьмовую ситуацию могут превратить в пиар. А мы умные люди…

Даже просто идти по длинному коридору Марине было весело. Стены, ставшие за год родными, знакомые лица, улыбки коллег – всё радовало её. Навстречу пробегала одна из молоденьких медсестричек, пришедших к ним совсем недавно сразу после училища.

– Мариночка Романовна, мои поздравления! Когда свадьба?

– Уже в эту субботу. – Улыбка Марины стала ещё ярче.

Медсестричка восторженно ахнула и тут же поинтересовалась:

– А куда в свадебное путешествие едете?

– Пока не решили. Планируем не сейчас, а в январе слетать. Как раз и у меня отпуск, и у Тимофея перерыв планируется.

– Ой, да! Он же у вас певец, знаменитость! А я в «Семи днях» читала, что в январе у артистов как раз мёртвый сезон, все в отпуска разъезжаются. Ах, Мариночка Романовна! Я и подумать не могла, что можно вот так запросто с женой знаменитости общаться! А вы совсем и не зазнаётесь!

– Я тебя умоляю, – рассмеялась Марина, – ну какая знаменитость…

– Знаменитость-знаменитость! – зачастила медсестричка. – У меня все подружки в обморок попадали, когда узнали, с кем я работаю. И сестра моя младшая умоляет, чтобы я попросила вас ей автограф Тифа достать. Можно, Марина Романовна?

– Хорошо, я попрошу Тимофея подписать что-нибудь. Сестрёнку твою Василисой, по-моему, зовут?

– Да, Василисой!

– Поняла, сделаем, порадуем ребёнка.

– Вот спасибо, Мариночка Романовна! – обрадовалась медсестричка и даже два раза подпрыгнула на месте от избытка чувств. Марине стало смешно.

– Ладно, прости, я побежала, у меня приём через пять минут начинается…

– Конечно! Мне тоже пора!

Они улыбнулись друг другу и разбежались в разные стороны. Марина сунула руку в карман халата и выудила телефон. Пока она добежит до своего третьего этажа, ещё успеет бабушке позвонить. Однако гудки тянулись и тянулись, а бабушка трубку так и не сняла. Марина покачала головой, но тут же переключилась на сидевших у её кабинета пациентов. Она поздоровалась и открыла дверь. Пора было начинать приём.

Глава 18

Наши дни

Игорь получил багаж и вышел на улицу. Сзади раздалось быстрое-быстрое цоканье каблучков, и он уже по одному этому звуку понял, кто бежит к нему, и почувствовал, как губы сами растянулись в улыбке. Эта девочка, даже давно уже выросшая, по-прежнему действует на него так, что ему сразу хочется улыбаться и радоваться жизни. Игорь поставил чемодан, повернулся и распахнул объятья. В них тут же влетела, не успев или не захотев остановиться, Лера, сильно ткнулась в его щёку носом и губами и восторженно прокричала.

– Папка! Папочка! Любимый мой! Ну, наконец-то ты вернулся! Я тебя так ждала!

– Вернулся, Лерик, – подтвердил Игорь, вскользь отметив, что, кажется, Лера опять подросла, хотя ей давно пора бы остановиться (всё же двадцать пять лет уже его взрослой дочке). Или ему это только кажется после долгой разлуки? Он мягко отстранил её, с нежностью посмотрел в счастливое улыбающееся лицо и объяснил: – Дела здесь есть.

Лера тут же напряглась:

– Дела? То есть ты опять уедешь?

– Пока не собираюсь, а там посмотрим. Меня здесь ничто не держит, кроме тебя.

– А я держу, да! – тут же оживилась Лера. – Замучилась я одна! Иногда так хочется приехать к тебе, чтобы поболтать обо всём на свете, как в детстве… А то мама всегда занята…

– Как она? – вежливо поинтересовался Игорь.

– Как всегда. В поисках вечной молодости и страстной любви. Ты не собираешься ей звонить?

– Да надо бы, всё же не чужие люди…

Лера строго сдвинула брови и покачала головой:

– Пап, я тебя умоляю, перестань её опекать, она сама вполне может устроить свою жизнь. Хватит о ней заботиться, а то она так никогда и не научится нести ответственность за свои поступки…

– Ты думаешь? – удивился Игорь. Он всё никак не мог привыкнуть, что его маленькая Лерка выросла и стала самостоятельной и взрослой. Гораздо более взрослой, чем был он сам, когда в его жизни появилась семилетняя дочка. Во всяком случае, по годам точно. На те же семь лет Лера нынешняя старше того Игоря, каким он был, когда влюбился в её мать. А ведь тот восемнадцатилетний сопляк искренне считал, что он уже взрослый и самодостаточный и может стать отцом дочки-первоклассницы. И ничего. Он даже справлялся с новой ролью. И, похоже, вполне успешно. Ведь кабы не успешно, не примчалась бы выросшая дочка, бросив все дела, встречать его в аэропорт… Игорь усмехнулся своим мыслям и повторил, глядя в демонстративно возмущённое лицо Леры:

– Ты думаешь?

– Уверена, – решительно ответила наконец его дочь. – И очень прошу, если всё же решишь позвонить ей, не говори, что вернулся. А то всё оставшееся время будешь заниматься её проблемами…

– А у неё проблемы? – Игорь привычно приготовился мчаться на выручку. Лера уловила изменения в его настроении, схватила за рукав, словно боялась, что он прямо сейчас бросится на помощь бывшей жене, и категорично ответила:

– Её главная проблема – она сама. И не волнуйся, я не дам ей пропасть, если вдруг на самом деле ситуация будет серьёзной.

Игорю сразу стало весело.

– И этот человек считает, что я склонен к излишней опеке, – протянул он с ласковой насмешкой.

– Мне она мать… – напомнила Лера.

– А мне жена.

Его ужасно деловая дочка протестующее фыркнула, дёрнула плечиком и потащила его куда-то, лавируя между машин.

– Она уже много лет назад по собственной инициативе сменила статус на «бывшая»… Пап, я тебя умоляю, подумай хоть немного о себе. Она-то точно не подумает. Она вообще никогда и ни о ком не думает. Кроме себя драгоценной.

– Не сердись на неё, – попросил Игорь. Ему не хотелось, чтобы Лера обижалась на мать. – Такой уж она у нас человек.

Падчерица, которую он никогда, ни восемнадцать лет назад, ни теперь таким словом не называл даже про себя и которую всегда искренне считал дочкой, дотащила его до своей машины, попыталась отнять у него чемодан и снова фыркнула:

– Я и не сержусь. Я просто думаю, что бы со мной было, если бы не ты. Ты главный человек в моей жизни, пап. И хотя бы за это я могу сказать спасибо маме. За тебя.

Голос её дрогнул, она перестала тянуть на себя чемодан и хлюпнула носом. Игорь смутился и попробовал снизить пафос момента:

– Не преувеличивай, а то я зазнаюсь.

Но ничего не получилось. Лера снова шмыгнула, глотая подступившие слёзы, и непривычно тихо сказала:

– Я и не преувеличиваю. Никто и никогда не любил меня так, как ты, и не заботился обо мне… Я же знаю, что тебя ещё сто лет назад начали приглашать работать за границу, а ты отказывался, боялся оставлять меня на маму с её не задерживающимися надолго мужьями…

Тут она сглотнула, быстро отвернулась и неестественным голосом сказала:

– Кстати, спасибо за машину. Она потрясающая. Но вообще, это слишком дорогой подарок на день рождения!

Игорь сунул чемодан в багажник, с улыбкой умудрённого жизнью старца повернул дочку за плечи к себе лицом, чмокнул в нос и ответил:

– Пожалуйста.

Лера подняла на него глаза. Игорь увидел, что они подозрительно блестят, и признался в ответ:

– А меня никто и никогда не любил, как ты.

Лера захлопнула крышку багажника и уже своим обычным звонким голосом заметила:

– Ну, это дело поправимое. Ты только свистни, и я тебе столько кандидаток в невесты подберу – замучаешься знакомиться.

– Спасибо, дщерь. Но не стоит. Кандидатки все будут твоими ровесницами, а я предпочитаю свою возрастную категорию.

– Ой, папуль, я не могу! – засмеялась Лера. – Одиннадцать лет – это вообще не разница. Я бы первая в очередь встала, если бы ты меня с детства не растил. Ты ж уникум у меня! Выглядишь потрясающе. Молодой, красивый, умный, добрый, успешный мужчина. – Лера плюхнулась на водительское сиденье и принялась загибать красивые пальчики. – Подружки мои, кстати, далеко не дурочки и безголовые пустышки, они сразу тебя оценят. Жаль только, что Маришка замуж выходит. Вот она бы тебе точно подошла.

Игорь, который тему сватовства никогда не любил и старался всячески её избегать, попытался увести разговор в сторону и живо поинтересовался:

– Это какая Маришка? Та светленькая, с которой ты с детского сада дружишь?..

Тут он увидел, что они подъезжают к супермаркету, и решил воспользоваться случаем и убить сразу двух зайцев: и разговоры завершить, и о хлебе насущном позаботиться.

– Лерунь, останови у магазина, мне нужно продуктов купить, а то дома даже сухпайка нет.

Лера ловко перестроилась, быстро припарковала машину, и через минуту они уже вместе входили в раздвинувшиеся перед ними стеклянные двери. Игорь наивно понадеялся на то, что разговор о сватовстве закончен, но его дочь всегда было сложно сбить с курса. В этом смысле ничего с её детства не изменилось, она осталась такой же настойчивой. В этом Игорь убедился, когда Лера, едва они вошли внутрь здания, дернула его за рукав, привлекая внимание, и продолжила:

– Да, это она самая! Ну, светленькая! И как ты только помнишь? Ты бы видел, какая она выросла красавица! В эту субботу замуж выходит за Тифа.

Игорю ситуация живо напоминала ту, когда он забирал маленькую Леру из школы, а она, повиснув на его руке, пересказывала ему весь свой насыщенный день и вот так же держала за рукав и требовательно смотрела на него большими карими глазами. Только глаза эти тогда смотрели снизу вверх. А теперь находились почти вровень. Игорь умилился воспоминанию и спросил, показывая на афишу, которая украшала витрину музыкального магазинчика, расположенного в галерее, ведущей к супермаркету:

– Я так понимаю, за этого?

Лера посмотрела в указанном направлении и кивнула:

– За него. Неплохой парень, вроде как. Но ты лучше. Эх, поздно ты вернулся, папуля! Вот чуть-чуть бы пораньше. На пару месяцев всего…

Игорь весело усмехнулся. Она всегда на него так действовала, его маленькая дочка. Какое бы кошмарное настроение ни было у него, стоило Лере затараторить рядом, повиснуть на нём и вот так уставиться своими глазищами, и он сразу начинал улыбаться. Такой она была человек, его Лерка. Рядом с ней ему всегда было светло. Вот и сейчас тоже. Ничего не изменилось за прошедшие годы. Поэтому Игорь счастливо смеялся, картинно хмурился и ненатурально ворчал:

– Дщерь, не называй меня при людях папулей. Во всяком случае, так громко. А то окружающие начинают думать про нас не пойми что…

Лера закатила глаза:

– Можно подумать, тебя беспокоит общественное мнение!

– Меня беспокоит твоя репутация. Решат, что ты моя содержанка или ещё что похуже…

Дочь окинула его придирчивым взглядом и кивнула:

– Да уж, ты неприлично молод и хорош для отца такой взрослой дочери.

– Для отца самой красивой девушки на свете, – напомнил ей Игорь.

Лера кокетливо потупилась, но тут же вспомнила:

– Ты самой красивой не видел. Эх, как же поздно ты вернулся!

– Дщерь, не начинай! – прикрикнул Игорь. Но толку от этого не было никакого ни тогда, когда Лера была маленькой, ни сейчас. Вместо того, чтобы испугаться и отстать, непочтительная дочь надула губки и громко, на публику, протянула:

– Всё, папочка, всё! Ну будь душкой, не сердись! Твоя доченька больше не будет расстраивать тебя!

Какие-то матроны оглянулись на них и неодобрительно зашептались. Игорь не выдержал и снова негромко рассмеялся. Как же хорошо, что он приехал! По такому случаю можно вытерпеть даже приступ Лериного неукротимого желания срочно женить его. В конце концов, она может выдумывать что угодно. Но он-то взрослый человек и, конечно, сумеет разгадать все её уловки и миновать расставленные ловушки. Ах Лерка-Лерка, неужели ты забыла, что никогда не могла обыграть своего отца ни в шахматы, ни в шашки, ни в какие другие игры? Даже и не пробуй, дщерь. Ничегошеньки у тебя не получится…

Глава 19

Наши дни

Лёвчик за стеклом наконец дал знак заканчивать, отъехал на стуле от пульта и поманил пальцем Тимофея. Звукорежиссёр сразу встал и выскочил за дверь: замучился без курева, а дымить рядом с Тифом Лёвчик никому не разрешал, боялся за голос. Тифу такая опека даже льстила, и он не возражал, тем более, что сам не курил. Поэтому он проводил насмешливым взглядом настрадавшегося звуковика, снял наушники и вышел к продюсеру:

– Ну? Как?

– Нормуль. – Лев выглядел непривычно мрачным.

– Что случилось? – безразлично поинтересовался Тиф. Он устал и хотел спать. А страдания приятеля его не слишком волновали.

– Да… – неопределённо отмахнулся Лев. – Что-то я начал сомневаться, что мы с тобой выстрелим хоть когда-нибудь. Рекламу пихаем всюду, куда только можно. Результат есть, но не такой быстрый, как хотелось бы. И как только люди раскручиваются с такой скоростью?

Тиф затосковал:

– Бабки…

– Само собой, – согласился Лёвчик. – Но с этим у нас пока плоховато. Я надеялся на твою женитьбу. А теперь уж и не знаю. Я всё думаю… А ну как ты прав, и Маринка и в самом деле упрётся? Тогда нам ничего не обломится. Не с докторских же копеек… И получится, что ты зря женишься…

– Вот-вот… Я с ней осторожно поговорил. Она и вправду с приветом слегка. Только и твердит, что её родители сами всего добились и она должна. Натурально блаженная. Не удивлюсь, если поедет в деревню какую докторствовать… Я б уже и отменил бы всё. Но её папашка меня на бабки поставит. Они уже столько в эту свадьбу вгрохали… Прям и не знаю, что делать…

Пока Тиф говорил, Лёвчик сидел и мерно кивал. Тифу даже обидно стало. Словно и не слушает совсем, а думает о своём. Тут Лёвчик очнулся и протянул:

– Ещё, говорят, чёрный пиар хорошо действует. Может, и нам… того…

– Чего того?! – обозлено огрызнулся Тиф. – Мне старушку какую грохнуть? Или в наркодилеры податься? А ты потом на этом рекламную кампанию построишь?

Лёвчик от резкого ответа в себя не пришёл, а всё так же задумчиво пробормотал:

– Да-да… Что-нибудь в этом духе, но менее криминальное… Вот снять бы клип, но не постановочный, а с живыми, реальными лицами. И чтобы сюжет позабористее… Чтобы скандал был… Чтоб просмотры взлетели до небес, а нас на ток-шоу какое пригласили…

Тиф хотел было сказать что-нибудь резкое и обидное, но внезапно понял задумку продюсера. Мысль мелькнула и обожгла своей дерзостью.

– А что если?..

– Что? – с надеждой в карих влажных глазах взглянул на него Лёвчик.

Тиф тут же очнулся и даже головой замотал:

– Да нет, ничего…

– Да нет уж, говори, раз начал.

– Я это… подумал… – Тифу было сложно сформулировать поразившую его мысль, и он замялся, но потом сглотнул нервно, вскочил, хлопнул ладонями по стене и выпалил:

– А давай я брошу Маринку перед ЗАГСом? И снимем это. Я и песню подходящую тут написал… А видеоряд получится – закачаешься…

Лёвчик обалдело уставился на него снизу вверх. Тиф нервно потёр шею и пожал плечами.

– В общем, как-то так…

– Ну ты даёшь… – хрипло выдавил из себя Лёвчик. – И не жалко тебе её?

– Да нет, ты не понял. Мы Маринку предупредим. Объясню, что это для раскрутки. Она ради меня на это согласится, влюбилась по уши… А вот гостей предупреждать не станем…

Тень понимания мелькнула в глазах Лёвчика, и он, подхватив мысль, тоже вскочил и заходил из угла в угол:

– И мы… снимем их реакцию… Слушай, а ведь круто получится… А потом уедем, операторы доснимут, что было без нас, весь кипеж, который наверняка поднимется… А мы вернёмся минут через надцать, и вы с Маринкой отправитесь в ЗАГС… И снова гостей снимем, уже офигевших от того, что происходит… А что?.. Может получиться интересно… Главное, потом монтаж грамотно сделать, с включением рож перекошенных и того, что гости говорить будут… Правда, там запикивать много чего наверняка придётся… Но это даже хорошо… Пожалуй, должно получиться…

Глаза Лёвчика сияли предвкушением. Тиф, довольный, смотрел на него. Но воодушевление быстро прошло, и Лёвчик покачал головой:

– Нет, не согласится Маринка никого не предупреждать…

Тимофей легкомысленно и самоуверенно отмахнулся:

– Согласится. Я её уговорю…Или лучше скажу, что сам всех предупрежу и со всеми договорюсь… Или объясню, что готовлю ей сюрприз и чтобы она ничему не удивлялась и не пугалась… В общем, время ещё есть, сочиню что-нибудь…

– Ты думаешь? – По лицу Льва было заметно, что он очень хочет поверить своему подопечному.

– Уверен! – снова кивнул Тиф и по-гусарски лихо мотнул головой в ухарском поклоне и щёлкнул пятками.

– Ну-ну… – задумчивый Лёвчик пожевал губами и вынес вердикт: – Слушай, а ведь и правда может получиться…

– А я что говорю? Получится! Стопудово!

– Тогда я сейчас договорюсь о съёмке, предупрежу журналистов, найму парочку операторов. А ты дуй обрабатывать Маринку…

Глава 20

Наши дни

Девичник неугомонная Лера устроила в аквапарке. Марине, которая себя искренне считала интровертом, это показалось чересчур инстаграмным и вызывающим вариантом. Но Лера так уговаривала, что было проще согласиться, чем найти хотя бы один аргумент, который её неуёмная подруга не разгромила бы в пух и прах.

В итоге всё вышло неплохо, Марине даже нравилось. Только беспокоило то, что никак не получалось дозвониться до бабушки. Она взяла телефон, отошла туда, где меньше был слышен визг чьих-то детей на горках и примкнувших к ним её подруг. Наконец бабушка отозвалась:

– Здравствуй, Маришенька!

– Бабуля, ну, слава Богу! Ты куда пропала? Что-то случилось?

– Да нет, Маришенька, всё в порядке. – В голосе Пелагеи Васильевны послышались виноватые нотки, и Марине тут же стало неловко за излишнюю эмоциональность. – В делах просто вся, закрутилась…

– Бабуля, ты не забыла, что я замуж выхожу?!

– Не передумала всё-таки? – Пелагея Васильевна ответила не сразу. Марина эту паузу уловила и расстроилась. Чуткая бабушка тут же постаралась сгладить возникшую напряжённость:

– Ну, что ж, Маришенька… Господь милостив. Я молиться буду, чтобы ты счастлива была…

– Мы, мы были счастливы! – напомнила Марина. Ей было важно, чтобы бабушка приняла её жениха.

– Да, конечно. Вы…

– Бабулечка, – позвала в трубку Марина. – Я очень хочу, чтобы ты была на моей свадьбе. Как мне тебя всё-таки уговорить?

Пелагея Васильевна заранее предупредила её, что не видит в себе сил ехать на большой праздник, но она всё ещё надеялась убедить бабушку. Однако та только повторила прежние аргументы:

– Маришенька, да куда же я поеду-то, в мои-то годы? Да и мешать вам буду…

Услышав в голосе Пелагеи Васильевны привычные ласковые интонации, Марина сразу же повеселела и быстро заговорила:

– Бабушка, ну, о чём ты говоришь? Мешать! Ну разве ты можешь помешать? И вообще, я за тобой приеду, от порога до порога доставлю. И обратно потом отвезу.

– Нет, Маришенька, – твёрдо перебила её Пелагея Васильевна. – Вот только не хватало, чтобы ты в свой праздник со мной возилась! Давайте уж вы там празднуйте, радуйтесь. А потом, коли захотите, ко мне, когда время будет, приедете. А мне уж тяжелы большие да долгие праздники. Ты не забывай, сколько мне лет…

– Бабулечка, но может…

– Нет, моя хорошая, ты на меня не сердись, но тяжело мне, старой. Вы молодые, вам и праздновать. А я уже не в этот мир смотрю…

– Бабуля, ну что за настроение?! – укорила Марина.

– Очень хорошее настроение, Маришенька, очень правильное. В моём возрасте только такое и должно быть. – Слышно было, что бабушка улыбается, и Марина тоже улыбнулась. Бабушка всегда умела её успокоить и настроить на хороший лад.

– Я тебя люблю, моя сладкая. Храни тебя Господь, детонька. А я Его всегда буду об этом молить.

Марина хотела ещё поуговаривать бабушку, но тут к ней подбежала мокрая весёлая Лера:

– Мариш, прости, что отвлекаю! Но там привезли торт-мороженое! Все жаждут его скорее попробовать, но совестливо ждут тебя и глотают слюнки. Пошли скорее!

Пелагея Васильевна услышала слова Леры:

– Беги, Маришенька, беги! Целую тебя! И Лерочке с девочками привет от меня передай.

– Конечно, бабуля! И я тебя целую! Я позвоню! – крикнула в трубку Марина, которую Лера уже тянула за руку к остальным, и отключилась.

Пелагея Васильевна положила телефон на стол и расстроено покачала головой. С того дня, как Мариша сообщила ей о предстоящей свадьбе, она всё надеялась, что внучка передумает. Ан нет… Решилась всё-таки. Ну, значит, так тому и быть. Господь знает, что делает. И то, что нам иногда кажется трудностями и бедами, в итоге оказывается дверью в лучшее будущее. Просто мы всё судим со своей, человеческой, колокольни, невысокой и дающей плохой обзор. Вот и не понимаем Божьего замысла, и ропщем, и сердимся. А всего-то и надо – подождать немного. И наладится жизнь, да так здорово, что только совсем уж равнодушный человек не увидит в этом Божью руку… Пелагея Васильевна вздохнула, перекрестилась и пошла на чердак, к своей любимой иконе. Пусть уж всё будет так, как задумал Господь. А она попросит сил и мудрости принять то, что до́лжно. Для себя и Маришеньки попросит…

* * *

Мальчишник Тимофея неоригинально праздновали в сауне. Выпивки и девочек было так много, что элитная сауна напоминала одновременно пивную и бордель, и всех это устраивало. Только виновнику торжества, как его то и дело именовали многочисленные друзья и приятели, было неспокойно. Выпив «лишнего», он вообще был склонен к сплину, а перед свадьбой и вовсе расклеился. И ведь знал, что лучше не пить. Но не удержался – и, пожалуйста, тоска навалилась и мешала радоваться жизни. Лёвчик уловил его состояние и притащил очередную кружку ледяного пива.

– Что, детинушка, не весел? Что головушку повесил? – пропел он дурным голосом.

Тиф поморщился.

– Да… Думы одолели… – не очень трезво отозвался он и отвернулся, глядя на обнимающихся с девицами музыкантов. Хорошо им всем… Веселятся…

– О чём кручинишься, добрый молодец? – не успокоился Лёвчик.

Но Тифа его показное шутовство не развеселило, и он, как только мог серьёзно, спросил:

– А вдруг я зря женюсь?

– Ну, зря – не зря. Теперь уж ничего не попишешь… – то ли пожалел, то ли разозлился продюсер. И тут Тиф вспомнил и подскочил с лавки, словно его, распаренного и жаркого, окатили из кадушки холодной водой:

– Слушай, Лёвище! Я ж это… забыл Маринку предупредить.

– О чём? – не понял Лев.

– О том, что мы на свадьбе клип снимать будем! Из головы совсем вылетело.

Лёвчик пьяно рассмеялся и толкнул Тифа в плечо:

– Ты как всегда в своём репертуаре… Не голова, а натуральный дуршлаг. Ничего не задерживается. Ну, позвони сейчас. Маринке же ничего делать не надо, подготовки никакой… Всё на нас. А ей всего и делов-то, что стоять, глаза таращить и не спалиться, что знала заранее… Так что не поздно…

Тимофей согласно кивнул, с трудом поднялся, прошлёпал к вешалке, неловко, едва не уронив, вынул из кармана джинсов телефон и принялся тыкать в экран. Одна из нетрезвых девиц, танцующих перед столом, заметила его, растроганно заулыбалась, потянулась поцеловать, случайно толкнула – и телефон выпал из неуверенных рук прямо в большую купель. Лев и Тимофей задумчиво посмотрели на то, как чёрный прямоугольник плавно опустился на дно, а девушка засмеялась пьяно и визгливо и, шатаясь, направилась к столу за очередной рюмкой.

– Упс! – выпятил губы Тимофей и потерянно спросил: – И что делать теперь?

Более трезвый Лев успокоительно поднял руки ладонями вперёд и великодушно скомандовал:

– Продолжай праздновать. Тебе в любом случае не стоит ей звонить. Переоценил я твои возможности. А состояние у тебя уже явно не то, чтобы с невестой общаться. Тебе же скандал не нужен?

– Не нужен… – неуверенно подтвердил Тиф. – Но Маринка и не такая… Не станет она скадалить.

– Всё равно не стоит, – мотнул головой Лёвчик.

– А как же?.. – не смог до конца сформулировать вопрос Тиф, но продюсер его понял:

– Я ей сам позвоню, у меня номер есть…

– Спасибо, друг! – Тимофей успокоено рухнул на диван и прижал к себе первую попавшуюся под руку девицу, вторая повисла на нём по собственному почину. – А что ты ей скажешь, если она спросит, где я?

– Скажу, что занят… – пожал плечами Лев, осмотрел вальяжно развалившегося на диване Тифа и прижимающихся к нему девиц и закончил: – …приготовлениями к свадьбе. Мне кажется, Маринка уточнять не станет, не тот она человек… А мне и врать не придётся… Ты ж и правда готовишься, прощаешься со счастливой холостой жизнью…

– Спасибо, Лёвище! – растроганно протянул Тимофей и тут же забыл и о Льве, и о Марине, и даже о предстоящей свадьбе. В конце концов, для того, чтобы думать о делах, у него был собственный продюсер.